Пленница Вепря

Виктория Волкова, 2020

Когда случается беда, стоит, отбросив прочь глупые страхи и сомнения, обратиться за поддержкой к тому, кто действительно способен помочь. Пусть даже он опасен и непредсказуем. Я до дрожи в коленях боюсь Родиона Веприцкого, хозяина ночного клуба «Пантера», но упрямо ищу встречи с ним. Кто же знал, что Вепрь давно разыскивает меня. А взяв в плен, выдвигает условия, такие же жесткие и циничные, как и он сам.

Глава 3

Родион

— У меня дела, — с кривой ухмылкой сообщаю я. — А ты хочешь, чтобы я остался? — смеюсь хрипло и, прислонившись плечом к косяку двери, рассматриваю девицу жадным взглядом. — Если я останусь, то не дам тебе уснуть, — предупреждаю или все-таки угрожаю я.

— Нет, — пугается она, растерявшись.

— Я тоже, — фыркаю я. — Валера велел соблюдать предписания. Ешь, спи. Ну и молись. А вдруг поможет… — ухмыляюсь скривившись и быстро выхожу из спальни.

У меня нет иллюзий относительно этой бабы. Они все одинаковые. Смазливые и уродины. Состоявшиеся в бизнесе и охотницы за скальпами богатых мужиков. «У них у всех одна задача, — хмыкаю я себе под нос. — Забраться на голову, усесться там поудобней и, махая ногами, с утра до ночи жрать мозг маленькой кофейной ложечкой. Можно с мороженым, можно с мартини. Пить кровь и драть последние волосы на черепушке, дабы в случае чего сразу добраться до скальпа. А нам, мужикам, только и остается, как подстраиваться и терпеть. Ты же ее сам выбрал, твою мать!»

Я устало тру глаза, и, естественно, мои мысли плавно перетекают на Яну. Единственную и неповторимую. Я снова оказываюсь в зале прощаний местного кладбища. Смотрю на маленькую худенькую женщину-девочку, что лежит в гробе на постаменте. И понимаю, что жизнь моя закончилась. Ни одну другую женщину я не впущу в свое сердце, ни по какой другой не стану убиваться и рисковать жизнью. Страшная и нелепая болезнь превратила мою любимую в крошечную старушку. Стерла с ее лица все краски, оставив лишь восковую бледность и покой. Я вспоминаю, как, поцеловав жену в холодный лоб, оглядываюсь по сторонам. Вижу охапки цветов, слышу плач родственников, но никак не могу найти те самые десять корзин с тюльпанами и ландышами, что заказал накануне в небольшой флористической компании. Ей-богу, за день до похорон я был невменяем. Я маялся, не зная, чем заняться, и гнал от себя страхи. Я, здоровый и крепкий мужик, известный своим жестким характером, боялся признаться, что не смею даже подумать, как дальше жить без Яночки. Вот тогда-то в моей пустой башке и родилась абсолютно фантастическая идея. Подарить жене в последний раз ее любимые цветы. Тюльпаны и ландыши. Все известные в городе магазины отказались исполнять такой заказ. Сейчас, конечно, в любое время года можно купить понравившиеся цветы, но именно тогда, в конце ноября, ландышей в городе не оказалось, да и нужных ярко-красных тюльпанов тоже.

— Нет завоза, — признались мне знакомые флористы. Но я не унимался. Все искал что-то в интернете и как дурак надеялся на чудо. И оно произошло. На каком-то сайте мне удалось заказать для жены цветы. И когда через пять минут мне перезвонила деловая девица, я поинтересовался небрежно о сроках доставки.

