Виолетта, или Девушка со шрамом

Виктор Далёкий, 2020

"Виолетта или Девушка со шрамом» – это авантюрный любовный роман. Герой романа Игорь поет в Клубе «Титан», где пользуется большой популярностью. В клубе он знакомится с Виолеттой, у которой есть парень из криминальной среды. У Виолетты на лице шрам, и это портит ее лицо. Несмотря на это, Жора, парень Виолетты, ухаживает за ней и преследует свои цели. Игорь тоже преследует свои интересы. Между парнями происходит конфликт. После драки от охранника клуба Игорь узнает такое, что понимает, Виолетту от Жоры нужно скорее спасать. Он увозит ее за город в дом друга, и там между молодыми людьми вспыхивает настоящая любовь. Для них открылись новые миры жизни, и они не хотят друг друга терять. Жора через знакомого коварно заманивает Игоря в расставленную ловушку. Молодые люди вынуждены расстаться на короткое время. Но это оказывается не так. Теперь они должны будут пройти через многие испытания и проверить свои чувства на крепость.

Рискованная сделка

В темном углу бара престижного клуба над столом висит красный китайский фонарик со свечей. Пламя ее горело ровно, но иногда от возникающего сквознячка оно начинало колыхаться и вилять. За столом сидели двое. Их тени двигались по столу и по стене. Когда пламя свечи начинало колыхаться, извиваться, по — змеиному вилять, эти тени казались искаженными до неузнаваемости и зловещими. Один сидел в костюме и в белой рубашке с расстегнутым воротом. Он выглядел человеком опытным, зрелым. По его сложению можно было предположить, что когда-то тот занимался спортом и скорее сего борьбой. Об этом говорила его крепкая накаченная шея, широкая грудь, округлые плечи и выпирающие на рукавах бицепсы. Другой выглядел крупным, грузным, и костюм на нем сидел мешковато. Он говорил с угрожающей рокочущей хрипотцой. Между ними шел серьезный разговор.

— Нет, — коротко и категорично сказал тот, который имел спортивный вид.

— Даю сутки, — хриплым голосом заявил вальяжный и толстый. — Потом пожалеешь.

Он встал из-за стола и направился в темноту прохода.

Другой с крепким телом подозвал к себе официанта и что-то ему сказал. Официант удалился и скоро вернулся. За ним шел человек уверенный в себе с мягкой походкой.

— Привет Док, — послышалось у стола и подошедший без приглашения сел за стол. Официант освежил стол, по жесту пришедшего с ним человека, принес новую выпивку и удалился.

— Привет Сэм, — ответил коротко сидевший за столом. — Ты приглядываешь за моей девочкой?

— Как договорились, Док.

— Значит, ты не забыл, что я для тебя сделал?

— Нет, не забыл, Док. Как я могу забыть?

— Значит, я могу на тебя рассчитывать?

— Да, можешь, — ответил Сэм и глаза его вспыхнули светом прежних дней. — А помнишь студенческие годы. Наша дружба… Док и Сэм. Мы гремели по всему институту.

— Да… Док — Дмитрий Олегович Докучаев и Сэм — Семен Эдуардович Молодцов. Кто это придумал? По-моему, ты…

— Да, я.

— Мы неплохо тогда проводили время, Сэм.

— Были времена… Как твой шрам на подбородке? Мне показалось, что он совсем зажил.

— Если я не поднимаю голову вверх, то его совсем не видно. Мне тогда чуть горло не перерезали. А у тебя на спине шрам еще есть или заросло? — спросил Док.

— Еще виден. На пляже, когда отдыхаем на курорте, молоденькие девочки меня расспрашивают, и тогда я им вещаю о героических буднях дяди Сэма.

Док опустил голову и о чем-то задумался.

— Так зачем ты меня позвал, Док?

— Видишь ли, Сэм… — Док поднял голову, посмотрел на друга. — Мне нужен человек.

— Какой человек?

Док нахмурился и сказал:

— Я сегодня встречался с Топором.

— Знаю.

— Когда-то мы с ним вместе работали, помнишь? Когда мы ушли из теневого бизнеса, он остался и поднялся на нем. Сейчас у него хорошие связи и наверху, и внизу. Он по-прежнему занимается наркотиками и работает с авторитетами.

— Я знаю, Док.

— Год назад я встречался с ним. Его люди подкатывали ко мне. Они хотели отжать наш бизнес.

— Я знаю, Док.

— И они хотели забрать этот клуб. Это лучший клуб в городе.

— И это я знаю, Док.

— Теперь я скажу тебе то, что ты не знаешь.

— Я слушаю, Док.

— У моей девочки появился ухажер. Ты знаешь мою девочку?

— Знаю, Док.

— Когда-то она была красавица.

— Не тяни, Док.

— Но после той аварии это стало не так. Все изменилось. Ты знаешь, я потерял тогда свою жену?

— Не томи, Док.

— Теперь у нее появился этот парень. Этот телок… Его зовут Бегемот… Это тебе ни о чем не говорит.

— Нет, Док.

— Настоящее его имя Георгий, Жора. Он ходит за моей дочкой по пятам и показывает ей преданность. Дочка говорит, что любит его. Но она не знает любви. В той аварии, ты знаешь, погибла моя жена. Моя дочка не знала, что такое материнская любовь. Я не мог ей дать того, что могла дать жена. Ради нее я не женился. Это все, что у меня есть. И я не верю, что он ее любит.

— Ты говорил, что у нее любовь.

— Говорил. Но недавно я узнал, что Бегемот… Жалко, что его кличка тебе ничего не говорит. Так вот… Бегемот, Георгий, он же Жора, — сын Топора.

— Вот оно что. Может быть, он хочет помириться с тобой?

— Нет. Это не что иное, как хитроумный план Топора отжать у меня бизнес. Через дочь… Я сегодня только что с ним говорил.

— Я знаю, Док.

— Наши дети назначили день свадьбы. Но я не дам им согласие на брак. Я не верю в то, что они любят друг друга. Он хочет воспользоваться мой дочерью. И когда я сказал ему, что не дам согласие на брак детей, он разъярился и пошел ва-банк. Он дал мне сутки, чтобы я изменил решение, иначе, он сказал, ты пожалеешь.

— Ты хочешь его убрать?

— Нет, это он хочет меня убрать. Я хочу его переиграть. Его план мне понятен. Он убирает меня до свадьбы или после. Это не важно. Виолетта выходит замуж за Жору. И они легально забирают у нее бизнес. Ее убирают через некоторое время после свадьбы. Она им не нужна.

— Понятно.

— Меня убирают в любом случае. Но речь не обо мне. О Виолетте… Поэтому я тебе говорю, мне нужен человек. Я за нее очень переживаю. Не хочу, чтобы у нее была еще одна травма. Хочу, чтобы она сама от него отвернулась. Он, этот человек, которого я ищу, должен разрушить отношения моей дочери. У тебя есть такой человек на примете?

— Предположим.

— Виолетта девушка с хорошим вкусом. Она знает языки, умеет одеваться. И он должен соответствовать ее представлениям о прекрасном.

Сэм с пониманием кивнул.

— У тебя есть такой человек? Донжуан, ловелас, дамский угодник. Женщины должны видеть в нем настоящего мужчину, самца. Он должен быть властителем их снов, зовущим к наслаждениям и удовольствиям. — Док расширил глаза и говорил с яростным посылом, увлекательно, страстно. — От него должны исходить запахи любви, и все женщины должны сходить с ума, не давая ему прохода. Он должен быть властителем женским дум, воплощением мечты… Что ты на это скажешь?

— Думаю, что есть, — сказал Сэм так, словно знал, о чем говорит.

— Я хочу с ним поговорить.

— Сделаем, — сказал Сэм. — Подожди здесь.

Он поднялся и ушел.

Через пять минут к столику Дока подошел молодой человек в серебристом костюме, серебристых туфлях, светлыми волосами, с глазами газели, которые особенно хорошо смотрелись даже при ярком гриме.

— Мне сказали, вы хотите со мной поговорить, — сказал он.

Док оглядел молодого человека и сказал:

— Сынок, это твой ежедневный прикид?

— Костюм для сцены, — сказал Грэмми.

— Ты поешь в этом клубе. Я слышал, как ты это делаешь. Тебя, случайно зовут не Эрос? Или, быть может, тебя зовут Орфей? — с некоторой едва заметной иронией спросил Док.

Он подумал, что перед ним стоит настоящий блестящий и неотразимый ловелас. Этот мальчик несомненно ему подошел бы.

— Я должен готовиться к выступлению. У меня мало времени, — спокойно сказал молодой человек с трогательными глазами газели и озабоченно, томно, а на самом деле нервно, посмотрел на часы. Оценивающий пронзительный и жадный взгляд этого опытного взрослого человека ему не понравился. Он привык, когда на него смотрят с восхищением, любовью, покорностью. Поэтому он отвечал отрешенным, холодноватым, спокойным тоном. И этот спокойный холодноватый тон все-таки заставил поменять к нему отношение собеседника.

