Титул и призвание

Вероника Владимирова (2024)

Вся столица судачит об исчезновении наследника престола. Поэтому чародейку Беренайс не удивляет приглашение на прием в королевский дворец. Она догадывается, что его величество намерен поручить ей поиски принца. Предположения Беренайс оправдываются. Но вот досада, король подобрал для нее напарника — самовлюбленного и заносчивого князя Эрманариха, потомственного чародея в невесть каком колене. И зачем он ей нужен? Беренайс и одна бы прекрасно справилась. Эрманарих тоже не в восторге от сотрудничества с нахальной ведьмой-простолюдинкой. Но им приходится мириться друг с другом, ведь слово короля — закон.Вскоре, однако, Беренайс и Эрманарих понимают, что их задание намного опасней, чем казалось вначале, и поодиночке они бы точно не справились. А еще Эрманарих начинает подозревать, что его спутница не такая уж простушка, какой считают ее окружающие.

Глава 2

На обратном пути Беренайс завернула в пекарню и купила свежих пирожков и булочек. Ей одной их хватило бы на несколько дней. Сомнительное удовольствие, к завтрашнему вечеру они уже точно станут невкусными. Но Беренайс знала кое-что о князе Эрманарихе. Далеко от Аберы он никогда не уезжает, да и не общается почти ни с кем, кроме столичной знати. Поэтому вряд ли стоило надеяться на то, что князь сообразит взять с собой провиант. Вполне возможно, придется поделиться с ним, если, конечно, его благородие не побрезгует брать еду из рук презренной простолюдинки. Беренайс злорадно усмехнулась и подумала:

«А если побрезгует, пусть голодает. Мне-то какая разница?»

Вернувшись домой, чародейка направилась в свой салон, находившийся внутри пристройки. Она не стала его открывать для посетителей, просто нужно было доделать несколько заказов, прежде чем отправляться в путешествие. Покончив с работой, Беренайс снова обратилась к Мирону с просьбой развезти заказы клиентам, самой ей было уже некогда. Начинали сгущаться сумерки. Леший знает, во сколько князь придет. Лучше дома его подождать.

Однако, князь с визитом торопиться не собирался. Зато в домик к Беренайс заявился другой гость, а точнее, гостья. Чародейка пригласила гостью за стол и угостила чаем с пирожными.

— Никак не пойму, что у этого мальчишки в голове делалось, если он мог так поступить, — проговорила гостья, поправляя и без того идеально уложенные волосы. — Надеюсь, вы сможете разобраться с сумасшедшим колдуном, и Дитрих вернется домой. Я ведь сегодня всю ночь не спала.

В это время раздался стук дверного молотка.

— Кто там пришел? — Женщина удивленно повернула голову к двери.

— Не беспокойтесь, ваше величество, это всего лишь мой конкурент явился, — отозвалась Беренайс, поднимаясь и направляясь в прихожую, — то есть, я хочу сказать, мой напарник.

— Кар-р-р! — высказался ворон, сидящий на дверке шкафа.

Королева тоскливо глянула на птицу. Беренайс тем временем открыла дверь. На пороге стоял Эрманарих. Внешний вид князя вызвал у чародейки недоумение. Она какое-то время разглядывала его широко открытыми глазами. Оделся он достаточно просто, даже и не скажешь, что по-княжески. В подобном наряде ходили, скорее, мещане. Но волосы Эрманариха по-прежнему были залиты бальзамом для укладки и неестественно блестели в свете свечей, лицо покрывал толстый слой белил, а парфюмом разило так, что хоть нос затыкай. Но окончательно выбила Беренайс из колеи дорожная сумка, набитая вещами.

— Может, впустите? Или так и будем на пороге стоять? — поинтересовался Эрманарих.

Беренайс молча отступила в сторону, пропуская князя в дом, закрыла за ним дверь, повернулась и наконец не выдержала — расхохоталась.

— Куда вы так вырядились? — поинтересовалась она, отсмеявшись.

Эрманарих все это время сердито смотрел на нее.

— Мы собираемся искать королевича, верно? — надменно ответил он вопросом на вопрос.

— Возможно. Вы что, намерены отправиться в путь на ночь глядя?

— А почему нет? Очень удобно, вы не находите? Никто на нас не обратит внимание, и городская стража не узнает.

— Это вас-то не узнает? Да она вас за версту учует! Вы сколько флаконов одеколона на себя вылили?

— Добрый вечер, господин Эрманарих, рада вас видеть.

В прихожей появилась королева.

— Ваше величество! — воскликнул князь. — Что вы здесь делаете?.. Простите, — спохватился вдруг он.

— Ничего страшного, я всего лишь пришла пожелать удачи Беренайс и вам в вашем нелегком задании. Но я уже ухожу, до свиданья.

Королева кивнула на прощание, после чего прошла к двери, открыла ее и вышла из дома. Тут же до ушей Беренайс донесся звон колокольчика. Так ее величество подзывала свою карету. По всей видимости, королева приказала кучеру заехать за дом, дабы не привлекать лишнее внимание. Эрманарих резко повернулся к Беренайс.

— Вы пьете чай с королевой? — спросил он, все-таки не сумев скрыть изумление.

— Я приехала в Аберу по приглашению королевской семьи, — спокойно пояснила Беренайс. — Поэтому нет ничего удивительного в том, что ее величество не брезгует моим обществом. Да вы проходите в гостиную, не стесняйтесь.

Беренайс указала князю направление. Он бросил на нее недовольный взгляд, но тем не менее послушался и зашел в комнату.

— Никак не пойму, что в вас такого особенного, — проворчал Эрманарих. — Мало разве в Вейлерое ведьм, подобных вам? Я никогда не отказывал королю и его семье в помощи. Чего им не хватало?

— Просто я ближе к людям, — пояснила Беренайс, — а вы из своего высшего общества ни разу за свою жизнь носа не высовывали. Да вы присаживайтесь, присаживайтесь.

— А мне это и ненужно, — огрызнулся Эрманарих, садясь на стул.

— Вам ненужно, а королевской семье нужно, поэтому перестаньте предъявлять мне претензии за то, что я вас якобы без работы оставила.

Беренайс уселась на диванчик, сложила ногу на ногу и в упор посмотрела на князя.

— Куда мы, по-вашему, должны отправиться, чтобы выполнить поручение короля?

— Для начала в Березовую Рощицу. Это поселок, он находится в нескольких часах пути от столицы. В нем живет чародей Александр. Мне кажется, он сможет оказать нам кое-какую помощь. По крайней мере, я думаю, от него мы сумеем взять след сумасшедшего колдуна, напавшего на королевича.

— С чего вы это взяли?

— Я вам потом объясню… может быть.

— Ну знаете! — Беренайс демонстративно скрестила руки на груди. — Вы сказали, что нам, хотим мы того или нет, придется работать в паре. А раз так, то какого лешего вы от меня что-то скрываете? Только не говорите, будто вы мне не доверяете. Как бы ваша светлость не относилась к людям не дворянского происхождения, королю она не имеет права не доверять, а он во мне уверен.

