От сердца к сердцу. Сборник рассказов

Виктория Алексеевна Рыдлевская

Сборник включает в себя современную прозу, написанную автором за последние восемь лет. В чём-то наивные, в чём-то абсурдные и фантастические, они отражают нашу жизнь. Каждый из читателей может узнать в героях этой книги себя. Все персонажи находятся в духовном поиске, постепенно выходя из безысходности или теряя всякую надежду.

Бедное богатство

I Глава

Были и иные времена, когда всё для нас казалось другим, более сложным, более запутанным, когда на всё на свете мы смотрели несколько насмешливо и свысока. И для нас имели значение только мы сами и наши детские радости и не существовало больше ничего. Мы, разбуженные весёлым пением птиц и тёплыми лучами мартовского солнца, неслись воскресным утром по лестнице, сметая всё на своём пути. Затем, навалившись всем корпусом детского тела на массивную входную дверь, мы вываливались на улицу. Там навсегда и поселились наши светлые мечты, бескорыстные надежды и чудесные воспоминания, которые заставляют улыбаться нас и по сей день.

Лиза улыбнулась. Облокотившись о старое, скрюченное дерево, она с интересом наблюдала за детьми, которые бегали и кричали с такой неподдельной радостью, какая бывает только в определённый период юности. В воздухе повисли счастливые возгласы, застывая белым паром между домов. Что-то мистическое было в этом, и девушка, быть может, старше их на каких-то восемь лет, ощущала эту неизмеримую пропасть. Мысли путались, хотелось просто наблюдать, хотелось просто раствориться в этой минуте и ни о чём не думать.

Одинокая, завороженная игрой, Лиза Филатова стояла в своём старом чёрном пальтишке, когда кто-то внезапно похлопал её по плечу. Она вздрогнула и обернулась. Радостный крик школьной подруги лишь на минуту оглушил её, нарушив атмосферу умиротворения и покоя, тишину воскресного утра:

— Лизка! Филатова! Поверить не могу, неужели ты…? А я иду, смотрю и думаю: чертовски похожа, а вроде и не ты… Ну, слушай, изменилась-то как! Не узнать… — и Катя засмеялась своим тихим, беззлобным смехом.

— И тебе здравствуй, — ответила Лиза, всё ещё погружённая в свои глубокие, философские мысли, — посмотри, какие они счастливые! Ты тоже слышишь эти радостные возгласы? Только прислушайся.

Мечтательная улыбка появилась на её бледном лице, и на минуту даже показалось, что она попыталась вспомнить что-то далёкое, родное, волшебное, но у неё никак не получалось, возможно, путались мысли или это воспоминание ушло настолько далеко, что теперь достать его на поверхность не представлялось возможным. Катя забавно повела плечами, вглядываясь в толпу ребят:

— Вполне может быть. Я не знаю, лично у меня воспоминания детства не вызывают трепета. Я счастлива, что я выросла и могу делать что хочу, — и она невинно улыбнулась.

Повисла пауза. Лиза замолчала и внимательно посмотрела в глаза подруги, стараясь угадать, что же там есть, что там живёт и чем та, в общем-то, живёт. Сложно судить, чем живёт человек, не зная его истории, но уж одно в этой жизни точно: если кто-то отказывается от своего прошлого, то у него, пожалуй, есть на то свои причины. Другой вопрос в том, делает ли это его счастливым? Можно перечеркнуть всё, что было, но от своей памяти, что устанавливает свои порядки и теперь, никуда не спрячешься. Она, не прожитая и не выжатая как лимон, отравит всё, что есть прекрасного сегодня. Наконец Лиза спросила осторожно свою школьную подругу:

— А в чём же тогда счастье?

Катя как-то неестественно засмеялась, как будто прячась от вопроса или самой себя, или того, что сидит глубоко в её сердце, и сказала:

— Ну, ты как маленькая, честное слово! Мне ещё рассказывать тебе, что такое счастье. Ну, в самом деле, ты чего? Посмотри на меня, и ты сразу всё поймёшь, — Катюша, кокетливо смеясь, стала крутиться и позировать.

Лиза и правда решила её оглядеть. Со школьных лет она изменилась не сильно: главное её достоинство — наивность — так и осталось с ней, и Кате, судя по всему, все её выходки сходили на нет именно по этой причине. Девушка была одета в белую шубку до колен, подпоясанную плетёным ремешком. На ногах у неё были маленькие красные сапожки, в которых она определённо напоминала кота из детской сказки.

