Белая роза

Вера Сапрыкина (2024)

Святая дева Белая роза мечтает сбежать из храма, где её держат в заточении. Каталина, которую после смерти родителей дядя выслал из герцогства, хочет вернуть то, что принадлежит ей по праву. Филена, потерявшая дочь из-за продажности храмовничьих лекарей, жаждет мести. Они слишком разные, и в их планы не входила помощь друг другу. Но судьба не оставила им выбора: чтобы достичь своих целей, им придётся объединиться и раскрыть преступления храма. Не помешают ли этому мрачные тайны святой девы? Не натворит ли бед будущая герцогиня с взбалмошным характером? И готова ли мать отпустить боль от смерти своего ребёнка ради общего блага?

Глава 1. Новая жрица

Ночь выдалась дождливой, низкое серое небо ещё долго не расставалось с облаками, и утром свет с опозданием проник в небольшую комнатушку. Лениво расползся по стенам жёлтыми, едва заметными пятнами, впитался в белые одеяния, висящие на крючках у двери, и накрыл узкую кровать, где под одеялом спала Белая роза.

Почувствовав тёплое прикосновение, она распахнула глаза. Одеяло полетело в сторону. Белая роза села, потянулась рукой к окну, примерилась больши́м пальцем к выглядывающему солнечному боку. И хрипло воскликнула:

— Ах!

Вскочив, сорвала с крючка белую рясу и, натянув её одним резким движением поверх ночного платья, повернулась к окну, рухнула перед ним на колени, сложила руки на груди, ладонь на ладонь, порывисто выдохнула. Затем ещё раз, уже спокойнее, и снова — легче, пока звук её дыхания не растворился в тишине.

Она нахмурилась, поглядела на дверь. Но только большой палец перекрыл торчащее в окне Солнце, раздался скрежет ключа. Белая роза едва успела вернуть руки на грудь, когда в проёме появилась невысокая жрица в длинной тёмно-серой мантии и, поклонившись, выпалила:

— Прошу понимания, Ваше Святейшество, я не хотела заставлять вас ждать.

— Всё в порядке, — Белая роза слабо качнула головой. — Видно, богиня желала пообщаться со мной подольше. — И, оттолкнувшись от пола, поднялась.

Её взгляд ухватился за рыжие волосы жрицы — они торчали из-под серого платка и казались инородно яркими среди светлой обстановки обители.

— Вставай, я совсем не сержу… — внезапно Белая роза закашлялась и, отвернувшись, прикрыла рот.

— Ваше Святейшество! — испуганно воскликнула жрица. — Что с вами? Мне позвать старших? Настоятельницу?

— Успокойся, просто в горле пересохло, — прохрипела Белая роза, подумав:

«Как же надоел этот кашель: все уже считают меня больной».

— Из-извините, — смутилась жрица.

— Кхм, и обращайся ко мне проще, по имени, хорошо? — добавила Белая роза.

— Х-хорошо.

— Где Волина?

— Так… перевели её.

Белая роза хмыкнула, но сказать ничего не успела: раздался протяжный звук сигнального горна. И жрица первой выскочила в короткий арочный коридор, наклонилась, чтобы подставить белые тканевые туфли Белой розы к порогу, и сразу же отпрянула в сторону. Быстро извлекла из недр рясы толстую связку ключей и потянулась открыть дверь парной.

— Не стоит, уже нет времени на омовение, — остановила её Белая роза, перешагнув через порог в туфли.

— Почему? Если пойдём коротким путём, то хватит. А я вам уже и воды натаскала.

— Коротким путём? — заинтересовалась Белая роза. — Где это?

— За бывшей молельней, — жрица кивнула в сторону. — Мне старшие показали. Быстро, и ступенек нет. Вы никогда там не ходили?

— Никогда… Но ты уверена, что мы не опоздаем?

— Я бы не стала вам врать, Ваше Свя… тейшество.

— Тогда решено, пойдём твоим путём, — легко согласилась Белая роза.

По взмаху её руки жрица зашумела ключами, открыла комнату напротив. Наружу выплыло облако пара.

— Я выйду до второго горна, — пообещала Белая роза и хлопнула дверью.

***

Когда вода в чане начала остывать, Белая роза встала, стряхнула с себя остатки трав и цветов, и, перешагнув через склизкий бортик, спустилась по маленькой приставной лестнице. Натёрла худое тело полотенцем, промокнула лицо и, собравшись, вышла навстречу рыжей жрице.