— У магов моего уровня есть секреты, которые мы никому не доверяем, даже королю, и это нормально. Но я вам, возможно, скажу, в чем дело… потом. Если вы перестанете меня раздражать своим поведеньем… Ну? Что вы сидите? Собирайтесь.

— Я уже готова.

— Так чего мы ждем? Поехали!

Беренайс встала, подошла к комоду и вытащила оттуда большое чистое полотенце. Подойдя к князю, она бесцеремонно сунула полотенце ему в руки.

— Никуда я с вами не поеду, пока вы не смоете с себя всю эту дрянь! — безапелляционно заявила она.

— Еще чего! — возмутился Эрманарих.

— Вы думаете, что по пути мы никого не встретим? И вас никто не узнает? Да последняя мышь в государстве имеет представление о том, как выглядит знаменитый князь из рода Германарихов! А уж дворяне… Нам лучше путешествовать инкогнито, иначе черного колдуна, напавшего на королевича, мы никогда не найдем! И вот еще что, вам придется на время нашего совместного похода сменить имя!

— Да какого… Вы совсем спятили? — не выдержал князь. — Сами свое смените, на нем язык можно сломать!

— Приятно видеть, что вы начинаете потихоньку вливаться в жизнь простого народа. Уже даже заговорили по-человечески. Ну так вот, мое имя хоть и сложное, но иногда встречается. А вы один носите имя Эрманарих, и все ваши предки по мужской линии до двадцать девятого колена носили это имя… ну или почти это. Так что, как бы вы не переодевались, оно вас выдаст с потрохами. Вас же никто не заставляет менять его насовсем. Но пока возьмите другое. Например, имя Герман вам подойдет, и оно похоже на ваше. Верно?

Чародейка немного помолчала, а потому указала рукой в сторону и произнесла:

— Ванная там.

Пока князь приводил себя в порядок, Беренайс заканчивала сборы. Она изначально понимала, что придется отправиться в путешествие, но не рассчитывала, что это будет сегодня. Думала, Эрманарих придет обсудить их совместный поход, а уже завтра, с утра, они отправятся в путь. Но раз князь намерился ехать сейчас, придется ему уступить. В конце концов, какая разница? Чародеи прекрасно могут обходиться без сна несколько суток, хотя это и нежелательно, все равно организм рано или поздно свое возьмет. Но после одной бессонной ночи ничего страшного не случится.

— Полетишь с нами? — поинтересовалась Беренайс у ворона, засовывая в сумку мешочки с колдовскими порошками, травяными сборами и несколько амулетов.

— Кар-р! — утвердительно ответила птица.

— Вот и хорошо.

К моменту появления в гостиной Эрманариха Беренайс уже успела сменить домашнее платье на брюки и рубашку, а на ноги надеть походные сапоги. Чародейка с любопытством посмотрела на него. Оказалось, локоны князь никогда не завивал, как она считала раньше. Он от природы был кудрявый. Правда, теперь его кудряшки прибывали в полном беспорядке. Без косметики лицо Эрманариха стало выглядеть естественно, даже у глаз появилось какое-то другое выражение — живое. Но что Беренайс порадовало больше всего, так это исчезнувший без следа запах парфюма.

— Ну и? — сварливо поинтересовался князь.

— Нормально, гораздо лучше, чем прежде. Теперь вы стали похожи на живого человека.

— А раньше на кого был похож?

— На красивый ходячий труп.

Беренайс вытащила из ящика стола лист бумаги, взяла перо и чернильницу и написала следующее:

«Чародейский салон временно не работает».

Оторвав взгляд от листка, Беренайс заметила, что князь Эрманарих разглядывает полку с ее колдовскими книгами.

— Откуда у вас все это? — спросил он, указывая на магические фолианты.

— Мне отдала их одна моя учительница, — немного напряженно пояснила чародейка, — ее звали Клара.

— Вы учились у Клары?

В голосе князя послышалось явное удивление и недоверие. Беренайс кивнула.

— Я тогда только начала серьезно изучать магию. Год у нее прожила.

— Почему только год? Она много кого обучала, ученики обычно у нее года по три жили.

Беренайс немного нахмурилась, ей не нравилось вспоминать о Кларе, точнее, о тех событиях, которые были с ней связаны, но она все же пояснила:

— Видите ли, в чем дело, Клара умерла.

Эрманарих вдруг вздрогнул, и даже при неясном свете свечей Беренайс увидела, как побледнело его лицо.

— Давно? — немного хрипловато спросил он.

— Восемь лет назад. Она не успела меня доучить, но отдала свои книги.

— А что стало с остальными ее вещами?

— Не знаю. Кажется, Клара говорила, что завещала все сыну.

Эрманарих молчал какое-то время, а потом спросил:

— Ну что, поехали?

Беренайс было очень любопытно, какие взаимоотношения связывают заносчивого самовлюбленного Эрманариха со старушкой-учительницей, проживавшей в глухой деревне, но она не стала спрашивать. Вряд ли князь ей ответил бы. Чародейка надела дорожный плащ. Погода на улице стояла достаточно теплая, и можно было обойтись без него, но плащ очень хорошо скрывал от посторонних глаз длиннющую косу, по которой Беренайс обычно за версту узнавали. А ей не хотелось, чтобы кто-то заметил, как она выезжает из города. И уж тем более не хотелось, чтобы ее видели в компании Эрманариха.

Рядом со входом в дом князя поджидал каурый жеребец. Беренайс в душе порадовалась, что Эрманарих не стал брать с собой того вороного, которого она видела днем. Уж очень он породистый. Этот хоть и тоже красавец, но такого внимания к себе не привлечет.

Беренайс закрыла на замок дверь домика. Потом подошла к двери в салон и прикрепила к ней объявление. После чего оставила князя дожидаться ее, а сама отправилась на конюшню. Собственной конюшни у Беренайс, разумеется, не было. Но она арендовала стойло для своей лошадки у соседей. Ее буланая Красотка позволила хозяйке закрепить на себе седло, надеть уздечку и даже приторочить к седлу сумки, но вот из стойла выходить наотрез отказалась. Беренайс безуспешно тянула ее за уздечку какое-то время, а потом рассердилась.

— Если сейчас же не прекратишь артачиться, я превращу тебя в ослицу! — возмутилась чародейка. — Тогда твой внешний вид будет соответствовать поведению.

Лошадь презрительно фыркнула на это заявление. Беренайс вздохнула, протянула руку и потрепала жесткую черную гриву.

— Я знаю, что ты отвыкла гулять так поздно, но сегодня у нас нет выбора, поэтому пойдем.

Чародейка заглянула в темные глаза лошади. Та, как зачарованная, стояла неподвижно несколько секунд. Беренайс снова легонько потянула уздечку, и лошадь поддалась.

— Почему так долго? — сварливо поинтересовался князь.

— Скажите спасибо, что вообще вернулась, — огрызнулась чародейка.

