Еврейский квартал. Документальная повесть

Виктор Шварц

Еврейский квартал Праги… Его история наполнена событиями, которые сделали это место особенно притягательным для туристов. А еще Еврейский квартал окутывают многочисленные загадки и тайны. Кто, к примеру, не слышал о знаменитом Големе – человеке из глины огромной силы, вставшем на защиту угнетаемого народа? Как получилось, что в годы Второй мировой войны нацисты, уничтожившие миллионы иудейских святынь, оставили нетронутым Еврейский квартал? Об этом и многом другом – в книге Виктора Шварца.

НАД ВЕЧНЫМ ПОКОЕМ

Но прежде чем мы узнаем, что же случилось с Големом, сделаем небольшое отступление. История свидетельствует, что в судьбе вечно гонимого народа Прага занимала особое место после Иерусалима. Считается, что евреи пришли сюда сразу после разрушения иерусалимского Храма. В течение веков город, с его прекрасным замком, возвысившимся над Влтавой, и славившийся в Европе богатством благодаря активной торговле, вначале заселяли беженцы из Византии, возводившие свои жилища на правом берегу реки. Много позже к ним присоединились выходцы из нынешних Белоруссии и Украины, изгнанные гетманом Богданом Хмельницким, евреи из Германии, Голландии, Франции, Испании… Они селились в Праге на несколько сот метров западнее своих единоверцев, но Восток и Запад в конце концов слились в один анклав: ведь притеснениям подвергались все, кто искал защиту от страданий у себя на родине. Так в XIII веке и возникло гетто: улочки с жалкими домишками были объединены в отдельный район — Еврейский город. А каменная стена с воротами, закрывающимися на ночь, отделила его от христианской части Праги.

Гетто жило по своим законам. Да и не могло быть иначе — ведь в глазах остальных жителей Праги его обитатели были изгоями. Законы подтверждали это: приобретать собственность вне границ гетто не дозволялось, прогулки по «христианским» кварталам практически запрещались, существовал и запретный для евреев перечень профессий. И в пражские школы, и в знаменитый Карлов университет доступ им был закрыт.

Даже на одежде обитателей гетто стояло клеймо унижения: сначала пражские евреи должны были носить высокую, колпаком, шляпу, потом капюшон, затем желтый круг, нашитый или приколотый к одежде на левой стороне груди…

Распорядок дня в гетто определяли иудейские ритуалы, а течение жизни — многовековые традиции и психология изгнанничества, учившая искать силы внутри себя, когда их невозможно почерпнуть в окружающем мире. В этом городе пришельцев каждая семья говорила на языке той страны, откуда была родом, а роль «общего» языка в разные периоды играл то идиш, то старочешский, то немецкий. Но как бы ни приспосабливались они, как бы ни обустраивались, порой по крохам собирая свой жалкий скарб под хлипкими крышами деревянных домишек и ища ежедневного пропитания, как бы отчаянно ни молились, взыскуя у Бога надежду пусть не на лучшую, но хотя бы сносную жизнь, черное облако ненависти висело над гетто, заслоняя солнце. Клевета и слухи о приготовлении мацы, замешанной на крови христианских младенцев, пришедшие еще из античных времен, и прочие подобные мерзости расползались по Праге и, минуя ее границы, распространялись по всей Богемии, достигая властительных ушей. Кровавые наветы сопровождались арестами, пытками, казнями, погромами и резнёй. Не потому ли первый из представителей династии Габсбургов, правивших Чехией, Фердинанд I, в ХVI столетии решил очистить город, где он короновался, от «пакостных еретиков», повелев и восточным, и западным обитателям гетто убираться вон из Праги, в Польшу. Остаться по его указу могли только пятнадцать зажиточных семей, да «два учителя, три школьных смотрителя, четыре ночных сторожа, один мясник для приготовления кошерной пищи, один могильщик, а также по двое мужчин и женщин для ухода за больными». Именно представители зажиточных семей и спасли всех остальных: они собрали немалую сумму, чтобы откупить своих соплеменников. Что ж, деньги нужны были королю, который вел немало разорительных войн, и решение о ликвидации гетто было отложено, что, впрочем, повторялось много раз и в последующие времена. Ибо за четыре века господства Габсбургов вопрос о ликвидации гетто возникал неоднократно.

