Последний is человек

Виктор Мар, 2020

«Последний is человек» – это первая часть фантастическо-детективной трилогии «Унесённые веком». Жанр – научная фантастика с круто закрученным детективным сюжетом. Планета Земля в недалеком будущем атакована очередным вирусом внеземного происхождения. Привычные способы избавления от заразы уже не срабатывают. Человечество может спасти только человечность, людей, только то, что они люди. Помимо полётов в космосе, путешествия во времени, стрельбы и монстров, в книге, как и в любом романе, есть любовь, секс и мечты о счастливом будущем. И всё это месиво обильно полито жуткой космической заразой. А ещё, в романе Ватикан и Диснейлэнд превращаются в руины.

Глава 4

Том зарулил на стоянку перед дворцом ледового спорта. Остановился. С минуту побарабанил пальцами по рулю, но затем решительно вышел из машины и быстрым шагом пошёл внутрь. На входе чуть не столкнулся с какой-то старухой со шрамом на шее, которая перегородила узкий проход ко льду и уставилась на него. Тому пришлось трижды просить старуху продвинуться прежде, чем она пошевелилась. Том пролез между старухой и бортиком, процедил спасибо и тут же забыл про старуху, ему предстоял серьёзный разговор.

Жена стояла, как и всегда, у самого края ограждений. Дочь была на льду в новом розовом платье. Она готовилсь к стартам. Алекса заметила отца и подкатила к бортику.

— Пап, привет! Ты где был?

Том перегнулся, приподнял девочку и поцеловал в лобик.

— Привет, солнышко, всё потом расскажу. Иди катайся!

Алекса укатила и включилась в тренировку. Том повернулся к жене.

— Привет, Жюли!

— Тебя не было неделю, — не поворачиваясь ответила женщина.

— Я думал, что сейчас не обязан отчитываться.

— Передо мной не нужно, а как Алекса?

— Прости, послушай. Я как раз думал, хотел поговорить, может мы опять вместе?

— Что вместе?

— Опять начнем жить вместе, как раньше, как семья.

— А пропадать по ночам и не ночевать неделями тоже будем как семья?

— Я всё понял, прости, ну давай ещё раз попробуем.

— Не могу, я не одна.

— Ты про Сержа? Ты же говорила, что у вас не серьёзно.

— Уже серьёзно, скотина! Из-за тебя, ублюдок, мне пришлось переспать с этим боровом!

Жюли начала кричать, люди, стоящие рядом, отшатнулись. Жюли замахнулась и повернулась, но Том опять не успел увидеть её лица, он проснулся. Том часто видел сны с Жюли, но ни разу не видел в них её лица.

Том приподнял голову. Он лежал на полу. Поскрипел, неспеша поднялся и размял затекшие члены.

— Чёрт, как больно они это делают.

Прошёл в ванную, освежился. На кухне отправил в мусор испорченные за неделю продукты. Снял с вешалки куртку и послал воздушный поцелуй на семейное фото — его, жены и маленькой Алексы.

* * *

Том остановился перед дверью доктора.

— Надеюсь примут без записи, по старой памяти.

Том толкнул дверь и вошёл в приемную. Девушка натянула дежурную улыбку, но узнав Тома, перекосилась, выронила поднос с чашками и метнулась в кабинет. За дверью послышались неразличимые возгласы и шум падающей мебели. Не прошло и минуты как из кабинета вышел доктор, под руку вывел возмущающуюся тетку, принудительно проводил её до лестницы и подошел к Тому.

— Пройдемте, нам нужно поговорить.

— Элина, — обратился он к ассистентке, — меня ни для кого нет. Так нет, что вообще нет! Понимаете?

Девушка кивнула.

— Отлично! Если сюда вломятся рожать тройни четыре чернокожие, гомосексуальные африканские беженки… Что вы им скажете?

— Скажу, что вас нет, доктор.

— Отлично, моя милая!

Доктор и Том вошли в кабинет. Доктор запер дверь на ключ. Повернулся к Тому и протянул руку.

— Доктор Эмиль Браун.

Том пожал протянутую руку.

— Том Болд, через Д.

* * *

Юрий провёл рукой над панелью и экран засветился. С экрана смотрел постаревший Том. Он прокашлялся и продолжил свой рассказ.

С доктором Брауном мы тогда бодались очень долго, крепкий он был орешек. Он вытянул из меня почти всю информацию по Ватикану, но сам мне почти ничего не поведал. Хорошо, что я вовремя спохватился, но пришлось блефовать. Я напустил тумана по поводу моей беседы с гвардейцем. Браун купился и начал вскрывать свои карты.