— Завтра, в одиннадцать часов мы доставим заказ, — заверила она и что-то объяснила про надбавку за срочность. В тот момент мне было плевать. Я даже не дал себе труда подумать, что если у Тофика и Гоги, монополизировавших цветочный рынок в нашем городе, нет этих проклятых ландышей, то откуда они возьмутся в странной лавке под названием «Бель Вью»? Я перечислил деньги на карту некоей Майе Белецкой, достал из бара новую бутылку виски и до следующего утра напрочь забыл о заказе. Только у самого гроба всполошился. Ни одного цветка от «Бель Вью» в зале прощаний не было. Эта гадина забрала мои деньги и пропала. Но она просто не знала, с кем связалась. Мне потребовалось немало времени и сил, чтобы вычислить эту дрянь. Но все бесполезно. Мошенница Майя Белецкая как сквозь землю провалилась. Нет, она оплачивала какие-то счета через банк, снова дурила глупцов вроде меня, но поймать ее моим людям так и не удалось, пока эта стерва сама не пришла ко мне в клуб и не потребовала встречи. Наглая дрянь! Она еще пыталась обвести меня вокруг пальца. Прикинулась овцой! Теперь, когда злость немного поутихла, я собираюсь забрать у нее мои деньги. С процентами, конечно. Может быть, покувыркаюсь с ней в койке. Поучу уму-разуму. Я моментально представляю мягкую податливую девчонку, стонущую в моих объятиях. Снова чувствую, как мои пальцы скользят по ее ступне. Обводят ненароком гладкую розовую пяточку, бегут по высокому, будто у балерины, подъему. И ощущаю шевеление в штанах.

«Прекрасно, просто прекрасно! — злюсь я на самого себя. — Мне только не хватает приехать в клуб с гранатометом на изготовку! Вот народ порадуется!»

Откинув затылок на подголовник, я делаю глубокий вдох, лениво всматриваюсь в мелькающие за окном Рэнджа деревья и огни близлежащих поселков. Еще немного, и окрестности накроет беспроглядная тьма, рассекаемая всполохами горящих фар проносившихся мимо машин. Я тут редко катаюсь днем. Еду в клуб вечером и под утро возвращаюсь домой. Сегодня впервые за много месяцев мне не думается о работе. Честно говоря, хочется, чтобы строптивая Майя оказалась сейчас рядом со мной в машине. Я бы разложил ее на сидении, стянул трусики. Неожиданно меня осеняет, что я слишком много думаю об этой женщине. Мечтаю!

«Пересплю пару раз, и все пройдет», — мысленно отмахиваюсь я, понимая, что по-другому и быть не может. Со дня смерти жены через мою постель прошли десятки баб, но ни одна из них не зацепила, не заставила колотиться сердце. Там по-прежнему властвует Яна. И ее спальня в нашем доме так и оставалась нетронутой, будто моя жена вышла ненадолго и вот-вот вернется. В одной из дальних комнат дома я даже соорудил алтарь. Зажигаю свечи и сижу, глядя на портреты. Это моя маленькая тайна. Моя незаживающая, вечно саднящая рана. А для кого-то смех. Жесткий и кровожадный Вепрь проливает слезы над портретами жены. Знаю, что мужики не плачут. Я тоже не реву. Просто смотрю в блеклом свете свечи на жену. Разговариваю с ней. Я запретил близким разбирать Янины комнаты. Раздать ее шмотки? Да никогда! Каждая вещь до сих пор таит в себе запах моей любимой. Нет, с горем я давно справился. Просто скучаю.

Я достаю из кармана сотовый и нетерпеливо нажимаю на кнопку.

— Привет, Сань, — говорю я сыну и слышу в ответ чуть ломающийся голос. — Как делишки?

— Да все нормально, пап, — хмыкает сын, и я понимаю, что возникла проблема.

— Что-то случилось, малыш? — интересуюсь я, всматриваясь в огни города. Нарядные улицы и проспекты, по которым несется Рэндж.

— Забери меня отсюда, а? — с места в карьер бухает сын. — Мне надоел этот дурацкий Лондон. Я хочу вернуться домой. Жить с тобой…

— Понимаешь, — сиплю я, догадываясь, что гложет сына. Ностальгия, твою мать! Желание общаться с близкими по духу людьми, а не с заносчивыми англичанами. — Сейчас трудное время, Сань, — объясняю я. — Доучись семестр, и заберу. Сам понимаешь, бабки нам никто не вернет. Да и тебе не придется заново сидеть в одном и том же классе.

Последний довод кажется моему сыну самым убедительным. Остаться на второй год? Да кому это надо!

