Друзья познаются в беде

Вера и Марина Воробей, 2003

У Светы Красовской случилось несчастье – пропала фамильная ценность работы самого Фаберже. И как назло родители в отъезде… Что делать в такой ситуации? На помощь приходят друзья из прежней школы – Туся и Лиза, а с ними Толик, Кирилл и Марк. Для среднего школьного возраста.

2

Света вышла из метро, накинула на голову капюшон искусственной дубленки (в таких сейчас пол-Москвы молодежной ходит) и бодро зашагала к лицею. Погода стояла промозглая. Небо с утра заволокло тучами, по земле гулял ветер, поднимая пыль и бумажки, кружа замерзшие, жухлые листья. Сегодня как-то особенно ощущалась близость зимы. Может быть, поэтому на лицах многих людей, спешивших на работу, была написана скука.

Свернув в переулок, Света увидела темно-вишневый «мерс», он плавно двигался вперед, отыскивая лазейку среди «Вольво», «БМВ» и джипов. Сюда мало кто добирался общественным транспортом — с полсотни учениц да с десяток учителей; остальные вот так, с помпой. В конце концов автомобиль припарковался неподалеку от чугунных ворот лицея. Затем распахнулась дверца, и из салона показалась кудрявая золотисто-каштановая головка, а потом и вся Снежана Ровенская.

— Петрович, ты за мной сегодня не приезжай, я мамочку предупредила, что заночую в городской квартире, — распорядилась Снежана, хлопнула дверцей и, обернувшись, заметила Свету.

— О! Good morning my darling! — Снежана чмокнула воздух возле Светкиной щеки, здороваясь на европейский манер.

— Привет, подруга, — отозвалась Света, кивая Петровичу, личному шоферу Ровенских.

Он наклонился к дымчатому стеклу, чтобы выяснить, с кем это хозяйская дочка беседует. Увидев Свету, Петрович по-свойски ей подмигнул, после чего двигатель ожил. Автомобиль с шиком развернулся, блеснул отполированным до блеска крылом и исчез за поворотом.

Не успели они остаться одни, как Снежана сразу же предложила:

— Может, свалим отсюда, пока не поздно?

— Нет, я не согласна. — Света замотала головой и направилась к современному зданию из стекла и бетона, отсекая всяческие попытки ее отговорить. — Мне прогуливать нельзя, у меня нет папочки-спонсора, перед которым расшаркиваются.

— Да помню я, помню, что ты у нас особенная. — Снежана догнала Свету, взяла ее под руку, изучающе заглянула в глаза: — А чего это ты сегодня такая…

— Какая?

— Не в настроении.

Света поморщилась:

— Так заметно?

— Мне заметно. Так в чем проблемы? В магнитных бурях? В критических днях?

— В родителях.

— О! — сочувственно выдохнула Снежана. — Вечный камень преткновения. И жить с ними невозможно, и бросить жалко. — И пояснила свои глубокие умозаключения: — Я тут на днях заикнулась мамочке, что хочу к отцу на зимние каникулы, так она раскудахталась, прямо как взбесившаяся курица. Ну, с моими все и так понятно: у них вся жизнь — борьба противоположностей, а твои-то чем тебе не угодили?

— Вторым медовым месяцем.

— Это как? — Снежана даже с шага сбилась от неожиданности.

— А так. В Америку собрались, — с горечью произнесла Света, — во Флориду, на три недели. У отца командировка, а мать вовремя подсуетилась. «Светочка, все так замечательно совпало: у меня очередной отпуск, бешеная премия с неба упала, и загранпаспорт два года без дела лежит», — повторила Света доводы, которыми ее вчера весь вечер потчевали. — А я что? Я — не люди? У меня, между прочим, тоже загранпаспорт имеется. И я тоже хочу своими глазами увидеть статую Свободы, окунуться в Мексиканский залив, побывать в Майями и посмотреть на американский образ жизни.