— Как тебя зовут? — спросил Док напористо и строго.

— Игорь… Гарик… В клубе меня зовут Грэмми… — ответил он. — Это мой артистический псевдоним.

— Садись, — показал на стул Док жестом, которому противиться казалось было невозможно. В этом жесте скрывалась сильная воля и властность.

Грэмми сел.

— Ты знаешь меня?

— Знаю.

— Я хочу поручить тебе одно дело. Ты должен обаять, влюбить в себя одну девушку. Соблазнить ее, если понадобится. Но это не главное условие. Ты должен сделать так, чтобы она влюбилась в тебя, потеряла голову.

Грэмми смотрел на Дока спокойными чувственными глазами человека, которому это ничего не стоит. Ему показалось, что этот человек полностью в его власти. Он видел, как меняется отношение того к нему, и ему хотелось насладиться этим состоянием.

— Я не занимаюсь такими делами, — ответил пренебрежительно Грэмми. — Подобных предложений у меня великое множество. Женщины предлагают мне любовь за деньги, девочки дарят мне свою девственность. Некоторые матери просят, чтобы я облагодетельствовал их дочерей за деньги. Мне это ничего не стоит, но я такими делами не занимаюсь.

— Я тебе хорошо заплачу, — сказала Док и от неудобства ситуации заерзал на стуле.

— Зачем вам это? — спросил Грэмми.

— Я же не спрашиваю тебя, нужны ли тебе деньги?

— Нужны.

— И мне это нужно. И я за это хорошо плачу.

Грэмми кивнул. Ему не хотелось в это влезать даже за деньги. Но теперь ему захотелось во всем разобраться.

— Я не хотел обо всем рассказывать. Но, видно, придется. У нее, у моей дочери, недавно появился молодой человек. Их отношения развиваются слишком стремительно. Они ходят все время вместе, и дело у них идет к свадьбе. Он говорит, что любит дочь. Но я ему не верю. Она говорит, что любит парня, но она заблуждается, потому что не знает, что такое любовь. Она слишком рано лишилась матери и была лишена ее любви. Я был все время занят делами и не мог ей дать того, что ей нужно. И теперь первый же парень, который за ней стал ухаживать, показался ей возлюбленным.

— Вы хотите проверить крепость их отношений?

— Я хочу разрушить их союз. Потому что… Потому… — Док хотел сказать еще что-то, но замялся и не стал говорить. — Думаю, тебе не придется сильно стараться, потому что ее чувство держится на фальшивых ниточках и петельках.

Грэмми понял, что ему говорят не все. И это его задело.

— Нет, я не могу вам помочь, — сказал он. — У меня много своих дел.

— Хорошо, я тебе скажу все. У нее не было мужчин по определенным причинам, о которых я бы мог сказать позже. Я не верю, что она влюбилась в него так, как этого хотела и об этом мне все время говорила, до беспамятства. Да, он крепкий парень, брутальный, с сильным характером. Такие добиваются своей цели, если знают, чего хотят. Только я не верю в то, что он ее любит. И ты потом поймешь, почему. И я не верю в то, что она его любит… Потому что она девушка, неискушенная в любовных делах. Она не знает, что такое кокетство и как можно кружить парням головы. Ты потом поймешь почему. И вот он сделал ей предложение, и теперь мое беспокойство выросло.

Грэмми и на это раз понял, что ему не рассказывают все. Кроме того, он не хотел заниматься тем, что могло бы его отвлечь от работы. Ему не нужно было завоевывать девушек, потому что они сами искали его внимания и давали то, что ему было нужно. Добиваться внимание неискушенной девушки его мало интересовало, если не сказать, не интересовало совсем.

— К сожалению, я такими вещами не занимаюсь, — сказал Грэмми.

— Не спеши с ответом. Ты не знаешь всех возможных обстоятельств нашего устного договора.

— Предположим.

— Ты не сможешь мне отказать… Не сможешь, и я знаю, почему.

— Почему?

— Я заплачу тебе столько, что ты сможешь уехать на Карибы или в любое место мира и жить там безбедно. Тебе не нужно будет зарабатывать на жизнь пением. Каждый вечер драть горло в кабаках на потеху публике и терпеть оскорбление от пьяных посетителей. Ты сможешь петь, когда захочешь, где захочешь и исключительно для себя.

— У меня есть сложности. Я коплю деньги, чтобы записать диск, — быстро нашелся Грэмми.

— Твои проблемы меня не интересуют, потому что они решаемы в русле моих проблема. И ты это сейчас поймешь. Я дам тебе столько денег, что ты запишешь диск и сможешь жить в свое удовольствие. Спроси меня: «О какой сумме идет речь?»

— И?.. О какой сумме идет речь?

Док полез в нагрудный карман достал небольшой блокнот в кожаной обложке с золотым тиснением «ДОК». Он открыл его и в темноте замелькал белый клочок бумаги и ручка. Док взял ручку, что-то написал в блокноте и придвинул блокнот к Грэмми.

Грэмми заглянул в блокнот, испытывая некоторое разочарование. Наступило молчание.

— Да, но здесь всего на всего изображена цифра десять.

— Именно, — сказал Док.

— И что это значит?

— Это значит, что все остальное ты можешь дописать сам.

Эти слова смутили Грэмми еще больше. Он не знал, сколько нулей ему дописывать. Если он напишет мало нулей, то прогадает. Если он напишет много нулей?.. То их количество будет грозить ему смертельной опасностью. Он это чувствовал. Ему нужны были деньги, чтобы записать новый диск. Ему нужно было сосредоточиться на творчестве, чтобы сделать еще рывок и достичь заветных вершин музыкального Олимпа.

— Я плачу большие деньги не за прогулку по набережной, а за кропотливую напряженную непростую работу. Тебе придется постараться. Если ты не добьешься желаемого, то получишь пулю в лоб, то есть ничего. И она выйдет замуж за этого парня. Если ты сможешь разбить их пару, ты будешь король.

— Грэмми! Грэмми, тебе пора на сцену.

— Сейчас, — отозвался Грэмми, — услышав голос артистического директора Фрола.

— Да, но о ком идет речь? — спросил заинтересованно Грэмми у собеседника.

— Здесь есть один нюанс.

— Какой?

— Разве тебе это важно? — с издевкой спросил Док солидно с разлитыми бархатными нотками в голосе человека, который знает, что заинтересовал собеседника. — Я плачу деньги, кто бы она ни была.

— Но я должен знать, о ком идет речь, — нервно повысил голос Грэмми, чувствуя в словах собеседника издевку и понимание, что тот почти заглотил брошенную ему наживку.

— Ты прав, — согласился Док. — Прав… Потому что об этом должен знать заранее. Да, есть одно обстоятельство, которое лишит тебя наслаждения, когда ты возьмешь исполнять то, о чем я тебя попрошу… Нюанс заключается в том, что она не красавица. Можно даже сказать, что она страшная, страшилище, уродина. Но я не советую тебе повторять эти слова мне, когда ты захочешь мне их сказать. Да, она страхолюдина, уродина… — сказал со страданием в голосе Док. — Но ты должен понять, что она моя дочь. И в том, что она стала такой, виноват я.

Наступило молчание.

— Ты заколебался? Так да или нет?.. Так тебе нужны деньги или нет?

На поставленный вопрос не последовало ответа.

— Грэмми послышался снова голос артистического директора.

— Иду, иду…

— Тебя ждут…

Грэмми сидел и не решался уйти.

— Ты струсил? — издевательски спросил Док.

— Ничего я не струсил, — с нервом в голосе ответил Грэмми. — Где я могу ее увидеть?

— Здесь в этом клубе. Одна сторона лица ее искажена. Это ожег, шрам…

— Ожег?.. Я ее, кажется, видел.

— Волосы, где коснулся ожег, редкие, не слишком длинные. Когда-то они доходили до поясницы.

— Думаю, я знаю, о ком идет речь, — догадался Грэмми.

— От ее былой красоты остались одни глаза — фиалки. В этих глазах застыла боль от пережитого. На нее трудно смотреть. Она сама захотела пойти по клубам, чтобы стать такой, какой она хочет стать и раздарить свое тело всем тем, кто захочет ее принять. И тут она встретила этого парня.

— Ночная Фиалка? Это она… — Сейчас она в клубе? — спросил Грэмми.

Док посмотрел на часы. Они показывали семь часов вечера.

— Примерно в это время они приходят в клуб, — сказал Док.

— Мне пора на сцену… — сказал Грэмми и поднялся с места.

— Так что ты мне теперь скажешь? Ты согласен?

— Нет.

— У тебя нет выбора, — сказал Док так, словно все решил за Грэмми.

— Мне нужно подумать.

— Я знаю, тебе нужны деньги. Они всем нужны… И я могу тебе их дать.

Грэмми. Поморщился. Ему явно не хотелось браться за это хлопотное дело и связывать себя обещаниями.