— А ты правда меня заберешь? — уточняет мой взрослый ребенок, явно чувствуя подвох.

— Да, — слабо усмехаюсь я. — Обязательно…

— Папа, — скулит Санька. — А у тебя никого нет? Ну в смысле… ну вместо мамы, — пытается подобрать он слова.

— Нет, сынок, — спокойно заверяю я. — Трудно найти женщину, похожую на нашу маму. Да я и не ищу.

— Тогда ладно, — восклицает сын. — А я тут подумал, что не нужен тебе…

— Саня, — рычу я в трубку. — Кто тебе такую глупость сказал? Бабушка Вера или тетя Света?

Мать и сестра Яны. Мои вечные враги. Люди, уговорившие жену пойти к бабкам. Она, конечно, потом обратилась к врачам. Но время, такое дорогое и ценное, было уже упущено. Я терпеть не могу их, они платят мне взаимностью. После похорон я видел их от силы раз или два. И стараюсь за версту обходить этих змей. Вот только сыну моему повезло меньше.

— Мы с бабой Верой по скайпу вчера говорили, — мычит ребенок. — Она сказала, что тебе давно пора жениться и завести семью… А я, когда вернусь, стану жить с ней и дедом Витей, — тянет жалостливо Санька, и я решаю, закончив разговор, заехать к бывшим тестю и теще и задать жару.

— Нет, — пресекаю я недовольное сопение сына. — Ты живешь со мной. Всегда. Понял? — отрезаю я. — Ну до тех пор, пока сам не надумаешь съехать, — усмехаюсь я. — Жениться я не намерен, а дом у нас большой. Нам с тобой места хватит.

— Да, — довольно восклицает Санька. — А как там Лайма и Трой? Щенки скоро родятся?

— Вроде как через месяц, — улыбаюсь я. — Ты приедешь на каникулы, увидишь, — радостно заявляю я. — Лайма уже с трудом бегает. А Трой от нее не хочет далеко отбегает. Ходил с ними сегодня в лес. Бредут как пенсионеры, — фыркаю я и внезапно вспоминаю, как вот так же неспешно гулял по аллеям парка с Яной, когда она ждала Саньку. На месяц или два я забросил все свои дела, лишь изредка вырываясь в офис, и целыми днями находился рядом с женой. Помогал ей встать, растирал ноги…

«Ептиль, — мысленно злюсь я, когда перед глазами вместо отекших ног Яны предстают тонкие щиколотки Майи Белецкой. — Хрен, чешуя, лютики-цветочки! Хватит уже думать об этой стерве. Околдовала она меня, что ли?»

Поговорив с сыном, я сразу тыкаю в контакт начальника службы безопасности.

— Ну что там, Олег Витальевич? Нашли компромат на нашу гостью? — рыкаю в трубку.

— Факты подтвердились, — рапортует он. — Еще раз все перепроверили.

— Молодцы, — киваю я. — Придется дамочке к основным выплатам впаять штраф, — грозно заверяю я и чувствую. Опять чувствую, как кое-кто поднимает голову… Твою мать!

— Что там с участком на Брусиловском? — вяло интересуюсь я, стараясь отвлечься. — Ты следишь по госреестру? Маргарита Семеновна его еще не продала?

— Нет, — блеет мой безопасник, и я сразу понимаю, что не следит и ничего не знает. Блин! Все нужно проверять! Даже если платишь сумасшедшие бабки, никто не почешется!

— Я тебя понял, — злюсь я и добавляю недобро: — Коров пасти отправлю, Олежка!

И уже приехав в клуб, понимаю, что могу облажаться по полной программе. И тогда мой бывший друг и нынешний конкурент Юрка Феднищев меня точно обскочит на повороте. А этого допустить нельзя.

