Екатеринбургский цирюльник

Виктория Данилова

События, описанные в романе, происходят в наши дни, в городе Екатеринбурге. Один из главных героев, Вадим Кныш, владелец парикмахерского салона «Мирабель». Он очень популярен и считается лучшим женским мастером. Казалось бы, жизнь удалась. Но герой постепенно начинает понимать, что его талант – это не божий дар. Трагическая история, в которую трудно поверить. Но все ли мы знаем, чтоб сомневаться в реальности прочитанного? Конечно же, нет…

Глава третья

Положив трубку, Савин сел в кресло. Какое-то время он так и сидел без движения, уставившись на дверь своего кабинета. «Пациент начал капризничать. Что ж, он имеет право», — подумал мужчина. Его больше беспокоило поведение Ларисы, чем Кныша. Нет, он не боялся, что та в один прекрасный момент все бросит и сбежит. Некуда ей пока бежать. Не ждет ее никто и нигде. А вот, если Лариса откроет глаза своему «мужу», и вместе с ним попытается что-нибудь предпринять, тогда будет сложнее, тогда может пострадать весь его труд. Хотя, есть выход и из этой ситуации.

«Вы оба — никто. Вас давно нет, как нет воспоминаний о вашей прошлой жизни. Ее для вас не было. Те жалкие остатки вашей памяти я соберу по частичкам, как нужно мне. Соберу, словно пазлы. Все ваше существо, это лишь обломки, никому, кроме меня, ненужные, обломки моего великого замысла», — думал Савин. Такие мысли его вдохновляли. Мужчина довольно улыбнулся и позвонил своему водителю, после чего покинул рабочий кабинет.

— Меня завтра не будет, — сказал он вахтеру, отдавая ключи. — Поставьте кабинет под охрану.

— Хорошо, Геннадий Дмитриевич. Всего вам доброго, до свидания.

— До свидания, — ответил Савин и вышел из здания.

Сегодняшний день пошел не по плану. Зато, есть возможность просто отдохнуть. Геннадий Дмитриевич подошел к подъехавшему автомобилю и сел в него.

— Отвези меня домой, — попросил он водителя.

Сейчас его домом была квартира в центре города, доставшаяся ему от родителей. Там был сделан грандиозный ремонт, и после перепланировки она выглядела ничуть не хуже современных квартир. Сегодняшний, не удачно сложившийся, день Савин хотел провести в одиночестве и тишине. Вернувшись из клиники, он устроился в своем любимом кресле и попытался расслабиться. Но, похоже, ему так и не дадут это сделать. В соседней комнате зазвонил мобильник. «Ну, что еще»? — подумал мужчина, взяв в руки телефон. Увидев на мониторе фамилию Лукьяненко, он не стал отвечать на звонок. Когда телефон наконец-то замолчал, Савин просто отключил его.

Сергей Лукьяненко, его бывший сокурсник. Когда-то они вместе учились в Медакадемии. Сейчас, пожалуй, дружбой их отношения не назовешь. А тогда, тогда Геннадий сам выбрал Сергея. Ему доставляло удовольствие взять под свое покровительство деревенского парня, приехавшего из глуши и растерявшегося в суете городской жизни. Лукьяненко проживал в общежитии и без поддержки родителей едва сводил концы с концами. Савин предложил ему поработать в лаборатории молекулярных медицинских технологий, которой руководил его отец, Дмитрий Иванович. Сам он постоянно пропадал в ее стенах, вместе с ним принимал участие в исследованиях, и, даже, выдал тому несколько ценных предложений. Обязанности Лукьяненко были куда проще и состояли из пробоподготовки биоматериала. Сергей, следуя каждому пункту полученной методики, выполнял свою работу, особо не задумываясь ни над целью исследования, ни над самим материалом. Он не понимал, что может привлекать его друга в такой непонятной для него генетике и собирался перевестись на другую кафедру.

Савин же, напротив, уже тогда пытался разобраться в еще неизученных областях этой науки. Особый интерес у Геннадия вызывали человеческие волосы. Он был уверен, что волосы играют огромную роль в нашей жизни. Это не просто украшение, данное нам природой. Это своего рода матрица, в которой хранится память их обладателя. Савин даже пытался обсуждать эту тему с Сергеем. Но, тот относился к рассуждениям друга с иронией, и считал его слова фантазией, больше смахивающей на бред. Возможно, такая реакция и обижала Геннадия, но он не показывал вида. Слишком ограниченными казались ему размышления сокурсника. Лукьяненко довольствовался тем, что вообще смог поступить в Медакадемию, после окончания которой, станет врачом, найдет себе место в одной из больниц Екатеринбурга, и будет просто выполнять свою работу, согласно инструкциям и клятве Гиппократа. Сергей — добросовестный исполнитель, только и всего. Для Савина не было ничего удивительного, когда тот покинул кафедру медицинской биологии и генетики и решил стать реаниматологом. В этой сфере Лукьяненко казалось все понятнее и проще.

