Хлеб с яблоками. сборник детских рассказов

Виктор Бычков

Через труд, через общение со сверстниками и старшими товарищами, преодолевая трудности, главные герои находят своё место в жизни, растут трудолюбивыми, честными гражданами своей страны.

Месть или обида

Рассказ

— Все! — шестилетний Лешка расхаживал по избе, заложив руки за спину. Такое положение рук видел у деда Корнея, когда тот о чем-то думал. — Сегодня до обеда буду только маминым, а бабушка пускай останется без меня. Я не ее!

К такому решению мальчик пришел после долгих размышлений. Дело в том, что сегодня Лешкина бабушка собралась в соседнюю деревню в церковь, где хочет помянуть своих сыновей и мужа, погибших на войне, и поставить свечки за упокой их душ. Ребенку страсть как хотелось пойти с ней, но тут он натолкнулся на непреодолимую преграду: надо было хорошо вымыть шею, руки и особенно, ноги в цыпках.

— Посмотри на себя, антихрист! — всплеснула руками бабушка, когда внук пристал к ней со своей просьбой. — Куда ж я тебя такого грязного возьму? От твоего вида все святые разбегутся!

— Никуда они не денутся, — перспектива мыться вовсе не устраивала ребенка. — Пускай посмотрят на меня, я им обязательно понравлюсь. Я — хороший.

— Нет! Я сказала — нет! — сделала бабушка категорический вывод после пристального осмотра внука. — Не смеши людей, а быстренько умывайся, тогда возьму.

— Не хочу-у-у умываться! — Лешка начинал капризничать, пытаясь разжалобить бабушку, но та оставалась непреклонной.

От одного упоминания о воде у мальчика по телу пробегает дрожь: уж очень больно будет ногам! Они у него почти темно-коричневого цвета с болезненными трещинками на ступнях. Лешка утверждает, что они загорели, а бабушка с мамой, что они покрылись коркой грязи — закорели. Если шею и руки еще можно отмыть, то ноги вряд ли удастся привести в божеский вид за короткое время. Бабушка ждать его не станет, значит, он остается дома. Но упустить шанс повидать соседнюю деревню, зайти в церковь, где ни разу не был, ребенок не мог и прилагал все усилия для его осуществления.

На помощь пришла мама: она нагрела воды, налила в тазик, развела до теплого состояния, усадила сына на маленькую низенькую скамеечку, погрузив Лешкины ноги в воду. Все это было проделано помимо его воли, поэтому мальчик разразился громким умоляющим плачем, тем более, что ступни пронзила острая боль.

— А-а-а-а-а! Бо-о-о-ольно! — орал он, расплескивая ногами воду. — Спасите-е! Помогите-е! Больно-о-о!

— Разве ж так можно с дитенком? — со слезами на глазах вторил ему лучший друг и подельник Колька, который стоял рядом и тоже тешил себя надеждой пойти вместе с Лешкой.

Ему было искренне жаль дружка, он понимал его, как никто другой: буквально час назад с ним самим была проделана точно такая процедура его мамой. Поэтому за компанию и разревелся.

— Терпи! Терпи! — мама ловила ноги сына, намыливала хозяйственным мылом, терла мочалкой. — Будешь знать, как не мыть ноги! Неряха! Сколько раз тебя просят: помой, помой, сынок, ноги. А ты что отвечал? Ополоснёшь лишь бы как, бессовестный. Кого обманывал? Вот и терпи теперь.

— Так они опять загрязнятся, тетя Ольга! — Колька пытался вразумить этих взрослых, которые не понимают очевидных истин: какой уважающий себя человек не измерит дно лужи, что на улице перед домом деда Корнея, по несколько раз на дню?

— Мы же не виноваты, что грязь грязная!

— Замолчь, заступник! — бабушка Химка* принесла чистую тряпку вытереть ноги внуку, попутно прихватив чашку простокваши. — Тебе, Коля, мамка смазала ноги простоквашей, ай нет?

— А это зачем? — мальчик почувствовал какой-то подвох и поджал ноги под лавку, на которой сидел. — Это, чтобы они стали белыми, покрасить, что ли?

— Ага, покрасить! — зашлись от хохота бабушка и мама. — Отмыть уже невозможно, лучше покрасить! Ой, не могу, люди добрые!

— Правильно, им бы только смеяться, — Лёшка поддержал Кольку. — Ноги намажут простоквашей, а кот Васька будет потом бегать за тобой, лизать их, да и сгрызет, котяра рыжая.

— Ой, замолчите, антихристы! — давилась смехом бабушка. — Если кот лизнет ваши ноги хоть раз, тут же Богу душу отдаст! Отравится!