Катя смеялась. Она была по-прежнему стройна. Глаза её были такие же зелёные, а ресницы длинные. Белая коса спадала с плеча и хорошо сочеталась с аккуратными ямочками на щёчках. Девушка действительно была красива, но вот рассуждать о её счастье я не берусь, потому что это дебри, тёмный лес, в котором не разберёшься и к ночи. Лиза же засомневалась, но виду не подала. Она решила про себя, что это личное дело каждого, и, быть может, другие люди и правда понимают в этом больше её самой. Девушка вздохнула:

— Ну, хорошо. Быть может, ты и права, — протянула Лиза, не желая вступать в спор.

Годы показали, что в жизни нельзя и не стоит ничего доказывать, что жизнь так устроена — у каждого своя правда, свой опыт, который имеет ценность. Понять можно сердцем, но понимание идёт изнутри, поэтому все доказательства — это лишь пустые упражнения в красноречии, да и только.

Девушки стояли и обсуждали последние новости: одноклассников, учителей, друг друга — в общем, всё то, что произошло за последние восемь лет. Катюша рассказывала о себе довольно охотно, а слушала с трудом. Она говорила, что очень занята, у неё столько дел и ни одной свободной минуты — напряженный график работы не давал опомниться и отдохнуть.

— Ну вот, мне снова пора бежать, — вздохнула она и начала делать какие-то странные, резкие движения, тем самым выдавая своё нетерпение, — рада была встрече, моя дорогая!

— Я тоже, — неловко крикнула Лиза вслед убегавшей подруге.

Быть может, у читателя возникнет вопрос, как это возможно, что столь различные люди могли быть некогда друзьями? Что ж, этот вопрос вполне резонен и закономерен: возможно, девушек поменяло время, а возможно, всё в этой жизни неслучайно. Лицемерие сталкивается с глупостью, чтобы преобразоваться в честность и мудрость, а не остаться на всю жизнь в таком состоянии.

Оставшись одна, Лиза погрузилась в свои мысли, совершенно позабыв про детей, бегавших по площадке. Воспоминания вереницей окружили её. Лиза вспоминала эти дома, которые ей всегда казались немного похожими на людей, хоть и огромными: у каждого, несомненно, была своя история, такая неведомая и манящая.

Вообще встреча со своим прошлым — вещь тяжёлая, и она далеко не каждому под силу. Вот и Лизу окутал туман памяти. Теперь каждый предмет, даже веточка дерева, напоминал о чём-то далёком и прекрасном, светлом и чистом, а иногда и не очень, ведь не бывает юности без грязи.

Темнело ещё рано и сумерки сгущались пусть не так, как зимой, но всё-таки довольно быстро. Мимо проплывал город, а в душе у Лизы рождался целый мир — мир воспоминаний, и он преображал всё, что было вокруг: улицы, дома, витрины. Всё плыло, подобно облакам, как тогда, в её далёком детстве, когда мама с папой учили любить и обещали всегда быть рядом.

Над маленьким городком горела одна яркая звёздочка, единственная незаслонённая тучами, тоскливо и одиноко ёжившаяся в свете этого вечера. Начинали зажигать фонари. Редкие прохожие куда-то спешили. Лиза знакомыми дворами шла домой — она спешила в каком-то забвении, боясь очнуться и вспомнить события прошедших пяти лет, мысли убегали в далёкое прошлое, где горе ещё не постигло её.

Последние годы, что она жила вдали от дома, прошли как во сне — так велико и безгранично было желание вернуться на родину, но вместе с тем страх мешал сделать хоть какое-нибудь движение. Это отравляло ей жизнь, делая слабовольной и беспомощной, заставляя мириться и подстраиваться под обстоятельства.

Лиза вошла во двор, затем перевела дыхание и замедлила шаг. Всё осталось прежним: этому месту не дано было измениться, так пусть же оно и живёт вечно в этом прекрасном, неизменном и чистом образе. Всё та же одинокая скамья у подъезда, всё та же берёза, всё те же цветы в палисаднике.

Девушка вздохнула и быстро вошла в подъезд. С каждой минутой всё труднее становилось идти, всё труднее дышать. Мысли путались, и хотелось просто повалиться на грязную лестницу. Она остановилась у окна напротив своей квартиры и посмотрела вниз: там всё было так знакомо, так привычно: и этот вечерний час, и солнечные лучи, и шум поезда под окном. Лиза начала вспоминать.

II Глава

Это случилось в январе, где-то в его двадцатых числах: они с Катей шли домой. Морозец покусывал щеки и носы, а значит, стоило торопиться, чтобы вконец не замерзнуть. Катя весело рассказывала о себе: она всегда говорила только о себе, скорее, по привычке, нежели по какой-либо другой причине. Снова, в который раз девушка размышляла о том, как сильно её любят и сколько для неё делают:

Конец ознакомительного фрагмента.