Не смотря ни на что, они продолжали дружить. А когда родители Савина перебрались в Москву, тот сам предложил Сергею переехать из общаги в его трехкомнатные хоромы. Друзья прожили вместе до защиты диплома, а потом их дороги разошлись. Геннадий уехал в столицу, где Дмитрий Иванович уже подготовил ему место в Научном центре молекулярных и клеточных технологий. Этот центр финансировала государство, а проводимые там исследования большей частью были засекречены. Савин включился в работу с радостью. Он так был захвачен рабочим азартом, что забывал обо всем. Находиться в своей лаборатории среди микроскопов, спектрографов, биоматериалов, в кругу своих коллег ему было гораздо интереснее, чем вкушать прелести столичной жизни. У него не было друзей, не было любимой девушки, не было никаких тусовок и другого рода развлечений. Секс, конечно же, был, всего лишь секс, как удовлетворение физиологических потребностей, не более. Лаборантка Света вполне устраивала Геннадия. Он видел, что та была влюблена в него, при этом никаких особых требований не предъявляла.

— Ты должна понимать, — сказал ей Савин, после первой проведенной в ее постели ночи. — Ты должна понимать, что у меня нет времени на ухаживания, что я не готов к чему-то большему, чем периодические короткие встречи, подобные этой. Для меня, пока что, работа на первом месте. Если тебя это не устраивает, будем считать, что сегодняшней ночи, вообще, не было, — заключил Геннадий и стал одеваться.

Он посмотрел на часы и поспешил к выходу.

— Не опаздывай. Я побежал, — сказал Савин, закрывая за собой дверь.

Приезжать к зданию лаборатории вместе со Светой он не собирался и совсем не задумывался, как отнесется к его словам девушка. А та приняла его условия, продолжала работать и ждать, когда наступит следующая ночь, ночь с любимым.

Фанатизм молодого ученого был настолько силен, что гибель родителей в автокатастрофе, не стала для него трагедией. Возможно, ему чуть-чуть было жаль мать, посвятившую всю свою жизнь сыну и мужу. А что касаемо отца, то Геннадий только вздохнул с облегчением. Последнее время они часто конфликтовали. Дмитрий Иванович был против многих идей сына, не давал возможности, воплотить их в жизнь. А уж о начале испытаний на людях, он вообще ничего слышать не хотел.

— Рано, слишком рано. Мы не можем рисковать человеческой жизнью, — таков был его ответ.

И вот, сама жизнь убирает такую серьезную помеху. Геннадию пришлось постараться, чтоб скрыть свои истинные чувства. Приняв соболезнования и помощь коллег, он похоронил родителей, и, наконец-то, почувствовал себя свободным, абсолютно свободным. От отца Савину достались все разработки, которые помогли ему достаточно быстро добиться успеха. От младшего научного сотрудника Геннадий дорос до руководителя всего центра. Он не заметил, как пролетели почти десять лет с его приезда в Москву. Теперь он уже не сын Савина Дмитрия Ивановича, выдающегося генетика. Теперь он, Геннадий Дмитриевич Савин — доктор наук, автор многих трудов в области генетики и нейрофизиологии, в области молекулярных и клеточных технологий, разработчик генной терапии. Десять лет не прошли, они пролетели, но, пролетели не впустую. Сейчас Геннадий Дмитриевич мог позволить открыть свою клинику в Екатеринбурге. Ее название хоть и было СПТХ, что значит Современные Технологии Пластической Хирургии, пластическая хирургия, это было самое последнее, чем будут заниматься сотрудники клиники. Именно в ней Савин собирался проводить свою основную работу, без того ограничивающего контроля со стороны государства. Мужчина продумал и просчитал каждый шаг.

Дом, в котором сейчас проживало семейство Кныш, достался ему по наследству от родителей вместе с прислугой. Жить в нем Геннадий Дмитриевич не собирался. Приезжая в Екатеринбург по делам, мужчина останавливался в нем, и, даже, не стал менять обслуживающий персонал. Только его стены так и остались чужими. Большой, двухэтажный дом мало чем отличался от стоящих рядом творений, с воплощенными в них креативными для того времени идеями архитектора. Неуютно чувствовал себя Савин в этом доме, не смотря на все комфортные условия. Чужие стены, чужие люди в лице прислуги. Другое дело квартира, в которой он вырос. В ее преображение мужчина вложил душу. Удачно совмещенные с современным дизайном его личные предпочтения сделали ее стены еще роднее. Домработница, приходящая два раза в неделю, не создавала ощущения вторжения в его личную жизнь чужого человека. Было время, когда Геннадий Дмитриевич уже хотел избавиться от отцовского дома, но передумал. Он нашел для него хорошее применение.

Тогда шел набор добровольцев для начала его эксперимента. Где, как ни в Москве, проще всего найти людей, готовых на все, чтоб зацепиться в столице. Люди, стремящиеся к воплощению своей мечты, почему-то, уверены, что именно в Москве их ждет удача, что только там они смогут добиться успеха и по-настоящему прославиться. Почему-то, все забывают, или считают, что слова «Москва слезам не верит», к ним не относятся. Но, наступает момент, и, вытерев эти слезы, расставшись с иллюзиями, они начинают искать любые способы выжить и задержаться в равнодушной столице хотя бы еще на год. С таким контингентом проблем практически не бывает.