Колька чувствует, что избежать процедуры не удастся, делает попытку улизнуть из хаты, но оставить в беде друга одного не может, поэтому возвращается от порога обратно.

— Черт с ним, мажьте! — обреченно зажмурив глаза, Колька соглашается. — А вы потом возьмете меня с Лешкой в церковь? — жалобно спрашивает бабушку Химку, которая, стоя на коленях, смазывает ему ноги простоквашей.

Однако ничего страшного не происходит: напротив, приятный холодок коснулся порепанных, кровоточащих ног, боль сразу же отступила, и довольная щербатая улыбка озарила Колькино лицо.

— А я и не боялся! — заявляет он другу. — Совсем не больно, а даже хорошо! Ты тоже не бойся.

— А с чего ты взял, что я боюсь? Я даже не плакал, когда мамка мне мыла ноги, а ты хочешь, чтобы я боялся какой-то простокваши? — не моргнув глазом, отвечает Лешка.

— Конечно, вы оба герои, — мирит друзей Лешкина мама. — Простокваша лучше любого лекарства вылечит ваши ножки, уберет боль, смягчит кожу. Вы только больше не доводите их до такого состояния, хорошо?

— Бабушка, бабушка, — друзья прыгают вокруг бабы Химки, выпячивая свои чистые руки, ноги, шею. — А вы точно нас возьмете, не обманите? — с надеждой заглядывают в глаза. — Мы будем послушные-препослушные! Только возьмите нас с собой!

— Да куда ж я от вас денусь? — отмахивается от детворы старушка. — Меня ж без вас в Слободу даже не пустят. Сразу за гатью слободские собаки встретят, скажут: «Баба Химка! А чего это ты без Кольки да без Лешки?» А мне и крыть нечем. Так что придется брать вас, антихристы!

— Ура-а-а! — восторгу друзей нет предела. Не каждый день выпадает возможность уйти дальше деревни.

— Так, — осаживает их Лешкина мама. — Вот ваши штанишки, вот — сандалики, рубашки. Одевайтесь и ждите бабушку.

Мальчишки наперегонки оделись во всё чистое и выбежали на улицу: надо еще успеть утереть нос друзьям-подругам такой новостью.

Ровесница друзей, соседская девчонка Наташка, качала на качелях, что приделал Колькин папа на липе, свою тряпичную куклу.

— И куда это вы собрались такие нарядные?

— В Слободу! — гордо, почти в один голос ответили мальчишки.

— Что вы там забыли? Кто вас там ждет? — от зависти девчонка не знала, как уколоть этих зазнавшихся задавак.

— Да нас там каждая собака знает! — гордо поведал Колька, вспомнив бабушкины слова.

— Конечно, таких бандитов только собакам и знать, — презрительно сказала Наташа и на всякий случай сделала несколько шагов в сторону дома. — Бяки, бяки, задаваки, напугали вас собаки! — успела пропеть дразнилку и скрылась на своем дворе.

Друзья не стали преследовать.

— Что с нее возьмешь? — презрительно циркнул слюной сквозь зубы Лешка. — Девчонка!

— Я бы ей показал задавак! — Кольку душила праведная обида. — Не приходи больше на мою качелю! — прокричал он в сторону Наташкиного дома.

— А она всехняя, а не только твоя! — девчонка сидела на заборе и показывала ребятам язык.

— Твое счастье, что нам некогда, — заявили друзья и направились к луже.

Когда образовалась лужа на этом месте, никто из родных и знакомых ребят не знает. Колькин папа, дядька Петро, говорит, что и он еще в детстве без штанов не раз по ней хаживал. Каждый год ее засыпают то песком, то землей, то глиной, но это все куда-то уходит вниз, а лужа, как была, так и остается. Она перекрывает поперек всю улицу — от огорода деда Корнея до Колькиного огорода. И по длине будет не меньше. Только вдоль забора есть узенькая тропинка для пешехода или велосипедиста. А на машинах и лошадях ездят прямо по луже. Вчера друзья измеряли ее глубину: было по пояс.

Легкий ветерок рябил водную гладь, перегонял от одного берега к другому опавшие листья. У ребят возникла великолепная идея, от которой они не могли отказаться: по такому ветерку хорошо пускать кораблики из коры с вделанными бумажными парусами. А таких кораблей у каждого из мальчишек было по несколько штук разных размеров. Они хранились под большим лопухом на той стороне забора у Лешкиного огорода.

Через мгновение друзья уже сидели на корточках у кромки лужи и пускали свои суда в большое плавание. Наташа пыталась пристроить на судно куклу.

— Ты куда ее суваешь? — возмущается Колька. — Выстрогай из коры кораблик и катай своих кукол.

