В долгу у отца подруги

Вивиан Фокс (2024)

— Я предлагаю тебе провести со мной ночь. Плачу наличными и сразу. — Мужчина выкладывает на стол внушительную пачку крупных купюр, а мои глаза становятся просто огромными. — Я не… — бормочу и качаю головой. — Я здесь не для этого. Я не хочу. Как бы сильно этот красивый, элегантный мужчина ни интриговал, я не стану дарить ему свою невинность. Я ведь берегу ее для любимого! — Ты не так поняла, милая, — кривовато усмехается он. — Это не предложение. Мне не отказывают.

Глава 3

— Какая красивая девочка, — произносит элегантная брюнетка с зажатым между пальцами мундштуком, из которого торчит тонкая сигарета. Она оценивающе окидывает меня взглядом практически черных глаз и впивается им в лицо.

Я до сих пор дрожу от пережитого.

Схватив меня возле ресторана и засунув в джип, два огромных амбала зажали меня между собой на заднем сиденье. Я пыталась вырваться и кричать, но один из них влепил мне пощечину. Несильную, но отрезвляющую. Тогда я поняла, что шутить с этими громилами себе дороже.

— Заткнись, — прошипел он, когда я схватилась за пылающую щеку.

— Куда вы меня везете? Отпустите! Вы не имеет права!

— Ты только пообщаешься с Лейлой. Не кипишуй, никто тебя не тронет, если будешь паинькой.

И я выбрала быть ею. Замерла и, практически не дыша, ехала до самого места назначения. Никто не завязал мне глаза. Значит, эта Лейла не боится, что я могу привести к ней полицию. Это ужасающее открытие. Если она не боится, значит, чувствует свою безнаказанность. Для меня это практически приговор. Она может сделать со мной все, что захочет, и никто никогда не поможет мне!

— Ну что, малышка? Готова работать на меня? — спрашивает Лейла, а я, вздрогнув, качаю головой.

— Нет. Мне достаточно того, что я заработала за сегодняшний вечер.

— А ты ничего еще не заработала. Даже это платье… — Она оттягивает лиф моего платья так, что моя немаленькая грудь практически вываливается. Я только успеваю придержать вырез, чтобы эта женщина и ее головорезы не любовались на мои прелести. — Не отработала, — хмыкнув, добавляет она.

— Я верну его. И туфли тоже. Приеду домой, переоденусь, и можете забирать.

— Нафига оно мне после тебя? Своих девочек я одеваю в новое. Так что тебе придется за него заплатить. — Затянувшись сигаретой, она выпускает дым по дороге к своему столу со стеклянной столешницей. Грациозно наклоняется над ним и что-то пишет на маленьком листочке, потом возвращается ко мне. Протягивает этот листок так, чтобы я видела написанные на нем цифры, и мои глаза становятся огромными. — Вот сумма. Готова сейчас выплатить ее мне?

— Но я… — заикаюсь от ужаса, который холодными щупальцами хватает мои внутренности. — Я… я же не просила! Я могла пойти в своем платье!

— В своем будешь ходить в продуктовый. А на вечер с миллиардерами девочки ходят только в элитных брендовых нарядах. Так что? Готова оплатить сейчас или обсудим условия?

— Я не буду ничего обсуждать! — рявкаю и срываюсь к двери, но один из амбалов меня перехватывает и скручивает руки за спиной. Заковывает их в своей железной хватке, не давая пошевелиться. — Вы не имеете права! Отпустите меня!

— Игореш, убеди девочку, — безразлично кивает в мою сторону Лейла и, присев на край стола, снова затягивается.

Второй амбал надвигается на меня с такой улыбкой, от которой кровь стынет в жилах и покрывается ледяной коркой. Подойдя ближе, он хватает мое платье за декольте и, резко разведя руки в стороны, разрывает его посередине.

Я вскрикиваю и бьюсь в руках второго громилы, когда моя грудь в тонком кружевном лифчике выскакивает наружу. Тогда амбал достает из-за пояса нож и разрезает бюстгальтер посередине. Я кричу, но боюсь пошевелиться, чтобы лезвие не задело мою кожу.

— Отпустите! Вы не можете! Не можете, — начинаю рыдать, когда моя обнаженная грудь выставлена напоказ этим уродам.

— Мы все можем, — приговаривает тот, кто стоит у меня за спиной, удерживая мои руки своей лапой. — Даже так.

Он обхватывает мою грудь, и я кричу сильнее.

— Не надо! Пожалуйста! Давайте обудим условия!

— Мальчики, — негромко говорит Лейла, но это звучит, как команда.

Амбалы тут же отпускают меня, и я хватаюсь за куски платья, сводя их на груди. Рыдаю, прикрываясь, а эта Лейла садится за свой стол и озвучивает те же условия, которые упоминал этот Игнат. От ужаса и страшных перспектив я содрогаюсь.

— Ты же девственница? — спрашивает Лейла, и я киваю, дрожа от страха и картинок, которые мне рисует фантазия.

Там все о том, как меня будет лишать невинности какой-нибудь старый урод. А вдруг мне попадется извращенец? Вдруг он сделает что-то такое, от чего я не смогу оправиться?

— В общем, так. У тебя день на то, чтоб прийти в себя. Послезавтра выходишь на работу.

— А если у меня будут деньги, чтобы оплатить платье и туфли?

— Откуда они у тебя возьмутся?

— Она разговаривала с Царевым, — произносит один из амбалов, и черты лица Лейлы заостряются.

— Что он тебе сказал? — впивается в меня острым взглядом.

— Что с этого дня я его любовница.

— И ты согласилась? — спрашивает, а я решаю идти ва-банк. В конце концов, ну что она сделает? Если она так его боится, как мне кажется, то я вполне могу выиграть от этой ситуации.

— Да. Разве от таких предложений отказываются?

— Пиздит, — качает головой тот амбал, что держал меня за руки. — С чего бы Цареву было ее отпускать, если она согласилась?

— А мы сейчас ему позвоним и уточним, — говорит Лейла и, не глядя, тянется за своим телефоном на столе.

Я сглатываю, глядя в ее глаза. Если сейчас этот Царев скажет, что я послала его, мне конец. Я своей выдающейся пятой точкой чувствую, что все то, чем мне до этого угрожали, — это цветочки по сравнению с тем, что я получу за свое вранье.

— Игнат Владимирович, добрый вечер. Простите за беспокойство, но у меня тут, кажется, небольшое недопонимание с одной из девочек. С Софией. Она говорит, что теперь она ваша девочка, а потому не может быть моей. Если это так, одно ваше слово — и я отпущу ее. Но если врет, то… Но это уже наши внутренние вопросы, — сдавленно смеется. — Хм, поняла, — улыбка слетает с лица Лейлы, и она начинает хмуриться. Простите за беспокойтсво. Хорошего вечера.

Замерев, жду, что она скажет. Лейла кладет телефон на стол и, вытащив окурок из мундштука, тушит его в стеклянной пепельнице. Склонив голову набок, рассматривает меня. Я вижу, что она злится.

— Что он сказал вам? — спрашиваю хрипловато.

— Что ты в полном моем распоряжении, — выдает она, а я чувствую, как у меня начинает кружиться голова.