— Делов-то на копейку! — разочарованно протянула Снежана. — Уверяю тебя, статуя эта доброго слова не стоит. Железяка она и в Америке железяка, хоть и символ.

— Тебе легко говорить, — недовольно отозвалась Света. — Ты родилась за границей. Рим и Париж лучше, чем Москву, знаешь. А я о странах и континентах или из «Клуба путешественников» узнаю, или из журналов с картинками. — Света вздохнула. — Нет, судьба—штука вредная.

— Судьба — это понятие растяжимое, — назидательно заметила Снежана. — Я бы на твоем месте не огорчалась, а плясала бы от радости. У тебя впереди три недели райской свободы! Они — там, ты — здесь, и между вами океан. Никто не зудит над ухом, не лезет с советами, не заставляет…

— Если бы! — перебила Света. — Мама тетку вызвала из Курска. Договорилась с ней, что она у нас все это время поживет.

Снежана присвистнула:

— А как насчет самостоятельности?

— Пробовала. Но мама говорит, что ей так спокойнее будет. Ей спокойнее, а мне каково? Я эту тетю Веру всего несколько раз за свои шестнадцать лет видела. Представляешь, практически незнакомый человек будет перед глазами мельтешить с утра до вечера и еще указывать мне, что делать, а что не делать.

— Теперь ясно, чего тебя так заело. Я бы тоже скисла от такой перспективы. Тетка-то хоть молодая?

— Второй год на пенсии. К тому же бывшая учительница математики.

— Да, тяжелый случай, — посочувствовала Ровенская, открывая массивную входную дверь.

Света промолчала. Она вспомнила, как обиделась на родителей, когда они просто поставили ее перед фактом этой поездки. Конечно! В семье военного приказы не обсуждаются, а выполняются. Предки, правда, чувствовали себя без вины виноватыми. Вчера целый вечер задабривали дочку. Мама обещала ей кучу всяких подарков, а папа-летний недельный отдых на Кипре. Последний подкуп произвел на Свету сильное впечатление, и только она решила: «Подумаешь, Америка, у меня вся жизнь впереди, успею», как мама взяла и сообщила про тетю Веру. Спрашивается, кто такое насилие над личностью стерпит? Света не смогла, объявила молчаливую войну, от ужина отказалась, сославшись на отсутствие аппетита. В конце концов, ей шестнадцать лет, она вполне может справиться без нянек.

— Свет! — Снежана пощелкала пальцами перед Светкиным лицом. — Не отключайся! Лучше скажи: какой у нас первый урок по расписанию?

— Биология.

— Жуть. У меня на нее аллергия.

— А на что у тебя нет аллергии? — уточнила Света, изо всех сил сдерживая улыбку.

Снежана задумчиво нахмурила лоб:

— На английский и физическое воспитание.

Подруги рассмеялись, и Света подумала: «У Снежаны, конечно, множество недостатков, но скучать с ней не приходится. Из нее жизнь просто ключом бьет».

На биологии выяснилось, что Валентина Михайловна приготовила для всех сюрприз. С ней тоже скучать не приходилось.

— Надеюсь, вы не забыли, что сегодня у нас заключительная тема по разделу «Кровообращение»?

— Нет, не забыли, — ответили несколько активистов.

— Это замечательно, потому что сейчас я познакомлю вас с одним историческим фактом, советую вам не отвлекаться и слушать меня внимательно, потому что в конце моего рассказа вас ждет небольшая самостоятельная работа.

— У-уууу, — гул разочарованных голосов прокатился по классу.

— Тихо, тихо, девочки! Вы крадете собственное время, — напомнила Валентина Михайловна, поправила строгий французский пучок и без дальнейших предисловий приступила к изложению исторических событий: — Четыре с половиной века назад в роскошном миланском замке герцога Моро готовились к новогоднему празднику. Герцог собирался показать своим гостям такие чудесные представления, которых еще не видел свет.

— Миленькое начало, — громко шепнула Снежана, сидевшая прямо за Светой, на последней парте у стены.

Биологичка, подобно громовержцу Зевсу, метнула предупреждающую молнию в их сторону.

