Мама для выброшенного ребенка

Виктория Вестич (2022)

Я нашла ребенка в мусорном баке! Вытащила буквально со дна мусорки, как выброшенного котенка, когда шла в институт на занятия! И пока меня трясло от такой находки, оказалось, что не одна я ищу малыша — за ним охотится внезапно чуть ли не половина города, и явно не с благими намерениями. Еще вчера я думала, что самая главная моя проблема — это заваленный позавчера зачет, а сегодня я сбегаю с чужим малышом в попытке спастись. Вот только смогу ли, если против меня, обычной студентки истфака, развернулась целая погоня?

Глава 5

С первого взгляда план звучал и правда немного безумно. Все потому, что Лика предлагала мне не выходить из дома вообще. Прикатив из комнаты чемодан, девушка кивает на него и уверенно говорит:

— Вот твой пропуск наружу.

— О чем это ты? — растерянно уточняю я, непонимающе глядя на соседку.

— Заберешься в чемодан. Ты миниатюрная, точно влезешь! — живо поясняет Лика.

Я молча оглядываю большой дорожный чемодан. Он куда вместительнее моего миниатюрного и, если постараться, туда действительно можно забраться. Придется подтянуть как можно ближе к телу колени, уткнуться в них лбом и провести в таком положении как минимум минут десять-двадцать. Звучит вроде бы выполнимо.

— Допустим. Но как ты его спустишь по ступенькам? Одна, с двумя детьми, да и чемодан со мной весить будет ого-го!

— Я мужа попрошу помочь. У него скоро обед, он как раз приедет. Я и Леша сделаем вид, что мы такая вот обычная парочка, собрались с детьми куда-то на отдых. Он спустит вниз чемодан и положит его в багажник машины, а когда мы отъедем подальше, вытащим тебя из него, ты возьмешь ребенка и уедешь отсюда подальше! Ну что, как тебе идея?? — глаза соседки горят энтузиазмом.

— Я… даже не знаю, — выдыхаю я, снова оглядывая чемодан.

Выходит, это правда единственная возможность? А вдруг что-то пойдет не так? Я ведь даже сбежать не могу из него…

Лика, вздохнув, плюхается рядом со мной и кладет ладонь поверх моей руки.

— Я знаю, ты боишься… это рисковый план, но, похоже, иначе вообще никак, если ты хочешь вместе с сыном остаться. Эти сволочи не успокоятся, пока тебя не найдут, а сейчас это лишь вопрос времени. Они ведь вернутся позже сюда.

Хмыкнув, я киваю, задумчиво глядя перед собой.

— Ты права. Вот только мои вещи… всё ведь в квартире осталось. Я прямо так выбежала. Что мне потом делать, когда я выберусь? На улице январь…

— За это не переживай! У меня лежит куртка, мне она мала давно уже, я все продать хотела, да руки не доходили, она как раз тебе впору будет! Размер ноги у тебя какой?

— Тридцать восьмой.

— А вот тут уже промах, у меня сороковой… но ничего, набьем какой-нибудь газеты в носок, чтобы ты не потеряла мои ботинки. Тебе хоть есть куда пойти?

— Есть. Я к маме хотела…

— Не боишься, что там искать будут?

Черт, а за всей этой беготней я ведь и не подумала, что меня действительно могут искать там. Больше-то негде. Хотя Аня моего адреса не знает, так что есть возможность, что пока Назар или этот майор пробьют, где я живу и какую-то информацию обо мне, пройдет время. Хочется верить, что больше трех часов… У меня ведь одежды нет, денег тоже всего ничего. Я не могу не появиться у мамы — некуда больше идти.

— Мне хотя бы ночь переночевать, а потом… потом я придумаю что-нибудь, — бормочу неуверенно.

На самом деле я не знаю, за что хвататься и куда бежать. Времени обдумать толком свои действия у меня не было вообще.

— Ну нет, подруга, так дело не пойдет, — категорично качает головой Лика, подтверждая мои опасения, — у матери тебя первым делом и будут искать.

Меня осеняет — я же могу поехать к крестной! Вряд ли меня вообще додумаются искать не у кровного родственника! Тем более тетя Зоя живет одна, совсем недалеко от города, и она мне всегда была рада. Так и маму волновать тем, что я приехала с маленьким ребенком, не придется!

