Ирис, как цветок

Виктория Терентьева (2024)

Шайка воришек спасает девочку, которую родители обрекли на верную смерть. Как это отразится на ней? Кем они ее воспитают? Какие приключения ее ждут? Светит ли ей спокойная жизнь? Одно только известно точно: Ирис научится выживать в любой ситуации.

Прилипала

Симпатичный высокий юноша с зелеными глазами и взлохмаченными волосами цвета темного меда вышел на рыночную площадь Альмиры. Крупный приморский город вел активную жизнь, а поэтому торговцы работали до глубокой ночи, чтобы не упустить покупателей. Вечером площадь освещалась тусклыми фонарями, создающими приятную, немного романтическую атмосферу.

Юноше было не до романтики. Он скользил меж людей, разглядывающих товары на прилавках, оценивая опытным взглядом.

Кандидатов было много, а он не любил выбирать. Решил, что это должен быть турист, потому что они всегда ходят здесь, раззявив рот. Привлекательная архитектура на площади в светлых бело-голубых тонах была его сообщницей.

Наконец, он заметил в толпе тучного мужчину с такой же тучной женой, которые стояли у сувенирной лавки. Выбирали брошь или кулон с чайкой, ведь она — символ Альмиры и главный туристический товар.

С нескольких шагов он определил, где у мужчины висит кошель, подошел к лавке и взял первую попавшуюся безделушку. Не удовлетворившись ее видом, он развернулся, лишь слегка задев туриста рукой из-за узкого прохода и его тучности, и турист оказался без кошеля.

Юноша отошел на несколько шагов, присел, увидев развязавшийся шнурок на своем ботинке, завязал его, заодно закинув кошель в ботинок. Идти стало неудобно, но останавливаться было рано. Чем больше он соберет, тем меньше клопов будет в месте, где он проведет сегодняшнюю ночь.

Он юркнул подальше от сувенирной лавки и оказался в ряду с приправами и пряностями. Хорошее место — бедняки себе не могут позволить такие товары. Альмира вела торговлю со всеми известными государствами, в том числе и с южными, где произрастали редкие растения. Из них делали экзотические, щекочущие нос специи, которые торговцы продавали на рыночной площади, чтобы симпатичный юноша мог стащить кошель у одного из покупателей.

Он задел высокого жилистого мужчину в возрасте, который убирал в сумку купленные травы, и на ходу извинился перед ним. Мужчина уже все купил, а значит, вряд ли снова полезет за деньгами, поэтому может еще долго не замечать пропажу. Юноша решил остаться в этом ряду, закинув еще один украденный кошель во внутренний карман жилетки. Денег ему, скорее всего хватало, но жадность и спортивный интерес заставляли действовать дальше.

Минутой позже он обнаружил кое-что интересное. Конкурента. Вернее, конкурентку.

Худая девушка с обкусанными пухлыми губами, веснушками на курносом носу и синими глазами, прятавшимися под непослушной челкой темных волос. Она знакомым ему взглядом выбирала жертву. Юноша с любопытством наблюдал за ее действиями.

Вот она подходит к лавке с травами и корешками, вот левой рукой берет мешочек с прилавка, подносит к носу и нюхает, а вот ее правая рука оказывается внутри кошеля стоящего рядом мужчины. Она достает оттуда горсть монет.

Какая работа! Юноша был удивлен. Никогда не встречал карманников, которые забирали только часть денег.

Девушка отошла от прилавка и начала скрываться в толпе.

Он доделал работу за нее, оставив покупателя трав без кошелька, и последовал за ней.

Она шла прочь с рыночной площади. Несколько раз свернула на темных улицах и оказалась около таверны. Юноша решил, что вполне может себе позволить там комнату на ночь и зашел за девушкой внутрь.

В таверне были официанты, но девушка предпочла сразу подойти к барной стойке. Ей налили пиво и взяли с нее пару серебряных монет. О ночлеге она не договаривалась — возможно, сделала это ранее.