— Ваш утренний хлеб, — та подала тарелочку с жаренным в масле кусочком хлеба размером с палец — видно, успела сбегать до кухни и обратно.

Пока Белая роза ела, жрица проворно растянула белую мантию, с трепетом предложила:

— Позволите, я пройдусь щёткой по вашим волосам?

Взвизгнул второй горн.

— Разве нам не стоит поторопиться? — дожевав, уточнила Белая роза, неловко вдев руки в просторные рукава.

— Нам и полгорна хватит, — пообещала жрица и сунулась в мыльную комнату за щёткой. — Я быстро. Наклоните голову.

Белая роза напряжённо дёрнулась назад.

— Больно? — испугалась жрица.

— Нет.

— Вот, умею я волосы чесать. Я, когда в долине жила, всех чесала и заплетала. — Жрица говорила свободно, полностью отдавшись воспоминаниям. — Даже как-то перед Великим днём пришлось до рассвета не спать, помогать всем сёстрам с причёсками.

— Сёстрам? Ай! — попытавшись повернуться, Белая роза вскрикнула, когда щётка дёрнула прядь.

— Стойте ровно, — отчитала её жрица, но, поняв, что натворила, застыла.

— У тебя есть сёстры? — переспросила Белая роза, сделав вид, что не заметила ошибки.

— Т-трое младших.

— Зачем же ты пошла в храм?

— Кто-то должен был. У нас в семье все… — жрица помедлила, — рыжие. Вот и пошла я в храм Солнца, замаливать грехи, — она вновь принялась вычёсывать волосы Белой розы. — Мне говорили, что отправят в храм Луны после первой ступени обучения. А на распределении посмотрели и решили: росточком-то я не вышла, подумают все, что ребёнка сделали жрицей Луны, замучают священников жалобами. Так и оставили в храме Солнца. Там меня один господин заметил, сказал, что с таким голосом нужно в храм Ораи. Я сразу и скумекала: если попаду, это же какое освобождение от пошлины моей семье выпишут.

Белая роза неловко поджала губы, опустила взгляд. Она не могла заставить храмы отказаться от старого заблуждения, будто темноволосые или рыжие — это грешники, отмеченные богиней. Да, уже мало кто в это верил. Как иначе, когда за время войн и расширения империи коренное светловолосое население давно перемешалось с разными народами? Но в каждом новом Цикле света выдавались сотни тысяч листов Пошлины кары, незаменимых для поддержки казны. А листов освобождений, выписываемых грешникам, поступившим на службу в храм, — единицы.

Жрица отошла, щётка глухо клацнула о скамейку.

— Всё? — Белая роза провела рукой от макушки до кончиков волос у поясницы.

— Всё, святая. Можем идти, надо сверну…

— Я знаю, где старая молельня, — перебила Белая роза.

Оставив жрицу закрывать двери, она прошла к выходу, спустилась на дорожку из светлой мраморной крошки и на мгновение остановилась, вгляделась в трёхэтажное здание. Оно располагалось правее — в передней части Малой горы, и почти не отличалось от её обители: те же простые белые стены, плоская крыша, разве что размер побольше, да на стрельчатых окнах отсутствовали решётки. Чем жрицы с удовольствием пользовались, раскрывая окна и навешивая сушиться на рамы рясы и мантии. Обычно серые: от тёмных к светлым, но в то утро кое-где уже виднелись и белые.

— Я белых ещё не получила, — вздохнула позади жрица. — Настоятельница обещала выдать до праздника, а уже тринадцатая Луна заканчивается.

— Выдаст, — заверила Белая роза. — До первой Луны ещё шесть Солнц. Да и не было случая, чтобы кто-то пошёл на Великое воспевание в повседневных одеждах.

Они повернули налево и, пройдя по дорожке, вышли к круглой молельне из светлого дерева, увенчанной купольной чешуйчатой крышей.

— Нам сюда, святая, — окликнула жрица.

Белая роза оглянулась — рыжая жрица уже сошла на серую тропинку, что за молельней пересекала лужайку и поднималась по заросшему деревьями и кустарником склону к вершине Великой горы.

— Куда мы отсюда дойдём?

— Прямо к храму. — Жрица резво перепрыгнула с кочки на кочку. — Тут немного опасно, с непривычки можно оступиться, но смотрите, куда я наступаю. И… — замялась она, — Ваше Свя… святая… позволено ли мне узнать…

— Что такое? — рассеянно спросила Белая роза.