Так в его жизни появилась Анжела Кислицина. Среди собравшихся в тот день добровольцев она была самым подходящим кандидатом для осуществления его грандиозных планов. Правда, в них не входили никакие личные отношения. Поняв, что девчонка влюбилась в него, Савин подумывал найти ей замену, но потом решил использовать и такой поворот событий. Геннадий Дмитриевич умело манипулировал Анжелой, приучал ее к красивой жизни, не обделял своим мужским вниманием, всегда брал ее с собой на отдых. Со стороны можно было подумать, что это счастливая пара, которая скоро поженится. На самом же деле Савин постепенно, приучая девушку к себе, подстраивая под свои планы, готовил из нее безотказную исполнительницу для его дальнейшей работы.

Пока Анжела вкушала все прелести столичной жизни, Геннадий Дмитриевич готовился к переезду в родной город. Он часто уезжал в Екатеринбург, контролировал строительство клиники, подбирал подходящий штат, приобретал оборудование. Перед самым переездом вспомнил Савин и о своем друге. Он навел о Лукьяненко справки и сам предложил встретиться. Как и предполагалось, Лукьяненко работал реаниматологом. Его материальному положению можно было посочувствовать. Сергей за все эти годы так ничего и не заработал, жил с женой и двумя сыновьями двойняшками в маленькой хрущевской квартире. Денег на покупку нового жилья скопить не получалось. Геннадий Дмитриевич не мог не заметить, как Лукьяненко расстроился, почувствовав себя ничтожеством на фоне преуспевающего друга.

— Да, ты молодец, Геныч! Ничего, что я тебя так называю?

— Ради бога, я пока еще не твой начальник.

— А что, может, возьмешь меня к себе? — осторожно поинтересовался Сергей. — Так все осточертело, если б ты знал. Мне ведь даже рассказать тебе нечего.

— Ну, почему же нечего? Мне все интересно. Расскажи о работе, семье.

— А что работа? Ничего интересного. Это у тебя, в Москве, работа, а у меня, так, рутина.

— Зачем же так? Разве возвращать людей с того света это рутина? Знаешь, а я ведь скоро в Екатеринбург приеду. Думаю, что смогу тебе помочь.

— Да? Что ж, я всегда готов, хоть сегодня.

— Ну, не сегодня, конечно, но очень скоро, максимум через месяц. А ты пока время зря не теряй. Отнесись к своим больным внимательнее. Меня интересуют самые безнадежные, я возьмусь за их лечение.

— Так у нас, каждый второй безнадежный.

— Мне нужен не каждый, а желательно тот, у кого нет родственников.

— Зачем тебе это? Разве это имеет значение?

— Для меня, да. Кто им поможет? Они никому не нужны. Государство не будет за свой счет ставить их на ноги, не так ли?

— Тут ты прав. Что ж, я согласен.

— Ну и славно. Я оставлю тебе свой номер, как появится подходящий пациент, сразу сообщи.

— Да у меня уже есть такой. Вернее не у меня. Был я тут в гостях у Шурика Гальчина. Помнишь такого?

— Нет, но не важно.

— Ну да, он же со мной на кафедре был. Так вот, к ним доставили обгоревшего мужика. Безнадега полная. Его, конечно, поддерживают, как могут, но говорят не жилец. Да, и не имени, ни фамилии, ни документов и никто его не ищет, никому он не нужен, лежит и гниет потихоньку.

— Ты мне адресок дай.

— Кого, Шурика?

— Нет, его больнички. Пожалуй, это то, что надо. Переведем его к тебе, пусть побудет под твоим присмотром. С твоим руководством я обо всем договорюсь.

— А, вдруг, он помрет при перевозке?

— Не помрет. У нас есть на чем транспортировать подобных больных. Не помрет. Главное, ты его возьми себе. Как говоришь, его зовут?

— Так никак. При нем не было никаких документов, вернее, они сгорели. Не знаю, что там точно произошло, но, говорят жуть. Мужик и женщина в машине, она сгорела, он умудрился выбраться. Шурик говорит, у него нет лица, жуть, да и только.

— Подробности я сам узнаю. Твоя задача принять его у себя.

— Ты думаешь, наше начальство пойдет на это?

— Пойдет, куда денется. Все необходимое для этого безымянного мы вам предоставим, плюс с оборудованием поможем.

— Ну, если так, то думаю, Егоров согласится. Финансирования не хватает, сам понимаешь.

— Да, как не понять. Тебе не кажется, что очень своевременно я тебя нашел?

— Да, вообще, слов нет. Я рад, я очень рад.

— А я то, как рад.

