Восточная сказка

Виктория Волкова, 2022

– Верни мне жену! – кричит Айрат, прорываясь сквозь заслоны охраны. – Амина принадлежит мне! Она моя! – Ты его знаешь? – поворачивается ко мне вполоборота муж. – Нет, – мотаю я головой. И тут же задыхаюсь, встретившись с яростным взглядом Айрата. – Гадина! – ощерившись, рыкает он. – Я нашел тебя! Теперь не отвертишься! – Закрой рот, – не выдерживает муж и, спрыгнув с платформы, бросается к моему обидчику. Замахивается, раскачивая руку, и наносит короткий удар в челюсть. Любого другого такой хук свалил бы на землю, но Айрату удается удержаться на ногах. – Верни мне Амину! – рычит, не скрывая звериную сущность. – Мою жену зовут Алина, придурок. Ты обознался! Содержит нецензурную брань.

Глава 2

Следующим утром все тот же Муслим в начищенных туфлях и черном костюме со стеклянным отливом отвозит нас в аэропорт. Мне даже не верится в происходящее. До восемнадцати лет я сидела дома под строгим надзором матери. А теперь, за два месяца до свадьбы, будто двери распахнулись.

— У нас рейс в восемь утра, — за ужином говорит отец. Мать замирает на месте, не в силах ему ответить. Но и согласиться она не может. Молчит, выжидающе глядя на своего мужа. А тот, не скрывая раздражения, машет рукой.

— Садись, Нур! Нет времени!

— Что случилось? — одними губами спрашивает мать. — Кто-то умер?

— Нет, — мотает головой отец. Я вижу, как он устал и раздражен. И совершенно не понимаю, почему к столу позвали меня. Обычно мы с матерью и братьями кушаем до его приезда. А потом, когда из офиса возвращается отец, Нур лично накрывает стол и ухаживает за ним. Затем двери на родительскую половину закрываются. Время с девяти вечера до утра посвящено общению Нур и отца. Естественно, перед тем как уйти отдыхать отец лично проверяет все замки. Выйти или войти в дом уже никто не может. Нам, детям, под надзором Нергис, старшей папиной сестры, приходится коротать время, занимаясь своими делами. Братья играют в стрелялки на компьютере, а я переписываюсь в Телеграм. Иногда с двоюродной сестрой Лали, но чаще с Тимуром. Он записан у меня в контактах как Лейла Кудас. И ни мать, ни тетка пока не догадались, кто скрывается под этим именем.

А еще я рисую. Рисование — моя страсть. Отец потворствует моим прихотям. Покупает краски и холсты. Смеется, что, родись я мальчиком, могла бы стать великим художником.

— Жаль, твои работы никто не увидит. Кроме постояльцев в гостинице Искандера, — усмехается он.

Но сегодня накатанный годами график сбивается под суровым взглядом отца. Отец и Нур ужинают, и я вместе с ними. Неслыханная вольность.

— Завтра летим в Москву, — вытирая рот белоснежной льняной салфеткой, говорит отец. — В Стамбуле пересадка.

— Зачем? — одними губами спрашивает мать, все еще не в силах поверить в происходящее.

— Хочу построить отель в Сочи, — морщится отец. — А бизнес в России лучше вести с российским паспортом в кармане. Для иностранцев очень высокие налоги и полно проверок.

— А нанять кого-то из местных? — нерешительно интересуется мать. — Есть же доверенные лица.

— А потом все подарить? Я не так богат, женщина, как ты себе вообразила, — усмехается он криво и пристально смотрит на Нур. Та опускает глаза. Но я чувствую, как у матери все клокочет внутри.

— Получить российское гражданство очень сложно, — продолжает ворчливо отец. — Но я посоветовался с юристами. У нашей семьи есть козырь. Амина родилась в России. И там зарегистрирована как гражданка. Нужно только поехать туда и получить паспорт. Придется заплатить какой-то штраф. Но это все пустяки, Нур. Потом следом за Аминой как при воссоединении семьи получу гражданство я. Если нам удастся за один раз решить столь важное дело, я буду счастлив. Или придется потом поехать самому. Но это единственный вариант. Пока семьей Амины считаются ее родители, я должен воспользоваться ситуацией.

— Это как-то связано с той женщиной, Мурат? — набравшись смелости, спрашивает Нур.

А я замираю. Впервые в жизни о моей маме говорят свободно. Может, мне дозволят увидеться с ней?

— Не понимаю, о чем ты, — морщится отец и добавляет сердито. — Собери только самое необходимое. Себе и Амине.

Теперь, проезжая мимо великолепных небоскребов, высящихся на окраине старого города, я равнодушно смотрю на колесо обозрения, установленное на крыше. Беспечно разглядываю толпы туристов, спешащих в ранний час к морю. И как только Нур прикрывает глаза, быстро печатаю сообщение Тимуру.