Её гораздо больше занимали коряги и торчащие корни деревьев, чем осторожная нерешительность жрицы.

— С начала моего служения прошло всего две Луны… я ещё многое не выучила… если я могу… — голос стал тише.

— Говори.

— Как вас зовут, Ваше Святейшество? — пискнула жрица.

Белая роза вскинула голову.

— Ты не знаешь, как зовут святую деву империи?

— Э-э-э… — не найдя что ответить, жрица остановилась, попыталась поклониться.

— Нет-нет, не нужно. — Они чуть не столкнулись. — Белая роза. Меня зовут Белая роза.

Но вместо облегчения на лице жрицы отразился страх.

— Прошу понимания, Ваше Святейшество! Я решила, будто мне позволено обращаться к вам по имени.

— Но это и есть моё имя.

Жрица выпучила глаза:

— А я думала — титул. Ну, не титул, а его часть, святой символ. Как в писании: «… топнула Ораи по чёрной земле и породила белые розы. И разрослись они во все стороны, и расцвели они обильными лесами, реками и полями», — взволнованно процитировала она.

— Нет, имя, — Белая роза приглашающе шагнула. — Первая святая дева выбрала его для себя, а последующие должны были заслужить.

— Так вы заслужили его? — удивилась жрица, но, спохватившись, затараторила: — Ну, разумеется, заслужили, если сама Ораи выбрала вас.

Белая роза поморщилась, резко перевела разговор:

— Долго нам ещё?

Жрица с облегчением выдохнула:

— Почти пришли… — и вдруг позвала: — Святая.

— Что ещё?

— А я — Нимина.

Белая роза бросила взгляд на рыжие волосы, торчащие из-под платка:

— Красивое имя.

«Только зачем мне его запоминать? На её месте не завтра, так на следующей неделе будет новая жрица».

— Ой, ну что вы, — в голосе Нимины послышалась улыбка.

Чем выше они поднимались, тем становилось прохладнее. Ветер усилился, но не смог справиться с толстой тяжёлой тканью одеяний. Лишь потрепал подол и бросился осаждать деревья.

— Вот и дошли, — объявила Нимина.

Белая роза слегка наклонила голову вбок. Впереди тропинка резко обрывалась, впиваясь в крутой землистый выступ Великой горы.

— Нет прохода? Видимо, почва сползла. Здесь, бывает, дожди льют. Вернёмся к лестнице?

— Нет-нет, глядите, святая, тут надо вскарабкаться, — Нимина подобрала полы одежды. — Ногу сюда, повыше, и цепляйтесь.

Под взглядом ошарашенной Белой розы Нимина ухватилась за ветки, задрала одну ногу так, что серая ряса скаталась к колену, и, оттолкнувшись другой ногой, подтянулась на выступ.

— О-о-оп!

Отпущенные ветки отпружинили назад и вызвали шелестящую рябь. Белая роза оторопело моргнула. Нимина же одёрнула подол, ударом выбила пыль из ткани, огляделась:

— О, а там паланкин!

Белая роза встрепенулась:

— Паланкин? Серый?

— То ли серый, то ли белый, на свету непонятно.

— Белых не бывает. Куда наступать? — нахмурилась Белая роза.

Она неуклюже вцепилась пальцами в кончик ветки и застыла с приподнятой ногой.

— Сюда, не бойтесь, хватайтесь за мою руку. Теперь толкайтесь!

Подняться так же ловко у Белой розы не вышло. Она соскользнула с выступа, ударилась коленом и, чтобы не упасть, рефлекторно схватилась за траву. Но даже так тело отказалось подтягиваться.

— Толкайтесь, толкайтесь!

— Я пытаюсь! — возмутилась Белая роза.

— Ногу поставьте, с колена ведь неудобно.

Так оказалось, и правда, легче. Стоило подумать об этом раньше, чтобы не добавить к серым кругам на коленях зеленоватых пятен от травы.

— Ничего, мантией прикроете, никто не увидит, — заметив недовольный взгляд святой, посоветовала Нимина. — А если и увидят, что с того? Да у каждой жрицы такие.

— Не путай порядочные молитвенные пятна с грязью, — упрекнула Белая роза.

Она нашла глазами паланкин. Небольшой — на одного человека, с окошками, закрытыми тканью, он стоял на земле позади белого двухбашенного храма. Носильщиков рядом не было. Вероятно, им приказали спуститься: чужаков на территорию Великой и Малой гор во время воспеваний не пускали.