— У меня есть, куда поехать! — заявляю уверенно, встречаясь взглядом с Ликой.

— Точно?

— Да!

— Отлично, тогда я звоню мужу и прошу, чтобы он приехал пораньше. Я возьму с собой в пакете ботинки и куртку, потому что иначе ты в чемодан не влезешь. Будь наготове, — советует Лика, беря в руки телефон, — я не хочу объяснять мужу всю суть и ругаться с ним, у нас ведь времени в обрез. Когда увижу его машину в окно — сразу же полезай в чемодан!

— А как ты объяснишь появление еще одного ребенка?

— Выкручусь как-нибудь. Скажу, что подруга попросила посидеть с мелким. Главное — выбраться отсюда, а уже потом все остальное.

Неожиданно в дверь тарабанят и мы подпрыгиваем на месте от испуга. Ощущение такое, будто долбят не кулаком даже, а носком ботинка. Непрерывно.

— Блин! — шепчет Лика и тут же бросается к выглянувшему из соседней комнаты кучерявому мальчишке, — Тише, Женя!

— Мама, а кто пришел? — смешно шепелявя, спрашивает удивленно ребенок.

— Это дядя. Нехороший дядя, поэтому мы должны притвориться, что нас нет дома, хорошо? Просто иди играй дальше, не обращай внимания и не шуми.

— Но он же так громко стучит!

— Так нужно. Все, беги скорее. Сейчас папа приедет и пойдем гулять все вместе.

— Ура, папа Леша приедет! — подпрыгнув и хлопнув в ладоши, сорванец убегает назад в комнату.

В дверь долбят еще около минуты беспрерывно, после чего наконец грохот стихает. Мы с Ликой смотрим друг на друга, вытянувшись в струнку, расслабляемся не сразу — прислушиваемся к происходящему и, кажется, даже не дышим. Лишь спустя минуты три Лика отмирает.

— Все, времени нет. Звоню. — Решительно говорит соседка и набирает номер мужа.

А я не могу выразить, насколько сильно ей благодарна.

******

Лика отыскивает пару стареньких памперсов, к моей радости, и я быстро надеваю на малыша один из них. Главное, что его должно хватить до момента, когда я доберусь до крестной. Кроха и так на морозе пробыл неизвестно сколько, а если еще и мокрым по улице нести — точно заболеет. Этого я допустить никак не могу.

Еще у соседки находится бутылочка, оставшаяся от сына, и Лика предлагает сварить для ребенка молочную кашку. Я, конечно же, соглашаюсь. Вряд ли Аня покормила малыша, если только бабушке своей отнесла баночку с пюре, и та это сделала за нее. Учитывая, как моя бывшая подруга относится к детям, не знаю, как она вообще донесла ребенка до квартиры бабы Вали. Стоит перестраховаться, ведь мне ехать часа полтора на автобусе — лучше покормлю еще хоть немножко.

— Спасибо тебе огромное, — успеваю сказать я, прежде чем Лика выходит из комнаты, — не знаю, что бы я без тебя делала.

И это чистая правда. Не попадись мне соседка, вполне может быть, что ребенка бы попросту выдрали из моих рук, а мне бы угрожали, приказав молчать и никому не говорить, что вообще его где-либо видела. А что? Записи с камер они изымут, попробуй докажи в той же прокуратуре, что я действительно ребенка из мусорки вытащила, а не придумала это. Выставят больной на голову, а Аня еще и подтвердит это, если ей денег отсыплют. Меня же вот легко сдала…

— Знаешь… встреться мне хоть одна женщина, которая помогла бы мне в свое время, я бы не пережила весь тот ужас, что пришлось… — тихо говорит Лика, останавливаясь, — никому такого не пожелаю, даже врагу. Так страшно каждое мгновение бояться, что можешь своего ребенка лишиться навсегда… Женька ведь папаше и не нужен толком был, он все это делал, чтобы мне насолить, из-за того, что ушла, не выдержала побоев. Так что я не хочу, чтобы хоть одна мама через подобное прошла. И раз я могу помочь, то просто обязана это сделать.

Я молчу, сочувственно глядя на Лику. Она рассматривает узор ковра на полу отсутствующим взглядом, а у меня сердце кровью обливается, такой она выглядит подавленной и разбитой. Даже не представляю, через что же ей пришлось пройти, чтобы просто получить право жить со своим родным ребенком обычной спокойной жизнью.