Многое я уже знал и без него. Но общение с ним помогло выстроить ещё более точную и полную картину происходящего. В основном я уже вам обо всём рассказал ранее, есть детали, но к ним вернёмся позже. Главное в общении с ним было не общение с ним, а общение с Чуком и Геком, парой гомосеков, что были со мной в Ватикане. Оказались милыми мужичками. Я показал ему их на фото в журнале. Я думал, что с голубыми общаться не в моих силах, но оказалось голубой голубому рознь.

Том засмеялся своей шутке.

— Эти не лезли со своими мироощущениями, не навязывали своих взглядов и оказались вполне сносными и даже забавными. Они оказались в числе избранных, кого допустили к архивам Ватикана и, несмотря на строжайший запрет, многое нам поведали. Стоило их поддеть, ну, спровоцировать их спор между собой или похвалить только одного, как тут же, перебивая друг друга, они начинали посвящать собеседника в самые святая святых. Именно от них я узнал, что на научном конклаве было решено создать вашу миссию. Набрать, так сказать, племенной материал и отправить в космос, подальше от болезни, о которой ничего пока толком не знали. Звучало жутко, но для Алексы, моей дочуры, это был реальный, по-моему, шанс выжить вдали от этой заразы. Прости, девочка, но после этого, я практически лишил тебя детства.

Унь ухмыльнулась.

— Да, твой папаша извращенец не меньший, чем у меня, а по жестокости ещё и фору даст.

— Ещё они очень много и долго обсуждали втроем с доктором нюансы конфликта коронавируса особого космического пошиба с крабавирусом. Я и сейчас это с трудом понимаю, а тогда для меня это было похлеще китайской грамоты. Они дискутировали сутками, вводили разные исходные, но почти всегда приходили к победе наших над ихними. Ещё они несли полную чушь, как мне тогда казалось, про машину времени, про заговор антииллюминатов, про взрыв в Диснейленде, но всё это ни они, ни я ещё долго не могли связать воедино.

Дальше где-то на год всё ушло в рутину. Алекса во всю училась и тренировалась. Хотя нет, это было чуть позже, когда вас уже зачислили в программу и увезли под купол. Или, вообще, плохо помню, наверное, программа уже подходила к стадии полёта… ну, не важно.

Короче, ко мне возле Парижского дома, мы тогда уже туда переехали, поближе к куполу, подошли те самые люди в чёрном, что похитили меня в кабинете доктора. Конечно, они были в масках на пол рожи, комбинезонах из целофана, тогда уже все ходили, как долбанные марсиане, не разберёшь, но этих я узнал ещё издалека. Стрелять на сей раз не стали, но страху всё равно нагнали.

Вежливо так провели и усадили в припаркованный лимузин. А когда глаза привыкли к темноте, я вообще чуть не обделался. Передо мной сидел…

* * *

Звук затрещал, изображение пропало.

Янек встал.

— Кто там сидел? Не расслышал.

— Я тоже не поняла.

— И я.

— Ну извините, не от меня зависит. В следующей главе попробуем разобраться. Алекса ухмыльнулась и поймала себя на мысли, что никогда не реагировала на шутки Юрия. Даже когда считала его замечания смешными, сдерживала и улыбки, и смех. «Вот дура!» — громко подумалось Алексе, и она ещё шире улыбнулась. Её улыбка не осталась незамеченной для Унь, девушки встретились глазами и обменялись заметными только им двоим воздушными поцелуями. Ещё час или полтора ушёл на обсуждение текущих дел. Нужна была корректировка орбиты. И ещё, Янек с сарказмом предупредил, что готовит учебную тревогу.

После все разошлись по своим кубрикам.

У Алексы в руках был шифр и ключ к этому шифру, но она не спешила узнать содержание послания. И это так на неё не походило. Сейчас, вспоминая себя прежнюю, Алекса представляла робота, который исправно и методично шёл к цели, непонятно какой и кем поставленной. Но сейчас в этом роботе что-то щёлкнуло, изменилось, стало цветным и нежным. Ужас, я по-настоящему живу всего сто часов, может немного больше.

Алекса отложила в контейнер пергамент и перевернула исписанный палас.

Последним дни, Алекса непрестанно думала об Унь, о её руках, коже, запахе, дыхании, жестких волосах между ног и, конечно, о нежном розовом клиторе. При каждой мысли о подруге, внутри Алексы образовывалась зияющая пустота, и пока Унь не заполняла этот вакуум своими прикосновениями, грудь болезненно сжималась всеми своими, искусственно созданными атмосферными двенадцатью тоннами.