— Видишь, серый. Светло-серый. По цвету мантии.

— Старшей священницы?

— Больше некому, — Белая роза сглотнула обжигающе горькую слюну и повернулась в сторону храма: — Пойдём, горнистка уже поднимается.

Он был высоким, массивным, изрезанным ажурными узорами по фасаду, с двумя башнями. Квадратной северо-восточной, заканчивающейся просторной площадкой, и остроконечной северо-западной, где мелькал движущийся вверх силуэт. Белая роза с Ниминой обогнули храм и добрались до белой арочной двери, что сверкала масляными пересветами нового слоя краски, когда горнистке оставалось ещё четыре пролёта подъёма.

— Если старшая священница нас видела, мне придётся как-то объясниться, — нервно прошептала Белая роза, обмахиваясь.

— Мы же ничего не нарушили, — пожала плечами Нимина, — Я бы, знаете, и не опоздала. Но мне же не сказали, что у вас всё закрыто. Пока вернулась, пока ключи нашла.

Она распрямила скрученную мантию Белой розы, поправила застёжку-воротник, отряхнула осевшую на рукавах пыль, пригладила растрёпанные белые волосы.

— И зачем вас вообще закрывают?

— Сторожат.

— Да кто сюда сунется? Три тысячи ступеней, а ещё рыцари у подножья.

Белая роза перестала обмахиваться.

— А если дело во мне? Не хотят, чтобы я сбежала.

Нимина хихикнула:

— Скажете тоже. Такое и газетчики не придумают. Вам ещё нужна моя помощь?

— Нет, иди.

Поклонившись, Нимина засеменила к боковой двери, откуда можно было незаметно попасть в храм. Белая роза же расправила плечи, придала лицу торжественное выражение.

«Одна Луна, две Луны, три…» — попыталась она успокоиться и отвлечься от мыслей о том, зачем могла приехать Ралена, старшая священница.

Ей, как и всем жрицам Ораи, полагалось жить при храме, молиться единой богине, зарабатывая благословение для земель и людей империи Вуно́р. К счастью, Ралена поселилась в столичной резиденции, а иначе бы жизнь при храме стала бы для Белой розы совершенно невыносимой.

Раздался третий горн. Его звук растянулся с вершины башни до земли и эхом брызнул в долину. Двери тяжело раскрылись, обнажая тёмное нутро храма: свет из узких окон под крышей освещал лишь высокую белокаменную статую на пьедестале. Белая Ораи. С белыми волосами. В белых одеяниях. Как у Белой розы. Впрочем, конечно, наоборот.

Бесформенные силуэты жриц зашуршали поклонами. Белая роза, ступая почти бесшумно, прошла прямо к каменной богине, где, как и ожидалось, стояло две женщины. Одна в серой мантии — Тарена, полноватая старая настоятельница, опирающаяся на трость, поприветствовала святую деву поклоном. Сносная старуха, пусть и любила побрюзжать, но обителями управляла разумно. Вторая — Ралена, старшая священница в светло-серой мантии поверх серого мирского платья, ограничилась лёгким намёком на кивок. Она была главой храма Ораи и управляла всеми священниками младших храмов: храмов Солнца и Луны.

Белая роза встала между ними, дождалась, когда шум в зале утихнет, и начала медленно опускаться на колени. Когда до пола осталось расстояние размером с кулак, она замерла и принялась плавно поднимать руки. Неспешно, через стороны, вверх — глупая имитация полёта богини. Голени заледенели, напряглись мышцы шеи, а в позвоночник вгрызлось острое желание расслабить тело. Но вот руки описали круг, легли на грудь, ладонь на ладонь, колени коснулись пола, голова взлетела вверх, и шорох ряс заглушил выдох Белой розы.

Она увидела, как по бокам от неё опустились на пол настоятельница и старшая священница, и, вдохнув, запела. Тягуче, монотонно. Всего пять строк. Самое начало песнопения, прежде чем замолчать, подавляя кашель.

И тогда грянули звонкие, сильные голоса.

Белая роза покосилась в сторону. Туда, где прятался хор жриц, среди которых стояла и Нимина. Она, следуя за звуком, широко открывала и вытягивала рот, искажая черты лица. Белая роза перевела взгляд на Ораи.