Однажды оно и было практически ликвидировано — в 1745 году, когда страною правила императрица Мария Терезия. Ярая ненавистница евреев, она, после прусской оккупации Богемии, повелела очистить гетто: его обитатели якобы сочувствовали захватчикам. Но гетто пустовало только ночью: изгнанники расселились в соседних деревнях, а утром возвращались в свои мастерские, пекарни и меняльные лавки. И снова свою роль сыграли деньги! Заступничество имевших в Еврейском городе свои финансовые интересы пражских дворян утишило гнев императрицы: платой за возвращение стали 200 тысяч золотых. Их ежегодно полагалось вносить в казну — гигантские по тем временам деньги, которые обитатели гетто собирали порой буквально по грошу. Да и как иначе: ведь Еврейский город, несмотря на богатство менял и ростовщиков, не был зажиточным кварталом. Пожары, эпидемии чумы, погромы, гонения властей, религиозные притеснения и запреты, униженное положение в христианском обществе, да даже и сами стены, которыми был обнесен квартал, тормозили его рост. Несколько тысяч жителей, пара сотен деревянных домов, десяток синагог — нет, не могла похвастаться еврейская Прага блеском и роскошью своего существования. Нищета глодала гетто и его обитателей, словно отвратительная гиена, устраивающая свой пир над случайно доставшейся добычей.

Старый Еврейский квартал

Но и в самые трудные времена все так же даже в самых бедных лачугах горели шаббатные свечи, и на столе стояла бутылка кошерного вина, и кусочки халы обмакивались в тощий куриный бульон, и звучали в синагогах пятничные молитвы «Минха», «Встреча шаббата» и «Маарив», и звонкие от веселых ноток или протяжные песни плыли по Еврейскому кварталу, свидетельствуя о том, что надежда на лучшие времена не покидает его обитателей.

Быть может, Всевышний, наконец, услышал эти песни надежды, ибо лучшие времена все-таки наступили, когда к власти в конце XVIII века пришел просвещенный император Йозеф II. Рухнули стены вокруг квартала, получившего в честь императора новое название — Йозефов, правитель отменил желтые метки на одежде и запреты на профессию, еврейские дети пошли в «обычные» школы, а потом и в университет, и повсюду в Праге, а не только в местной «черте оседлости», стали строиться богатые дома, магазины и фабрики. И хотя беднота продолжала ютиться в деревянных трущобах, за бывшими стенами гетто вырастала каменная роскошь новой Праги.

И пусть ворчали старые еврейские ортодоксы, считавшие, что милости императора разрушают их традиционный жизненный уклад, время брало свое. Нет, антисемитизм не исчез, не исчезли и многие запреты: все так же община платила «двухсоттысячный» налог, введенный при Марии Терезии, едва ли не в каждой пражской лавке можно было купить грязный памфлет, обвиняющий евреев во всех смертных грехах, а «высокое» общество отторгало их от себя. Но уже была принята первая австрийская конституция, формально предоставившая иудеям равные права со всеми подданными императора Йозефа II.

Неотвратимое время снесло десятки обветшавших зданий, ветхие синагоги, школу, больницу. И все пространство бывшего гетто, ныне район Йозефов, постепенно оказалось застроено элегантными домами в стиле чешского ренессанса и арт-нуво, превратив квартал в один из самых престижных и красивых. Блеском своим он мог сравниться с лучшими кварталами Будапешта, Вены, Парижа, а его Парижская улица, словно главная артерия вливающаяся в бывшее гетто, может и сегодня поспорить с блестящими торговыми улицами Европы, представляющими знаменитые торговые марки…

Еврейский квартал сегодня

Многое в Праге изменило время. Не изменило оно лишь главную святыню заново отстроенного квартала — Еврейское кладбище.

Если в Иерусалиме считается, что на Древнееврейском кладбище были похоронены еще ветхозаветные пророки, то здесь, в Праге, самые старые надгробья датируются началом XV века. Но евреи почитают это место как одну из бесценных реликвий Европы.

Конец ознакомительного фрагмента.