— Не ищи встреч со мной. Я уехала с родителями.

И увидев, что Тимур мне что-то печатает, отключаю телефон. «Нужно будет занести Лейлу Кудас в черный список, — решаю внезапно. — В поездке мать и отец постоянно рядом. Могут невзначай увидеть сообщение. И понять, кто мне пишет».

Глаза заполняются слезами, стоит мне только подумать о России и о маме. Может, отец передумает и позволит нам встретиться. Всего лишь один разок.

«Находиться рядом и не повидаться, — самое тяжкое испытание», — мысленно вздыхаю я. Но спрашивать отца боюсь. Остается только просить Аллаха!

Осторожно смотрю на отца, сидящего рядом с Муслимом. Он чем-то раздражен и даже не пытается скрыть этого. Поправляю платок и юбку. Прекрасно знаю, что достаточно любого повода. Перевожу взгляд на Нур, вцепившуюся в сумку от Гермес.

— Портнихи должны прийти, — вздыхает мать и, открыв глаза, сердито смотрит на меня. — Ты нам дашь несколько дней в Стамбуле, Мурат?

— В Москве походим по магазинам, — морщится отец. — У нас с тобой, Нур, есть собственный переводчик.

— Конечно, — киваю я, ниже опуская голову. А у самой поджилки трясутся. Я впервые лечу в другую страну. А на душе тяжко. К чему богатство, если не можешь выйти замуж по любви?

— Для того, кого тошнит кровью, какая польза от золотого таза? — любит приговаривать моя бабушка.

Закрываю глаза и тотчас же вижу лицо Тимура.

— Прощай, прощай, — шепчу я чуть слышно.

— Что ты там бормочешь? — недовольно спрашивает мать.

— Говорю до свидания родному краю, — вру я. И мысленно себя ругаю. Какая нелегкая заставила меня думать о Тимуре?

— Айрат тоже собирается в Москву, — хмыкает со своего места отец. — Потом в старости сможешь рассказать внукам, Амина, как гуляла с их дедом по Красной площади.

Сердце замирает. Гулять с Айратом? Дети? Внуки? Да меня трясет от страха, стоит ему только посмотреть на меня. И пусть рот растягивается в улыбке, а глаза так и остаются злыми и жадными, как у зверя. Даже представить боюсь, как брат нашей Нур прикоснется ко мне. И изо всех сил гоню от себя мысли о совместной жизни. Боюсь ли я Айрата?

Да!

До ужаса и отвращения!

— Что-то мне нехорошо, — тихо шепчет Нур, оседая на диване, стоило нам только войти в квартиру, которую сняли для нас друзья отца.

— Ты очень бледная, — обеспокоенно замечает отец. — Ложись. Амина разберет вещи и объяснит прислуге, что приготовить на ужин.

— Хорошо бы, — вздыхает мать, прикрывая глаза. — Даже думать о еде не могу!

Встревоженность отца тут же сменяется победной усмешкой. Он подходит к дивану и, встав перед Нур на колени, ласково проводит ладонью по лицу жены.

— Я правильно догадался, Нур?

— Наверное, — вздыхает она. — Я уже забыла, как это бывает…

— Да ну? — ухмыляется довольно отец. — По-моему, ты врешь, женщина. Я поговорю с партнерами. Здесь должны быть хорошие врачи.

— Только нашей веры, — ставит условие мать. — Не хочу, чтобы неверные касались меня.

— Конечно, Нур, — добродушно кивает отец. — Найдем. Тут полно врачей-женщин.

Выбегаю из комнаты, понимая, что мне сулит состояние Нур. Если она не помнит, так у меня до сих пор свежи в памяти ее придирки и оплеухи, когда она ждала Мусу. Наверное, хорошо, что я выхожу замуж, и прислуживать мачехе будет кто-то другой.

Но и с этого дня в Москве моя жизнь превращается в кромешный ад. Подай, принеси, посиди со мной. А еще эти дурацкие разговоры об Айрате, от которых меня пробирает до слез. Честно говоря, здесь, в Москве, мне хочется рыдать от безысходности. Я вижу совершенно другую жизнь. Женщины не носят платки и могут идти рядом с мужчинами. Могут учиться. И носить короткие юбки.

— Путаны, — шипит Нур.

«Ну не все же!» — хочется возразить мне. Но держу язык за зубами. Лишь с завистью смотрю на девчонок, спешащих на занятия. Наверное, если б мне позволили, я бы тоже пошла в университет. Или выучилась бы на художника. Вот только Айрату не нужна образованная жена.

Он приезжает в Москву незадолго до нашего отъезда. Смиренно ходит со мной по магазинам и оплачивает любую прихоть. Но когда в машине пытается взять за руку, я вздрагиваю.