От статуи, прямо от скрещённых на груди рук, отделялись бесчисленные белые огоньки. Они летели и летели. Кружили вокруг притихших жриц, отскакивали от стен, взмывали вверх, выходили наружу, уносились в долину, где оседали, как считалось, благословением. И пока песня лилась, вокруг становилось светлее.

Когда звук исчез, уступив место тишине, Белая роза встала, повернулась к жрицам. Огоньки остановились, замигали, точно насмешливо.

— Да подарит своё благословение Матерь Сущего Белая Ораи. Да озарится мир её словами: Гормита! Викиошини! Эйкини! — громко произнесла Белая роза.

— Гормита! Викиошини! Эйкини! — вторили ей голоса, отправляя в долину пожелания на старовуно́рском: плодородие, справедливость и мир.

Стоило последним огонькам раствориться за стенами храма, зал снова зашуршал: жрицы одна за другой поднимались, кланялись и устремлялись в открывшиеся двери. Белая роза, привычно наблюдая за ними, стояла у статуи, когда раздался голос:

— Куда так торопилась, м-м-м? И руки надо было мягче, чтобы плавно, кругом-кругом, — Тарена очертила тростью линию у ног.

— Ну-ну, не ругай её, — примирительно вставила Ралена, — на весу она держится дольше других.

— Ещё бы, — настоятельница повела плечом, выпятив грудь, — в главном мы храме или нет? Святая она или нет? — и шумно втянула ртом воздух.

Белая роза ловко втиснулась в паузу:

— Не покидает вас Солнце, Ваше Высокопреосвященство.

Ралена хмыкнула:

— Что, не даёт тебе спуску настоятельница? — У неё были острые черты лица, тонкие губы, глубоко посаженные глаза и светлые волосы, туго собранные на затылке. — Но ты её слушай: мудрее человека во всей империи не найти.

— Тю, Ваше Высокопреосвященство, вы хотели сказать старее? — отмахнулась Тарена. — Уж какой Цикл света Богиня-матерь… — она замолчала.

Даже не повернув головы, Белая роза поняла, что они увидели. Или, точнее, кого. Она моргнула, оставив глаза закрытыми немного дольше, чем было нужно, и всё-таки посмотрела на рыжую жрицу.

Та, совершенно не чувствуя неловкости застывшей атмосферы, и вместо того, чтобы как можно быстрее скрыться с глаз наблюдателей, остановилась поклониться. Из-под съехавшего платка выглядывали яркие пряди.

— А может, и старее. Подслепла, Тарена? — насмешливо осведомилась Ралена.

Белая роза почувствовала, что наступило то самое время, когда ей следовало бы сослаться на какие-то дела и как можно скорее покинуть подножье богини Ораи. Но правила обязывали её дождаться, пока все жрицы выйдут из храма. Поэтому она тихо отступила, понадеялась, что разговор не принесёт проблем ей самой.

— Хотела бы я… Но куда мне деваться было? — развела руками Тарена. — Рекомендация герцога. Сама занемогла, как увидала… Даром что голос благочестивый.

— Какого герцога?

— Лампранадиса.

Белая роза сжала ладони. Бедняжка Нимина! Знала бы она, что господин, заметивший её, разругался с храмом из-за земель и с тех пор не упустил ни одного случая разозлить старшую священницу.

— А, этого, — процедила Ралена. — Не думает же он, что мы её такую выставим всем на обозрение?

— Ну… — замялась настоятельница, — голос ведь под стать главному храму, вы сами слышали. А с волосами… я думала обкрасить, да не по статусу ей будет белёной… Вот платочек принадели.

— Обрей.

Белая роза вздрогнула.

— Как можно… — она шагнула вперёд, но трость настоятельницы остановила её, кольнув в ногу.

— Во цветении каких только насекомых не насобирают под деревьями, — протянула Тарена, — придётся обрить, чтобы не чесалось.

Храм опустел.

— Делай, как знаешь. Я здесь не из-за таких мелочей, — отрезала Ралена.

Белая роза, едва дыша, вгляделась в раскрытые двери.

***

— Что же, останетесь на трапезу, Ваше Высокопреосвященство? — спросила Тарена, когда они остановились у её кабинета.

— Нет, надо скорее вернуться в резиденцию, — Ралена подала знак вставшей рядом жрице-помощнице.

Та сразу направилась к выходу.

— Тогда не будем тянуть. — Тарена достала ключ, и, щёлкнув им в замке, навалилась на дверь всем телом, толкнув внутрь. — Проходите.