Князь ничего говорить, разумеется, не стал. Он вскочил в седло и направился вдоль по улице, не дожидаясь Беренайс. Она недовольно поморщила нос, глядя ему вслед, а потом подпрыгнула и мягко приземлилась на лошадиную спину.

— Вперед, Красотка, — тихо сказала чародейка, — надо догнать этого нахала. Да и наподдавать ему как следует не помешает, чтобы не задирался. Но только не сейчас, а когда представится случай.

До городских ворот путники ехали молча. Ворон какое-то время кружил над ними, но потом ему надоело летать, и он опустился на загривок Красотки. Та даже не обратила на него внимание. Правда, когда они подъехали к воротам, Беренайс бесцеремонно спихнула птицу с лошади.

— Кыш отсюда, — проворчала она. — Сам через стену перелетишь. Нечего стражников посреди ночи пугать.

Ворон издал недовольный клекот, похоже, он успел задремать, да и вообще не привык к такому грубому обращению. Но тем не менее послушался.

Стража же на воротах в эту ночь оказалась на редкость вредная и ворчливая, такую не грех было бы и напугать.

— Разъездились тут, — бубнил себе под нос толстый страж. — Дня вам мало, что ли? Чего по ночам шастаете?

Беренайс не выдержала подобного хамства и сдернула с головы капюшон плаща.

— Ну ты, мужик, совсем обленился, — грозно прорычала она, — говорят тебе, открывай ворота, значит, открывай. И нечего путников распекать, а то мало ли на кого нарвешься!

Страж вздрогнул:

— Ох, прости, чародейка Беренайс, не признал я тебя!

— Меня тоже не признал? — полюбопытствовал князь Эрманарих. — Я вроде без капюшона.

Стражник какое-то время непонимающе смотрел на него, а потом еще горше запричитал:

— Ой, князюшка, не серчайте на меня, со сна не разглядел я вас!

— Вот дожили! — выругалась Беренайс. — Ты еще и дрыхнешь на рабочем месте! А ну живо открывай ворота! И чтоб ни слова никому не говорил о нашем отъезде, а то я тебя из-под земли достану!

Наконец путники выехали из города. Ворон тут же снова приземлился на загривок Красотки.

— Зачем вы себя раскрыли? — поинтересовалась Беренайс. — Достаточно было и того, что я ему лицо показала.

Эрманарих пожал плечами.

— Я бы запретил ему нас выдавать, если бы вы этого не сделали.

Они какое-то время помолчали.

— У вас очень необычная птица, — сказал вдруг князь.

— Что в ней необычного? Ворон, как ворон.

— Вот в том-то и дело. Это вроде простой ворон, не фамильяр и не какой-то другой демон, но он все понимает.

Эрманарих вдруг наклонился и протянул руку, намереваясь схватить птицу. Та негодующе каркнула, замахала крыльями и взлетела, уворачиваясь от князя.

— Он не любит, когда его так хватают, — пояснила Беренайс. — Вороны — очень умные птицы, они легко поддаются дрессировке. Говорят, даже лучше, чем собаки.

— А как его зовут?

— Рикки.

Князь поджал губы, но больше ничего спрашивать не стал.

Всю ночь Беренайс и Эрманарих скакали по дороге, в сторону Березовой Рощицы. Князь дремал в седле, а Беренайс тихо радовалась. Она обожала путешествовать, если бы не некоторые события, произошедшие с ней чуть больше двух лет назад, ни за что не променяла бы свою свободу на жизнь в столице и работу в салоне. Сейчас чародейку не расстраивало даже присутствие заносчивого князя, главное — она снова на воле, и ветер дует в лицо, и пахнет полевыми цветами и травами, а не городской канализацией. А еще чародейка любила ночь. Ведь Беренайс была ночным зверем. И сейчас ей очень хотелось сменить облик и на четырех лапах пробежаться по пыльной дороге. Но она сдержала в себе это желание. Придет еще время. Пока лучше просто наслаждаться верховой ездой и ночными запахами, да любоваться мерцающими звездами на темном небе.

Березовая рощица не самое близкое к столице поселение. К рассвету Беренайс и Эрманарих успели миновать несколько деревень.

— Наверное, стоит немного передохнуть, — предложил князь, останавливая коня рядом с небольшим дубовым лесочком. — Рано же еще, а до Березовой Рощицы, судя по карте, совсем ничего осталось. Лучше здесь посидеть, чем явиться в поселок ни свет, ни заря, а потом ждать, пока Александр проснется. Не будить же его.

Беренайс принюхалась, из-за деревьев повеяло свежестью. Так пахло от очень чистой воды.

— Здесь есть родник, — сообщила она.

— Откуда вы знаете?

— Я его чую, пойдемте!

Беренайс спрыгнула с лошади, подхватила поводья и направилась в глубь леса. Эрманарих немного помедлил, но потом тоже спустился на землю и двинулся вслед за чародейкой.

— Напоим тогда лошадей, — произнес князь, — и сами попьем.

— И поедим.

— А вот еды я с собой взять не подумал. Ладно, в поселке перекусим, там должен быть трактир.

Беренайс усмехнулась.

— Вот что-то сомневаюсь я на счет трактира. В этих мелких деревушках может быть только какая-нибудь захудалая харчевня или закусочная, в которой подают позавчерашнюю похлебку с черствым хлебом. Вряд ли вам понравится такая еда. Даже я от нее нос поворочу.

— В таком случае придется напроситься на завтрак к Александру.

— Да взяла я с собой провиант, по крайней мере, на сегодня его хватит.

Родник оказался очень заросшим и неухоженным. Хотя раньше за ним кто-то следил и даже желоб специальный сделал. А вот вода была чистейшая и необыкновенно вкусная. Беренайс подозрительно оглядывалась по сторонам какое-то время, но потом махнула рукой и сняла со спины Красотки сумку с едой, после чего позволила лошади напиться. Эрманарих еще раньше напоил своего коня, но заметил странное поведение чародейки и полюбопытствовал:

— Вы увидели что-то необычное?

— Нет, иначе бы не пустила лошадь к воде, — отозвалась Беренайс, вытаскивая из сумки пирожки с ливером и с картошкой и булочки с яблочным повидлом, а еще ломтик хлеба и кусочек сыра для ворона. — Просто это рукотворный родник, он находится в дубовой роще. А в таких рощах обычно сооружают различные святилища, капища, алтари и прочие места поклонения божествам. И в них всегда есть родник. Чистая вода необходима для проведения многих обрядов. Разумеется, было бы очень плохо, если бы тут оказалось действующее святилище. Но, судя по внешнему виду родника, его здесь нет.

— Чем это было бы плохо?

— Тем, что мы его осквернили. Из священных родников нельзя пить воду и поить животных, если того не требует обряд.

— Ерунда! — отмахнулся Эрманарих. — Конечно, если б здесь оказалось действующее святилище, я бы не стал его трогать. Только не из уважения ко всяким там божествам, а просто, чтоб людей не оскорблять, которые тем самым божествам поклоняются. Но это место выглядит абсолютно заброшенным.