— Праздником руководил великий художник и никем не превзойденный механик Леонардо да Винчи. — Продолжила она, не сбиваясь с основной мысли. — Он задумал восславить золотой век мира, который сменил железный век с его опустошительными войнами. Для изображения железного века кузнецы по проекту Леонардо сделали огромную фигуру рыцаря, закованного в латы. А золотой век должен был изображать обнаженный мальчик (по рядам прошел возбужденный шепот), с головы до ног покрытый золотой краской (шепот усилился). На эту роль был выбран сын бедного пекаря, — повысила голос преподавательница, давая понять, что ей мешают: оживление среди лицеисток пошло на убыль. — И вот наступили праздничные дни. В самый разгар веселья в освещенном факелами зале появилась фигура железного рыцаря, из его чрева вышел «золотой» мальчик с крыльями и лавровой веткой в руках. Он произнес заученное приветствие герцогу и его гостям. Но праздник не удалось довести до конца, потому что жена герцога почувствовала себя плохо. Гости разъехались. Огни в замке погасли. О «золотом» мальчике в суматохе забыли. Лишь на следующее утро его увидел Леонардо в темном углу. Мальчик дрожал и плакал. Леонардо укутал его в плащ, отнес к себе и три дня ухаживал за ребенком, который метался в жарком бреду. На четвертый день он умер. Прошли века. История «золотого» мальчика, связанная с именем великого художника, не была забыта. Причина его смерти долгое время оставалась нераскрытой и вызывала разные толкования среди ученых. Однако и этому трагическому случаю нашлось свое правильное объяснение. Итак, — закончила Валентина Михайловна, — почему погиб «золотой» мальчик? На этот вопрос вы должны ответить в письменном виде. — Она взглянула на часы. — В вашем распоряжении десять минут, после чего я собираю тетради.

— Вот тебе и раз! — возмутилось несколько учениц, убаюканных красивой сказкой.

— Отметки пойдут в журнал.

— Вот тебе и два! — сказала Ольга Дубровская, вызывая всеобщий нервный смех.

Света быстро начала писать. Все было элементарно. Ответ был дан в учебнике, в том самом разделе «Кровообращение», просто нужно было сопоставить факты, поработать за Эраста Фандорина.

А факты были таковы. Мальчик был покрыт раздражающей кожу золотой краской? Был. Произошло от этого длительное и резкое расширение кожных сосудов? Произошло. Это раз. Мальчик провел ночь в холодном помещении? Провел. Значит, он потерял много тепла, и температура его тела понизилась. Это два. А дальше остается сделать вывод: при охлаждении тела организм ослабевает и становится особенно восприимчивым к заболеваниям, таким, как воспаление легких, грипп, бронхит. «Золотой» мальчик метался в бреду, его мучил жар. «Вероятно, он умер от одной из этих болезней», — написала Света и почувствовала, как в ее спину стучит Снежана.

Света осторожно подвинула тетрадь на край парты, а сама чуть переместилась в сторону. Это было рискованно по двум соображениям. Первое: парты были одноместные, и Света могла упасть со стула, в буквальном смысле грохнуться на пол, на радость ее недругам. Второе (тоже не очень приятное) заключалось в том, что Валентина Михайловна хоть и заполняла журнал, все же не забывала поглядывать поверх очков на лицеисток. К счастью, на этот раз обошлось без неприятностей. Света не опозорилась, Снежана списала, звонок прозвенел, и все остались довольны.

— Давай вечером посидим в «Серебряной стреле», — предложила Ровенская после уроков. Они зашли в экспресс-кафе на углу выпить по чашечке кофе с пирожными. Здесь пекли прелестные, тающие во рту эклеры, и лицеистки часто забегали сюда полакомиться и поболтать. — Во-первых, с меня причитается за «золотого» мальчика, а во-вторых, пора тебе с моим Гошей познакомиться.

— Благодарю за честь, но как раз сегодня я не могу.

— Почему?