Поднявшись, я подхожу ближе и осторожно касаюсь плеча Лики. Девушка поднимает голову и слабо улыбается, сбрасывая с себя оцепенение.

— Все уже хорошо. Женька этого, слава богу, не помнит. Лешка хороший папа ему.

Я чуть улыбаюсь в ответ.

— Хочешь, я сама сварю кашу? А ты с детьми побудешь.

— Нет, лучше останься с малышом. Если он заплачет — иди в детскую к Женьке и поплотнее дверь прикрой, ладно? На всякий случай лучше лишний раз перестраховаться.

— Хорошо, — соглашаюсь я.

Женю я не тревожу, вместо этого поднимаю ребенка на руки и хожу по комнате, стараясь развлечь его хоть немного. Кроха нервничает, ерзает, иногда тихонько хныкает и я пытаюсь быть самой внимательной и нежной. Сердце сжимается от мысли, что он может переживать о маме, к которой привык и у которой его так бессовестно отобрали. Я все еще хочу надеяться, что в мусорном баке ребенок оказался не по ее вине… просто не могу поверить, что такие женщины существуют.

— Приехал! — в комнату залетает Лика, и я от испуга немного вздрагиваю. — Забирайся быстрее, я закрою чемодан и поставлю его, как будто вещи собрала.

Девушка дает бутылочку с горячей кашкой и я, отставив ее в сторону, кладу малыша снова на диван, а сама торопливо бросаюсь к чемодану. Поза максимально неудобная и металлическая ручка, скрытая в задней части, вдавливается в тело, но выбирать не приходится.

— Ну, с богом, — шумно выдыхает Лика.

Даже по ее лицу видно, как сильно она нервничает.

— Постой! — я и так волнуюсь, а одного взгляда на соседку хватает, чтобы меня начал бить мандраж. — Только оставь хотя бы щелочку для свежего воздуха. Я… переживаю очень сильно, еще никогда не была в таком тесном пространстве. Боюсь очень.

— Конечно! Все будет хорошо, Полин, — пытается меня поддержать, как может, Лика.

Девушка хватается за язычок молнии и закрывает меня до боковой части. Вторая молния застегивается с другой стороны и не доходит до первой всего на какой-то сантиметр. Это хорошо. Мне так спокойнее, что я смогу, если что, просунуть хотя бы палец и как-нибудь выбраться.

Пульс тарабанит так, что я едва различаю окружающие звуки. Они еще и приглушенные, так что я едва дышу, пытаясь прислушиваться к происходящему.

В дверь звонят, а после в прихожей слышатся голоса, но не разобрать, о чем они говорят. В моей голове крутится тысяча мыслей, начиная от той, что Лика впустила в квартиру совсем не мужа, и заканчивая опасением, что ее муж попросту откажется выносить чемодан из квартиры. Меня мелко потряхивает и мне стоит очень больших усилий взять себя в руки — еще никогда в жизни я так сильно не нервничала, как сейчас.

— Ой, мама, а где та тетя? — из соседней комнаты выбегает Женька.

Как же хорошо, что Лика успела меня спрятать до момента, когда ее сын появился! Дети слишком искренние в этом возрасте, мало кто умеет врать.

Судя по тому, что голос соседки слышно хорошо, они с мужем уже вошли в гостиную.

— Какая еще тетя? — а вот этот голос уже принадлежит мужчине.

— Да подруга забежала ко мне, попросила с ребенком посидеть.

— Но ведь у Зойки нет ребенка…

— Другая подруга! — отрезает Лика и мягкой просящей интонацией произносит: — Леш, можешь нас к моей маме отвезти, а?

— Прямо сейчас?! Лик, давай хотя бы вечером, а. Я же на работу опоздаю, не хочу опять Алексеича просить меня прикрыть. — Тон голоса у мужчины недовольный и я очень его понимаю, но сама мысленно молюсь, чтобы он все-таки согласился.

— Ну милый… — канючит Лика.

Кажется, она использует все свои чары, чтобы уговорить мужа, потому что Леша все-таки сдается, хоть и звучит сердито:

— Ладно, отвезу я. Только давайте быстро собирайтесь. А мальца куда денешь?