В эти моменты губы сохли, Алекса постоянно облизывала их и кусала. От этого губы немного припухли и воспалились. Любое, даже самое нежное, прикосновение к ним было болезненным, но когда к губам поикасалась Унь, боль становилась сладостной.

Может это и есть настоящая любовь, а я лесбиянка… Не важно, сейчас хотелось только одного — ощутить тепло её тела. Алексу охватила дрожь и сильное волнение.

Алекса поднялась к Унь и зашла в комнату. Тут они ещё не предавались любви, все их прежние встречи были у Алексы.

Алекса тихо прошла в глубину тёмного помещения. Мониторы были включены. Алекса взглянула на них и оторопела. На экране двое мужчин занимались любовью с одной женщиной. Их загорелые мускулистые тела, эрегированные члены привели девушку в неописуемый восторг. Наверное, я не совсем конченная лесбиянка, мелькнуло в голове у Алексы. И тут она поняла, что не одна в комнате. В кресле перед монитором сидел Юрий с растегнутыми штанами и, любуясь происходящим на экране, наглаживал свой член. Алексу охватило непреодолимое желание прикоснуться к члену, почувствовать его тепло и упругость.

«Точно не лесбиянка», — подумала Алекса и сделала шаг к Юрию. Он заметил её, оторопел, выкатил глаза и наверное бы закричал, но Алекса молниеносно зажала ему рот рукой, а второй рукой обхватила член. Юрий застонал, а девушку накрыло неведомое по глубине возбуждение. Она начала гладить набухший фаллос. Юноша задрожал, член в руках Алексы налился, стал ещё больше и изверг фонтан спермы. Несколько капель попали девушке на лицо, губы и их тепло разлилось по всему телу. Возбуждение достигло апогея. Алекса издала грудной стон, как будто сама испытала пик блаженства, и поняла, что вот-вот может лишиться чувств. Она сдержалась, собралась с силами и отпрянула. Юрий схватил её за руку и потянул к себе. Но Алекса замотала головой, отдернула руку и убежала.

В лифте Алекса поняла, как оказалась в комнате Юрия, она ошиблась и нажала не ту кнопку этажа. «Интересно, 3 вместо 4, по-моему, было чудно, но что это значит по нумерологии?» — со сладострастным вздохом прикинула Алекса.

Алекса зашла к себе, тут её ждала взволнованная Унь. Алекса уже не сдерживая эмоций, бросилась в объятия подруги. «И всё-таки лесбиянка», — подумалось Алексе.

* * *

Том сидел на кожанном сиденье лимузина, глаза ещё не привыкли к полутьме, и он не мог узнать тех, кто сидит напротив. Воняло мерзко, не то дешёвым ароматизатором, не то церковным ладаном. Глаза начинали адаптироваться к освещению и контуры лиц начали вырисовываться. Том оторопел, перед ним сидели сам кардинал-распорядитель Ватикана камерарий, отец Гвидо и тот православный епископ, кажется с Кипра, которого в первый день конклава отправили в карцер. Видимо, там он и оставил дар речи, с Томом говорил только камерарий.

— Здравствуйте, месье Болд. Через Д, правильно?

— Здравствуйте, не знаю, как вас величать по сану, святой отец.

— Зовите меня Гвидо, отец Гвидо. Так будет проще.

— Да, действительно проще. Чем обязан, отец Гвидо?

— Ну, во-первых, вам не стоит так волноваться.

— Спасибо, утешили.

— Нас не интересует прошлое, то, что вы подлогом оказались в Ватикане, вместо доктора Брауна.

Том хотел было оправдаться, но камерарий жестом остановил его.

— Забыли. Так же нас не интересует как вы вытянули всю запрещённую информацию из русских профессоров Чука и Гека.

Том понурил голову.

— Так же забыли. Забыли и то, что, используя эту информацию, вы определили дочь в суперсекретную научную миссию.

Том побелел. Это было заметно даже в полумраке.

— Я же говорил, вам не стоит волноваться. Ваша дочь, бесспорно, самый достойный кандидат на участие в миссии. Её рейтинг первый с большим запасом. И именно поэтому мы здесь и беседуем с вами. Нас интересует будущее миссии и будущее вашей дочери Алексы.

— Что я должен сделать?

— Вы неправильно нас поняли. Единственное, что вы должны, так это постараться уверовать, что мы не желаем вашей дочери зла.

— Тогда что?

— Надеюсь, вы помните, какую идею выдвинули в Ватикане и как ваше выступление изменило ход истории?

— Конечно, помню и удивлен, что это ещё кто-то заметил, кроме меня.

— Заметили и сделали нужные выводы, а вот вы — нет.

— Не понимаю, что значит «не сделал выводов»?