Девушка уселась за столик в дальнем углу спиной к стене.

В таверне было шумно и жарко. Пахло мясной похлебкой, потом и хмелем. Бард пел на сцене, перебирая струны на лютне, в закоулке мужики соревновались в армрестлинге, кто-то играл в карты, было много выпивающих и едящих посетителей. Только девушка сидела в одиночестве.

Юноша купил себе пива и направился к ней. Подошел, бросил на столешницу не украденный ею, наполовину опустошенный кошель.

— Ты кое-что забыла, — сказал он и сел напротив.

Та перевела угрюмый взгляд с кошеля на него. Устало вздохнула.

— Можешь оставить себе, — сказала она. На ее лице не было удивления.

— Нет, спасибо, у меня свое есть, — юноша лучезарно улыбнулся и отпил пива, — Меня зовут Нил.

— И что тебе нужно, Нил? — спросила она.

— Хочу познакомиться с коллегой, — ответил он, — Интересно ты работаешь, первый раз такое наблюдаю.

Девушка немного подумала, отвечать ли ему или послать его на хер, и решила ответить:

— Не хочу ни у кого забирать все деньги.

— Это же требует больше усилий, — удивился Нил.

Девушка пожала плечами:

— Это могут быть их последние деньги.

— У тех, кто покупает специи? — Нил фыркнул: — Да брось ты. Это могут быть ТВОИ последние деньги, а у них всегда найдется что-то в запасе.

Девушка промолчала, снова пожав плечами.

— Может представишься?

— Ирис, — ответила она.

— Красивое имя, — Нил улыбнулся: — Как цветок.

Она не стала это комментировать.

— Надо признать, ты впечатлила меня своим мастерством, — сказал Нил: — Давно этим промышляешь?

— Достаточно, — Ирис хмуро отпила пива из пахнущей грязной тряпкой кружки: — Ты чего хочешь-то? Поболтать решил?

Нил дружелюбно улыбался:

— Именно, — он подумал и неожиданно стал серьезным: — Знаешь, иногда бывает одиноко. Блуждаешь тут по улицам, как тень, не можешь себе позволить ни друзей, ни семьи. Нормальные люди с тобой водиться не хотят, а твои собратья смотрят на тебя, как ты, исподлобья, и огрызаются.

Ирис стало стыдно. Тем более она корила себя из-за того, что сама находится в такой же ситуации. Она поставила кружку на стол и пробурчала, опустив глаза:

— Извини.

— Ничего, я понимаю, — беззлобно ответил Нил: — Тяжело доверять людям нашему собрату, — он сделал несколько смачных глотков пива и спросил: — Ты живешь в Альмире?

— Нет, — ответила Ирис и осеклась: — То есть… какое-то время живу. Долго объяснять.

— Ну, так мы, вроде, никуда и не спешим.

Ирис уткнулась взглядом в рисунок древесины на столешнице, поводила по нему пальцем.

— Я живу тут год. Но собираюсь уехать. Если ничего не получится.

— Что должно получиться?

Ирис посмотрела Нилу в глаза, не решаясь ему открываться. Он производил впечатление доброго и понимающего человека, несмотря на промысел, которым занимался, и напускную беззаботность. Тем не менее, она не хотела говорить:

— Неважно, — она махнула рукой: — Глупости все это. Лучше сам расскажи, давно ли ты в Альмире.

— Я тут родился, но скитался по всему королевству. Уверен, ты знаешь, что это такое. Периодически возвращаюсь сюда, чтобы общипывать туристов и пожить в относительном покое.

— А семья? — спросила Ирис: — Они здесь?

— Мать померла уже давно, отца я не знал, — Нил пожал плечами: — Где-то тут стоит мой дом, но, кажется, его у меня отобрали какие-то дальние родственники.

— Печальная история.

— Как и у всех нас, — улыбнулся Нил.

Они оба молчали какое-то время. Допили пиво, и Нил сказал:

— Давай угощу тебя в честь знакомства. Тебе какое, самое дешевое и поганое?