— Боишься меня? — скалится он и добавляет грубо. — Это хорошо. Жена обязана бояться мужа.

— Мужчину нужно уважать, — тихо мяукаю я. Но Айрат словно не слышит.

— Страх рождает уважение, девочка.

Его пальцы касаются моего подбородка и властно приподнимают его.

— Ты принадлежишь мне, — говорит Айрат, пристально глядя мне в глаза. — И я очень надеюсь, Амина, что ты станешь послушной и покорной женой. И не доставишь лишних проблем…

Меня передергивает, и Айрат это видит.

Разве такие слова должен говорить жених невесте накануне свадьбы? Пусть не любовь. Ее нет между мной и Айратом.

— Любовь придет, — уверяла меня бабушка. — Главное, доброта и уважение.

Но тут, похоже, этим и не пахнет.

Может, сказать отцу? Айрат не принесет мне счастья! Но я отмахиваюсь от этой мысли. Папа сейчас не в себе. И уж точно сделает все так, как попросит его обожаемая Нур. А Нур любыми способами настоит на своем.

В смятении смотрю на Айрата полными слез глазами и тихо шепчу.

— Да, Айрат.

— Это хорошо, — кивает жених, заводя Мерседес. — Сейчас завезу тебя к Нур. Завтра приеду. Скажешь, что еще нужно к свадьбе. Все купим в Стамбуле.

— Я хотела бы… — мнусь, не зная, как попросить.

— Амина, — рыкает Айрат. — В чем дело?

— Я хотела бы посмотреть на Красную площадь. Если у вас есть время…

— Хорошо, поедем, — внезапно соглашается Айрат. И по кривым московским улочкам ведет машину в центр города. А я смотрю из окна на этот диковинный мир. Ну, как кино смотрю.

Мы проходим мимо зубчатой стены из красного кирпича. Задираю голову, чтобы рассмотреть высокие башни.

— Они все разные, — замечает Айрат. — Вон та, с часами, главный символ Московии.

— Необычное сооружение, — шепчу я и тут замечаю странный собор. Разрисованные купола разного размера делают его похожим на игрушку. — Никогда не думала, что здесь так красиво! — восклицаю, позабыв, кто находится рядом.

— Ничего особенного, — морщится Айрат. — Тут есть парк неподалеку. Пойдем туда.

И развернувшись, идет вперед, никак не считаясь с моим мнением.

Семеню следом. На высоких каблуках по брусчатке быстро идти не получается. Да еще и длинная юбка мешает. Боюсь упасть и опозориться. Но и кричать, звать Айрата не хочу. Тороплюсь, но никак не могу догнать. Наконец жених останавливается и, помрачнев, ждет.

— Ну что за выходки, Амина?

Тереблю в руках сумку и жалко смотрю на грозного мужчину.

— Я не могу так быстро ходить, — причитаю чуть слышно.

— Тогда сиди дома, — бурчит негодующе мой жених. И взяв за руку, ведет к выступающему над рекой стеклянному мосту.

Моя ладошка, словно маленькая пташка, оказывается в силках большой и сильной лапищи Айрата. Его прикосновения не похожи на нежности жениха. И со стороны мы наверняка не смотримся парой. Так отец тянет за собой непослушную дочь.

— Хочешь, давай сделаем селфи, — предлагает Айрат, подводя меня к прозрачным перилам. И не услышав моего ответа, достает из кармана айфон. — Улыбайся, Амина, — приказывает, поднимая высоко руку с телефоном и чуть прислоняясь ко мне. Я снова вздрагиваю против своей воли. Тяну губы в улыбке. А у самой внутри все переворачивается. Ну как жить с нелюбимым? Как?!

У меня мало знакомых. Перед глазами только родители и семья папиного брата. Но даже невооруженным глазом видно, как отец любит Нур. Естественно, при нас, детях, никто не допускает нежностей, но иногда случайно перехваченный взгляд или обрывок разговора могут многое сказать. Мне нравится наблюдать за Искандером и Латифой. Замечать, как они переглядываются между собой. Представлять, что происходит, стоит им остаться одним. Если только от их гляделок бросает жар, то наверняка эти двое любят друг друга. Айрат же совершенно другой. Сминает мои пальцы в ладони и, пробурчав что-то нечленораздельное, направляется вниз к набережной. Я смотрю на серую воду и внезапно отчетливо понимаю, что совершенно не хочу замуж. Невольно представляю себя в короткой юбочке, белой блузке и с сумкой на плече. Учиться! Наверное, этого мне хочется больше всего. Правильно смешивать краски. Узнавать, как работали великие художники.

— О чем задумалась? — резко обрывает мои мечтания Айрат.

