Соседка

Виктор Маслов (2024)

Снял комнату в Москве и попал в передрягу. Поселился рядом со студенткой, опрокинувшей весь мой образ жизни.

1.

На глаза мне попалось объявление — сдаётся комната на Речном, совсем близко от работы. Созвонился с хозяйкой. Вышел из метро и сразу погрузился в темноту парка. Обступившая вдруг тишина казалась отдельным звуком. Только время от времени что-то подрагивало под ногами — это по гигантской трубе бежали вагоны. За парком увяз в гуще долговязых многоэтажек. Не без труда нашёл нужный дом. Лифт привёз на самый верх.

Открыла уверенная в себе женщина с дымящейся в углу рта сигаретой. Строго оглядела и начала без обиняков:

— Паспорт.

Полистала.

— Замкадыш, значит?

— Вы, что, и тверян с туляками так зовёте?

— А кто ж они? Всем столицу подавай. Думаете, тут мёдом намазано?

Пришлось объясниться.

— Учился здесь, теперь тружусь. За мкадом интересной работы нет.

Посмотрела удивлённо.

— А тут что?

— Наука.

— Ящики, поди, сколачиваешь, вот и вся наука.

— Ага, как раз сижу в одном из таких ящиков.

— Что за работа такая?

— Это всё равно, что летать.

Зыркнула с недоверием.

— А если ты никакой не летун, а машины угоняешь?

— Тогда уж самолёты.

Произнесла членораздельно:

— Принесёшь характеристику со своей работы.

— Может, заодно и справку из пээндэ?

— Не обязательно. По тебе итак видно, что ты ненормальный.

Неожиданно перешла на инструктаж.

— Слушай сюда и запоминай. Баб не приводить. Это же касается котов и собак. Так везде насрут, за неделю не ототрёшь.

— Что, и бабы?

— Эти на шею сядут, не стряхнёшь. А я сдаю тебе одному. Усвоил?

Я встал по стойке смирно.

— Так точно.

— Мебель не двигать, гвоздей не вбивать, — продолжила хозяйка. — Вообще не делать никаких ремонтов и перестановок. И не мыть окон.

— А это ещё почему?

— Чтоб тебя с асфальта не пришлось соскребать.

Заключила:

— В общем, живи пока. Деньги — за месяц вперёд.

— Без оформления?

— С оформлением будет дороже.

Мой взгляд упал на фото в рамке.

— Дочь?

— Племянница. Учится на врачиху. Тоже сбежала от мамкиной опеки. Вон её дверь.

— Так ей же, наверно, дали комнату в общаге?

— Ей там не нравится. Говорит — шумно. Приходит сюда отсыпаться.

Я развернулся к выходу. В мои планы не входило жить в одной квартире с девицей.

Хозяйка преградила дорогу.

— Не бзди. Мешать не будет. У неё одна учёба на уме. К тому же она рыба, а ты овен. Разные у вас, паря, стихии.

— А можно сделать так, чтобы эта рыбка в общаге пока поплавала, а то у меня защита на носу?

— Тогда плати за всю квартиру.

— Покажите комнату, — сказал я сухо, почти не сомневаясь, что не останусь.

Но комната понравилась — светлая и не заставлена всякой рухлядью. Удобное кресло у окна, торшер, тахта или софа — чёрт их разберёт, но практически новая.

— Пишите расписку.

Отдал деньги, забрал ключи. Съехать всегда успею.

2.

Начал привыкать к новой жизни. Девица не появлялась, и я кайфовал от свалившегося на меня одиночества. Приходя с работы, готовил на кухне немудрёный холостяцкий ужин, просматривал по ящику мешанину из дурных новостей, потом забирался с ногами в кресло и брал в руки очередной томик из непрочитанной толком классики.

В конце недели, входя в квартиру, наткнулся в прихожей на девичью фигуру. Вскрикнула и заперлась в ванной. Я разулся и прошёл к себе — сегодня как-нибудь обойдусь без перекуса. Прилёг на тахту-софу, задремал.

Раздался лёгкий стук в дверь.

— Да, да, — вскочил я.

— Хотите кофе?

Влез в тапки. Она возилась у плиты. Увидел вблизи огромные зелёные глаза и впал в ступор. Успел только просипеть пересохшим ртом:

— Сергей. Можно на ты.

Улыбнулась.

— Маша.

Разлила по чашкам чёрную жижу. Постепенно, с каждым глотком стал оживать. Села напротив.

— Надолго заселился?

— Как пойдёт.

— Не боись, я тут редко бываю.

— Я и не боюсь. Ты, вроде, не страшная.

— Шикарный комплимент.

Промямлил:

— Я имел ввиду не внешность.

— Я тоже.

Попробовал реабилитироваться.

— Ладно, признаю. Ты очень страшная, — сделал паузу, — красавица.

— Ха, ха, ха. Ещё один юморист нарисовался. Хватит с меня одного балагура.

— Кто такой?

— Игорёк, мой ухажёр. Всё время учит жизни.

— Может, это и не плохо?

— Только быстро надоедает.

Допили кофе. Маша встала.

— Спокойной ночи, жилец.

Долго сидел у окна, любуясь жёлтым диском, что плыл над парком. То ли от кофе, то ли от этих зелёных глаз сердце стучало в набат.

Утром услышал задорный клич.

— Подъём, лежебока. Завтрак стынет.

Из кухни пахнуло всё той же крепчайшей гущей. Я проворчал:

— Всю ночь не сомкнул глаз.

— Это из-за моего кофеёчка.

— Гордишься?

— Жду награды.

Раскрыл объятья. Обомлела.

— Ведёшь себя как завидный жених.

— А что мне ещё для тебя сделать? Намекни хоть.

— Намекаю. Дико курить охота.

Я достал пачку. Выбила из неё сигарету.

— И выпить.

— Я думал, ты пьёшь только кофе.

— А ты?

— Не отказался бы от хорошего пуэра.

— Траву не держим. Есть немного травки.

Фыркнул:

— Не хватает накуриться дряни для полного счастья.

— Я скажу, чего тебе не хватает. Ты — слишком правильный чел.

— Просто я привык стоять обеими ногами на земле.

— В данном случае это не так.

— То есть?

Маша подошла к окну.

— До земли метров сорок.

— То-то я себя чувствую в невесомости. Может, влюбился?

— Смотрю, кофеин тебе совсем мозги отшиб. Пора дедуле переходить на кефирчик.

Я возмутился.

— Мне до старости ещё ползти и ползти.

— Тридцатник уже есть?

— На подходе.

— Вот, видишь, до пенсии всего ничего, — подытожила она. — Если вычесть время на сон, остаётся меньше половины от того, что ты прожил.

— Так, может, я от этого не сплю по ночам?

— Учти, при хронической бессоннице станешь неврастеником. И моим будущим пациентом.

— Мне кажется, я уже им стал.

Потрепала меня по загривку.

— Держишься пока молодцом. Нелепые очки, смешная стрижка. Чем занимаешься, отличник?

— Бью баклуши, в основном. Готовлюсь к защите кандидатской.

Конец ознакомительного фрагмента.