— Грэмми!.. Ну, где ты там? — послышалось снова за кулисами.

— Иду, — крикнул Грэмми. — Мне на сцену, — сказал он Доку и пошел по коридору.

Док остался сидеть за столом один.

— Щенок… — подумал вслух Док. — Такое предложение могло обрадовать кого угодно.

— Как дела, Док?.. — послышалось рядом.

Док повернул голову, поднял глаза. Перед ним стоял Сэм.

— Ты договорился с ним, Док?

— Он мне ничего не ответил.

— Мой человек подходит тебе? — спросил Сэм.

— Подходит, но я не заметил, что он хочет взяться за мое дело.

— Это я возьму на себя.

— Он колеблется… Ему нужно, видите ли, подумать…

— Не волнуйся. Он сделает то, что тебе нужно. Поверь, я разбираюсь в людях.

— Пожалуй, ты его поторопи, Сэм. У меня нет времени ждать.

— Сделаем Док. Он вернется к твоему столику.

Грэмми вышел на сцену, залитую огнями софитов. Он пытался в зале увидеть ту, о которой ему только что говорили. Нет, в полумгле зала он не мог ничего рассмотреть. Начала звучать музыка, которая постепенно исподволь заполняла весь зал. Он входил в ее вибрацию, увлекательную силу и отключился от всего внешнего. Для него теперь существовала только музыка, его переживания и слова, которые растворились в нем, просили выхода и заставляли петь. Он пел, растворял свои чувства в песне. И в какой-то момент почувствовал, что зал принадлежит ему. Сотни глаз смотрели на него из темноты. Он чувствовал себя королем, волшебником, повелителем душ и бьющихся сердец. Он ощущал сигналы восхищения, которые шли из зала. Они пробивались к нему сквозь музыку, сквозь образ, в котором он находился. Как только он закончил исполнять свою песню «Мой Орфей», зал принялся аплодировать. Он спел еще несколько танцевальных песен и с поклонами покинул сцену. В состоянии эйфории он шел в гримерку, чтобы переодеться к следующему выходу. В коридоре его встретил Сэм. Обычно он протягивал руку и с похвалой похлопывал его по плечу. «Молодец, парень, — говорил он, — ты хорошо делаешь свое дело». Грэмми улыбался, надеясь и в этот раз услышать эти слова. Улыбка не сходила с его губ. Но в этот раз Сэм почему-то смотрел на него хмуро.

— Сегодня ты что-то не очень спел, — сказал он недовольно.

— Как всегда, — ответил Грэмми.

— И с репертуаром нужно что-то делать. Где новые песни?

— У меня нет денег, чтобы записать новые композиции.

— У ворот клуба стоят в очередь музыканты, которые хотят работать в моем клубе. И они не говорят мне, что у них нет денег на записи хитов, — с раздражением сказал Сэм.

— Что случилось, Сэм, еще два дня назад, ты называл меня лучшей лошадкой в своей конюшне. Ты хвалил меня.

— Ничего, парень, но мне нужно, чтобы ты делал это еще лучше. На одних наркотиках и алкоголе далеко не уедешь. Нужен драйв. Хочу напомнить тебе, что весь твой антураж: квартира в центре города, машина люкс, костюмы — куплено на мои деньги. К тому же, тебе еще за кредиты рассчитываться нужно.

— Откуда ты знаешь о кредитах?

— Скажешь, что это не так?

— Так.

— За все нужно платить, мальчик.

— Я плачу.

— Слышал, у тебя появился новый заказчик?

— Да.

— Я этому человеку кое-чем обязан. Если ты откажешься ему помогать, я буду вынужден выкинуть тебя из клуба, как котенка, к чертовой бабушке.

«Вот в чем все дело», — подумал Грэмми. Теперь уже нахмурился он. Это все меняло дело. Последние интонации Сэма, говорили о том, что церемониться с ним никто не будет. Грэмми опустил голову и выглядел раздавленным. Громила Гром за спиной Сэма улыбался той улыбкой, которая говорила, что он выкинет Игоря из клуба лично, без всяких сожалений и с удовольствием. Между ними давно сложились такие симпатии, когда один ненавидел другого, а тот платил ему тем же. «Уж этот-то постарается», — подумал Грэмми. Еще несколько минут назад он пребывал на вершине Олимпа, чувствовал себя, как царь и бог. Он совсем забыл о том предложении, которое ему сделали. Он выкинул его из головы. Теперь ему придется думать об этом, потому что об него только что вытерли ноги.

— Иди, тебя ждут, — сказал Сэм и кивнул в сторону столика, где сидел Док.

Конечно, у него был выбор. Потерять все и пойти ко дну или попытаться выкарабкаться из этой передряги.

Словно побитая собака он поплелся к столику Дока.

— Ты подумал? — спросил его Док, когда тот вернулся к столику и сел рядом.

— Да, я согласен, — ответил Грэмми отрывисто и решительно.

— Есть еще один нюанс, — сказал Док. Это слово «нюанс» он произносил с особым вкусом, как будто сосал леденец. — У тебя могу появиться проблемы. Так вот пока ты занимаешься моим делом, я гарантирую тебе жизнь. Понял?

Грэмми поднял глаза и посмотрел на Дока. Сказанные слова означали, что у него могут возникнуть непредвиденные обстоятельства, но о них он может не думать. Если ты соглашаешься, то получишь… — Док взял из блокнота ручку и приписал к десятке нули. — Если ты выполнишь наш договор, то получишь еще столько же. Не выполнишь, тебя ждет пуля в лоб.

Грэмми вздрогнул и снова посмотрел на Дока. Холодок пробежал у него по спине.

— Шутка, — сказал Док, горько улыбнувшись углом рта. Губы у Дока почти отсутствовали. Его рот был, как будто распорот ножом от щеки до щеки. И улыбка его просто немного искривила рот. — Не волнуйся, я знаю, что ты сможешь исполнить наш уговор.

— Держи… Это задаток. — Док убрал блокнот, из нагрудного кармана небрежно достал пачку денег и бросил на столик перед Грэмми. — Ты должен расстроить их союз, — сказал он, встал и пошел по коридору к выходу.

«Приличная сумма, — пронеслось в голове у Грэмми. — Если учесть, что такую же я получу после любовного приключения». Именно так он теперь относился к возложенному на него делу — любовное приключение. Он не прикидывал, как потратит деньги и на что, предполагая, что этого будет вполне достаточно на все. Грэмми взял со стола стопку денег, убрал во внутренний карман пиджака и посмотрел в спину удалявшегося Дока.

Спина этого человека выражала силу, надежность и непоколебимость.

Грэмми поднялся. Ему не пришлось приписывать к десятке нули. Он оказался в положение человека, который согнул спину. Через тридцать минут у него должен был состояться второй выход.

— Молодец, парень, — послышалось со спины.

Сзади к нему приближался Сэм и его охранник-громила Гром. Сэм хлопнул его по плечу и сказал:

— Так держать, парень. Мы с тобой еще поработаем.

В гримерке Игорь снял блестящий костюм, светлый парик и достал из шкафа черный облегающий комбинезон с розовым капюшоном из тонкой кожи, натянул комбинезон на тело с брюками в обтяжку, широкими рукавами и заметными вставками на плечах, которые делали его фигуру романтичной и мужественной. Вокруг глаз кругами лег черный цвет грим и по ним красные круги. Он готовился исполнять песню: «Другие миры». Кто-то открыл дверь гримерки и голосом арт-директора произнес:

— Грэмми, у тебя десять минут.

— Иду, — сказал Игорь и надел сверху комбинезона пиджак с длинными фалдами.