Ирис наконец улыбнулась уголками губ:

— Верно.

Они просидели в таверне до глубокой ночи, постоянно покупая добавку. Травили байки об общей профессии, рассказывая самые курьезные случаи. Неуклюже флиртовали друг с другом и смеялись над ерундой. Спустили на выпивку практически все награбленные деньги и под конец были уже абсолютно пьяными.

— Кажется…, — еле вороча языком, сказал Нил, заглядывая по очереди во все украденные кошельки: — у меня не хватит денег на комнату.

Ирис, порядком развеселившись и раскрасневшись, сказала:

— Так переночуй в моей. Самой дешевой и поганой.

— Как я люблю, — хихикнул Нил, и они, шатаясь, пошли по лестнице наверх, к номерам.

Оказавшись в снятой Ирис комнате, Нил осмотрелся.

На удивление качественный лук лежал на столе, на полу валялся полуразобранный кожаный рюкзак, на кровати были сложены книги и сидел… кот?

Нил изумленно посмотрел на животное, Ирис проследила за его взглядом.

— Это Талисман, познакомься.

— Привет, Талисман, я Нил, — он протянул коту руку, ожидая, вероятно, что тот ее пожмет. Ирис глупо захихикала, обняла его и поцеловала в губы.

Они занялись неловким пьяным сексом, скинув кота и книги на пол. После уснули мертвецким сном, обнявшись, потому что иначе не могли влезть на кровать вдвоем.

На утро Ирис проснулась и с досадой посмотрела на сопящего Нила. Кот лежал на столе, подобрав под себя передние лапки и глядя на нее, как ей показалось, с укором.

— Да знаю я, знаю, — сказала она ему, хмурясь и потирая лоб рукой. От ее слов проснулся Нил. Он огляделся, еле открывая глаза и шумно всасывая носом воздух, почесал затылок и посмотрел на Ирис.

— Доброе утро, — хрипло сказал он.

Ирис не ответила, встала с кровати и начала одеваться. Нил протянул руку и провел ею по ее голой спине. Она вздрогнула.

— Слушай, — сказала она хмуро: — Мы хорошо провели время и переспали, но на этом все, — она накинула на себя рубашку и, не глядя на Нила, застегивала пуговицы: — Тебе пора уходить.

— Почему? — опершись на локти, Нил приподнялся на кровати.

— Потому что…, — начала Ирис: — Ну ты сам понимаешь. Не маленький.

Нил сел.

— Я точно не маленький, но не понимаю.

Ирис села на стул, стоящий у стола, и облокотилась на него.

— Мы повеселились, и…

–… И теперь ты хочешь, чтобы я исчез из твоей жизни, — закончил за нее Нил.

Ирис молчала. Обычно мужчины в таких случаях не упирались, поэтому она не знала, что сказать.

— Тебе необязательно каждый раз бежать от людей, — сказал Нил. Он встал, натянул на себя исподнее.

— Мы были очень пьяны.

— Да, возможно, мы переборщили с алкоголем, — согласился он: — Но мы прекрасно проводили время и до того, как напились.

Ирис не нашлась, чем возразить.

— Послушай, я не навязываюсь тебе в любовники, — Нил стал одеваться: — Но, видится мне, такая история с тобой происходит не в первый раз, и ты не предполагаешь, что у нее может быть другой конец.

— Какой же ты прилипала, — выдохнула Ирис.

— Какая же ты трусиха, — парировал Нил: — А кот твой — ханжа. Да, ты ханжа? — он погладил Талисмана, тот подставил щечку под его руку.

— Я не трусиха, — буркнула Ирис.

— Ты боишься лишиться своего одиночества, — Нил посмотрелся в висящее на стене зеркало, поправил волосы: — Как будто оно может тебя уберечь.

Ирис молчала, потому что он был совершенно прав, хоть она и не хотела себе в этом признаваться.