Беренайс некоторое время молча смотрела на князя, размышляя. Не первый раз она сталкивалась с подобным мнением. Многие чародеи, а в особенности такие самоуверенные чародеи, как Эрманарих, не верят в силу божеств. Они доверяют только силе своего рода, силе самой магии, как таковой. Но Беренайс точно знала, магия божеств существует, и она очень мощная. Если понимать, как ей пользоваться, можно многого добиться даже без необходимых колдовских способностей. Но чародейка не стала ничего объяснять Эрманариху. Зачем тратить силы понапрасну? Не верит князь в богов, ну и ладно. Ей-то какая разница? Хотя Беренайс это казалось странноватым. Фамилия Эрманариха была Аргелев. Она ясно говорила чародейке о том, что в древности предки князя поклонялись богам, а точнее, одному из богов. Но в то же время Беренайс понимала, почему они перестали его почитать.

Во время завтрака ни князь, ни чародейка не проронили ни слова, хотя Беренайс подмывало задать пару вопросов, но она сдержалась. Подавится еще бедный князь с непривычки. Дворяне никогда не разговаривают во время еды, это считается дурным тоном. Но как только с завтраком было покончено, чародейка тут же спросила:

— Вы хорошо знакомы с магом, к которому мы едем?

— Мой отец был хорошо знаком, но меня он тоже знает. Мы с ним иногда переписываемся.

— А вы так и не выяснили ничего нового про колдуна, напавшего на королевича?

Эрманарих отрицательно помотал головой и ответил:

— Старик Александр знает очень многих чародеев, в том числе и тех, которые занимаются черной магией. Думаю, еще чуть-чуть, и у нас появится нужная информация.

— Что-то меня пугает ваша уверенность.

Беренайс недовольно поморщилась. Похоже, принц Дитрих сообщил своему приятелю какие-то сведенья о черном колдуне. Иначе, на что тогда мог надеяться князь? Но с ней он упорно не хотел ими делиться.

«Ну и ладно, — подумала Беренайс немного обиженно. — Я тогда тоже ему ничего говорить не буду. Пусть ищет королевича, раз такой вредный».

Она закинула сумку с провизией на спину Красотки, подождала, пока ворон разместится на лошадином загривке, подхватила поводья и направилась в сторону дороги не той тропой, по которой они пришли сюда. Просто Беренайс посчитала, что ни к чему возвращаться, когда можно срезать путь и выйти на дорогу немного в другом месте.

— Мы, кажется, не по той тропинке идем, — сообщил Эрманарих, — я не помню, чтобы вон то бревно рядом с дорогой лежало.

— Ну конечно мы идем не по той тропинке, — немного раздраженно ответила Беренайс. Она часто путешествовала и легко ориентировалась в незнакомой местности. Но князь и не понял бы, что дорога другая, если бы эта коряга рядом с ней не валялась.

Беренайс наконец-то поравнялась со странной корягой и ахнула, поняв, что она из себя представляет на самом деле. Чародейка остановилась и больше минуты молча разглядывала лежащего на земле деревянного идола, потемневшего от времени и покрывшегося мхом.

— Вот и божество нашлось, — проворчал Эрманарих. — Интересно, почему его бросили?

— Это не божество, — глухо отозвалась Беренайс, — это Янвиль.

— Кто?

— Янвиль — один из ангелов-воинов, подчиняющихся вашему богу, между прочим. Только вы ему не хотите поклоняться.

— Какому еще нашему богу? — немного озадачено поинтересовался Эрманарих.

— Аргелю или Аргелию, его имя по-разному произносят. Это бог войны… Один из богов войны. И тринадцатый верховный бог.

— Никогда о нем не слышал. Но я в подобных вещах не разбираюсь, помню только, что моя бабушка часто упоминала двенадцать богов. Знаете, есть такое благословение или что-то вроде того: «Да помогут вам двенадцать верховных богов».

Беренайс тоже слышала это выражение, его частенько произносили наставницы чародейки — Клара и Мариам. Она пояснила:

— А Аргель — тринадцатый. Сначала их было тринадцать. А потом он что-то там натворил (не знаю что, об этом в книгах не пишут) и его разжаловали. Я думаю, поэтому ваши предки и не стали больше ему поклоняться, вот только фамилию почему-то сменить не захотели.

— Зачем? — поинтересовался князь. — Они ведь, скорее всего, уже успели зарекомендовать себя, как сильные маги. Подумаешь, легенда появилась о том, что Аргеля разжаловали. Наверняка мои предки понимали на тот момент уже, что его вообще никогда не существовало. Поэтому и не побоялись оставить себе такую фамилию.

Беренайс поморщила нос, но ничего не сказала. Она огляделась по сторонам и заметила, что от их широкой тропинки ответвляется еще одна — узенькая и очень заросшая. Чародейка, недолго думая, двинулась по заросшей тропинке в лесную чащу. Князь поплелся за ней, недовольно посапывая, ему явно не нравилась вся эта история с богами и святилищами, но Беренайс хотела кое в чем разобраться.

Достаточно быстро они вышли на круглую поляну, в центре которой располагался высоченный деревянный идол воинственного Аргеля, а по краю стояли статуи его ангелов-воинов. Все они были в очень плачевном состоянии и выглядели ненамного лучше, чем найденный ранее Янвиль. Полянка тоже порядочно заросла, даже деревья кое где из земли повырастали. Будь святилище действующим, адепты такого безобразия ни за что не допустили бы.

— Двенадцать, — констатировал Эрманарих, пересчитав статуи, — и еще один возле дороги лежит.

— Все правильно, — согласилась чародейка, — верховных богов изначально было тринадцать, и у каждого из них по тринадцать основных подчиненных. Интересно, почему его бросили?

— Послушайте, Беренайс, все эти истории к нашему делу не имеют никакого отношения. Тем более раз Аргелю уже не поклоняются, то не стоит расстраиваться из-за того, что мы воспользовались его родником. Он никому не нужен.

Беренайс пожала плечами и пошла обратно. Она не понимала, откуда могло взяться святилище Аргеля. Его разжаловали из богов очень-очень давно, никто уже и не скажет сейчас, сколько веков прошло с тех пор. И это святилище брошено. Вот только бросили его от силы пару десятков лет назад, по крайней мере, за статуями уже столько не ухаживают. А за родником совсем недавно перестали следить, иначе бы к нему было не подобраться.

«Интересно, кто хотел воскресить давно забытый культ? А может, не такой уж и забытый?»

С этими мыслями Беренайс вышла на дорогу, ведущую к Березовой рощице.

Примерно через час они подъехали к поселку.

— А где сама роща-то? — спросила Беренайс, оглядываясь по сторонам.

— Вырубили и выкорчевали, а на ее месте построили деревню, так Александр говорил.

— Свинство!.. А это зачем?