Он быстро шел на сцену и фалды развевались за ним. Кошачьими вкрадчивыми движениями он вышел на авансцену сразу, как только над ней пролетела серебряная летающая тарелка, под музыку вступления песни «Другие миры». Это был его хит в выступлении на сцене клуба. Он искал способы показаться на музыкальном телеканале, но пока это у него не получалось. После первого куплета он взял высокую ноту, и тут же послышался восхищенный свист, одобрительные крики. Он допел песню под визги, крики и рукоплескания. Снова произвел фурор и вслед своего хита спел несколько песен. Время от времени он поглядывал в зал. Девушка со следами ожога на лице сидела справой стороны у бара. Она почти не смотрела на сцену и увлеченно болтала с крепким парнем. В заключение выступления он спел песню: «Счастье в ответ». Под аплодисменты Грэмми спустился в зал в сопровождении поклонниц, сел за столик недалеко от девушки с изуродованным лицом и крепким парнем. Девочки из зала стали его обнимать, целовать в щеки. Он позволял им это делать. Это кипение вокруг него никак не могло успокоиться. Девушка со шрамом на лице по-прежнему не обращала на него никакого внимания и продолжала общаться с парнем. Кто-то подходил к его столику, предлагал вместе выпить, приносили цветы, бокалы с шампанским. И все было бы, как всегда и как раньше, они выпили и поехали бы к нему на квартиру веселиться. Но теперь так не могло произойти. У него в кармане лежала пачка денег, которая заставляла его действовать вопреки всему прежнему. В зале звучала музыка, которая не давала говорить друг с другом. Но она не мешала, потому что и так было понятно, что каждый хотел сказать другому. В этом даже был необыкновенный шарм, восторг и восхищение. Все выпивали и дарили другим радость бытия. Можно было общаться, не вдаваясь в подробности. Когда один говорил что-то непонятное, другой ему просто кивал, как будто понимал все казанное в нюансах. Деловые разговоры здесь никто, никогда не вел. Грэмми болтал с девчонками и ребятами, незаметно поглядывая на девушку со шрамом на лице. Почему она не обращала на него внимания, когда все искали его взгляда, его внимания и его слов. Что она нашла в этом парне, крепком, лобастом самолюбивом? Темный свитер на нем казался довольно заурядным. Но в клубе появлялись время от времени люди, одетые неброско. Такое себе позволяли или очень влиятельные и состоятельные люди, которые могли позволить себе игнорировать правила клуба, завсегдатаи или темные личности, которые бравировали своим видом. Однажды Грэмми наблюдал, как на одной из вечеринок появился невзрачный человек в очках, с лысиной, полноватый с заметным животиком, в тренировочных штанах и спортивной майке. Выглядел он не лучше бомжа с улицы. Единственное, что его могло отличать от бомжа это ухоженность, стрижка и чистое белье. Но к этому нужно было присмотреться, чтобы понять некоторое несоответствие самого человека и статусности события. Вел он себя вполне обычно, без напряжения, без особых жестов, которые могли бы его отличить от других посетителей. К нему подошел один молодой охранник клуба и сказал: «У нас в таком виде появляться не принято». Он взял неизвестного за руку и повел к выходу. Через мгновение к нему кинулся администратор вечера и попросил оставить невзрачного человека в покое. Потом отвел молодого охранника в сторону и тихо сказал: «Вы здесь больше не работаете». А начальнику службы охраны были сделаны соответствующие порицания за то, что тот не проинструктировал подчиненного. Невзрачным человеком оказался олигарх, который не хотел, чтобы его охрана доминировала на банкете. Это именно он собрал всех гостей в клуб, чтобы отметить свой юбилей.

Грэмми смотрел на девушку со шрамом от былого ожога на лице со следами морщинистой испорченности. Эта парочка явно не подходила друг другу. Парень выглядел уверенным в себе увальнем с большими амбициями и тупым взглядом, в которых тлел ближний свет. Грэмми отмечал, что у одних людей в этой жизни глаза горели ближним светом. И эти люди жили одним днем или максимум двумя-тремя днями. У других людей в глазах горел дальний свет. Такие люди видели свою жизнь далеко и казались успешными, прозорливыми умницами. И еще в этой жизни были такие люди, у которых в глазах свет угасал или не горел совсем. Глаза этих людей выглядели, словно погасшие лампочки. Они были, как бы обращены внутрь себя и светили куда-то вглубь, в темень исчезающей жизни. Такие глаза бывают у людей, которым оставалось недолго жить. Этот крепкий парень знал, чего хотел, и, должно быть, никогда не упускал своего. Мало того, он никогда не отступался от намеченного и желаемого. От него исходила какая-то потаенная угрюмая сила. Он всех подавлял своим присутствием. В нем чувствовалась скрытая угроза. Крупный, сильный, уверенный в себе. Больше всего в нем раздражало, как он ел. Жадно, мощно, небрежно двигая челюстями. Он подавлял всех, кто находился около него, только своим присутствием. Упрямство, неуступчивость, неудобность казались его характерными составляющими. Этот парень мог стать большой проблемой Грэмми. Глядя на него, он вполне понял слова Дока: «Я буду гарантией твоей жизни». Весь образ это парня вызывал у Грэмми неприятие и отталкивающее чувство. Девушка, наоборот, привлекала, притягивала к себе внимание. Она поражала стройностью, гибкостью и скрытой эмоциональностью, которая иногда проявлялась в движениях. Ее высокая и выдающаяся грудь притягивала взгляды, тогда как лицо отталкивало. Ее можно было бы назвать красавицей, если бы не испорченность лица. Грэмми видел в ней что-то загадочное. Она не вела себя так, как ведут люди с комплексом неполноценности из-за видимых внешних дефектов или скрытых внутренних психических расстройств, процессов, связанных с переживаниями и болью. Она, наоборот, как будто демонстрировала свою состоятельность, совершенность и своеобразную особенность. Ее походка отличалась гибкостью, чувственностью и порывистостью. Она улыбалась открыто, без стеснений, как будто у нее не было шрамов и увечий на лице. В то же время зубы девушки казалось тоже выглядели непрезентабельно: гниловатыми, подпорченными. Ощущение от девушки складывалось такое, как будто она ходит с маской на лице — настолько разительным представлялось несовпадение внешнего и внутреннего этого человека. Длинные волосы она все время отбрасывала назад и расправляла их руками за спиной. Иногда она их перебрасывала на грудь и расправляла на груди. И в длинных волосах Грэмми тоже разглядел некоторую испорченность. Причем со стороны, где виднелся на щеке ожог, они выглядели немощными. Грэмми боялся, что она поймает его взгляд, и поэтому все время после рассматривания отводил глаза в сторону.

— Зачем она тебе? — спросила Настя, девушка, которая считала его своим парнем. Хотя он не давал ей для этого никаких оснований.

Она его любила и тонко чувствовала, его настроения, чувства и устремления. Ему даже становилось не по себе, когда она угадывала про него все. И сейчас она поняла про него больше, чем все другие.

— Ты не могла бы его пригласить на танец? — вместо ответа спросил просто он.

— Кого?

Игорь кивнул на крепкого парня, который сидел с девушкой.

— Ладно, только сегодня я поеду к тебе домой без твоей свиты и твоих почитателей.

Настя подошла к крепкому парню и пригласила его на танец. Игорь понял это по тому, как она склонила к нему голову. Тот сначала отказался, но потом, когда девушка с испорченным лицом кивнула, попросила того, тот согласился и пошел танцевать с Настей.

Игорь тут же поднялся, подошел и подсел к девушке со шрамом за столик.

— Здравствуйте. Меня зовут Игорь.

— Допустим, — настороженно ответила девушка с испорченным лицом.

— Сценический псевдоним — Грэмми.

— Я знаю…

— Песню об Орфее я пел для вас.

— Так вот ты какой златовласый Орфей, — сказала загадочно девушка и улыбнулась.

Ее фиалковые глаза как будто заглянули ему в душу, на самое дно и как будто нашли там свой отклик. Ее высокая грудь его волновала, как мужчину. Он испытывал большое волнение. Но в то же самое время ее лицо как бы отталкивало его. Ему хотелось смотреть только в глаза, в эти прекрасные фиалковые глаза. Именно тогда он переставал чувствовать дискомфорт.

Девушка помедлила, словно приходила в себя, не желая знакомиться, и сказала:

— Виолетта.

— Я думал, вы скажете Фиалка.

— Почему Фиалка?

— Глаза… У вас фиалковые глаза… Голубые с розовостью, которую встречалась еще у сирени.

— Да, мне это говорили.

— Здесь вас все так называют Ночная Фиалка, — сказал он. — Интересно, почему вас называют Ночная Фиалка?

— Ночные фиалки — это такие цветы. Днем они невзрачные, блеклые, вялые, незаметные, а к ночи они распускаются, становятся предельно привлекательными, красивыми и пахучими. Их жизнь начинается только ночью. Если ночью выйти в сад, где они цветут, то их запах начнет сводить с ума легкими, кружащими голову сладкими ароматами.

— И кто же первым назвал вас Ночной Фиалкой?

— Я сама. Когда я появилась в клубе меня кто-то спросил: «Как вас зовут?» И тогда я, чтобы отстали, ответила — Ночная Фиалка.

— Этот цветок однолетник?

— Да, он цветет один месяц. Иногда бывает расцветает и на следующий год.

— Наверно вы действительно похожи на ночную фиалку. Я видел в клубе много девушек, которые похожи на мотыльков однодневок. Они мелькают день-два, месяц и потом пропадают. Вы здесь совсем новенькая и не похожи на мотылька.

— Думайте, что хотите. Это ваше право.

— Кто этот парень, что вас сопровождает? — спросил Грэмми — Это ваш телохранитель?

— Почему вы так думаете?

— Потому что он крутится возле вас.

— Это ничего не означает.

— Я заметил, что вы за все платите.

— Мне нравится за все платить самой. Это мое кредо. Я самостоятельная девушка.

— Вы его кошелек, а он ваш бойфренд.

— У него достаточно средств. Просто он из тех людей, которые любят, когда платят за него. Точнее сказать, он никогда не спешит расплатится. Но, когда нужно заплатить, он делает это щедро.

