Анатом

Вера Юдина, 2015

Жестокое убийство молодой княжны Татьяны Мухиной, всколыхнуло задремавшее в своём благополучии высшее общество Петербурга девятнадцатого века. Но оно стало первым в последующей череде загадочных убийств. Дело вести поручили опытному сыщику, барону Обличу. Когда Обличу становятся известны некоторые тайные моменты из жизни жертв, мозаика начинает складываться в зловещий узор.

Глава 3

После внезапного поцелуя Кати, Иштван несколько минут пытался собраться с мыслями. Девушка уже убежала, когда он направился в сторону дома. Проходя по аллее, он явно ощутил, что в темноте кто-то прячется. Долгие годы службы выработали в нем инстинкт и непревзойденное чувство, предостерегающее от любой опасности. Но, видимо, внезапно нахлынувшие чувства немного притупили его сноровку, и, всматриваясь в темноту, Иштван не смог понять, откуда исходит угроза. Постояв несколько секунд, он махнул рукой на странное чувство и решил вернуться в дом.

У парадного входа он задержался, решив выкурить сигару. Ему необходимо привести в порядок свои чувства, он не мог явиться перед обществом в таком растерянном виде. Он уже докуривал, когда со стороны парка раздался тихий вскрик. Гонимый недавним чувством тревоги, Иштван бросился на этот звук.

Вдалеке, у пруда он увидел темную фигуру, тащившую на плече какую-то ношу. Иштван окрикнул незнакомца, тот обернулся, лишь на миг замер в удивлении и, спешно бросив на снег свою ношу, опрометью побежал к ограде. Иштван бросился ему наперерез.

Ноги его проваливались в сугробы и застревали в снегу, что значительно замедляло любое движение, но радовало одно — у незнакомца были те же проблемы. Однако когда Иштван был уже совсем близко и в любой момент мог схватить преследуемого, сделав резкий бросок вперед, он провалился слишком глубоко. Нога его застряла, и пока сыщик пытался освободиться, неизвестный перемахнул через ограду, быстро вскочил на поджидавшего его рысака и галопом помчался прочь. Иштван успел только достать револьвер, прицелиться, но выстрелить не успел. Неизвестный был уже далеко.

— Дьявол! — воскликнул Иштван, выбираясь из сугроба.

Где охрана! Где вооруженные солдаты, охраняющие дом, почему никого нет? Иштван ругал себя за промедление.

Раздосадованный тем, что упустил преступника, Иштван направился к месту, где неизвестный сбросил свою ношу. Он видел, в снегу осталось лежать что-то, что с такой легкостью тащил на себе незнакомец. Иштвана подгоняло странное чувство, что ноша может быть слишком ценной, раз преступник позволил себе потратить время на размышление: бросать ее или не бросать.

Иштван подошел к месту, где примерно, по его мнению, остался лежать странный груз. Он ожидал увидеть что угодно, но только не то, что открылось его взгляду, едва он приблизился к темнеющему на белом снегу черному предмету. Это была девушка. Иштван без труда узнал в ней княжну Мухину и ужаснулся своей находке. Ее глаза были закрыты, а из раны на виске тонкой струйкой текла кровь.

Иштван склонился над ней и проверил пульс. Девушка была мертва. Он бережно поднял ее на руки и понес к дому.

Не желая распугивать гостей, Иштван прошел к черному входу, ногой распахнул дверь, чем в свою очередь жутко перепугал всю прислугу, и громко приказал проводить его в свободную комнату для гостей. Следуя за перепуганной девушкой, он отнес Татьяну на верхний этаж и осторожно положил на заправленную постель.

В комнату быстрым шагом вошел Дмитрий Александрович. Ему уже сообщили о случившемся, и он явно был этим встревожен. Плотно закрыв за собой дверь, он бросил взгляд на Иштвана.

Как только слуги доложили ему, что один из гостей принес в комнаты на верхнем этаже бесчувственное тело девушки, он незаметно покинул зал и поднялся наверх.