— С собой возьму. Спасибо, Лешенька, — соседка пресекает все возможные вопросы, продолжая, — Я тут чемодан с вещами собрала, поможешь с ним?

— На кой черт тебе чемодан? Ты что, надолго уезжаешь?

— Да ненадолго я, успокойся. Нужен, мне чемодан, Леш! Нужен.

Судя по топоту, Лика убегает собирать Женю, потому что рядом слышится тихая мужская ругань, а потом чемодан вдруг отрывается от пола. Это происходит так внезапно, что я прикусываю внутреннюю сторону щеки, чтобы не вскрикнуть от чувства потери равновесия.

— Ох, твою… какого черта он тяжелый такой? — чуть громче, чтобы его услышали, говорит Леша.

— Все нужное взяла. И неси его аккуратно, понял?! — голос Лики снова приближается, — Там… хрупкая вещица в подарок маме.

— Эта мама твоя…

— Мама моя любимая, — предупреждающе пресекает соседка, — так что не разбей ничего. И по ступенькам чемодан не спускай, ладно? В руке неси!

— Да что ты туда положила такое??

— Леша, просто сделай, как я прошу!

Муж соседки что-то снова бормочет под нос, но все же поднимает чемодан за ручку.

Совсем скоро они выходят из квартиры. Сквозь слегка приоткрытую щелку проникает свежий воздух, и я могу немного разглядеть, что происходит впереди меня. Хотя она и слишком маленькая, я все же замечаю, как навстречу Лике и ее мужу Леше поднимаются несколько мужчин. Сколько их точно, даже не знаю, они маячат в сумрачном подъезде темными фигурами, отступая на край лестничной площадки — останавливаются, чтобы пропустить семейную пару.

Шуршание ног по лестнице сбивает и не дает прислушаться. Те люди точно шли наверх на пятый этаж, но говорили ли они о чем-то, не разобрать.

Скрипит тяжелая дверь подъезда — муж Лики выходит первым и придерживает ее, пропуская Женю и свою жену. Едва он опускает чемодан на землю, как я ощущаю, что он опасно кренится и вот-вот я со всего размаха рухну вниз!

— Леша! Осторожней, сказала же! — прикрикивает Лика на мужа. Нервничает, очень сильно.

Только я успеваю подумать, что это нормально для нашей ситуации, как внутри все цепенеет от уже знакомого голоса.

— На отдых собрались?

Тот самый майор, что был с Назаром все это время, встречает прямо на выходе. Рассредоточились по периметру, значит, чтобы всех мониторить, кто выходит и входит…

Я замираю и практически перестаю дышать, осторожно выглядывая в щелку в своей неудобной позе, но стараясь при этом не приближаться слишком сильно. Вижу только ноги постороннего мужчины, напротив которого останавливается Леша, но потом тот встает удобнее и мне становится заметно уже и лицо майора. Он улыбается добродушно, но взгляд у мужчины цепкий, задерживается надолго на чем-то. Похолодев, я понимаю, что пялится он, скорее всего, на Лику, ведь у нее на руках маленький ребенок.

Внезапно майор резко переводит взгляд на чемодан, и я едва сдерживаю громкий выдох, подаюсь, как могу, дальше от небольшой щелки. Неужели заметил?!

— Да вот… — начинает было Леша, но Лика тут же его перебивает:

— Да, с детишками вот. Им полезно часто на свежем воздухе бывать, так что поедем за город.

— Сколько им?

— Старшему три годика, а младшему год и месяц, — соседка говорит любезно, без лишней нервозности, так что по ее тону и не поймешь, что она переживает о чем-то, — вы извините, нам ехать пора, у нас поезд.

Майор не отвечает. Повисшее молчание, кажется, накаляется с каждой секундой. А что, если он не поверил? Что если попросит показать ребенка или спросит что-нибудь у Леши? Что, если сам Леша сейчас задаст Лике вопрос о том, почему она врет, ведь малыш даже не их.

Наверное, потом я точно найду у себя пару седых волос от всех этих переживаний, которых разом стало слишком много в моей обычной жизни. Но сейчас как будто кто-то наверху решил сжалиться надо мной, потому что майор пожелал:

— Хорошей дороги.

И я ощутила, как Леша пошагал, держа в руках чемодан, дальше.