— Зачем он вам?

— Не каждый молодой человек захочет общаться с девушкой такой, как я.

— Так вы его купили? — решил поддеть ее Грэмми.

— Жора не из тех, кого покупают. И мне не нравится формулировки в отношении людей, когда речь идет о покупке.

— Это романтическое ханжество, — улыбнулся Грэмми. — Мы давно живем в таком мире, когда отношения между людьми урегулируются финансовой составляющей. Сейчас везде, когда хотят выяснить отношения, говорят: «Сколько ты стоишь?» Я прихожу выступать в новый ночной клуб, в шоу на телевидение и меня везде спрашивают: «Сколько ты стоишь?» Сначала меня это тоже коробило. Теперь привык.

— Я так понимаю, это вас покупают и продают, — с издевкой спросила она.

Он сразу понял, что она хотела его задеть и обидеть в ответ на его слова о ее друге.

— Что делать. Меня покупают и продают оптом и в розницу. Оптом, когда дают работу и в розницу, когда покупают билеты на мои концерты.

Ночная Фиалка посмотрела вверх за спину Грэмми и сказала:

— Знакомьтесь, это Жора.

В тот же момент Грэмми почувствовал угрозу за спиной. Ему показалось, что кто-то хочет со всей силы садануть ему по голове. Грэмми оглянулся и за спиной увидел крепкого парня и Настю, которая стояла рядом с ним.

— Привет, — дружелюбно, сказал он, снова чувствуя угрозу до холодка в спине. — Я Грэмми. Мы тут с твоей девушкой беседуем, пока ты с моей девушкой танцевал.

Парень промолчал и смотрел на Грэмми с пренебрежением человека, который знает, как поступить, когда пристают к его девушке. В его глазах чувствовалась твердость камня, которая не располагала к разговорам.

Снова зазвучала музыка. Она помогла Грэмми, как прежде, обладать собой.

— Можно вас пригласить на танец, — обратился Грэмми к Ночной Фиалке. Он позволил себе эту наглость, чтобы остаться рядом с ней. Он поднялся с места и нарочито повернулся спиной к Жоре. В этот момент он снова почувствовал, что его хотят ударить по голове. — Всего один танец. Прошу не отказать бедному артисту, который целыми днями отдает свое сердце и душу зрителям и слушателям.

Ночная Фиалка встала и посмотрела на Жору. Тот застыл, как каменная глыба.

— Я вас прошу, — снова сказал Грэмми, заметив, что Ночная Фиалка колеблется.

— Пойдем-ка выйдем, — сказал ее парень и перехватил руку, которую Грэмми протянул Виолетте.

Грэмми нехитрым приемом выдернул свою руку и снова изящно протянул Ночной Фиалке. Ее глаза снова смотрели ему прямо в душу. Она хотела общаться с ним, но все еще колебалась. И чем дольше он на нее смотрел, тем они становились ближе друг к другу. Она тоже не могла отвести взгляд от его глаз дикой газели. Между ними словно протянулись невидимые нити, по которым шли токи понимания, объяснения непонятного. Это было чувственное волнение, которое поднималось из глубин души и приливало к щекам, несло жар телу, заставляло горячую кровь быстрее бежать по вена. Настя все поняла, демонстративно развернулась и ушла. Грэмми этого не заметил.

— Ты что, не слышишь? — спросил парень Ночной Фиалки и положил тяжелую руку на плечо Грэмми.

— Не торопись, — ответил Грэмми и снял тяжелую руку с плеча. — Вечер еще продолжается. К тому же мне нужно снять концертный костюм. Он немного сковывает движения. Это может помешать нашему разговору тет-а-тет. — Он нарочито повернулся к Ночной Фиалке и попросил. — Очень прошу! Не откажите…

Его глаза газели горели и в них светился дальний свет. Именно он и привлек ее. Эти глаза так нравились девушкам. Он знал, когда холодные каменные глаза девушек начинали плавиться и становились теплыми податливыми под этим его взглядом и превращались в цветы.

— Она не хочет с тобой танцевать, — грозно сказал Жора и снова взял его за плечо.

— Хочет, — улыбнулся Грэмми, угадывая ее желания и, вдохновляясь ее глазами, движением плеча сбросил с себя тяжелую руку.

Ночная Фиалка смутилась и, еще раз посмотрев на своего парня, словно просила не обижаться, и неуверенно пошла танцевать. Грэмми бесцеремонно взял ее за руку и повел за собой. Парень двинулся за ними, схватил его за плечо. Но Грэмми легко вывернулся. Тогда Жора снова потянулся к нему рукой, которую Грэмми довольно резко перехватил и отодвинул от себя. Теперь от серьезного и жесткого разговора с выяснением отношений было не обойтись.

— Зачем вы меня схватили за руку и потащили танцевать? — спросила Ночная Фиалка. — Может быть, я не хочу, — сказала она.

— Вы хотите со мной танцевать. Об этом мне сказали ваши глаза.

— Вы сами не знаете, что сделали. У вас будут большие хлопоты. Жора такое не прощает.

— Мне до этого нет никакого дела, — экзальтированно и веско заявил он, отметая ее сомнения.

— А вы смелый, — с удивлением или с восхищением сказала она и посмотрела на него по-другому. — Хотите потанцевать с уродиной и страхолюдиной?

— Да. Я не могу разгадать вашу загадку. Вы как сумочка с двойным дном.

— Интересное сравнение.

— Да, я смотрю… Какая изящная сумочка!..

— У которой есть скрытые возможности и заметный изъян.

— Мне, кажется, вы бравируете своим внешним видом.

— Думаю, что никто не хотел бы оказаться на моем месте.

— Не пойму, что в вас такое есть, что заставляет меня оставаться подле вас, словно на привязи. У вас не слишком привлекательное лицо.

— Скажите откровенно… Я страхолюдина, — улыбнулась она.

— Да, но почему же из-за вас готовы подраться два парня.

Ему не понравилось, что она улыбается и в следующую секунду это заставило его быть еще резче.

— Да, можно сказать, вы уродина. Но мне на это решительно наплевать. Так что же в вас такое есть? Может быть, ваши фиалковые глаза? Не часто встретишь глаза — фиалки. Они такие выразительные и увлекательные. Я, когда смотрю в них, кажется, я иду по ступенькам в небо. Поднимаюсь на какие-то неведомые высоты. И когда я смотрю в них, как сейчас, то не вижу в вас никакой ущербности. Не пойму, почему это так?

Она молчала и делала вид, что ее это совсем не касается.

— С одной стороны вы мне нравитесь. С другой стороны…

— С другой стороны… Я вас пугаю, вызываю отвращение… Вы это хотели сказать? — с вызовом спросила она.

— Так почему же вокруг вас крутится этот тип, этот бойфренд? Не думаю, что это жалость. Это что-то еще.

Так с какой стороны я вам больше нравлюсь? Может быть, у вас искаженное представление о прекрасном? Вы в детстве, наверно, любили смотреть ужастики? Вам нравятся уроды и мертвецы?

— Мне глаза ваши нравятся. В них я вижу безграничные фиалковые поля. Я иду к ним, и они меня не обманывают. — Игорь привлек ее к себе и неожиданно заговорил на «ты» — Не понимаю, как в тебе при твоем внешнем виде, с таким дефектом лица удается не испытывать разных комплексов неполноценности? Такие люди остро ощущают дефицит положительного внимания. Что за этим стоит? Ты как будто бравируешь своим уродством. С другой стороны, все понятно… Ты кошелек… А кошелек может быть сколько угодно уродливым, лишь бы был всегда полным. У тебя состоятельные родители? Кто они?

— Какая разница?

— Я хотел это знать. Ты скромна, имеешь достоинство и ведешь себя так, как будто ты переодетая принцесса. Это внутри тебя бьется…

— Я такая, какая есть.

«У нее превосходная талия. Совершенно не угасшие, не притупленные реакции. Она тонко все чувствует и остро отвечает на вопросы. Она хорошо образована. У нее зубы с изъяном, что казалось из-за шрама. Что я к ней испытываю? Я ведь к ней что-то испытываю. В ней есть какой-то манок».

— Так как вы думаете, ваш бойфренд с вами встречается, потому что вы вскружили ему голову, из жалости или из-за денег?

— Вы хотите сказать, что он встречается со мной из-за денег?

— Именно это я и хочу сказать.

— Но у меня нет денег.

— Наверное, у него есть другая информация.

Грэмми говорил так, потому что понимал, что ее отец богатый человек. Он это знал. А она не знала, что он это знал.

— Он хочет сделать мне предложение. Скажу иначе. Не сегодня — завтра он сделает мне предложение.

Музыка закончилась, и они стояли посреди зала одни.

— Я тоже хочу вам сделать предложение, — уверенно сказал Грэмми.

— Не поняла.

— Давайте смотаемся отсюда. Вы и я… Я вам покажу такие места города, которые вы и не видели. Или поехали ко мне, к моим друзьям и проведем чудесный вечер.