Узнав Иштвана, князь вежливо кивнул в знак приветствия и посмотрел на постель. Иштван понял по выражению его лица, что он тоже узнал в девушке дочь Мухина. На мгновение Дмитрий вытянулся в струну и руки его задрожали. Он сжал кулаки и посмотрел на Иштвана.

— Как это случилось? — сухо спросил князь.

— Это убийство, Ваше Высочество, — официально доложил Иштван.

— Где это случилось?

— В вашем парке.

— Кто это сделал? Вы видели?

— Не берусь утверждать, Ваше Высочество. Я подоспел слишком поздно и не успел рассмотреть преступника. Он был высок и худощав, это все, чем я располагаю, — ответил Иштван.

Дмитрий Александрович запустил дрожащую руку в свои густые волосы и поделился своими тревожными мыслями:

— Это дело рук этих проклятых крысиных выродков?

Крысиные выродки, крысы, так называли между собой правительственные деятели и жандармы революционеров и террористов народников, за их беспринципность, жестокость и постоянное нахождение в подпольях.

— Вы считаете, это — провокация? — спросил Иштван.

Дмитрий Александрович развел руками и грустно вздохнул.

— Это ваша обязанность — выяснить, кто это сделал. Я надеюсь, вы, Иван Аркадьевич, понимаете, что никому другому мы не сможем поручить это дело.

Иштван кивнул.

— Но вы хоть представляете, что сейчас может начаться? — продолжил Дмитрий Александрович. — Что сделает с ними Мухин, когда узнает о случившемся? Как это повлияет на авторитет нашего царя? Что же начнется.

Князь сокрушенно закачал головой, в голосе его и движениях засквозила нарастающая паника. Он активно жестикулировал.

Иштван поддерживал его предположения. Он понимал, что этот инцидент может стать страшным началом грядущих перемен. Все знали, что революционеры были всегда. Они как неотъемлемая часть государства. Самодержавию нужен противовес, чтобы жизнь не была пресной и скучной, и этим противовесом были постоянно организовывающиеся группы террористов, не опускающих руки и борющихся за только им одним известную правду. Эти люди никогда не успокоятся, даже если будут накормлены все бедняки, выполнены все их требования. В стране так или иначе останется хотя бы несколько обиженных и обделенных душ, желающих совершить переворот.

Все понимали, что таким образом подпольщики — крысы — желают сделать себе имя, увековечиться во времени. Они не думают о народе, их цели не благородны, а мысли не чисты. Прикрываясь праведными мотивами, они творят свои страшные дела, не брезгуя средствами для достижения своих целей.

Никто не может предотвратить их существование, но и позволить им безнаказанно творить задуманное слишком опасно.

Князь Мухин был приверженцем старой власти. Истинный монархист, сын своего государства. Он был циничен и безжалостен, считая, что только деспотичность и беспощадность способны навести порядок в волнующихся массах недовольных.

Не всегда император оставался доволен действиями своего премьер-министра, но из уважения к покойному отцу не отстранял князя от должности, а полагался на его многолетний опыт.

Лев Александрович слыл среди народа тираном и деспотом, его боялись и уважали. За все время на занимаемом им важном мосту на него ни разу не совершалось покушений, не было предпринято даже ни одной попытки. Только ли из страха перед последующей расправой, в том случае если покушение может не удаться, или из-за трепета, которое вызывало одно только его имя, никто точно не знал, но священная неприкосновенность князя всегда оставалась неизменной. Даже несмотря на то, что у князя было много врагов, как среди чужих, так и среди своих.

Если окажется, что Татьяна стала жертвой мести отцу, одному только Богу известно, на что пойдет князь, чтобы наказать виновных.

Всем было известно, что Татьяна была его единственной отдушиной. Любимой и любящей дочерью. Ее убийство грозило обернуться катастрофой. Это ли было целью террористов или все случилось против чьей-то воли, и предстояло выяснить Иштвану.