— Мы с Андреем договорились встретиться.

— Тем лучше! — быстро прикинула подруга. — Вдвоем приходите! Ну, соглашайся, Свет. — Она требовательно потеребила ее рукав. — А то Гоша уже меня достал. Что, мол, у тебя за неуловимая такая подруга? Третий месяц встречаемся, а она прямо как девочка-невидимка, все о ней слышали, но никто ее ни разу не видел. Кстати, у Гоши…

В последнее время все Снежанины мысли вели к Гоше. Но в одном подружка права: она до сих пор не знакома с ее «лямур-тужур». Знает только, что он коренастый сероглазый шатен, что у него много друзей (в смысле, все везде схвачено) и что у него белая «Тойота». Шикарно, конечно, но непрактично. На одной мойке разоришься.

— А чем он занимается? — внезапно заинтересовалась Света, перебив подругу. — Учится, работает?

— А какая разница? Мне же не замуж за него выходить, — легкомысленно отозвалась Снежана. Она вытащила из сумки пачку «Ригли», сунула одну пластину в рот. — Хочешь? — Света помотала головой. — Как хочешь. — Жвачка исчезла в сумочке. — А я рассказывала тебе, где мы с Гошей познакомились?

— Нет.

— В супермаркете, на Ленинском. Я там конфеты стянула, целых четыре «Мишки».

— Зачем? — К губам Светы приклеилась недоверчивая дурацкая ухмылка.

— Для остроты ощущений. — Подруга невозмутимо погоняла жвачку во рту. — Проверить хотела, заловят на выходе с поличным или нет. А он заметил, как я конфеты в карман заталкиваю, подошел ко мне и спрашивает: «Любишь сладкое, кудрявая?» Я говорю: «Ну, люблю». А у самой сердце екает, а ну как заорет: «Держи вора!» А он спокойно так, не повышая голоса: «Ну и люби себе на здоровье, только зачем же так мелочиться, когда вокруг полно спонсоров?» Взял и купил мне огромную коробку «Вишни в шоколаде». А «Мишек» тех я обратно в ящик бросила, они же с вафлями, я их не ем. — Снежана надула мутный пузырь из жвачки и лопнула его в воздухе. — Надумаешь насчет вечера, приходи. Или приходите, в общем, как получится. Нас в «Стреле» человек восемь соберется. У Гоши друзья компанейские и при деньгах. Ладно, мне пора, — сказала Снежана, попрощалась и ушла.

А Света решила задержаться, ей нужно было подумать. Она помешивала остывший кофе и размышляла над словами подруги. Как же так? Взять и украсть конфеты! И это Снежана, у которой этих конфет дома, как… как… как звезд на небе, подобрала наконец-то Света подходящее сравнение. Нет, ну есть такая болезнь — называется клептомания, когда больной человек не в силах контролировать свои поступки. Он и рад бы не воровать, да не может. У него в голове будто чертик сидит, тюкает по мозгам молоточком и подначивает: «Возьми… возьми… возьми».

У Снежаны совершенно другой случай. Она щекочет себе нервы, словно ей адреналина — этого гормона эмоций — в крови не хватает. И что самое странное — рассказала об этом Свете как о каком-то веселом приключении. Хотя вроде бы и преступления она не совершила. Света совсем запуталась в морально-этической стороне этой истории. Да и как тут разберешься, когда сплошь и рядом слышишь: вывезли за границу миллионы долларов, перевели наличные счета миллиард рублей, создали финансовую пирамиду и обокрали почти всю страну… А тут четыре «Мишки». Смех и грех!

А может, Снежана все придумала про этот супермаркет, это знакомство и эти конфеты? С нее станется! Бог ее фантазией не обидел. Чего только она не сочиняет, чтобы мамочку и учителей вокруг пальца обвести. Последнее предположение показалось Свете весьма убедительным, и она немного успокоилась. И все-таки в душе остался нехороший осадок, будто она что-то недопоняла из того, что должна была понять, или не сделала то, что должна была сделать.