Участок вдоль Брусиловского проспекта я присмотрел два года назад. Но профессор Канский и его супруга наотрез отказались его продавать. А вот недавно профессор умер, и его вдова Маргарита Семеновна сама позвонила мне. Но о сделке случайно узнал Феднищев. И назло мне удвоил цену. Сам участок ему был ни к чему. Разве что меня позлить. И если до этого нас с Юркой связывала многолетняя дружба, то сейчас я обиделся. Какого вообще! Фигнищев попытался мне что-то объяснить… А я послал… Маргариту Семеновну тоже, и только потом сообразил, как мне выгодно купить эту землю. Даже сносить дом не придется. Солидный трехэтажный особняк с колоннами идеально подходил под офис. А на остальных десяти сотках, тянущихся вдоль самой напряженной магистрали города, следовало давным-давно построить торговый центр.

Скосив глаза на Улисс Нардин Хан с золотыми фигурками вместо циферблата, я понимаю, что времени остается мало. Нормальные люди после девяти вечера не звонят. Это у придурков вроде меня рабочий день только начинается, а нормальные люди моют ноги и ложатся спать.

— Маргарита Семеновна, — радостно вещаю я разговор. — Как вы поживаете? Что-то я соскучился по нашим беседам…

— Все хорошо, Родион Александрович, — добродушно замечает она. — Я вас вспоминала недавно. Ко мне давеча заезжал Юрий Петрович…

— А-а, Фигнищев, — хохочу я.

— По-моему, — бормочет профессорша, — его фамилия звучит как-то иначе.

И мне кажется, что я вижу ее улыбку. Маленькая сухонькая старушка тихо посмеивается над играми молодых лбов, и ей эта сопричастность немножко, но продлевает годы.

— Не-не-не, — фыркаю я. — Все правильно! Проверочное слово — «фигня»!

— Какая разница, — хихикает она. — Я его фамилию нигде писать не собираюсь. А вы, Родион Александрович, если сейчас не очень заняты, приезжайте ко мне. Чаю попьем. Моя дочка пекла сегодня пироги. А это, я вам доложу, настоящее произведение искусства. Во рту тают. Доставьте мне удовольствие угостить вас.

— Конечно, — тут же заверяю я и, накинув куртку, опрометью слетаю по лестнице вниз. Народу в клубе немного. Еще слишком рано. Но у барной стойки уже толпятся дамочки и их кавалеры. Да и пара девиц версии лайт манерно сидят нога за ногу.

— Люк, — тихо зову я своего помощника, точащего лясы с одним из охранников.

Здоровый шкафообразный парень, мой личный телохранитель, вздрагивает от неожиданности.

— Твоим голосом, Вепрь, только детей в яслях пугать, — ржет он.

— Меня дети не боятся, — хмыкаю я. — А остальным по статусу положено.

— Ну да, ну да, — сопит он, забираясь на место водителя. Мыслительный процесс — не самая сильная сторона моего оруженосца, а вот в бою ему нет равных. Что в рукопашном бою, что в стрельбе. Я даже не могу припомнить, когда бы Люк промазал. Кое-кто пытался его перекупить. Тот же Фигнищев, но Люк верен мне. И точно знаю, что он всегда прикроет мне спину. А я ему. Было. Проходили…

— Где горит? — усмехается он, выезжая с парковки.

— Едем к Маргарите Семеновне, — бурчу я. — Срочное дело…

— Продает, что ли? — восхищенно фыркает Люк. — Да иди ты!

— Ну не знаю, — скривив губы в ухмылке, бросаю я. — Она меня на пирожки позвала. Вдумайся, как звучит: «Доставьте мне удовольствие угостить вас»!

— Значит, мне ничего не перепадет, — печально констатирует факт мой помощник. — Вдумайся, Вепрь. Вот только представь. Ты там будешь пирожки трескать и компотом запивать. А я тут на морозе в жестянке…

— Рэнджи не обижай, — бурчу я строго. — А то она тебя катать не захочет.

— Это точно, — печально вздыхает Люк. — Я недавно Приору рассказывал, как прикольно прокатиться на Порше, так наша мадама зафыркала… Хичкоку бы написать.

— Он давно умер, — сообщаю я.

— Да ты что? — изумляется Люк. — А я не знал…

Мы подъезжаем к высотке, расположенной на Гоголевском бульваре. Раньше этот дом и все окрестные именовали «дворянским гнездом». Квартиры улучшенной планировки, санузлы как вся родительская квартира в хрущевке. Ну и конечно, консьержка на входе. Я киваю ей как старой знакомой и в дребезжащем лифте, отделанном красным деревом, поднимаюсь на шестой этаж. Маргарита Семеновна уже ждет меня у открытой двери. Ласково чмокает в щеку и приглашает в зал.