Действительно та встреча была до невозможности своевременной. Довольный будущими перспективами Лукьяненко летел домой на крыльях. Да и Савин остался не просто довольным, он был приятно возбужден, в предчувствии очень интересной работы. Наутро он улетел в Москву, где достаточно быстро и без проблем ему удалось решить все вопросы. Через неделю Геннадий Дмитриевич вернулся в Екатеринбург с Анжелой. Он поселил ее в гостинице, а сам вплотную приступил к работе. С паспортами проблем не возникло. Фотографии для будущей госпожи Кныш у него были, и для ее супруга нашлась подходящая. Подходящая, в том смысле, что этого человека уже не было в живых, никто не будет его искать. Возраст мужчины примерно соответствовал возрасту его пациента. Внешняя схожесть была не важна, так как, глядя на свое обгоревшее лицо, он вряд ли поймет, что владелец паспорта и он сам совершенно разные люди. В случае полного выздоровления, господин Кныш получит новые документы, с его собственными фотографиями. Для Савина это не было проблемой. Уже через несколько дней он принесет Анжеле новые удостоверения личности. Так она станет Ларисой Кныш, а пострадавший, лежащий в ожоговом центре под наблюдением Лукьяненко, ее муж, Кныш Вадим Викторович. Хотела Анжела этого, или нет, но она выучила наизусть придуманную историю их с Кнышем семьи и стала навещать его. По мере восстановления новоиспеченного супруга, женщина приучала его к себе и сама пыталась привыкнуть к своей новой роли.

До сих пор все шло гладко. А тут, вдруг, взбеленились все, словно, договорились. «Ничего, ничего, пусть побунтуют», — думал сейчас Савин, сидя в своей квартире. Что происходит в семействе Кныш, он понимал, и был уверен, что все разрешится, ведь он полностью контролирует ситуацию. А вот с Лукьяненко необходимо что-то решать. Тот паникует, паникует и этим может навлечь лишние проблемы. «Этот идиот не понимает ничего, абсолютно ничего. Ему и в голову не придет, какие люди стоят за мной. Если я имею то, что имею, делаю то, что делаю, значит, чувствую солидную поддержку, очень солидную. В моей работе заинтересованы такие люди, что помешать ее выполнению не может никто. Никто, тем более какая-то там журналистка. Этот кретин своей суетой только обостряет ее интерес и еще больше привлекает ее внимание. Но, ничего, разберемся, со всеми разберемся», — подвел итог своим размышлениям Савин. Он подошел к музыкальному центру, и, выбрав любимую оперу Вагнера, нажал на кнопку. Мужчина откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Классическая музыка, вот что его успокаивало, вдохновляло, давало ему сил. Уже через несколько минут все остальное для Геннадия Дмитриевича перестало существовать.

*********************

Безуспешные попытки Лукьяненко дозвониться до Савина закончились тем, что он швырнул свой мобильник на пол. Благо, тот не разбился, и, успокоившись, Сергей снова взял телефон в руки. Мужчина набрал номер жены, узнал, что та собирается делать утром. Для него было бы лучше, если б Галя ушла куда-нибудь, так хотелось остаться одному. Но в планы жены, похоже, не входила никакая утренняя прогулка. У женщины был свой распорядок дня, куда спешить, ведь теперь она не работала и жила, так как живут все домохозяйки. Это в данный момент Лукьяненко только раздражало. Впервые за последнее время он пожалел, что в его жизни снова появился Геннадий.

Эта встреча бывших друзей произошла чуть больше двух лет назад. Тогда Савин сам нашел его и пригласил на ужин в ресторан. В тот вечер Сергей был искренне рад встрече. Да, зависть к успехам друга присутствовала, но появилась надежда. Конечно, Лукьяненко понимал, что Геннадий преследует в первую очередь свои цели. Но, в тот момент это было неважно, ведь он предложил свою помощь. Было бы глупо отказаться от очень выгодного сотрудничества, тем боле, что помыслы друга казались благородными. Тогда Сергей не видел ничего плохого в предложенной ему работе. Напротив, он был уверен, что будет помогать безнадежным пациентам, оказавшимся в стенах его реанимационного отделения. Они, все равно бы умерли, а Савин имеет возможность вернуть их к жизни, к полноценной жизни, не сомневался мужчина.

Побывав в его клинике, Лукьяненко долго не мог поверить, что у нас в стране может существовать такое. Клиника снабжена таким совершенным оборудованием, имела такие оснащенные лаборатории, операционные, не говоря уже об отдельных палатах, что у Сергея долгое время было ощущение, что он просмотрел какой-то научно-фантастический фильм.

— Как тебе это удалось? — только и смог он сказать в конце той экскурсии.

— Работа и только работа. Нет ничего невозможного, главное знать, что ты хочешь и идти к этому.

— Да, у меня нет слов. Ты то, всегда знал, чему я удивляюсь. Скажи, есть ли у меня хоть маленький шанс поработать здесь?

— Шанс есть всегда. Но, пока ты мне нужен у себя в отделении. Всему свое время, найдем место и для тебя. Не расстраивайся. За свой скромный труд ты будешь получать хорошую зарплату, настолько хорошую, что ты и сам не захочешь покидать свою больничку.