Последний вопрос Беренайс задала, указывая на высокий деревянный забор, опоясывающий поселок.

— Что за новости? Они городом себя возомнили? Еще бы крепостную стену возвели! Вот, значит, куда рощу дели!

— Может, забор нужен, чтобы скот без присмотра из поселка не уходил… или наоборот не заходил, — предположил Эрманарих.

— Ну конечно, — с сарказмом отозвалась Беренайс, — для этого ни к чему такую плотную стенку сооружать. Просто местные жители наверняка без платы никого чужого в поселок не пропускают, а скорее всего, и не выпускают.

Подъехав к воротам, Эрманарих окликнул:

— Эй, стражники, открывайте!

Ему никто не ответил. Беренайс принюхалась, пытаясь учуять запах людей за воротами, но там никого не было.

— И как теперь быть? — поинтересовался Эрманарих. — Кричать несолидно, а колдовство использовать неэтично. Все-таки к местному магу едем, ему может не понравиться, что мы так на его территорию вторглись.

Беренайс на несколько секунд задумалась, а потом легонько оттолкнулась от седла кончиками пальцев, подпрыгнула и мягко опустилась подошвами сапог на спину Красотки. Чародейка не первый раз так поступала, поэтому лошадь прекрасно знала, чего от нее хотят. Она вплотную подошла к забору и встала боком. Беренайс оглядела поселок. Ничего особенного, подобных поселений в Вейлерое сотни. Вот только как-то слишком шумно: люди гомонят, собаки лают, кошки мяукают. В общем, что-то ненормальное творится. Неудивительно, что стражников на посту нет. Беренайс поделилась своими наблюдениями с князем.

— Но ведь это же поселок, селяне обычно рано встают, — отозвался тот.

— Да, вот только они рано встают, чтобы домашним хозяйством заниматься, а не бегать сломя голову по улице с громкими воплями. По-моему, что-то случилось… Эх, была не была!

Беренайс оттолкнулась пальцами на этот раз от забора и легко перемахнула на другую его сторону, отодвинула засов и открыла ворота.

— Все равно нас сейчас никто не услышит, — пояснила она князю.

Проезжая по поселку, чародейка продолжала оглядываться. Наконец она не выдержала и крикнула:

— Эй, бабуля, что тут у вас стряслось?!

Беренайс спрыгнула с лошади прямо перед какой-то ковылявшей по дороге старушкой. Та хоть и не ожидала такого, но все же с готовностью сообщила:

— В чародейский дом ночью молния ударила, всю крышу прожгла.

— Куда молния ударила? — переспросил князь Эрманарих, тоже мгновенно спрыгнув на землю.

— В дом к Александру, колдуну нашему, вон гляньте!

— Только этого не хватало! — воскликнул князь.

Он со всех ног бросился в сторону дома. Беренайс же вздрогнула и на несколько секунд как будто бы даже окаменела, а потом машинально подхватила поводья Красотки и коня Эрманариха и на ватных ногах двинулась вслед за князем.

Когда она подошла к дому, Эрманарих уже расталкивал всех селян, пробираясь к крыльцу.

— Александр, откройте! — крикнул он, стуча в дверь.

— Он не откроет, — сказала Беренайс хриплым голосом. Она тоже уже умудрилась подобраться к крыльцу.

— Дверь надо ломать, — предложил кто-то из стоявших рядом мужиков.

— Это в чародейский-то дом? — рассеянно спросил Эрманарих.

— Ну, помер, поди, чародей-то. Молния все ж. А он в годах ужо.

— Сломать дверь в колдовской дом невозможно, — все также хрипло проговорила Беренайс, — но, если Александр и в самом деле умер, можно попробовать открыть засов с той стороны.

— Чаво? — не понял мужик.

— Отойдите, — потребовал Эрманарих.

Селяне его послушались, еще бы не послушаться. Сразу ведь в нем мага распознали, да и в Беренайс тоже. Эрманарих тем временем уперся ладонями в дверь и закрыл глаза. Через несколько секунд в доме послышался грохот от упавшего на пол засова. Князь обреченно вздохнул, отнял ладони от двери и потянул ее на себя.

Беренайс вошла в дом. Она не хотела туда заходить, боялась того, что увидит там, а что именно она увидит, было ей известно. И все-таки, на время переборов свой страх, Беренайс поплелась вслед за князем.

Дом у чародея оказался небольшой: прихожая, кухня, спальня и библиотека. Вот в спальне они и нашли старого мага. Он лежал на кровати с широко открытыми глазами, а на его одежде было прожжено несколько дыр. И в самом деле, словно молнией ударило.

У Беренайс вдруг резко потемнело в глазах. Она развернулась и наощупь выбралась из дома на улицу. А в следующую секунду почувствовала, как кто-то легонько трясет ее за плечи.

— Беренайс, Беренайс, ну давай же, очнись.

Чародейка открыла глаза и обнаружила себя сидящей на какой-то скамейке. Рядом тревожно скакал ворон, а князь Эрманарих тряс ее за плечи, пытаясь привести в чувства.

— Ну-ка посмотри на меня, чародейка. Все хорошо, ты чувствуешь себя хорошо, ты четко видишь окружающий мир…

— Эрманарих, — не выдержала Беренайс, — это бесполезно, ты не сможешь меня загипнотизировать, дай лучше воды попить.

Князь ушел куда-то, но вскоре вернулся и протянул ей кружку с водой. Беренайс принюхалась к содержимому кружки и усмехнулась. От воды шел ядреный запах валерьяны, сдобренной каким-то простеньким успокаивающим заклинанием.

«Знал бы ты, в какого зверя я превращаюсь, поостерегся бы меня валерьянкой поить», — подумала чародейка, а вслух поинтересовалась:

— Чего ты туда намешал?

— Успокоительное, пей, не бойся. — Князь уселся рядом с ней на скамейку. — Ты что, трупов никогда не видела?

Беренайс сделала несколько глотков, а потом ответила:

— Видела. Точно такой же труп видела… Эрманарих, а королевич не описал тебе того мага, который на него напал?

— Описал, — отозвался князь.

После чего порылся в кармане куртки, вытащил лист бумаги, развернул его и прочитал:

— Он среднего роста, у него длинные прямые черные волосы и черные же блестящие глаза. На вид лет тридцать — тридцать пять.

Беренайс горестно вздохнула и произнесла:

— Кажется, я знаю нашего врага. Мы однажды встречались. Его зовут Корнелий.

Беренайс в то время уже год училась чародейству. Жила она тогда в Тихой Заводи — крохотной деревушке на востоке страны. Беренайс с детства мечтала попасть в ученицы к такой серьезной чародейке, какой была старая Клара. Несмотря на то, что деревушка находилась, можно сказать, на отшибе, вдалеке от прочих поселений, к Кларе постоянно приезжали люди со всей страны. Они принадлежали к абсолютно разным сословиям: от селян до князей. Никто не брезговал помощью чародейки. И она всем помогала.