Следом за Раленой вошла Белая роза, обмахнулась рукой, отогнав летающую в воздухе пыль: кабинет настоятельницы был наполнен вещами больше, чем все комнаты обители вместе. Поверхности столов загромождали разнообразные статуэтки, на диванах возлежали клубки, в углу вокруг маленькой угольной печки сгрудились тарелки и чашки. По полу растянулись рядками толстые стопки сероватой бумаги, перекрыв широкое окно, куда Солнце любило светить с утра до вечера.

— Бюрократия, — с ударением на и, — ни Солнца, ни Луны увидать не даёт, — любила приговаривать Тарена, стоило кому-то с удивлением отметить мрак кабинета.

Закрыв дверь, Тарена присоединилась к Белой розе: они сели на диванчик, вдвоём напротив Ралены, разделённые низким столиком.

— Хороший день будет, тёплый, — оценила Тарена, выглянув в окно через щели между стопками бумаг.

Белая роза на всякий случай кивнула и почувствовала, как по шее под волосами скатилась капля пота.

— Вона как Солнце резвится, склоны все в белоцвете. Дивная картина будет для Великого начала.

Не попытавшись поддержать разговор, не бросив даже несколько непринуждённых фраз, Ралена кивнула в сторону Белой розы:

— Никаких эксцессов? За ней присматривают?

— Разумеется.

Ралена смерила Белую розу взглядом:

— Опять корни желтеют. Лучшего времени подобрать не могла? Что же не накануне Великого дня?

— Прошу понимания, Ваше Высокопреосвященство, — тихо пробормотала Белая роза, бессильно сгорбившись.

— А я как раз сегодня собиралась побелить её, — объявила Тарена.

«Одна Луна, две Луны, три…».

— Гм… Так вы хотели проверить подготовку к Великому дню?

— Нет, этим занимайся сама, — сухо отчеканила Ралена. — Я приехала сообщить, что храм Ораи взял под опеку сироту. Ей нужно выделить место в обители и дать хорошую работу.

— Это какую хорошую? — на лице старухи отразился испуг.

— Почётную.

Белая роза подняла хмурый взгляд:

— Вы хотите поставить девочку на место моей сопровождающей?

— А-а-а-а, — протянула настоятельница и успокаивающе похлопала себя по груди.

Ралена прищурилась в сторону Белой розы:

— Ты же не откажешься присмотреть за ребёнком, только потерявшим родителей?

«Разве не она должна присматривать за мной?» — мысленно скривилась Белая роза, как вдруг поняла: — «Новая сопровождающая не будет за мной следить?»

— Я не смогла бы отказать другим в помощи. — Она выпрямилась и, чтобы скрыть внутреннее волнение, надавила: — Но сможет ли эта девочка хорошо выполнять работу? Храм Ораи требует деликатности, это не храмы Солнца и Луны в долинах.

Тарена согласно причмокнула:

— Верно, у нас тут жизнь строгая, не будет ли тяжело девчонке-то на горе? Далеко от привычного мира. Может, её к вам в резиденцию, Ваше Высокопреосвященство?

— Хм-м-м, — Ралена растянула губы, — не припомню, чтобы спрашивала чьё-то мнение.

«В этом вся ты», — Белая роза опустила голову, скрыв подрагивающие в улыбке губы.

— Что же, тогда определю её к младшим жрицам, а за обучение возьмусь сама, чтобы побыстрее. Через десять Солнц уже можно будет допустить её до песнопений, — невидящим взглядом Тарена упёрлась в стену, разметив план.

— Обучение? — нетерпеливо переспросила Ралена. — Думаю, мы можем его исключить, девочка из хорошей семьи, её знаний вполне хватит.

— Кхк, — неразборчиво булькнула Тарена, вынырнув из раздумий. — Исключить? Ваше Высокопреосвященство, думаете, жрицы это примут? Как вы знаете, иные здесь и больше меня служат, сомневаюсь, что они не заведут спор на собрании.

Белая роза, не вмешиваясь в обсуждение, разглаживала мантию на коленях.

— Мне нужна девчонка на позиции сопровождающей. В Великий день, — Ралена, поджав губы, забарабанила пальцами по обивке дивана.

— Через шесть Солнц? — Тарена распылялась всё сильнее. — Да как я её поставлю-то? Ни с того, ни с сего, неопытную девчонку? Эти, кто помладше, все из рекомендованных, будут ли их покровители молчать?