Савин не обманул. За каких-то, два года Лукьяненко смог купить себе новую просторную квартиру, перевести детей в приличную школу, мог позволить себе дорогой автомобиль и освободить жену от обязанности каждый день ходить на работу. Материальное положение семьи Лукьяненко взлетело на несколько уровней, за что тот был благодарен Геннадию. Сергея устраивало все, тем более что Савин не требовал поставить одиноких больных на поток. Пока он ограничился тем неизвестным мужчиной, который был доставлен из Челябинска. Лукьяненко не особо волновало, откуда появилась эта женщина, что представилась женой пострадавшего. Лариса Кныш предъявила документы и вела себя так, как в таких случаях ведут заботливые жены. Все необходимые бумаги были оформлены правильно, ничего незаконного Лукьяненко не совершал. Он, действительно, уже и сам не видел необходимости переходить в клинику друга. Зачем? Когда его дела и без этой лишней суеты стали налаживаться.

И вот, это безмятежное существование было нарушено. Откуда взялась эта назойливая мадам, которая своими звонками, неожиданными и надоедливыми, нарушила стабильность, начинающую только-только укрепляться. Неделю назад во время очередного дежурства в ординаторской зазвонил телефон. Сергей взял трубку, в полной уверенности, что звонит жена.

— Здравствуйте, — услышал он женский голос. — Могу я поговорить с Лукьяненко Сергеем Николаевичем?

— Я слушаю.

— Сергей Николаевич, меня зовут Анна Орлова, я корреспондент журнала «Объектив».

— Ну, и причем здесь я? — перебил ее Лукьяненко.

— Вы не перебивайте, пожалуйста. Дело в том, что мы хотим написать статью о Кныше Вадиме Викторовиче, владельце салона «Мирабель».

— Пишите, кто вам не дает. Я — то тут причем?

— Нам удалось узнать, что когда-то он находился у вас на лечении. Как удалось вам поставить его на ноги? Как вообще он мог выжить, получив ожоги, не совместимые с жизнью?

— Послушайте, Анна, мы выполняем свою работу и неплохо выполняем. Мне нечего вам больше сказать. Извините, но я не могу больше тратить на вас время.

Лукьяненко положил трубку. Не успел он отойти от аппарата, как тот снова зазвонил.

— Да, — раздраженно ответил мужчина.

— Сергей Николаевич, я думаю, не стоит так прерывать разговор.

— Послушайте, как вас там? Анна Орлова, я ничем не могу вам помочь. Что тут непонятного? У меня нет времени и нет желания с вами разговаривать.

— Я думаю, вы ошибаетесь. И не нужно так нервничать. Я могу, собственно, обойтись и без вас. Но, хотелось бы, чтоб собранный мною материал не навредил никому, в первую очередь вам, Сергей Николаевич.

— Что вы имеете в виду? Это что, угроза?

— Боже упаси, какие угрозы! Я предлагаю вам встретиться в каком-нибудь тихом местечке и все обсудить.

— Хорошо. Когда и где?

— Если вам удобно, то завтра. А время и место выберите сами.

— Давайте в районе обеда. Оставьте мне номер вашего мобильника, я завтра уточню место и время.

— Пишите, — женщина продиктовала свой номер. — Всего вам доброго, до завтра.

— И вам того же, — буркнул Лукьяненко и положил трубку.

Сергей хотел тут же позвонить Савину, и. даже, набрал его номер, но передумал. «Что за паника? Что ты засуетился? Успокойся, нет поводов для волнения. Подумаешь, какая-то журналистка хочет написать статью. Пусть пишет», — внушал себе Сергей. Но, уверенности и успокоения эти слова не приносили. Все дежурство он только и думал о предстоящей встрече.

Вернувшись утром домой, он сорвался на жену, которая пыталась накормить его завтраком и задавала кучу вопросов, смысл которых он так и не понял.

— Что с тобой? Что ты орешь? Если ты устал, так и скажи, — остановила его Галя.

— Прости. Я, действительно, устал, — уже спокойнее произнес мужчина.

Он отодвинул тарелку с блинами и встал из-за стола.

— Прости, я пойду, пожалуй, прилягу, — Сергей чмокнул жену в щеку и ушел.

Он закрылся в спальной и прислушался. Галя суетилась на кухне, было слышно, как шумит в кране вода. Лукьяненко достал мобильник из кармана рубашки и набрал номер Орловой. Они договорились встретиться в летнем кафе, недалеко от редакции ее журнала. Сергей прилег на кровать, и, закрыв глаза, пытался задавать себе предполагаемые вопросы, и подбирал к ним подходящие ответы. Казалось бы, ничего не случилось. Что страшного в предстоящей встрече? Ничего. Почему тогда мужчине было так тревожно? Отвратительное, щемящее душу предчувствие не отпускало его со вчерашнего вечера. Когда в спальную заглянула жена, он сделал вид, что спит. Та постояла немного в дверях и ушла. Лукьяненко слышал, как Галя возилась в прихожей и вскоре куда-то ушла. Это было так к стати, что мужчина мысленно поблагодарил ее. Он совсем не хотел ей ничего объяснять, а уж тем более срывать на ней свою нервозность. Сейчас Сергея раздражало все, потому что он был напуган, сам не понимая до конца причину своего страха.