— Извините, что вопросом на вопрос. Какова, по-вашему, цель миссии в которой участвует ваша дочь?

— Не понимаю, в чем подвох.

— Подвоха нет.

— Но это всем известно. Отбирается лучший генетический материал и в чистом виде консервируется на орбите, для возможного возобновления рода человеческого.

Киприот прервал обет молчания и съязвил:

— Ага, как Адам и Ева, два раза.

— Не понимаю, к чему вы клоните?

— Какая, по-вашему, связь между вашим посылом, тем, что один вирус должен убить другой, и миссией, в которой участвует ваша дочь?

— Я запутался! Кажется, тут нет никакой связи, миссия — это запасной вариант.

— Вот тут вы и заблуждаетесь! Связь есть, её не может не быть. Миссия — это основной вариант, и миссия — это команда смертников. Их цель — привезти на землю чистый коронавирус для борьбы с вирусом краба.

— Это может быть одной из задач миссии, но почему они смертники?

— Они заразятся и не смогут излечиться.

— Тогда нужно отменить миссию!

— Отменить миссию уже не получится, и ваша дочь будет в ней участвовать, если будет жива. Но мы хотим спасти детей и миссию в целом.

— Как спасти? И, не понимаю, зачем это вам?

— Отвечу по порядку. Спасти можете вы, и мы вам в этом поможем. А зачем это нам? Мы, действительно, хотим сохранить здоровых, а главное, живых миссионеров для возможного возобновления рода человеческого.

— Ага, как Адам и Ева, два раза, — поперхнувшись выдавил Киприот.

Отец Гвидо кивнул:

— Это раз, а второе, мы искренне не хотим позора для великого престола, убивающего детей, ради вероотступничества.

— У меня складывается впечатление, что понтифик Бенедикт не очень-то поддерживает вашу миссию.

Возникла пауза. Церковники переглянулись. Киприот побагровел, резко встал и зашипел. При этом он сильно ударился головой о крышу машины, но не обратил на это никакого внимания.

— Этот…! Он вероотступник! Проклятый иллюминат! Гореть ему в аду!

— Если коротко, то именно так.

— Ясно, мне он также показался странным. Каков план и когда начинаем?

* * *

Обнаженные девушки зависли в полуметре над полом. Алекса блаженно растянулась, а Унь сосредоточенно расписывала её спину кистью.

— Осторожно, не дёргайся! От невесомости тушь разлетается.

— И что получается?

— Такие прикольные шлейфы, как млечный путь.

— Ты аккуратней, не испорти!

— Какая разница, всё равно никто не увидит.

Алекса мечтательно закрыла глаза.

— Я бы хотела, чтобы увидели…

— Кто? Наши?

— И наши тоже. Вот войдут сейчас и увидят…

— А ты не закрылась?

— Нет, а как закрыться?

— Двери заблокировать, чтобы ни Юра, ни командир не вошли. Смотри!

Унь подняла с пола ботинок, переключив тумблер, а затем снова включила и бросила ботинок в дверь. Ботинок подлетел к двери и, резко дёрнувшись, прилип над ней.

— И теперь ни один инструмент, ни один кослод не отопрёт.

— Класс, а как это, как ты научи… ну, узнала?

— Гравитация включается с запозданием, пока летит, потом липнет к замку, он магнитный, и блокирует. Это Юрий показал.

— Ты была с Юрием?

— Не совсем, но голым видела и за член держала.

Унь засмеялась. А Алекса представила свою встречу с ним и даже немного заревновала. Но не поняла кого к кому.

Унь увидела, что подруга напряглась.

— Эй, не вздумай ревновать!

Унь нежно обняла Алексу за талию, прижалась щекой к ягодице и нежно поцеловала в ямочку в самом низу спины.

— Не забывай, я же как врач. Я его осматривала, а у него встал, огромный такой. Я улыбнулась, чуть не захохотала, а он решил, что, типа, можно дальше. Вот дверь заблокировал и ко мне…

— И что?

— Получил по челюсти и отвалил. Вот и всё.

— А ты тогда и Янека видела?

— Конечно, видела.

— Вау. Какой он?

— Он красивый.

— Без майки я его тоже видела. А член у него какой?

— Тоже красивый.

Алекса перевернулась лицом к подруге.

— И что, тебе никогда не хотелось?

— Чего не хотелось?

— Ну большего. Чего там бывает? Подержать, поцеловать, вставить в себя…

Унь смущенно отстранилась.

— Немного хотелось.

Алекса задорно кувыркнулась.

— Говори, говори скорей, с кем больше, с кем больше?!

Но Унь не ответила, она уткнула лицо в руки и заплакала.