— Будут, — отрезала Ралена. — А девчонка, опытная или неопытная, чтобы встала в сопровождение. Заявим, что святая с ней сдружилась и сама выбрала. Прецеденты были?

— Кто его знает? В летописи такое не записывали. Это архивы надо поднимать, смотреть.

— Скажем, что были. Всё равно полные архивы только у храма.

— Ага, — покивала Тарена, — значится, говорим, что они сдружились. Стали как Солнце и Луна. И никто не скажет ничего против.

«Так и говорим», — согласилась Белая роза, уже с трудом сдерживая улыбку.

— Девочка приедет сегодня к вечернему воспеванию. Проследите, чтобы никаких недоразумений не было, — предупредила Ралена. — И да, всякого рода работа ей будет не по статусу, это понятно?

— Вполне, — Тарена склонила голову.

— Тогда сходи за чаем.

Восторг внутри Белой розы начал съёживаться.

— А? А! — Тарена подскочила, откопала в углу ведёрко для воды. — Я быстро. То есть небыстро, — исправилась она, — то есть…

— Иди, — отослала её Ралена и, когда настоятельница скрылась за дверью, посмотрела на Белую розу: — Что-нибудь снилось? Пророчество, откровение, предсказание?

— Ничего.

— И что ты за святая дева? Ни одного белого сна за столько Циклов света.

— Ты сама знаешь, какая я святая дева, — Белая роза с силой сцепила руки на коленях.

— Научилась дерзить? — Ралена вдруг наклонилась, схватила Белую розу за прядь волос, потянула к себе, заставив опустить голову, и прошипела сквозь зубы: — Вашей богине и дела нет до того, кто ей прислуживает, лишь бы её прославляли. И либо ты сама начнёшь делать свою работу нормально, либо я тебе помогу.

— Я сделаю, — пообещала Белая роза, крепче сжав руки.

— Надеюсь, — отпустив прядь, Ралена брезгливо потрясла рукой над полом, встала. — Не нужно меня провожать.

Хлопнула дверь, но Белая роза так и не осмелилась пошевелиться. С коридора послышались голоса, вскоре они притихли, и в кабинет вернулась Тарена. Она проковыляла к угольной печке, водрузила на неё закопчённое ведро, недовольно прицокнула:

— Ушла, да? В былые времена священницы покидали храм разве что ради собрания. А эта? Заставит кто её вернуться? И никакого уважения! Я подтирала сопли прежней священнице, когда этой и в помине не было. А теперь что? И слепа, и стара, и тыкать мне можно. Эх… Подлечишь? — она подошла к Белой розе и протянула ладонь, где виднелась небольшая красная полоса ожога. — Хотела в печке хлеб проверить, да заслонку задела.

— Давайте, — кивнула Белая роза.

Откашлявшись, чтобы голос не сорвался и не прервал молитву на полуслове, она взяла Тарену за руку, запела на старовунорском:

О, Солнце,

Услышь мою молитву,

Избавь это тело от боли огня.

О, Солнце, даруй плоти облегчение,

Пусть Твой свет исцелит ожог.

Ещё на середине молитвы, (довольной лёгкой, с такой бы справилась любая жрица храма Ораи), ожог начал светлеть, сглаживаться, пока полностью не исчез.

— Света Солнца и Луны, — поблагодарила Тарена, осмотрев ладонь. — Чего Ралена? Сильно на тебя ругалась?

— Нет. Кто теперь будет заниматься «всякого рода работой»? — хрипло спросила Белая роза.

От молитвы Солнца она и сама немного успокоилась. Да и приятно было для разнообразия использовать что-то, кроме молитвы Луны против бессонницы.

— А кто у тебя сейчас это делает?

— М-м-м, — Белая роза помедлила, — Нимина.

— Рыжая-то? Пусть и продолжает. С неё не убудет. А из второй-то толка не выйдет. И куда мне её селить? Статусную эту.

Белая роза пожала плечами:

— Ко всем, нельзя её слишком выделять.

— Это правильно, — Тарена рухнула на диванчик напротив. — Пускай поживёт как жрица. А то привыкли эти статусные, намалюют себе угольных кругов на коленях, кто ярче, и идут показывать, как намолились. Попросишь открыть колени, так у младенца грубее будут. Ежели меня спросят? Всё по-честному: мясо сошло, одни мозоли, ухватиться страшно.

Белая роза, терпеливо переждав ворчание настоятельницы, заметила:

— Странно, что она приехала лично.