— Не разувайтесь, — щебечет он. — Право, не стоит. Вот придумали обувь снимать! Нигде в мире такого нет…

— Грязи и снега тоже, — улыбаюсь я и, поддавшись на уговоры хозяйки, прохожу в комнату.

Там уже накрыт стол. Пирожки, какие-то немудреные закуски и варенье, прозрачно-розовое.

— Красная смородина, — сообщает Маргарита Семеновна и чинно усаживается рядом.

Мы пьем чай, болтаем о пустяках, и я никак не могу взять в толк, ради чего весь этот карнавал.

— Маргарита Семеновна, — улыбаюсь я, беря с блюда один пирожок. — Я когда маленький был, мне мама всегда из гостей приносила что-то вкусное. Там в машине сидит мой друг Петя Бессонов. Я ему пирожок от вас передам, можно? — вопрошаю я, заворачивая сдобу в салфетку и тем самым давая понять, что хочу попрощаться.

— Родион Александрович, — вздыхает Марго и выжидательно на меня смотрит выцветшими голубыми глазами. — Все-то вы понимаете, — улыбается она и тут же переходит к делу: — Моя дочка — не та, что печет пирожки, — другая, она живет с мужем в Сочи и хочет забрать меня к себе. И честно говоря, это мое самое большое желание. Я всегда мечтала там жить. Недалеко от Морского вокзала, и чтоб море видеть из окна. И как вы понимаете, мой дорогой, я уже дала согласие. Юленька приедет за мной в следующем месяце, и я хочу к этому времени уладить все свои дела. Продать участок и завещать эту квартиру старшей дочери. Младшей достанутся деньги, вырученные за землю на Брусиловском. Конечно, нам бы хотелось продать его подороже. Да и место замечательное. Самый центр города плюс отличный дом на территории.

— Я знаю, — улыбаюсь я и все никак не пойму, куда клонит старуха.

— Альберт Иванович, — вздыхает Маргарита Семеновна, смахивая несуществующую слезу, — всегда хотел, чтобы на этом месте разбили парк. Там бы играли детишки…

— Я собирался построить торговый центр с детскими площадками и аттракционами, — тихо напоминаю я. — А Фигнищев, если доберется до ваших угодий, устроит там закрытый клуб с банями и казино…

— Да, — кивает она. — Вы мне говорили о его планах. Хотя сам Юрий Петрович все отрицает… Но вам-то зачем врать?

«Действительно! — хочется заорать мне. — Зачем? Только бы не дать этой сволочи Днищу захватить мою землю, и мне плевать, что именно он там хочет возвести. Но, наверное, Фигня собирается его перепродать… Кому? Кому? Мне!»

Я терпеливо жду. Рассматриваю хрустальную люстру, перевожу взгляд на зеркальную итальянскую горку и мягкую велюровую мебель. Все явно не новое, но профессура, вероятно, имела хороший вкус. К тряпкам, недвижимости и к жизни.

— Так вот, — снова вздыхает Маргарита. — Я решила подойти к вопросу иначе. Каждый человек живет в социуме. Семья, друзья, близкие… У Юрия Петровича жена и две любовницы. От одной, кажется, ребенок имеется. Для меня жизнь на две семьи немыслима. Да и сам человек, допустивший такое коварство, тоже с двойным дном. И он может мне пообещать, что на всей территории устроит церковно-приходскую школу, но в ваш вариант мне верится больше. И вы сами больше нравитесь, Родион Александрович, — бормочет старуха. — Вот если бы у вас была полная семья… Я знаю о постигшей вас утрате. Но годы-то идут. Человек без семьи — как сухостой. Сегодня стоит, а завтра и сломался… Вы понимаете, о чем я? Я ни в коем случае не принуждаю вас жениться на ком попало… Но если у вас есть кто-то на примете, порадуйте старуху, сводите девушку в ЗАГС.