— Вы с ума сошли. Вы не понимаете, что оскорбляете меня этим предложением?

— Романтичный вечер узнавания друг друга, с разговорами о прекрасном. Что в этом плохого?

— Не думаю, что это может состояться. Мне кажется, это плохая шутка.

— Нет, я на полном серьезе.

— Слишком рискованное предложение с вашей стороны, — сказала она и отвернулась, чтобы отойти.

И тут к ним подошел ее бойфренд.

— Иди, сядь за наш столик, — сказал он Ночной Фиалке. — Нам нужно поговорить.

— Жора, я тебя прошу, не надо.

— Иди, — попросил он ее.

Как только она отошла, тот придвинулся к Грэмми вплотную и сказал:

— Что тебе нужно от моей телки?

— Мы просто общались.

— Но кто тебе позволял с ней общаться?

— Я по велению души и движению сердца, — сказал Грэмми довольно легкомысленно.

— Ты слишком много себе позволяешь.

— Она особенная. И это меня привлекло.

— Я запрещаю тебе на нее даже смотреть.

— Но у меня появились на нее свои виды. Я хочу пригласить ее работать в свое шоу.

— У тебя появились хорошие перспективы и виды на больничную койку. Это в лучшем случае. В худшем случае это может оказаться морг.

Парень склонил голову и приблизился к Грэмми так близко, что изо рта у него

пахнуло чудовищным амбре. От него шел запах плохо переваренной пищи перемешанной с только что выпитым спиртным. Это был такой отвратительный коктейль, такое гадкое смешение запахов, что все это могло вызвать естественную рвоту.

Грэмми отвернулся и ничего не сказал. Запах ему был слишком противен.

— Выйдем, — коротко рыкнул парень, переходя к действию, и дернул Грэмми за лацкан костюма на себя. — Я тебе все подробно объясню.

— Я только сниму концертный костюм, — ответил Грэмми, понимая, что от разговора ему не уйти. — Дружище, подожди меня на улице.

Грэмми отошел от бойфренда и направился в гримерку, обдумывая, как ему поступить. Его могли покалечить ни за что, ни про что. Просто уйти от разговора у него не получится. Ему нужно было продолжить знакомство с Виолеттой. Но оказаться битым ему не хотелось. Пусть даже девочка того и стоила. Дело было даже не в ней, не в тех, деньгах, которые он получил и которые лежали у него в нагрудном кармане пиджака и которые он еще мог получить. Дело в его карьере и самом принципе. Он выступал в этом клубе, его здесь все знали. И он мог себе здесь кое-что позволить, например, потанцевать с выбранной девушкой. По пути в гримерку он зашел в кабинет к боссу.

Сэм сидел за столом и смотрел порнофильм. Это сразу было понятно по звукам, которые наполняли его кабинет и потому, в какой позе он сидел и как вперился глазами в экран монитора.

— Если вы хотите, чтобы я завтра вышел на сцену, то вам придется обо мне позаботиться, — сказал он, стоя у двери.

— В чем дело? — отвлекся Сэм от экрана, в котором продолжались сексуальные оргии.

— Это же вы меня втянули в эту грязную историю с девчонкой, у которой испорчена мордашка.

— Погоди… Погоди… — Сэм снова посмотрел на экран в самый кульминационный момент и снова посмотрел на вошедшего. — Ты, о чем?

— Меня хотят побить, украсить мое лицо синяками, ссадинами и шрамами.

— Кто это хочет?

— Парень, который ходит с девочкой вашего друга.

— Иди. Я скажу охране, чтобы тебя не дали в обиду.

Грэмми зашел в гримерку, переоделся и пошел к выходу из клуба. Ночная Фиалка сидела за стойкой бара и ждала бойфренда. К ней он мог вернуться только победителем.

У выхода на площадке перед клубом его уже ждали. Тот парень и еще человек пять, которые стояли чуть в стороне. «Ого, — подумал Грэмми. — Такой аншлаг мне не нужен». Он оглянулся. Охранники, которые шли за ним следом, почему-то не вышли.

— Иди сюда, — позвал его бойфренд.

Понимая, что будет происходить дальше, Грэмми не стал стоять у двери, из которой вышел и приблизился к парню Ночной Фиалки.

— Что испугался?

Грэмми непринужденно улыбнулся.

— Поговорим, как джентльмены, — сказал он и по выражению лица стоявшего напротив понял, что ничего подобного между ними не состоится.

— Узнаешь, как к чужим девушкам приставать, — грозно сказал противник и замахнулся.

«Слишком широко», — отметил Грэмми и, поднырнув под его руку, ударил кулаком в печень. Парень схватился руками за печень, но он оказался сильным и уже в следующее мгновение его кулак полетел Грэмми в правую скулу. Тот отклонился назад и махина, сжатая из пальцев, пронеслась у него перед носом. Разъяренные кулаки бойфренда вот-вот могли его смять и опрокинуть. Грэмми сделал еще шаг назад и тут же с нырком увернулся от нового удара в скулу. И на этот раз кулак-гиря, снаряженная весом килограмм в тридцать пять — сорок ядром пронеслась над ним, задевая холодком макушку. Удары наносились и справа, и слева. Грэмми изящно уходил от них, словно в танце. Но один удар все-таки пришелся ему вскользь по левой скуле. Он увернулся, почти ушел от удара, но тот скользь прошелся ему по скуле и заставил потерять равновесие. Грэмми упал и покатился по асфальту до первой ступеньки, которая вела в клуб, остановился и тут же попытался встать. В это время к нему разъяренным бегемотом уже бежал парень Ночной Фиалки. Грэмми тут же вскочил на ноги, готовый дать отпор.

В это время из клуба выскочило трое замешкавшихся в коридоре охранников, которые принялись отбивать Грэмми у парня Ночной Фиалки. И тогда пятеро, которые стояли в стороне, набросились на охранников. Через некоторое время на площадке дрались уже человек пятнадцать. Послышались выстрелы, раздался взрыв, появился дым. Охранники оттащили Грэмми в сторону и затолкали обратно в клуб. На выходе из клуба толпились посетители, которые хотели уйти, но испуганно жались у двери. Их начли выпускать через запасной выход. Перестрелка устроила серьезную панику. Грэмми отправился искать Ночную Фиалку. Ее не трудно было найти, потому что она вопреки всему происходящему оставалась сидеть за стойкой бара.

— Пойдем, нам лучше отсюда уйти, — сказал Грэмми.

— Что у тебя со щекой?

— А что у меня со щекой?

— Кровь… Это кровь…

— Пустяки… Царапина… Пойдем же… — он взял ее за руку и поднял со стула.

— А где Жора? — спросила она.

— С этим потом разберемся.

— Я никуда не пойду. Я буду ждать Жору, — сказала она, высвободила из его руки свою руку и села обратно на стул.

— На улице небольшая стычка переросла в крутую драку с выстрелами и взрывами. — сказал Грэмми и снова взял ее за руку.

В зале запахло дымом. Как будто кто-то поджог клуб.

— Нам нельзя здесь оставаться.

— Где Жора? Почему он меня оставил здесь?

— Такие люди никого не любят, кроме себя.

— Нет, это не так.

Грэмми знал. Если девушке что-нибудь втемяшится в голову, то с этим ничего не поделаешь. И говорить ей противоположное не имеет никакого смысла.

— Что-то случилось. Что?.. Вы выходили с ним вместе.

— Идем через запасной выход.

— Нет, я пойду к тому выходу, через который вышел он.

— Хорошо, идем.

На площадке перед клубом, кроме двух плечистых охранников никого не было. Неподалеку стояла машина полиции и скорой помощи.

— Где все дерущиеся? — спросил Грэмми знакомого охранника.

— Разбежались.

— Поехали, — сказал он Ночной Фиалке, которая все хотела найти своего друга и смотрела по сторонам.

— Ты же видишь, его здесь нет, — сказал он.

Виолетта достала из сумочки мобильный телефон и принялась звонить. Она набирала один номер, другой.

— Странно, ни Жора, ни папа не берут трубку. Папа всегда остается на связи. Даже, когда он очень занят, все равно берет трубку, если это я звоню. Если не берет, то сразу потом перезванивает.

Грэмми волновало больше другое. Откуда у клуба взялись братки, которые сразу полезли в драку за Жору. Кто он такой этот Жора? Держался независимо и как будто один. Что-то здесь было не так.

— Не знаю, что делать, — сказала она.

К ним подошел знакомый охранник и, отозвав Грэмми в сторону, сказал:

— Твоей подруге лучше куда-нибудь на время исчезнуть. Лучше вам исчезнуть обоим.

— А что случилось?

— Сэма убили… И его компаньона Дока.

Грэмми сразу все понял… Раздумывать не было времени.

— Поехали, — сказал он ей. Я тебя очень прошу. Здесь оставаться опасно.