Впервые мужчина задумался об ответственности за свою не совсем законную деятельность. Савин, конечно, может многое, в этом Сергей не сомневался. Но, случись что, всегда найдется стрелочник, и этим стрелочником может стать он. До встречи с Орловой оставалось почти три часа. Находиться в доме Лукьяненко не мог. Он быстренько принял душ, переоделся и ушел. Оставшиеся часы мужчина просто ездил по городу. В потоке машин ему было спокойнее, движение отвлекало от дурных мыслей.

Анна Орлова пришла на встречу вовремя и сразу направилась к столику, за которым сидел Сергей.

— Как вы узнали меня? — произнес удивленный мужчина вместо приветствия.

— Нет ничего проще. Вы забываете, где я работаю. В интернете нашла статью о вашем Ожоговом центре. Там писали и об отделении реанимации, были размещены фотографии лучших работников, среди которых есть и вы, Сергей Николаевич.

— Да? А я и не знал.

— Давайте к делу. Я уже говорила о чем, вернее о ком будет моя статья. Так вот, мне бы хотелось знать подробности.

Лукьяненко произнес заготовленную речь.

— Это, собственно, все, что я могу вам рассказать, — заключил он.

— Неужели? Вы ничего не сказали о вашем друге, Савине.

— Мне нечего о нем говорить. Мы были друзьями, когда учились. Сейчас каждый идет своей дорогой.

— А разве нет его заслуги в чудесном выздоровлении господина Кныша?

— Да, он помог нам с оборудованием. В его клинике сделали пластику Кнышу, привели его в человеческий вид.

— И это все?

— Да.

— А откуда взялся этот Кныш?

— Его привезли к нам из Челябинска.

— А почему к вам? Почему не лечили там?

— Я не знаю, это не мое дело. Я не выбираю.

— Хорошо. Тогда ответьте мне честно, этот Кныш… Нет, вернее не так. Вы уверены, что этот мужчина действительно Кныш Вадим Викторович?

— Да, уверен. Его нашла жена. Я видел документы ее и его.

— Вы уверены?

— Да. А что, это имеет значение для вашей газеты?

— Еще какое. Народ любит, когда раскрываются тайны, особенно тайны известных людей. А Кныш сейчас стал очень популярным, в его салон очередь на месяцы вперед.

— Понимаю, но мне нечего вам больше сказать. Я спешу, дела, знаете ли.

— Не могу вас задерживать, но, если у вас появится желание рассказать еще что-нибудь, звоните.

— До свидания, — произнес Сергей и встал из-за стола.

— До свидания. Подумайте хорошо, — Орлова посмотрела на Лукьяненко так, словно знала, что эта встреча не последняя.

— Я уже все сказал, — еще раз повторил тот и поспешил к выходу.

«Слава богу, слава богу. Все гораздо проще. Этой мадам нужны интриги. Ничего она не знает и не может знать. Твоя тревога была ложной», — думал Сергей, возвращаясь домой.

Прошло три дня после той встречи, и он уже окончательно успокоился. Только зря, Орлова позвонила еще раз. Лукьяненко не собирался с ней долго разговаривать, а тем более встречаться.

— Оставьте меня в покое! Мне нечего вам больше сказать.

— А я думаю, есть. Я уверена, Кныш не какой не Кныш, и вы это знаете, — успела произнести женщина, пока Сергей не бросил трубку.

Мужчина какое-то время молчал.

— Я перезвоню вам сам, — наконец, сказал он. — Поверьте, мне сейчас не до вас, я, все же, на работе нахожусь.

— Хорошо. Я буду ждать. Я уверена, вы позвоните мне, это в ваших же интересах. — Орлова положила трубку.

— Черт! — вслух выругался Сергей.

Он посмотрел по сторонам и убедился, что в ординаторской никого нет. Походив из угла в угол, Лукьяненко достал мобильник и набрал номер Савина. Он все рассказал об этой назойливой и через чур любопытной журналистке. Геннадий Дмитриевич не паниковал, а посоветовал Сергею взять себя в руки и успокоиться, пообещав, что сам решит эту проблему.