«Ничего себе! — мысленно охаю я. — Вот так поворот! Еперный сарай!»

— То есть, — со светской улыбкой уточняю я. — Если бы я женился, сделка бы состоялась? Я вас правильно понял, Маргарита Семеновна?

Старушка смотрит на меня своими выцветшими гляделками и радостно кивает головой.

— Ни на минуту бы не задумалась, Родион Александрович!

— Хмм… — пытаюсь совладать с собой я. И мне кажется, что от напора роящихся мыслей на голове поднимаются волосы. Я предательски провожу рукой по короткому ежику.

«Ептиль, — рычу я про себя. — Думай, Родя, твою налево. Бабка все равно продаст участок. Ты бы его купил и по двойной цене, лишь бы обскакать Феднищева. Но и этот вариант замечательный. Жениться можно на ком угодно, — думаю я азартно. — Маргарита свалит в свой Сочельник, и ты сразу же разведешься. Делов-то!»

— Ну что ж, — улыбаюсь я как мальчик-идиот и торжественно заявляю: — Доставайте самое красивое платье, Маргарита Семеновна. Записывайтесь к парикмахеру. Думаю, на эти выходные мы отгуляем свадьбу и сразу оформим сделку. Вас устраивает?

— Конечно, — заламывает руки старуха и смотрит на меня умильными глазами. — Как же я рада, Родион Александрович! Я бы вам продала без всяких сложностей. Но Альбертик мой терпеть не мог двоеженцев и всегда считал неженатых мужчин ненадежными. А домовладение наше хочется передать в надежные руки…

— Я с вами полностью согласен, — киваю я. А спускаясь в лифте, чувствую лишь одно желание. Треснуться головой о деревянную панель со всего маха или как-то умудриться и вломить хороший пендель по собственной заднице.

«Во что ты вляпался, идиот, — шепчу я сам себе. — Какая невеста? Какая свадьба?»

По скользкой плохо вычищенной дорожке я бреду к чернеющей невдалеке Рэнджи и внезапно понимаю, что дать задний ход не удастся. Участок тут же уплывет к Фигнищеву, да и сама Марго не простит мне вранья. Вот только постоянной женщины у меня нет. Есть хоровод девок, прибегающих по первому зову. Но на чем-то подобном жениться — потом хлопот не оберешься. Усевшись в машину, я протягиваю Люку завернутый в салфетку гостинец и глумливо смеюсь.

— На, малыш. Это тебе зайчик передал.

Мой верный оруженосец в два приема расправляется с пирожком и мгновенно считывает мое поганое настроение.

— Все плохо, Вепрь? — бурчит он жуя. — Что там тебе старуха наплела?

— Потом, — морщась отмахиваюсь я. — Едем на базу.

Дорогой я пытаюсь сообразить, как поступить. Сесть на елку и умудриться не поцарапаться. Жениться и остаться свободным. Кто согласится на такой вариант, только на бумаге считаться женой, а по факту быть пленницей в моем доме.

— Стоп! — ору я во всю глотку.

Люк ударяет по тормозам.

— Что стряслось, Родя? — охает не понимая.

— Поворачивай на трассу, — усмехаюсь я. — В клуб поедем завтра. А сейчас мне нужно срочно домой.

— Пирожки несвежие, да? — вздыхает он. — А я и не заметил. Ты мне тогда тоже что-нибудь от отравления выдай…

— Хорошо, — киваю я, считая, что таблетка имодиума Люку не повредит. А сам мысленно оглаживаю высокий подъем и круглую идеальную пяточку моей строптивой гостьи.

«Ты должна мне, девочка, — про себя хмыкаю я, — и оплатишь каждый украденный рубль по двойному тарифу. Плюс штраф и возмещение оплаты за два дня пребывания в клинике. Сумма набегает круглая. И если раньше я согласился бы и на деньги, то теперь мне нужна услуга, — довольно улыбаюсь я, но от мысли, что на сторону пойти не удастся, мое веселье сходит на нет. — А жена тебе на что, Родя?» — бурчу я про себя, понимая, что фиктивным росчерком поставлю сделку под угрозу.