Материя моей юности. Сборник рассказов

Вера Слабая, 2023

"Лавовая лампа, танцующая дурочка с оркестром в скорлупе головы. Я грецкий орех, маслянистый, терпкий". Все здесь – нутро автора: триллер, романтика, ужасы, символизм, абсурд. Все здесь – поиск себя среди ряда оглавлений. Все здесь – автор и вы.

Филя

Мне часто снится один сон. Мой друг, Филя, танцует под русский панк в прокуренной комнате где-то в Беляево. На нем помятая гавайская рубашка и домашние штаны в синюю клетку. Темно: свет от экрана компьютера трубочкой сворачивается в дымке, дрожит в клубочках под локтями. Друг в истоме ломается, хватая пальцами меня за ресницы. А я смеюсь — хочется посадить свой смех ему на волосы. Филя вытягивается и сжимается, как дедовский баян, мотает головой, чтобы стряхнуть мой смех с щетины. Гитара бьет по лопаткам, я тоже трясусь на диванчике. Друг рычит, хлопая щеками, как старый пёс — шерсть вспенилась на затылке. Он зажимает зубами тонкий косяк. Все его лицо стягивается вокруг рта, пока он делает густую затяжку. Рот в кляксе дыма размывается на секунду, время сжимается, как воздух в гармошке. А потом вспышка — экран компьютера гаснет — хлопок рук в новой судороге.

Во рту кисло от травки, в глазах дымно, в голове пустое множество из ничего. Филя танцует быстрее. Ещё быстрее, быстрее, быстрее, блять! «Я панк» — рычит он мне в лицо и сминает пустую пластиковую бутылку в кулаке. Он рвёт на себе гавайские листья рубашки и бросает мятую бутылку на пол. «Я пааанк» — плюнул он мне в макушку. Друг делает ещё затяжку: его губы вытягиваются, уголки рта уплывают куда-то в уши, нос сминается и влажнится. Филя открывает пасть, покрытую серебряным туманом, и говорит мне, скалясь: «Рррвав». Собачье лицо с глазами человека глотает воздух, воя под грустный русский панк. Друг все ещё танцует, опускаясь на четыре лапы. Я вижу блеск клыков и красные стебли марихуанны в его белках. Его плечи обрастают мышцами и шерстью, руки грубеют и когтятся. Влажный рык орошил комнату, пёс в агонии дерётся в серых клубах сам с собой. Филя подскакивает и приземляется ко мне на диван. Он открывает свой шерстяной кислый рот и произносит ещё раз: «Рррвав, сучка». А я смеюсь, взъерошивая ему загривок. Смеюсь и смеюсь. Беру поводок, надеваю ошейник. На улице дождь, как из старых американских фильмов. Я иду со своим псом, взрывая лужи мокрыми кедами. Он ластится ко мне и прячется со мной под ветками деревьев, подставляет морду прохладному летнему дождю. Мне по-русски весело, а значит, немного грустно. Мы придём домой с моим пёсиком, и я буду играть ему на гитаре, пока тот не уснёт. Ему будут сниться обычные собачьи сны, как он обрастает кожей, пока курит косяк с какой-то девчонкой.