— Интересно, тут же есть какие-то музеи? Хочется посмотреть на картины знаменитых художников…

— Глупости, — отмахивается жених. — Почему у тебя голова забита всякой чепухой? — спрашивает он серьезно. — Я поговорю с Нур.

«О чем же мне думать? О кастрюлях и будущих детях?! Почему любая невинная просьба оборачивается против меня?!» — хочу закричать я. Но молчу, сцепив зубы.

«Не доверяй Айрату, — проносится в голове. — Он твой враг. Попробуй сбежать до свадьбы!»

Стряхиваю крамольные мысли как наваждение. Куда бежать? Зачем? Навлечь позор на семью? Да и кто заступится за меня, отмени я свадьбу?

Нет… Не так…

Кто станет меня слушать? Мои доводы разобьются об усмешку отца и причитания Нур. А вот Айрат затаит злость и потом отомстит.

Мимо нас проходят люди. И я глазею на них, не таясь. Да и они смотрят на нас изучающе, будто мы какие-то звери диковинные. Трое девчонок Три девчонки отошли в сторонку и шепчутся, косясь в нашу сторону. А вот парочка прошла в обнимку, совершенно не обращая ни на кого внимания. Даже издалека видно, что влюбленные.

«Если бы можно было так гулять с Тимуром…» — думаю я и тут же прикусываю язык. Еще не хватало, чтобы Айрат прознал о моем любимом!

— Не смотри на них, — бубнит сварливо Айрат. — Только проститутки позволяют себя лапать на улице. Сегодня с одним, завтра с другим…

Покорно поворачиваюсь к жениху. Вглядываюсь в злое лицо, смотрю ему за спину, где по улице идут люди. Целуются, никого не стесняясь, или шагают, обнявшись.

«Все проститутки? Вот все-все? — хочется воскликнуть мне. — Так не бывает. Разное воспитание. Да и только. Что нам нельзя, то разрешено другим. И наоборот… Может, и наш уклад кому-то для кого-то неприемлем. Я так точно жить не смогла бы. Но и судить других не могу».

— Тогда зачем ты меня привез в район, где ходят путаны? — спрашиваю невинно.

Айрат задыхается от гнева.

— Едем домой, Амина, — рычит, еле сдерживаясь.

Снова берет меня за руку. Стараюсь не закричать. Иду как ослик на привязи, молча понурив голову.

— Девочка красивая такая, а мужик — урод, — громко хмыкает одна из девчонок, стоит нам только поравняться с ними.

— А мне показалась, что это папа с дочкой, — усмехается вторая.

— У мужика морда знакомая, — не таясь, смеется третья. — Кажется, это какой-то известный борец…

Напрягаюсь, боясь выдать себя.

«Папа с дочкой! Ну, надо же!»

Хотя, если разобраться, Айрат и отец почти ровесники. Во всяком случае, разница в годах меньше, чем у меня с женихом. Отцу тридцать восемь, Айрату — тридцать, а мне — всего лишь восемнадцать.

— О чем они говорили? — спрашивает Айрат, как только мы садимся в Мерседес.

— Кто? — непонимающе гляжу я.

— Те шлюхи на набережной…

— Какие?

— Амина, не выводи меня, — угрожающе предупреждает жених.

— Я не понимаю, Айрат, — шепчу я, опустив голову. И внезапно начинаю плакать.

— О, Аллах! — воздевает он руки к небу. А когда Мерседес вливается в поток машин, давит на клаксон и педаль газа, требуя пропустить. Всю дорогу до дома Айрат гонит, как ненормальный. И проводив меня до порога квартиры, молча кивает отцу и уходит прочь.

— Что это с ним? — изумленно спрашивает отец. — Айрат сам на себя не похож.

— Не знаю, — шепчу я, заходя в комнату, где в кресле возлежит Нур. — Я расплакалась дорогой, а он рассердился.

— Мой брат терпеть не может женских слез, — подает она голос. — Имей это в виду, Амина! Я забыла тебя предупредить.

— Хорошо, — киваю и, нырнув в свою комнату, ничком падаю на кровать. Никому и дела нет, почему я плакала. Будто все уже решено, и Айрат мой муж перед Аллахом.

Утираю глаза, пытаясь успокоиться. По большому счету я для своей родни никакого интереса не представляю. Наверняка и отцу выгоден этот брак. Про Нур уже молчу.

Если б я могла хоть с кем-то поделиться своими страхами! Может, это паника перед свадьбой, а может, предчувствие чего-то недоброго. На автомате лезу в чемодан и, выудив с самого дна смартфон, гляжу на непрочитанные сообщения.

Тимур!

Вот не понимает человек парень слов. Открываю Телеграм, собираясь написать любимому строгое письмо, и немею от ужаса.

«Будь осторожна с Айратом. Говорят, он убил человека!»