Прошло еще три дня, Савин так и не объявлялся. « Наверное, урезонил эту мадам», — думал Лукьяненко. Но, эти оптимистичные мысли позволили расслабиться лишь ненадолго. Орлова позвонила снова. В ее голосе уже не было той наглости и уверенности, которая так и перла при первой встрече. Женщина ничего не требовала, она просила о встрече, убеждая в ее важности и необходимости для них обоих. Анна так искренне говорила, что мужчина поверил ей. Он, вдруг, почувствовал, что угроза исходит не от нее. Савин, вот кого нужно бояться. Если тот ежемесячно платит кругленькую сумму практически ни за что, значит, он знает, зачем нужны такие расходы. И это «ни за что» расшифровывается, как плата за молчание. «Боже, куда же я вляпался»! — испугался Лукьяненко. От таких мыслей по спине Сергея пробежали мурашки, а на лбу выступил пот. Он, сам не понимая, зачем, тут же набрал номер Геннадия Дмитриевича. С каждым гудком его сердце колотилось все сильнее и сильнее. Савин не отвечал, и, похоже, совсем отключил телефон. Все последующие попытки дозвониться до него прерывались словами: « Аппарат абонента выключен, или находится вне зоны действия сети».

************

По утрам Савин всегда просыпался без будильника. Вот и сегодня, ровно в семь он открыл глаза. Каждый его день был расписан по минутам, согласно плану, составленному накануне. Вчера эти его планы были нарушены, но это было вчера. Оценив назревающие проблемы, Геннадий Дмитриевич отнес их к незначительным, но, все же, решил посвятить их решению весь сегодняшний день. Он понимал, что именно такие, на первый взгляд, ничего не значащие события, могут постепенно превратиться в одну большую проблему. Этого мужчина допустить не мог.

Не любил Савин обращаться за помощью в правоохранительные органы, но сегодня придется это сделать. Был у него один человек, занимающий высокий пост в МВД, Грушницкий Павел Егорович. Грушницкий многим обязан не самому Савину, а их общим знакомым из Москвы, которые очень заинтересованы в успешной работе его клиники. Геннадий Дмитриевич нашел нужный номер в контактах мобильника и нажал на «вызов».

Возможно, Грушницкого не обрадовал столь ранний звонок, но он, не задумываясь, назначил встречу. Через час Савин уже сидел в его рабочем кабинете.

— Мне нужно знать все про Орлову Анну Алексеевну. Кто такая, где живет, чем занимается и так далее, — изложил он цель своего визита после недолгого приветствия. — Да, она работает корреспондентом в журнале «Объектив», будет не плохо, если об этой писаке вы раздобудете мне все.

— Не проблема. Не буду даже спрашивать, зачем вам это.

— Ну и хорошо. Я надеюсь, это не займет много времени?

— Думаю, нет. К вечеру вся информация о ней будет у вас на столе. Как вам у нас в Екатеринбурге? — перевел Грушницкий разговор на другую тему.

— Почему же, у вас? Я у себя дома. Я родился и вырос здесь.

— Да? А я и не знал. Я сам как раз таки из Москвы.

— Тогда это мне впору задавать подобные вопросы.

— Знаете, а я привык, и достаточно быстро. Свободнее здесь, легче дышится.

— Понимаю вас. «Подальше от начальства, поближе к кухне», не так ли?

— Именно так. Кому, как не вам, это понимать.

Савин постарался быстрее закончить этот разговор. Сославшись на дела, он покинул кабинет Грушницкого. Геннадий Дмитриевич вышел из здания министерства и сел в машину. Посмотрев на часы, он решил, что самое время побывать в гостях у семейства Кныш. Мужчина был уверен, что Вадим уже у себя в салоне, и это было хорошо. Он собирался вправить мозги Ларисе. Савин сказал водителю, куда ехать, и, устроившись по удобнее, стал смотреть на дорогу. Когда машина остановилась у ворот знакомого дома, он попросил не заезжать во двор.

— Пока ты свободен, Аркадий. Подъедешь за мной часа через два, — сказал Геннадий Дмитриевич водителю.

— Хорошо, — ответил тот.

Савин не ошибся, Лариса была одна. Она не очень-то обрадовалась такому неожиданному визиту. Но это не имело для него никого значения. Мужчина, вдруг, почувствовал, как соскучился по ее телу, по ее ласкам и на какое-то время совсем забыл, с какой целью приехал сюда. Лариса сегодня была хороша, очень хороша. Без макияжа, в домашней одежде она чувствовала себя какой-то беззащитной и растерянной. Эта растерянность делала ее еще привлекательнее, она была такой манящей. Геннадий еле сдержался, чтоб не наброситься на нее сразу после ее холодного и недолгого приветствия.

— Если гора не идет к Магомеду, — начал Савин, но женщина перебила его.

— Давай, без этого. Совсем необязательно было приезжать. Что, боишься, сбегу?

— Нет, не боюсь.

— Вадима нет. Он с утра уехал в салон.

— А я к тебе.

— Что ж, пошли, сделаю такому гостю кофе. Пошли, пошли, что стоишь. Будь как дома, здесь же все твое.

Савин подошел вплотную и прижал женщину к себе. Она сделала попытку отстраниться, но мужчина только крепче сжал руки.

— Если я сказала, все твое, я не имела в виду себя.

— А зря.

Сопротивление Ларисы еще больше возбуждало Геннадия. Почувствовав в руках ее тело, он окончательно забыл, зачем пришел. Мужчина стал жадно целовать ее шею, волосы, лицо.