— Давай так, — подытожил он: — Если я смертельно тебе надоем за сегодня — так и скажи, и я уйду навсегда. Может быть, встретимся еще на рыночной площади, я сделаю вид, что не заметил тебя, если тебе так хочется. А сейчас мы пойдем завтракать.

Она подумала, опустив глаза, а потом послушно кивнула.

В таверне они взяли по яичнице с жареным беконом и кувшин молока. Уселись за стол и принялись есть.

— Ты разговаривала во сне, — вдруг сказал Нил.

Ирис удивилась. Прошлые ее любовники на одну ночь никогда не говорили об этом.

— Да, — просто сказала она.

— Это было… необычно. Никогда такого не слышал. Часто это у тебя?

— Постоянно.

— Что это значит?

Подумав, Ирис решила сказать правду:

— Я сумасшедшая, — она макала кусочек бекона в яркий жидкий желток: — Слышу голоса, впадаю в беспамятство, говорю во сне.

Нил поднял одну бровь:

— Ты серьезно?

Она кивнула и добавила:

— Кажется, это неопасно для окружающих. Хотя может мешать им спать, — она сделала большой глоток молока и спросила: — Не сдашь меня в лечебницу?

Нил улыбнулся:

— За то, что ты мешала мне спать? Не думаю.

Позавтракав, Ирис сказала, что у нее есть дела. Нил ответил, что у него дел нет, поэтому он будет плестись за ней хвостом. Она не стала упорствовать.

Она пошла в самую богатую часть города, где дома были ослепительно белыми, а на берегу был пляж, а не портовые постройки. Глядя в какую-то бумажку, она искала определенный дом. Дошла до двухэтажного особняка, окруженного цветущим садом. На участке работал садовник в соломенной шляпе, а у входной двери стоял дворецкий.

Нил с сомнением посмотрел на дом и спросил:

— Ты что, собираешься его обнести?

— Нет, — ответила Ирис, покачав головой: — У меня тут дело. Подожди здесь.

Она вошла в ворота, ее тут же встретил дворецкий. Нил не слышал, о чем они говорили, но он повел ее внутрь.

Прошло не более десяти минут, когда Ирис вышла наружу. Лицо у нее было недовольным и печальным. Она направилась к забору под вежливым, но пристальным взглядом дворецкого. Она явно спешила, желая поскорее оттуда уйти. Закрыв за собой ворота, она сказала Нилу:

— Пошли отсюда.

Тот послушался и поплелся за ней.

— Куда мы идем? — спросил он.

Ирис помолчала и призналась:

— Не знаю.

— А что это было? Что за особняк?

Она немного замялась, подумал и спросила:

— Ты умеешь читать?

— Обижаешь. Конечно.

Она отдала ему листовку, по которой искала дорогу к особняку. Это было объявление:

«Ищем гувернантку для работы в особняке по адресу Цветочная, 14. В обязанности входит приготовление пищи и обучение детей письму, чтению и счету.»

Нил не смог сдержать усмешку:

— Ты хотела стать гувернанткой?

Ирис огрызнулась:

— Не смешно.

— Да, извини, — Нил примиряюще опустил взгляд.

Она молчала с грустным лицом. Сначала она не хотела говорить, но в итоге бросила:

— Я хочу начать новую жизнь, — не получив комментариев от Нила, она продолжила: — Сил уже нет воровать, искать ночлег, воровать, пытаться не попасться, воровать, воровать, воровать! Мне хочется кому-то помогать, не рисковать каждый день своей шкурой, делать что-то хорошее.

Нил слушал ее серьезно и не прерывал, но она закончила. Он спросил:

— И часто ты так ходишь по домам?

— Регулярно.

— И из-за чего тебя отшивают?

Ирис подумала о том, как она в своих обносках стоит в этом особняке грязными ботинками на дорогущем ковре, который никогда бы не смогла себе позволить, а на нее, как на кусок дерьма, смотрят распорядитель и дворецкий, выслушивают ее лепетание с полными презрения лицами и вежливо говорят, что она не подходит на эту должность. И эта ситуация повторяется из раза в раз.