— Я сам сообщу князю, — скорбно заявил Дмитрий Михайлович и вышел.

Без объяснения причины, бал спешно окончился и гости разъехались. Вскоре дом наполнился людьми в форме.

Убийство такой важной персоны подняло на ноги сразу нескольких высокопоставленных лиц, приближенных к царю. Среди них были генерал-адъютант Его Императорского Высочества — граф Ложкин, шеф жандармов Стравицкий, герцог Австрийский и лейб-доктор Его Императорского Высочества — Ларионов.

Иштван со всеми лично был знаком, по делам государственным встречаясь до этого случая не раз, но чаще всего ему приходилось встречаться с Ларионовым. Помимо того, что доктор был лейб-медиком императорского дома, он также занимался судебной медициной.

Только сам премьер-министр не смог прибыть. Когда ему сообщили о смерти дочери, с ним случился приступ, и в ту минуту, когда группа высокопоставленных людей обсуждала предстоящее расследование, он лежал в припадке у себя в особняке на Елагином.

Общее настроение присутствующих было крайне печальным, все были явно встревожены и ждали, когда доктор закончит осмотр, страшась его окончательного заключения.

Закончив осмотр, доктор сообщил:

— Смертельный удар был нанесен закругленным, гладким предметом в височную область. Смерть была мгновенной.

— Может, он не хотел ее убивать? — с надеждой предположил Стравицкий.

— Тогда у нас появится вероятность спихнуть все на отвергнутого поклонника! Не сумев завоевать женщину, он решил ее похитить. На Кавказе так делают.

— Мы не на Кавказе! — грубо рявкнул Дмитрий Александрович.

— Нет, господа, — решительно заявил доктор. — Это определенно преднамеренное убийство. Удар нанесен точно в самое уязвимое место, четко и хладнокровно. Она не могла выжить после такого. Ударь он слабее, она могла остаться калекой на всю жизнь. Удар был сделан с необходимой силой, хорошо подготовленным человеком.

— Доктором?

— Возможно. Прежде в Англии практиковали этот варварский метод, для усмирения особо буйных душевнобольных, но редко доходило до летального исхода. Да и я давно уже не слышал о подобных случаях. Времена поменялись.

Доктор с интересом смотрел на тело, и вдруг он что-то заметил, достал пенсне и склонился. Он заметил в руке девушки клочок бумажки, крепко зажатый между пальцами. Пальцы оледенели, и пришлось приложить немалые усилия, чтобы разжать тиски смерти, прежде чем извлечь на свет скомканное письмо.

Когда заветная бумажка все же была благополучно извлечена из мертвых объятий княжны, доктор протянул ее Дмитрию Александровичу. Тот прочитал и протянул Стравицкому. Так записка прошла по кругу и оказалась в руках у Иштвана.

Иштван бегло пробежался взглядом по тексту. И только увидев подпись, сунул записку в карман.

— Я надеюсь, вы осознаете, что расследование должно проходить конфиденциально? — официально грубо и высокомерно спросил у Иштвана Ложкин, все время до этого угрюмо молчавший. — Докладывать будете лично мне!

Иштван кивнул. Тело княжны унесли медики Ларионова, и все постепенно разошлись. Иштван остался один на один со своими мыслями, тяготившими его душу, и с легким чувством вины за случившееся. Ему необходимо был о продумать четкий план расследования. И первым делом он послал одного из жандармов арестовать Аверьянова, того самого, кто являлся автором этой злосчастной записки, с которой и началось это долгое и жуткое по своей бесчеловечности дело.

Допрос Аверьянова Иштван решил поручить своему помощнику, о чем не замедлил уведомить того. Сам же он займется поиском каналов, через которые можно будет проверить причастность к убийству террористов. На карте стояло будущее царской семьи, и любая ошибка могла стать роковой.