— Строить кораблики я не умею, а умею делать тряпичных кукол, вот как. И корабли без людей плавать не могут, — уверенно и авторитетно заявляет девчонка, и мальчишки молча принимают ее убедительные доводы.

Они тут же расхваливают свои суда и борются за право прокатить пассажира. Наташа милостиво соглашается катать куклу по очереди.

Когда бабушка Химка со своей товаркой бабой Соней вышли на улицу, чтобы вместе идти в церковь, Колька и Лешка сопровождали корабли по центру лужи к противоположному берегу, где их с нетерпением ожидала Наташка. Праздничную чистую одежду парни попросту забыли снять с себя.

— Люди добрые! — запричитала бабушка Химка. — Что это деется? Только что вымыли, отскребли их от грязи, надели чистое, а они вон что?!

Мальчишки стояли посреди лужи, прижимая корабли к груди, к чистым рубашкам. Грязная вода стекала с них, расползалась темным пятном по одежде. Праздника не получилось! Но все же не теряли надежды.

— А оно высохнет, — подал виноватый голос Лешка.

— Пока дойдем до Слободы, мы будем чистыми, — жалобно добавил Колька. — Это же вода.

— Марш, марш немедленно к матерям, чтоб мои глаза вас не видели, антихристы!

— А как же Слобода, церковь? — расхныкался Лешка. — Вы же обещали.

— Сонечка! — стонала баба Химка, обращаясь к подруге. — Уводи меня поскорее от этих обормотов, а не то я вместо церквы попаду на кладбище!

Когда бабушки уходили, два друга ревмя ревели посреди лужи, пополняя ее содержимое своими слезами. За компанию с ними на берегу рыдала и Наташка, размазывая грязной куклой слезы по щекам.

Лешкина мама содрала с друзей одежду и принялась стирать ее в тазике. Колька убежал к себе домой искать утешения, а Лешка расхаживал по избе и вынашивал план мести бабушке. Заложив руки за спину, думал. Как назло ни одной стоящей мести на ум не приходило, все упиралось во время: «Вот когда я вырасту….». Во-первых, долго ждать. Во-вторых, Лешка не умел злиться на бабушку: уж очень он ее любил! Когда взрослые спрашивали его: «Ты чей, мальчик?», то неизменно с гордостью отвечал:

— Мамин и бабушкин!

А вот сегодня она его так подвела! Наконец, решение было принято:

— Все! До обеда буду только маминым. Бабушка пускай останется без меня. Я не ее! До обеда!

Внук сидел на краю тропинки за деревней и ждал бабушку. Рядом с ним примостился лучший друг и подельник Колька.

— Неужели они пошли другим путем? — в который раз Лешка с нетерпением смотрел на дорогу, что ведет через гать в Слободу. — Я уже устал ждать.

— Нельзя же так надолго оставлять внука одного, — поддерживает его Колька и немножко корит бабушку:

— А мы тут сиди, мучайся.

Наконец, они увидели, как две женские фигурки неспешно спускаются с горки по ту сторону гати, и стремглав бросаются к ним наперегонки.

— Бабушка, бабушка! — кричит внук и с распростертыми объятиями бросается к ней, обнимает за ноги, прижимается всем тельцем, шепчет:

— Вы моя, моя, и я вас никому не отдам, бабушка!

Рядом стоит друг Колька, ему тоже очень сильно хочется так же прижаться к старушке и тоже что-нибудь нежно шептать. Он несмело, с опаской подходит к Лешке, и бабушка прижимает к себе и Кольку.

— Ах, вы мои хорошие! Как же я скучала без вас. Постойте, постойте! — старушка отстраняется от детей, долго, слишком долго достает свой узелок, развязывает его, подает мальчишкам по сладкому сахарному петушку на палочке.

— Вот вам подарок от слободских: как узнали, что не придете, кинулись подарки для вас собирать. Так я и взяла, не отказалась.

— А чего ж так мало? — Колька в спешке грызет подарок в надежде получить еще один, но понимает, что больше не будет. — Они что там, не знают, что петушки очень вкусные и быстро заканчиваются?

— Да кто ж знал, что они такие сладкие? — оправдывается бабушка Химка. — Если бы я знала, не отказывалась бы.

— Бабушка, бабушка! — Лешка теребит старушку за сподницу, пытается что-то сказать на ушко. — Это я понарошку думал, что до обеда буду только маминым. Я и ваш всегда-всегда! — шепчет внук. — Я так скучал без вас!

Какая месть или обида? Да и мысли о них не было! Были томительные минуты ожидания любимой бабушки!

*Химка — жен. имя Ефимия