Он взял ее за руку и повел к своей машине. Сказанное им подействовало на Виолетту отрезвляюще.

— Куда ты меня ведешь? — спросила она, не переставая сопротивляться.

— Мы потом все обсудим. Сейчас нам нужно поскорее отсюда убраться.

Грэмми подошел к своему кабриолету, открыл переднюю дверь машины, посадил Фиалку на сидение рядом с водительским и, усевшись за руль, рванул машину с такой скоростью, что раздался визг и запахло паленой резиной.

— Что он тебе сказал? — спросила она.

— Тебе угрожает опасность.

— Куда мы едем?

— Не знаю.

Грэмми вел машину. Виолетта нажимала кнопки на мобильном телефоне и пыталась кому-то звонить.

— Куда ты звонишь?

— Отцу… Он почему-то не берет трубку.

Грэмми выехал на набережную реки и надавил на газ. Неожиданно он понял, что спешить им некуда. Он подумал о том, как ему поступить. Надо было сказать Виолетте, что с отцом случилась беда. Не следует говорить, что его убили. Это может ее сильно ранить. Похоже, она очень любит отца. Если отца действительно убили, у него нет теперь перед ним обязательств, чтобы добиваться что-то от его дочки. Он может оставить ее и делать то, что хочет. Что ей сказать?.. Чтобы она выходила из машины и шла, куда хочет. В данный момент он не мог этого сделать, потому что у нее неприятности, к тому же, он расстроил ее отношения с этой Жорой. Хотя он не знал, куда бы привели эти странные отношения, и что впоследствии случилось бы с Виолеттой. Ему стало жалко ее. Он понял, что не сможет ее бросить.

— Отвези меня к отцу, — попросила Виолетта голосом, в котором он уловил слезы. — Я волнуюсь. Есть предчувствие, как будто с ним что-то случилось.

— Где он живет? — спросил Игорь.

— За городом.

— Говори адрес…

Виолетта сказала адрес, Грэмми ввел его в навигатор. На экране проявилась линия, пересекающая город с края на край. И приятный женский голос оператора сообщил: «Маршрут построен».

Грэмми повернул руль, развернулся и покатил в противоположную сторону.

— Быстрее, — попросила Виолетта.

Грэмми надавил на газ. Машина взревела и покатила быстрее. Замелькали фонарные столбы, рябь от реки раздражала боковое зрение. Он обгонял машины и несся по набережной реки.

— Еще быстрее можешь? — спросила Виолетта и поднесла белый платок к глазам. Она плакала.

Он надавил на газ, и сердце екнуло от скорости. Выброс адреналина заставил его колотиться со скоростью, с которой неслась машина.

— Еще быстрее, — всхлипнула Виолетта и кулачком с платочком ударила себя по коленке.

Грэмми не стал прибавлять газ, потому что приближался поворот.

— Что же ты? — со слезами спросила она. — Что же ты?.. Испугался?

— Нет. Так мы можем проскочить нужный нам поворот, — сказал он, притормозил и на скорости повернул руль вправо. Их обоих бросило влево, и они с трудом вписались в поворот.

Грэмми поморщился, понимая, что нужно было больше сбросить скорость. Уже в повороте, он снова надавил на газ, и это спасло их от того, что они чуть не соскочили с траектории движения. В то же время их начинало сносить и могло опрокинуть. Но он сильнее надавил на педаль газа и мотор машины вытянул их на прямую. Он поворачивал то влево, то вправо, уходил на развязки и выехал за город. Через пятнадцать минут Виолетта пришла в себя и сказала:

— Я узнаю это место, за остановкой будет поворот налево. Нам туда.

— Грэмми надавил на газ и перед поворотом снова притормозил. На этот раз они вошли в поворот плавно. Ширина дороги позволяла им это сделать.

— В арку, — сказала Виолетта.

И они, нырнув в арку, понеслись по асфальтовой дороге, которая вела к загородным домам, потому что здесь деревья и кустарник подступали прямо к обочинам.

Машина проехала километр и уперлась в зеленые высокие ворота. Виолетта набрала на мобильном номер телефона открывания ворот и те поехали в сторону.

Они въехали в открытые ворота, миновали десяток домов и остановились у каменного дома, который стоял в отдалении ажурных ворот. За воротами на территории горел свет, освещавший аллейки, клумбы и палисадники.

— В окнах света нет, — сказала растерянно Виолетта.

Фары машины били светом в сторону дома. Оттуда вышел человек в костюме, белой рубашке и направился к воротам. Виолетта вышла из машины и направилась к ажурным воротам.

Грэмми ждал ее, сидя в машине.

По всей видимости, Виолетта знала охранника, потому что, поговорив с ним, через некоторое время она удрученная вернулась к машине.

— Его нет дома. Охранники тоже не знают, где он и что с ним. Он сказал, что папа, возможно, от кого-то прячется.

В это время зазвонил ее сотовый телефон. Она включилась в линию, и в глубокой тишине Грэмми услышал голос, который он сразу узнал. Телефон Виолетты не был включен на громкую связь, но он прекрасно слышал, что говорил ее бойфренд.

— Алло! Алло, Виола. Я тебя повсюду ищу, — сказал Жора.

— Жора, я сама тебя искала. С тобой все в порядке?

— Я в порядке. Ты где?

— У папы.

— Он что, живой? То есть, я хотел спросить, он дома? Мне сказали, что у него большие неприятности. Его ищут.

— Я ничего не знаю. Дома его нет.

— Оставайся у него дома. Я сейчас к тебе подъеду.

— Я собираюсь уехать.

— Дождись меня, крошка.

— Я поеду к себе на квартиру.

— Хорошо, встретимся у тебя на квартире, — сказал Жора и отключился.

— Мне показалось, что Жора что-то знает об отце, — сказала Виолетта. — Поехали ко мне домой.

— Но он сказал, чтобы ты его здесь ждала.

— Он не знает, где дом моего отца. Он здесь ни разу не был. Поедем.

— Сейчас развернусь, — сказал Грэмми, оглядываясь по сторонам, чтобы развернуться.

— Не нужно, езжай по кругу, там выедем за ворота, — сказала Виолетта.

Грэмми завел машину и рванул прямо по дороге, желая быстрей по кругу обогнуть строения и выехать из загородного поселка. Когда он доехал до поворота, сзади от въездных ворот показалось несколько машин. Судя по фарам, их было три. Свет фар сильно бил светом и, словно догонял его машину. Три машины, едва заехали на территорию загородного поселка выключили фары и с тусклыми бортовыми огнями медленно поехали вдоль домов. Они словно крались по дороге между домами.

Грэмми остановился за поворотом так, чтобы его не было видно, и выключил мотор. Они слышали, как машины проехали короткое расстояние и остановились около дома отца Виолетты.

— Почему ты остановился? — спросила тихо Виолетта.

Выключив бортовые огни, Грэмми завел мотор, сдал назад свой красный кабриолет, остановился и снова выключил мотор.

Из машин вышли люди, послышались их голоса. Судя по голосам, они подошли к воротам. За воротами от дома к машинам придвинулись люди. Они стали говорить сначала сдержанно, потом оживленно.

— По-моему там Жора, — сказала Виолетта. — Я узнала его голос.

— Я тоже узнал его голос, — сказал Грэмми. — Ты говорила, что он не знает, где дом твоего отца.

— Я ничего не понимаю… Что ему здесь нужно? — спросила она.

И словно в ответ на ее слова послышались выстрелы.

— Что они делают? — вскрикнула Виолетта. — Их нужно остановить.

Грэмми завел мотор и рванул с места машину, не включая бортовые огни и не зажигая фары.

— Куда ты? — спросила испуганно Виолетта.

Грэмми ничего не говорил. Он ехал по кругу, стараясь в темноте не задеть фонарные столбы и стоявшие на обочинах машины.

— Что там произошло?

— Ничего хорошего. Открывай ворота.

Виолетта набрала номер телефона, по которому отрывались ворота. Они открылись, и красный кабриолет с разгона проехал их.

— А если они нас заметили?

— Может и заметили. Мне интересно, что им сказал охранник перед стрельбой? Они наверняка спросили, где ты и на какой машине уехала.

— Зачем я им?

— Мне самому это интересно.

Они снова нырнули под арку, проехали эстакаду и выехали на шоссе.

Когда они поворачивали, Грэмми увидел свет фар от нескольких машин, бивший из леса в сторону арки и дальше на шоссе.

— За нами гонятся, — сказала Виолетта.

— Возможно.

— Что мы будем делать?

— Попытаемся от них оторваться, — сказал Грэмми и нажал на педаль газа.

Машина полетела по темному шоссе, словно ласточка. Цепочки огней, развешанных по фонарным столбам то, витиевато переплетались, то уходили вниз и расстилались гирляндами. Иногда ему казалось, что машина взлетает. Еще немного, и они полетят между столбов, поднимаясь выше и выше и полетят над ними так, словно эти фонарные столбы являлись взлетной полосой, чтобы они по ней взлетели и поднялись еще выше.