— Из-за того, что я сброд и отребье.

Нил сочувственно смотрел на нее, не зная, чем ее утешить.

— Может быть, — осторожно предположил он: — тебе стоит попробовать другую работу?

— Я ни черта больше не умею, — с горечью сказала Ирис: — Только считать и писать. И жить в долбаном лесу.

— Это уже много, — возразил Нил: — Эти богатенькие ублюдки ни за что бы не выжили в лесу.

— Мне за это не платят, — Ирис покачала головой: — Ладно, не думай об этом. Это моя проблема.

Нил шел задумчиво. Конечно, ему самому не раз приходила в голову мысль, что нужно найти нормальную работу. Но он прекрасно понимал, что шанс вырваться из своего социального слоя — один на миллион. Это его печалило, но он с этим смирился и старался получать удовольствие от того, что у него есть.

— Чертова жизнь, — произнес он, — Мне бы хотелось тебя утешить, но нечем.

Ирис грустно усмехнулась:

— И не пытайся. Забей.

Они проводили много времени вместе. Нил так и не надоел Ирис, хоть и был тем еще прилипалой. Он сопровождал ее в каждой попытке устроиться на работу и каждый раз утешал после отказа, в основном поливая грязью проклятых богатеев. Они стали воровать вместе — так было удобнее: один отвлекает жертву, другой лезет за его кошелем. Заметили, что чаще всего обворовывают мужчин. «Они больше всего раздражают» — оба согласились с этим. Сняли комнату с более широкой кроватью и, хоть и спали вместе, больше не занимались друг с другом сексом, став близкими друзьями.

Нил положительно влиял на Ирис, поднимая ей настроение, но и он не мог одолеть ее мрачный взгляд на жизнь и излечить израненное сердце. Она часто срывалась на него, из-за чего потом корила себя и долго извинялась, а после впадала в смурное и молчаливое настроение.

Она не рассказывала ему про то, что ей довелось пережить год с лишним назад. Ирис казалось, что она вообще никогда не сможет произнести это вслух, что ее душа мгновенно распадется на тысячу осколков, если она это озвучит. Что ей придется пережить все это заново. Из-за этого ему оставалось только догадываться, почему она так мрачна и угрюма.

Когда заканчивалось лето, они решили, что им больше нечего делать в Альмире. Они собрали свои скромные пожитки, взяли кота Талисмана (или Талика, как его уменьшительно-ласкательно называл Нил) и сели к извозчику, который ехал в Талар.

— Кажется, я не был там больше трех лет, — сказал Нил: — В последний раз еще до войны.

Они сидели друг напротив друга в покачивающейся повозке, запряженной двумя конями. Кроме них в ней сидело еще шесть человек, было довольно тесно.

— Я лет пять, — Ирис не помнила точно. Все это было будто в прошлой жизни.

— Талар изменился, — сказала вдруг их попутчица — дама лет сорока в накрахмаленном белом чепчике, прикрывающем голову от палящего солнца: — Война оставила свой след.

Ирис промолчала, а дружелюбный Нил спросил:

— И какой же след?

Дама подумала и сказала:

— Грустный. Город стал грустным.

Нил и Ирис переглянулись. Они надеялись, что это не значит, что люди стали беднее.

— Город несет траур по погибшим на войне, — многозначительно сказала дама: — Талару сильно досталось.

Нил из вежливости поддерживал с ней беседу, Ирис почти сразу перестала их слушать. Задремала со спящим котом на коленях.

Проснулась она резко из-за того, что повозка подпрыгнула и остановилась. Нил выглядел обеспокоенно, как и все остальные пассажиры. Все вопросительно глядели на извозчика.

— Дрянная телега, — сказал тот и спрыгнул на землю. Осмотрел колеса повозки, — На корягу наехали. Колесо перекосилось. Вылезайте, будем чинить.