— Боже, как же я хочу тебя, — шептал он.

Поцелуй в губы, осторожный, проникновенный и дразнящий поубавил агрессию протестующего женского организма. Савин почувствовал, как Лариса расслабилась, а по ее телу прошла едва уловимая дрожь. А когда он прерывался и лишь едва касался ее губ своими губами, женщина, желая продолжения, сама начинала целовать его. Геннадий подхватил Ларису на руки и стал подниматься на второй этаж. Он знал, где находится спальная и нес ее туда. Охваченные такой неожиданной страстью любовники ублажали друг друга снова и снова. Первой пришла в себя Лариса.

— Савин, что мы делаем? — спросила женщина, когда уже совершенно обессиленные они просто лежали рядом.

Мужчина открыл глаза и резко сел.

— А что мы делаем? Разве тебе было плохо?

— В том то и дело, что хорошо. Кто я для тебя, Савин? Ты ведь не любишь меня, я знаю.

— Я никого не люблю. Но, знаешь, ты лучшая из женщин, которые у меня были. Разве этого тебе мало?

— Какое же ты дерьмо, Геннадий Дмитриевич! — произнесла женщина и вскочила с постели. — Ты просто чудовище, чудовище, слышишь? Чудовище, для которого не существует никакой морали, — продолжала она. Дерьмо и чудовище! — Лариса повернулась и пошла в ванную.

Когда она вышла оттуда, Савин уже сидел одетый на краю кровати.

— Чего ты хочешь? — спросила женщина равнодушным и уже спокойным тоном.

— Только одного, чтоб ты выполняла свою работу. Я хочу, чтоб ты довела ее до конца. Да, и не советую тебе совершить какую-нибудь глупость, типа чистосердечного признания мужу. Даже не думай рассказать ему правду.

— А то что?

— Что? Да, собственно, ничего. Ничего, для тебя уже не будет ничего. Просто не станет Ларисы Кныш, а уж тем более Анжелы Кислициной.

— Даже так?

— Даже так, — повторил Савин. — Я даю тебе неделю. Пусть твой супруг делает сейчас все, что хочет. Не надо пока тянуть его ко мне в клинику. Пусть расслабится, он имеет право. А через неделю ты дашь ему вот эти таблетки. Не бойся, они не убьют его и даже не навредят. Он просто почувствует себя плохо и сам захочет обратиться ко мне. Ты все поняла? Приедешь вместе с ним. Я думаю тебе не сложно выполнить эту мою маленькую просьбу. А пока, пока отдыхайте, наслаждайтесь жизнью.

Лариса молчала. Савин и не ждал от нее ответа, он посмотрел на часы.

— Мне пора. Аркадий уже заждался. — Мужчина вышел из спальной.

Женщина не пошла, его провожать, на что он не обратил внимания, ему не нужны были провожатые. Савин убедился, что Лариса не будет замышлять против него ничего, не посмеет, потому что понимает, что ее жизнь и все, что с ней связано, полностью в его руках. Довольный Геннадий Дмитриевич вышел на улицу и сел в машину.

— В клинику, — сказал он водителю.

Когда машина подъезжала к ее зданию, Савин внимательно смотрел, как выглядит со стороны его творение. С виду эта современная постройка вполне соответствовала своему названию. Клиника, как клиника. Да и внутри для постороннего взгляда не было ничего необычного. Никому и в голову не придет, что у этого здания под землей имеется еще два этажа. Именно там, в оснащенных новейшим оборудованием, лабораториях, операционных и манипуляционных, специальных боксах проводится основная работа. Геннадий Дмитриевич гордился своим детищем, и сейчас, глядя на него со стороны, он довольно улыбался.

— Здравствуйте, Геннадий Дмитриевич, — поприветствовал его охранник. — А мне передали, что вас сегодня не будет.

— Да, что поделать, отдыхать нет времени, — ответил мужчина, и, взяв ключи от своего кабинета, поспешил уйти.

Только он вошел в него, как раздался телефонный звонок. Это был Грушницкий.

— Геннадий Дмитриевич, я выполнил вашу просьбу, — сказал он без вступлений. — Вся информация об Орловой у меня. Я могу переслать ее вам на почту, скажите Е-mail и через минуту можете изучать.

Савин поблагодарил Павла Егоровича и продиктовал рабочий адрес. Электронная почта очень упрощает современную жизнь, уже через несколько минут мужчина изучал полученные материалы. Прочитав все внимательно, Савин сделал вывод, что не все так страшно, как надумал себе Лукьяненко. Орловой он решил заняться сам.

— Кстати, о Лукьяненко, — сказал мужчина вслух и взял в руки мобильник. Еще не прозвучал второй гудок, как Сергей ответил.

— Ты сейчас где? — спросил Геннадий Дмитриевич без всяких приветствий.

— Дома.

— Подъезжай в клинику, я жду тебя.

— Хорошо, — ответил Лукьяненко.

Савин отключил телефон и откинулся на спинку кресла. «Все приходится делать самому, абсолютно все», — подумал он.