Однажды, посреди ночи Беренайс проснулась. Ей показалось, будто что-то ударилось о крышу дома, потом снова ударилось, еще раз и еще. Беренайс вскочила и бросилась в комнату Клары. Старая чародейка не спала, она встала с кровати, зажгла свечи и надела халат.

— Явился-таки стервец проклятый, — процедила Клара сквозь зубы. — Слушай, девонька, мой дом хоть и колдовской, но этот мерзавец сюда проберется, вон как старается. Я с ним не справлюсь, стара уже, а ты не смей вмешиваться. Нет у тебя еще опыта, зря только свою жизнь загубишь. Думаю, тебя он не тронет, ему я нужна. Когда уходить будешь, книжки и тетрадки мои с собой забери. Они тебе пригодятся. А дом я сыну оставила. Он знает. Жаль только, не успела повидаться с ним перед смертью, пару дней не дождалась. Да и тебя вот не выучила.

Беренайс поразилась тому, с каким спокойствием говорила Клара. Сама она перепугалась так, что не могла и слова вымолвить.

— Можешь не прятаться. Он тебя все равно учует. Просто не вмешивайся и ничего не бойся.

Тут же о крышу дома в очередной раз что-то стукнулось, а потом яркая вспышка света на мгновенье ослепила Беренайс. Когда зрение вернулось, она увидела, что в комнате Клары появился человек. Человек просто стоял и насмешливо смотрел на колдунью.

— Здравствуй, старая ведьма, — проговорил он, — вот мы и встретились снова.

— Не могу сказать, что рада тебя видеть, Корнелий. Я наслышана о твоих подвигах, — спокойно ответила Клара.

— Да? Тогда ты точно знаешь, зачем я пришел к тебе.

В следующую секунду мужчина взмахнул рукой. Беренайс показалось, что с его ладони слетела молния. Она ударила прямо в грудь Кларе. Чародейка пошатнулась и упала. Мужчина наклонился и снял с ее пальца перстень, а потом повернулся к Беренайс. Та от страха вжалась в стену и только молча наблюдала за происходящим. Мужчина подошел к ней. В свете свечей Беренайс наконец разглядела его узкое смуглое лицо, обрамленное длинными черными волосами. Он протянул к ней руку, взял за подбородок и внимательно посмотрел в глаза.

— Ты ничего не знаешь, — констатировал маг, — и еще очень неопытна, чтобы сражаться со мной. Ладно, живи, колдунья. Но для начала…

Он сфокусировал взгляд на ее глазах:

— Когда я уйду, ты забудешь все, что здесь произошло. Запомни, в ваш дом ударила молния. А теперь прощай, надеюсь, мы больше не увидимся.

Снова полыхнула вспышка света. Когда Беренайс пришла в себя, колдуна уже и след простыл. Она осторожно подошла к Кларе. Та лежала на полу, широко раскинув руки в разные стороны, ее глаза неподвижно смотрели в потолок, а на теле чернели пятна, похожие на следы от молнии.

— На меня не действует гипноз, и никогда не действовал, — пояснила Беренайс, — поэтому я ничего не забыла. Селянам-то, конечно, так и сказала, что молния в дом ударила. Зачем их пугать черными магами? А накануне вечером как раз гроза прошла. Я ждала сына Клары, хотела все ему рассказать. Но он не приехал ни через два дня, ни через неделю. А я не знала, кто он, и как с ним связаться.

Беренайс слишком глубоко ушла в свои воспоминания и забыла о том, что у нее есть слушатель, поэтому вздрогнула, когда он сердито выругался. Чародейка рассеянно повернулась к князю и удивленно подняла брови. У Эрманариха сейчас было очень бледное лицо, даже бледнее, чем тогда, когда он его специальными кремами отбеливал.

— А Клара раньше о нем никогда не упоминала? — поинтересовался князь. Голос у него сейчас был немного хриплым и нервным.

— Она любила рассказывать мне о своих учениках, — ответила Беренайс, — но об этом Корнелие только раз говорила. Говорила, что не взяла бы его в ученики, если бы знала, какой из него негодяй вырастет, так как он потом увлекся черной магией. А Клара на дух черных магов не переносила. Князь, ты себя хорошо чувствуешь? Или тоже успокоительное свое выпьешь? У меня тут еще осталось.

Эрманарих, кажется, не понимал, что делает. Он забрал у Беренайс кружку и залпом выпил ее содержимое, после чего вернулся ненадолго в дом, сказал, что нужно написать письмо какому-то магу, сообщить о смерти Александра. Все это время Беренайс просидела на лавочке в компании ворона. Как только Эрманарих вернулся, Беренайс поднялась, отвязала лошадь от забора и вскочила в седло, ей не терпелось поскорее покинуть Березовую Рощицу.

Рядом с воротами уже сидел насупленный сердитый мужик и грыз семечки.

— Ездют тут всякие, — пробурчал он, — пролезли в деревню без спросу, денег не заплатили.

— Сидел бы ты, дядя, на своем месте, заплатили бы, — буркнула в ответ Беренайс, — но коль здесь никого не было, и никто нам милостиво ворота открыть не пожелал, пришлось самим выкручиваться, через забор перелазить. А теперь выпускай давай.

— По три медяка с каждого, — отозвался мужик.

Эрманарих вынул из кармана три монетки и протянул стражу. Беренайс тоже заплатила, но при этом не упустила возможности высказаться:

— Нашел бы ты себе нормальную работу, а не семечки под воротами лузгал. Где это видано, чтобы здоровый мужик штаны вот так без дела протирал?

— Чай у вас в городе стража на воротах не стоит?

— Ну так в город постоянно кто-нибудь въезжает и выезжает, а в вашу Березовую Рощицу наверняка не каждый день гости захаживают.

Когда выехали из деревни, Беренайс поинтересовалась:

— Куда теперь, князь?

Князь на некоторое время задумался, а потом ответил:

— В Озерный город, к Мариам.

Беренайс нервно передернула плечами. Мариам — еще одна чародейка, обучавшая ее когда-то. Беренайс пришла к ней примерно через месяц после гибели Клары. Вдруг проклятый колдун добрался и до нее. Эрманарих, видимо, понял примерное направление мыслей Беренайс.

— Вряд ли Корнелий и на нее покусился. Кажется, я начинаю понимать, что нужно этому мерзавцу. И если я прав, то Мариам в безопасности. Можешь о ней не беспокоиться.

— Хорошо, если так. Почему это мы вдруг на «ты» перешли?

— А я заметил, что селяне так между собой разговаривают, и ко мне они тоже на «ты» обращались, хотя наверняка понимали, что я не из простолюдинов. И еще, мне надоело грызться с тобой, как кошка с собакой, все-таки мы сейчас напарники.

— Значит, для тебя еще не все потеряно, Эрманарих? А я-то думала, с тобой уже ничего поделать нельзя.

Князь немного поморщился, но не стал возмущаться.

— Мы же вроде договаривались, что меня пока зовут Герман, — вдруг напомнил он.