Все по одному слезали с повозки, Нил и Ирис были последними в очереди. Нил уже собирался вставать, как Ирис вдруг взяла его за руку и сказала:

— Что-то не так.

Он посмотрел ей в глаза. Ее взгляд был направлен в лес, вдоль кромки которого проходила их дорога. Он взглянул в ту сторону, но не увидел ничего особенного. Деревья разных мастей, кусты, много зелени и солнце, лучами пробивающееся сквозь листья.

— Что такое? — спросил он наконец.

Ирис молчала с приоткрытым ртом, не сводя взгляда с леса. Через несколько секунд она увидела в нем шевеление и человеческие фигуры. Они выходили в их сторону.

— Это засада! — закричала она.

Все начали оглядываться по сторонам, охать и квохтать. Только извозчик среагировал быстро, потянувшись за чем-то на своем сиденье.

Из леса выбежали четверо вооруженных людей в тряпичных масках на головах. За пару прыжков они добрались до повозки и схватили выбравшихся наружу людей. Среди них была и дама, с которой ранее беседовал Нил.

Ирис продолжала сидеть на повозке. Осторожно спустила кота на ее днище.

— А ну отдавайте все добро! — закричал один из разбойников, угрожая пленникам длинным кинжалом. Второй начал обыскивать людей в поиске ценностей.

Пассажиры испуганно верещали. Кто-то начал рыться в карманах и сумках и послушно протягивать деньги, снимать с пальцев кольца и кулоны с шей.

Извозчик стоял у коней, не двигаясь, внимательно глядя на грабителей. Ирис и Нил тоже не шевелились. Время стало тягучим и шло очень медленно. Ирис почти беззвучно спросила у друга:

— У тебя есть оружие?

Тот взглядом указал на ботинок, из которого торчала рукоять кинжала. Но Ирис не знала, умеет ли он драться или носит его для запугивания и самообороны. О таком редко спрашивают в повседневных разговорах. Пару раз она видела, как он ковыряет острием клинка под ногтями…

— Эй, что расселись? — заорал один из грабителей, не занятый никем из пассажиров.

Ирис не могла ни на что решиться. Сидела, упершись руками о скамью, и смотрела на Нила.

— А ты что стоишь, как вкопанный? — разбойник обращался к извозчику: — Перерезанное горло захотел?

Тот помедлил несколько секунд и пробормотал:

— Да, да, сейчас, — он потянулся к сидению, запустил руку под серую шерстяную подстилку: — Обираете нищего старика…

— Заткнись и давай все, что есть!

Ирис внимательно наблюдала за ним. Увидела блеск стали, когда подстилка приподнялась. Потянулась вниз, делая вид, что к сумке, лежащей на днище повозки.

Сердце бешено колотилось в груди. Она боялась предпринимать что-либо, пересекать точку невозврата. Цена ошибки и поспешных действий была слишком велика.

Наконец она решилась. Схватила рукоять кинжала, торчащую из обуви Нила, молниеносным движением выпрямилась и запустила нож в одного из бандитов, державшего даму за плечо мертвой хваткой. Того отбросило назад от силы удара, дама вздрогнула от неожиданности. Она попала ему в грудь по центру, как обычно у нее получалось на тренировочных мишенях.

Остальные разбойники замешкались, глядя на упавшего товарища, из груди которого билась, пульсируя, темная кровь. Кто-то из пассажиров закричал.

Секундная заминка дала время на принятие решения извозчику. Он вынул с сидения короткий меч и с разворота полоснул им стоящего рядом разбойника. Угодил ему в правую руку ниже локтя, из-за чего тот выронил оружие. На его предплечье образовалась красная полоса, он завопил от боли.

Ирис в одно движение достала свой кинжал из-за пояса. Уперлась ногой в бортик повозки и спрыгнула вниз, на растерявшегося бандита, который все еще держал за шкирку заложника. Резким сильным взмахом перерезала ему горло. В это время извозчик добил своего соперника, глубоко рассеча ему грудь от шеи до живота.