— Это они!.. — сказала Виолетта. — Они нас догоняют.

Доехав до первого перекрестка, Грэмми свернул вправо и остановился за остановкой, прячась от погони. Три машины, сверкая фарами, промчались дальше по шоссе.

— Куда они?

— Не знаю. Нам нужно заправиться.

Грэмми проехал прямо и остановился на сияющей огнями бензозаправочной станции.

— Там, кажется, есть кафе. Пойдем, перекусим и выпьем кофе.

Виолетта, молча, кивнула и вышла из кабриолета следом.

— До полного… Девяносто шестой, — сказал Грэмми работнику бензозаправочной станции, поставив машину под заправку.

— Третья колонка, — сказал тот.

В кафе они сели за столик и закали кофе и бутерброды с сыром и сосисками. Когда машина заправилась, кассирша крикнула:

— Третья колонка…

Грэмми допил кофе, встал, подошел к кассе и карточкой расплатился за бензин. Расплатившись за бензин, он вернулся к столику и подождал, когда она допьет кофе. Она поднялась и пошла за ним к выходу.

— Куда едем? — спросил Грэмми в машине.

— Ко мне домой, — сказала она.

— Это не опасно?

Виолетта пожала плечами.

— У меня сложилось впечатление, что твой Жора хочет тебя видеть, но отнюдь не потому что он соскучился.

Виолетта промолчала. Грэмми завел машину и посмотрел на Виолетту.

— Где ты живешь?

Виолетта назвала адрес. Грэмми ввел адрес в навигатор, нажал на кнопку. Над ними крылом, расправляясь, поднялась крыша и в готовом виде начала опускаться.

— Можно не опускать крышу? Мне так нравится ехать на кабриолете по вечернему городу.

— Нам незачем сейчас светиться, — сказал Грэмми.

— Я тебя прошу.

Грэмми снова нажал кнопку, урал крышу и покатил на квартиру Виолетты.

Когда они подъезжали, то около дома девушки Грэмми увидел три знакомые массивные машины, проехал мимо них, мимо ее дома и покатил дальше.

— Ты куда? — спросила она.

— Они уже здесь. Ждут тебя. Эти ребята устроили стрельбу около дома твоего отца.

Тут же зазвонил телефон у Виолетты. Она нажала на телефоне значок в виде зеленой трубки и поднесла телефон к уху.

— Ты где Виола? — сказал Жора. — Я тебя жду у дома.

— Я подъезжаю.

— Вижу. Ты в красном кабриолете?

— Нет, — неуверенно ответила она, понимая, что выдала себя.

Грэмми посмотрел вдоль улицы и подумал, как назло ни одной машины.

— Иди к нам, крошка, позвал Жора. — Куда ты собралась ехать?

— Выключи телефон, — сказал Грэмми и рванул по улицам.

Три массивные машины помчались за ними.

— Хорошо, что мы заправились, — сказал Грэмми, глядя на индикатор топлива.

— Они нас догоняют, — сказала она. — Поворачивай направо, там узкая улочка. Мы проскочим… Быстрее, сейчас выскочим на широкую улицу. Еще направо… Теперь разворачивайся, поворачивай налево. Обгоняем газель, молодец… Они выезжают наперерез, через сплошные…

— Вижу…

Грэмми тоже свернул через сплошные им навстречу, влево, разворачиваясь, выехал на дорогу, по которой все двигались в противоположном направлении, и рванул вперед, но теперь он повернул не влево на разворот, а свернул вправо, дал газ и выскочил на мост через реку. Казалось, они оторвались от погони. Но через некоторое время он увидел, что три машины четким строем на большой скорости надвигаются на него… Ему нужно было искать спасения на маленьких узких улочках и в переулках.

— Нас опять догоняют, — сказала Виолетта.

Грэмми удирал по улицам, словно заяц от гончих. Петлял, делал резкие повороты, прятался за домами. Но преследователи находили его. Два часа пропетляв по городу, им удалось оторваться от преследования. Спина у Грэмми вспотела, лоб покрылся испариной, ладони увлажнились.

— Нам нужно отдохнуть. Принять душ и выспаться. Предлагаю поехать ко мне.

— Это неудобно. Я к незнакомым людям домой не езжу.

— Я тоже, но сейчас особый случай. Мы устали и уже поздно. Обещаю вести себя галантно.

— Ладно, поехали.

Грэмми завел машину, выехал из подворотни, где они прятались, и покатил к себе домой. Город спал и тонул в ночных огнях. Светились витрины и рекламные щиты. Создавалось впечатление, что они одни в этом городе не спят, и он принадлежит им.

Грэмми подъехал к своему двенадцатиэтажному дому и в этот момент заметил пожар. Горел его дом. Не весь дом, а только одна квартира. Он посмотрел на огонь, посчитал этажи, и не поверил своим глазам, потому что горела именно его квартира, которая окнами выходила на дорогу.

— Черт! — вырвалось у него. Черт, черт, — повторил он и стукнул руками по рулю

— Что такое?

— Они подожгли мою квартиру. У меня там все, документы, костюмы, деньги. Все…

— Не расстраивайся, — с сочувствием сказала Виолетта.

— Я еще не расплатился с банком за квартиру. Мне оставалось платить полгода.

— Пойдем, может быть, мы успеем что-то спасти.

— Не исключено, что нас здесь тоже ждут, — сказал Грэмми.

— И что мы будем делать?

— Не знаю, — сказал он и подумал: «Зачем я в это ввязался? Вот уж воистину, не искушай судьбу — она сама тебя искусает».

Из окна квартиры вырывались языки пламени. Горела мебель, костюмы и радиоаппаратура. Волосы на голове у Грэмми шевелились. Языки пламени уменьшились, из окна повалил черный дым.

Подъехали машины пожарников. У сбежавшихся зевак пожарники спрашивали, есть ли кто в горящей квартире.

Игорь понимал, что-то сгорело главное. И не квартира, а прошла жизнь.

— Это я во всем виновата, — сказала Виолетта огорченно.

— Причем тут ты? — спросил Грэмми, понимая, что отчасти она права. — Поехали отсюда.

Он завел мотор, надавил на газ и покатил с пожарища.

— Куда мы едем? — спросила она.

— В гостиницу. Здесь недалеко на набережной есть приличная гостиница.

Они двигались с начала по улицам города, потом выехали к реке, переехали через мост, нырнули под него и покатили по набережной, но уже, с другой стороны. Через несколько минут они подъехали к высотке. Грэмми подъехал к стоянке машин, которая располагалась напротив гостиницы. Виолетта не знала, что здесь есть подземная парковка.

— Мы в гостиницу, — сказал Грэмми знакомому охраннику, стоявшему у въезда на гостиничную парковку.

Они оставили машину на парковке и поспешили в гостиницу. Поднялись по ступенькам, Грэмми открыл массивную дверь, пропустил Виолетту вперед, и они оказались в холле с коврами, мраморными колоннами, блестящей, полированной мебелью и позолотой. Грэмми взял Виолетту за руку и подвел к стойке администратора.

— Привет, — сказал он администратору, очень симпатичной девушке за стойкой. — Нам один двухместный номер.

— Два одноместных, — поправила его Виолетта.

Администраторша сделала большие глаза и посмотрела с удивлением на Грэмми. Он кивнул.

— Игорь, но у нас нет ни одного номера, — сказала она.

— Люда один номер.

— Все занято.

— Не может быть.

— Я тебе точно говорю. У нас номера бронируют за месяц.

— Любочка, нам можно какой-нибудь попроще.

— Ты же знаешь, у нас таких нет, — с апломбом сказала администраторша. — Все номера «Люкс», апартаменты и так далее. Спроси в «Якоре», — повела она пальчиком в сторону другой гостиницы на набережной. — У них что-то может быть.

— Спасибо, ты, как всегда очаровательна.

— Ты завтра в клубе поешь?

— Должен петь. Приходите, — сказал Грэмми.

Администраторша оценивающе посмотрела на Виолетту, ее платье, колье, как это умеют практичные девушки, слегка поморщилась, увидев шрамы на лице, и отвела взгляд, оставаясь недовольной.

Грэмми попрощался с ней, взял за руку Виолетту, чтобы показать свое отношение к ней администраторше. Это выглядела как явная интрига. И он представил, как та смотрим им вслед и думает: «Зачем она ему такая».

За время пока он катался с Виолеттой он привык к ней, ее внешности и шрамы его не трогали. С одной стороны, она была очень симпатичной девушкой, с другой стороны, лицо у нее казалось так испорчено, что вызывало отторжение. Виолетта шла с ним всегда с правой стороны, так чтобы он не видел изуродованной части ее лица. И в машине она сидела справа. Он приходил в гостиницы и рестораны с разными девушками. Но с такой, которая носила на лице шрамы никогда.

— Здесь недалеко, — сказал он и показал вправо. — Тоже на набережной.