— Мне показалось, ты был не в восторге от этой идеи. Я думала, и отзываться не станешь.

— Вообще-то, Герман — мое сокращенное имя. Меня всю жизнь так отец звал, и Дитрих, и… Да и некоторые слуги в моем замке до сих пор зовут меня господином Германом, а не Эрманарихом. Поэтому на него я буду отзываться.

Беренайс тяжело вздохнула и нахмурилась. Похоже, их задание оказалось не таким простым, как она думала раньше. Маг, напавший на Дитриха, совсем не слабый и не глупый. Корнелий очень хорошо образован, а еще осторожен и скрытен. Ведь он оборотень. А оборотни все скрытные. Им иначе нельзя. Люди обычно не видят разницы между проклятым оборотнем, который действительно опасен, и магом, способным по собственной воле принимать звериное обличье и сохранять при этом человеческий разум. Поэтому приходится скрываться. Беренайс по себе знала все это. Она некоторое время хмурилась, а потом наконец-то решилась, повернулась к Эрманариху и произнесла:

— Корнелий владеет магией оборотничества.

— Я уже понял, — отозвался князь, усмехнувшись.

— Как?

— Ты сказала, что он чует. Так только про оборотней говорят. А еще некоторые оборотни сами про себя так говорят иногда.

Эрманарих глянул на Беренайс, лукаво сощурив глаза.

Чародейка еще сильнее нахмурилась. Значит, князь понял и то, что она тоже оборотень.

— Не знаешь случайно, в какую зверушку он превращается? — поинтересовался тем временем Эрманарих.

— Понятия не имею. Я и сама догадалась о его способностях только по словам Клары.

— А твой зверь как выглядит?

Беренайс поморщилась. Не любила она без необходимости никому показываться в зверином обличье и говорить о нем не хотела, уж слишком оно было пугающим.

— Я не боюсь Корнелиева зверя. Тебя ведь это интересует? Но я не умею проламывать защиту чародейских домов и убивать молниями. Вообще убивать не умею и не хочу. А Корнелий умеет, и не просто умеет, он убивает без зазрения совести.

На обед остановились рядом с небольшим ручейком. У Беренайс, кроме пирожков, еще была в запасе рисовая крупа, но варить ее не хотелось, да и пирожки нужно съесть, пока не испортились. Хотя ей они уже порядком надоели. Чародейка бы с радостью променяла их на зеленый супчик с вареным яйцом. Но чего нет, того нет. Пришлось обедать пирожками. Эрманарих же наоборот с удовольствием слопал три штуки.

«Ну и хорошо, — подумала Беренайс, — быстрее закончатся».

Перед тем, как собраться в дальнейший путь, Эрманарих вытащил карту. Нужно было уточнить дорогу до Озерного города. Беренайс хорошо ее знала, частенько туда раньше ездила, но не стала говорить об этом князю. Решила свалить на него руководство их походом. В конце концов, идея отправиться в Озерный город принадлежит Эрманариху. Вот пусть он и разберется, как туда доехать. К тому же Беренайс даже не понимает, какой толк от их поездки, и чем им поможет Мариам.

Чародейка заметила, что князь, доставая карту, случайно выронил из сумки какую-то вещицу и не обратил на нее внимания. Беренайс наклонилась и подняла упавший предмет. В ее руке оказалась крохотная тряпичная куколка. Она была одета в пышное сиреневое платье, а на ее головке завивались короткие черные кудряшки. Таких кукол обычно делали девочки-подростки. В Вейлерое считалось неприличным, чтобы девочки первыми признавались в любви мальчикам. Им разрешалось только сделать для своего избранника такую вот куколку и подарить ему. Правда, знатные барышни куколок делали редко, во-первых, потому что считали себя выше подобной ерунды, а во-вторых — и это самое главное — потому что шить не умели. Вот только куколку, которую держала сейчас в руках чародейка, сшила девочка из знатной семьи, в ней до сих пор ощущалась энергетика создательницы. Беренайс нахмурилась, она почувствовала какую-то магию, исходящую от куклы, и магия эта не имела к той девочке никакого отношения. Куколка была сшита много лет назад, а вот магический след от нее исходил очень свежий.

— Князь Герман, — окликнула Беренайс Эрманариха, — ты тут уронил.

Она протянула князю куклу. Он испуганно глянул на Беренайс и вдруг покраснел.

«Ну еще бы, — с сарказмом подумала чародейка, — понял ведь, что я уловила колдовскую энергию. А может, просто стесняется того, что таскает с собой эту вещицу».

Эрманарих забрал у нее куколку и спрятал в сумку.

— Что ты с ней сделал? — строго спросила Беренайс.

— Тебя это не касается, — буркнул в ответ князь.

— Ну вот еще! — сердито отозвалась Беренайс. — Тебе дарят куколку, созданную своими руками, а ты бессовестно накладываешь на нее чары! Это свинство.

Эрманарих некоторое время хмуро смотрел на нее. А потом все же решил объяснить. Наверное, для того чтобы Беренайс его в темной приворотной магии не обвиняла. Сходу ведь невозможно понять, чего он там наколдовал.

— Я не накладывал на куклу никаких вредных чар, — произнес князь. — Просто хотел увидеть ее создательницу. Мы уже много лет не встречались. И мне интересно узнать, какой она стала. Я надеялся — она тогда приедет родителей навестить.

— И ты называешь свое колдовство безвредными чарами? По-твоему, заставить человека сделать что-то против его воли неопасно?

Беренайс гневно сверлила Эрманариха взглядом.

— Они, наверное, не подействовали, — беззаботно отозвался князь.

— С чего вдруг? Ты же потомственный чародей в каком-то там колене. Как твои чары могли не подействовать?

— Не твое дело, — огрызнулся Эрманарих.

Он вскочил на коня и поскакал к дороге, не дожидаясь Беренайс. Она быстро догнала его.

— Если у меня когда-нибудь родится дочка, я запрещу ей делать такие подарки мальчикам, — задумчиво произнесла чародейка. — А то стараешься для вас, стараешься, а вы какую-нибудь гадость в итоге делаете.

— Но не все же мальчики — колдуны, — отозвался Эрманарих.

До Озерного города было почти три дня пути. Чародейка и князь поостереглись останавливаться на ночлег в поселках. Они нашли опушку в небольшом сосновом бору и зачаровали ее, чтобы никто посторонний сюда случайно не забрел. Поужинав, Беренайс уселась под деревом, наколдовала вокруг себя световой шар, достала из сумки несколько графитовых карандашей и альбом. Тяжело вздохнув, чародейка открыла его и принялась рисовать. Восемь лет она пыталась забыть это лицо, навсегда стереть из своей памяти черные глаза, похожие на маленькие угольки, ястребиный нос, тонкие губы и острый подбородок. Но ничего не получалось, оно до сих пор являлось ей иногда в ночных кошмарах. И сейчас не составило никакого труда перенести его на бумагу. Закончив с рисованием, чародейка выдернула листок из альбома. Нужен он тут больно!