Четвертый разбойник оттолкнул от себя заложника и испуганно пустился в бег в сторону леса, пытаясь спасти себе жизнь. Ирис яростно кинула в него кинжал, тот вонзился ему в спину между лопаток. Разбойник повалился на землю.

Ирис тяжело дышала, жадно хватая воздух. Осмотрела поле боя, убедившись, что все пассажиры в порядке. Прикрыла глаза, с трудом сглотнула слюну сухим горлом. По очереди вынула из разбойников кинжалы, упираясь в их тела ногой.

— Прекрасно сражаетесь, девушка! — нарушил молчание извозчик и вдруг захохотал. Пассажиры ошалевшими взглядами смотрели на него. Он посмотрел на них и весело сказал: — Ну, что встали? Помогайте чинить телегу!

Нил слез с повозки и подошел к Ирис, которая все еще стояла на месте, тяжело дыша. Вынул у нее из руки свой кинжал. Сказал:

— Я вообще-то тоже умею драться, — и подошел к переднему колесу повозки, чтобы помочь извозчику.

Колесо налаживали в молчании, только извозчик непрестанно болтал, без конца описывая произошедшее сражение. Сказал, что он солдат, и «малышня» не на того напала, и что он бы справился и без Ирис, но все равно ее благодарит. Ирис растерянно сказала: «Не за что».

Остаток пути прошел без эксцессов. Пассажиры пришли в себя и тоже обсуждали битву, сетуя на то, как небезопасно стало на трактах после войны. Дама-собеседница Нила дала Ирис платок, чтобы та стерла с себя кровь. Та поблагодарила ее, протерла кинжалы, стала вытирать руки.

Нил наклонился в ее сторону и тихо произнес:

— У меня есть вопросы.

Ирис посмотрела ему в глаза, ничего не ответив, но он воспринял это как знак согласия.

— Где ты научилась так драться? — спросил он.

Ирис помолчала. Протянула окровавленный платок обратно даме, но та отказалась его забирать. Рассеянно сжав его в кулак, сказала:

— Я первый раз дралась. Просто тренировалась много.

Нил поднял брови:

— Впечатляет. Значит, ты никогда не…

— Я никогда не убивала людей раньше, — закончила за него Ирис.

— Хмм. Значит, ты прирожденная убийца.

Ирис не оценила по достоинству этот комплимент, исподлобья посмотрев на Нила. Он не обратил на это внимания и продолжил:

— Как ты узнала о засаде?

Ирис не знала, что ответить. Помедлив, она сказала:

— Я их увидела в лесу.

— Это неправда, — убежденно сказал Нил: — Я смотрел туда, там никого не было.

Ирис снова молчала. Потом изменила свою версию:

— Догадалась. После войны на дорогах неспокойно, и… — Нил прервал ее.

— И это неправда.

Ирис замолчала. Она сама не знала, как это объяснить. Опустив голову, она смотрела на кота, который мирно спал на ее сумке.

— Я не знаю, — призналась она: — Я слышала голос в голове, и он… В общем, сработала интуиция.

— Ты это буквально предсказала! — возразил Нил.

— Это совпадение, — Ирис покачала головой: — Я знала, что на дорогах развелось много разбойников, подумала о них, вот интуиция и попала в точку.

Нил смотрел на нее, очевидно не доверяя ее словам. Хмыкнул. Его вопросы закончились.

На этот раз спросила Ирис:

— А ты где научился драться?

Нил невесело усмехнулся:

— У меня была сложная жизнь на улице.

— Ты кого-то убивал когда-нибудь?

Нил покачал головой из стороны в сторону:

— Нет. Только ранил. Первый раз чуть не обосрался от страха. Поэтому и удивился, что ты действовала так уверенно.

— Я сама удивилась, — призналась Ирис.

— Может, тебе стоит не гувернанткой устроиться, а головорезом?

Ирис фыркнула:

— Мне не понравилось убивать.