Беренайс посмотрела на князя. Тот сидел под другим деревом в точно таком же световом шаре и вертел в руках какой-то предмет. Беренайс встала и подошла поближе. Теперь она разглядела, что в руках у Эрманариха ножик, в рукоятке которого мерцал красным светом большой рубин. Князь заметил чародейку, но нож прятать не стал. Когда Беренайс уселась на землю, он спросил:

— Ты знаешь, что это?

Беренайс отрицательно помотала головой.

— Древний артефакт. Он попадет в цель без промаха, если я его брошу. Но дело в другом. Таких предметов несколько, я точно не знаю сколько. Но они как-то связаны между собой, а принадлежат потомственным магам. По крайней мере, Клара, Александр и я — все мы потомственные чародеи. В каждом из артефактов есть камень. В моем ноже — рубин, у Клары был изумруд, у Александра — малахит. Корнелий пытается собрать их… артефакты. Вот только мне непонятно зачем. Хотел бы я знать всех владельцев этих камешков, и кто из них жив, а кто нет.

— Живы наверняка уже далеко не все. Клара ведь говорила, что знает, зачем к ней пришел Корнелий. Значит, он к тому времени уже кого-то убил. Да и со времени смерти Клары прошло восемь лет.

Эрманарих вдруг вздрогнул и снова побледнел.

— Отец тоже знал, поэтому и передал ножик мне. Обычно так не делают. Я должен был забрать его только после смерти отца. А он погиб через несколько дней. Я тогда не понимал, что случилось, но теперь, думаю, понимаю. Его убил Корнелий.

Беренайс немного помолчала, а потом осторожно проговорила:

— На телах Клары и Александра остались одинаковые следы, а у твоего отца тоже были такие?

— Я не знаю. Когда нашел его, уже не смог ничего разобрать.

Некоторое время князь собирался с силами. Ему явно было тяжело вспоминать о смерти отца. Наверняка намного тяжелее, чем Беренайс вспоминать о гибели Клары. Наконец Эрманарих все-таки справился с эмоциями и произнес:

— Мой отец — это и есть тот самый сын Клары, с которым она хотела увидеться. Он на пару недель уехал, чтобы навестить ее, и не вернулся. Я пытался найти его с помощью поискового заклинания, но оно не сработало. А так бывает только тогда, когда человека уже нет. Живых оно всегда находит. Тогда я сам отправился в Тихую Заводь и на полдороге, в глухом лесу, обнаружил и его, и сопровождавших его людей. Вся опушка и деревья вокруг были обожжены, а трупы к тому времени уже порядочно разложились, да и дикие звери постарались. Я отца только по одежде узнал.

Беренайс пришла в ужас от рассказа Эрманариха. Получается, Корнелий убил его отца сразу после того, как разделался с Кларой… или до того.

— Я, в отличие от отца, с бабушкой не общался. Не понимал, как урожденная княгиня могла отказаться от титула и уйти жить в глухую деревню. Она так сделала, когда мне десять лет было, тогда как раз дедушка умер. И мне не хотелось ехать вместо отца в Тихую Заводь и сообщать о его смерти, но я отправил туда письмо. Думал, бабушка злится на меня, поэтому и не отвечает. Не знал, что и отвечать уже некому.

— Она ни разу не рассказывала ни о тебе, ни о твоем отце. Нет, она как-то упоминала, что у нее есть сын и внук, но ничего больше не говорила.

— Бабушка не хотела, чтобы ее связывали с дворянами. Я никогда не понимал почему. И сейчас не понимаю.

— А вот я понимаю, — вдруг неожиданно для себя выпалила Беренайс, — так проще. У дворян слишком много правил, которые, по-хорошему, нужно бы отменить за ненадобностью, но об этом никто не задумывается. Вот и продолжают они мучиться, каждый вечер накручивая волосы на бигуди, нанося по утрам на лицо косметику и пользуясь фальшивыми фразами, которые всем известны и никому неинтересны. А твоя бабушка была настоящей!

Князь ошарашено посмотрел на Беренайс. Она и сама поняла, что погорячилась. Ни к чему было вываливать на Эрманариха свою неприязнь к образу жизни вейлеройской знати.

— Извини, — проговорила чародейка. — Вот, я его нарисовала, чтобы тебе показать. Может, вы когда-нибудь встречались?

Беренайс протянула Эрманариху портрет ненавистного Корнелия. Князь взял листок и какое-то время разглядывал его, удивленно приподняв брови.

— Теперь я понимаю, почему тебе не нравятся портреты, которые висят на стенах в королевском дворце. Где ты так рисовать научилась?

— Я всю жизнь рисую, поэтому у меня развилась неплохая зрительная память. Мне достаточно несколько минут смотреть на лицо человека, чтобы запомнить его навсегда. В случае с Корнелием у меня, конечно, не было нескольких минут, но я слишком сильно напугалась тогда. Поэтому, наверно, и смогла его так быстро запомнить.

— Значит, ты можешь работать портретистом.

— Еще чего не хватало. Чародейкой работать гораздо интереснее. А портреты… я их терпеть не могу, они всегда получаются неестественные. Этот мне, хвала Небесам, не позировал, вот у него на лице и написана вся его мерзопакостная сущность, а портреты, которые пишутся на заказ, такие же фальшивые, как…

Беренайс запнулась.

— Наше дворянское общество, — закончил за нее князь.

Он, прищурив глаза, какое-то время смотрел на ее лицо, а потом проговорил:

— Ты очень странная, Беренайс, ты говоришь так, как будто…

— Как будто что?

— Как будто сама вышла из этого общества.

— Нет, я никогда не была дворянкой, — задумчиво произнесла чародейка. — Вовсе не обязательно ей быть, чтобы разбираться в жизни высшего света… Ну так что, ты видел раньше этого мага?

Эрманарих отрицательно помотал головой.

— Но может быть, я просто не помню.

Вскоре князь улегся спать и довольно-таки быстро уснул. Беренайс же пока даже не думала укладываться. Ночь — время ее зверя, пора выпустить его на свободу хотя бы на часок, а то по столице на четырех лапах не побегаешь. Беренайс поднялась на ноги и направилась в лесную чащу.

В зверином облике чародейка видела и слышала во много раз лучше, чем в человеческом. А еще она ощущала невероятное количество запахов, недоступных людям. Здесь повсюду пахло перепелками.

«Поймать одну, что ли? — промелькнула мысль в голове Беренайс. — Нет, неохота возиться потом с ней, разделывать. К тому же еще пирожки недоедены, будь они неладны. Несколько месяцев потом никаких пирожков и булочек в рот не возьму».

Вдруг Беренайс насторожилась, навострив темные уши с белыми пятнами, она различила еле слышимый звук где-то высоко в небе — звук от взмаха пары гигантских крыльев.

— А этим-то что тут понадобилось? — удивленно произнесла чародейка — Пойду-ка я лучше спать, успею еще побегать.