— Ралена-то? — Тарена за глаза всегда отбрасывала титул и называла старшую священницу по имени, наслаждаясь маленькой местью. — Видно, нечисто что с сиротой этой. Окажется потом, что и не сирота она вовсе, дочь любовницы какого-нибудь лорда.

— И за неё попросили?

— Могли, если папашка там из видных. Это мы с тобой без злата за душой, без заступника, а этим-то что, одно слово и всё по-ихнему. А всё эти связи. Вишь, как вскружили голову, — старуха демонстративно кивнула вниз.

В долину, поняла Белая роза, в резиденцию, где жила Ралена.

За дверью раздался топот, звонкий, невесомый пересмех юных жриц. Строгий окрик, и смех стал громче, заливистей.

— И что выходит-то, а? Связи, налаживает Ралена, а девчонкой заниматься мне. Вот выпустим из нашего храма неумёху, чьи головы потом полетят?

Тарена задумалась, замолчала, её хмурое лицо разгладилось, озарилось полуулыбкой, а взгляд ушёл куда-то вдаль. Туда, где точно не было ни этих пыльных бумажных стопок, ни маленького кабинета, ни трёх тысяч ступеней, отделяющих храм от остального мира.

Когда пауза уж совсем неприлично затянулась, заставив вспомнить о мокрой духоте, оборачивающей шею, Белая роза заговорила:

— Вы её обреете?

— Что? Кого? А! Рыжую-то? Придётся. Да ничего, отрастут. А как Ралена успокоится, так никто про её волосы и не вспомнит. Если она ими светить не будет, конечно.

— Не забудьте только ей лист освобождения выписать.

Тарена поморщилась.

— Я бы, ты знаешь, будь моя воля, давно бы сделала. Да кто его подпишет?

— Вы, — на лице Белой розы появилась слабая улыбка. — У вас моя печать.

— Так в целях хранения.

— Вот и примените её. Что она без дела лежит? — выгнула бровь Белая роза. — Ни одного листочка не коснулась, ни один документ не подписала.

— Гм, — смутилась Тарена, — ну, ежели ты настаиваешь…

— Настаиваю.

Яркий лучик настойчиво пробился через стопки бумаги и, сверкнув, разлёгся полоской света на столике. Белая роза поднялась.

— Тогда я пойду, мне ещё изображать радость от «новой сопровождающей».

— Да-да, — оживилась Тарена и поднялась проводить, — ступай, приготовься к вечернему воспеванию: встретишь девчонку, проводишь. Мантию поприличнее найди, не совсем праздничную, нечего её чествовать. Терпением запасись, уважения от этих статусный не дождёшься. Волосы… Это я к вечеру разведу. Да не покинет тебя Солнце.

— Да сопро… — Дверь грохнула. — …водит вас Луна.

Белая роза закатила глаза. В этом храме ни у кого не было манер. Она развернулась, прошла вдоль по коридору до широкой арки и чуть нос к носу не столкнулась с вылетевшей из-за угла Ниминой.

— Вот вы где. А я вас искала, — радостно прощебетала та, проверив потери на круглом деревянном подносе.

Многочисленные мисочки и блюдца с трудом умещались на небольшой поверхности и выпирали боками за края, будто так и норовили ускользнуть.

— Зачем?

— Так время трапезы, а вас в комнатах нет.

— Нужно было просто оставить там. Это что? Сразу и на вечернюю трапезу?

— Н-нет, — растерянно покачала головой Нимина, — для утренней. Бульон, хлеб, картошка, со вчера осталась, но на кухне хорошо погрели, толчёные бобы, травы. Как ещё продержаться до вечера?

— И ты столько съешь за раз?

— В храме? Даже мало будет: спустишься, поднимешься, и не было трапезы. А вам я наложила немного, вы ведь такая… м-м-м… — скорчилась Нимина, напряжённо подыскивая слово, — худенькая?

— Я поняла, пошли.

Белая роза нырнула под арку и вышла на дорожку. Нимина засеменила следом. Мраморная крошка, переливаясь под солнцем, захрустела в такт их шагов. В кустах неподалёку что-то зашуршало, ветки дрогнули, и с листка сорвалась белая бабочка с узкими тёмными пятнышками на крыльях.

— Бабочка кары! — восторженно воскликнула Нимина, — Я такую на листках пошлины видела, но в долине ни разу.

— Они живут на горе. Жили. Их почти не осталось, — отозвалась Белая роза.

— Жалко… А что, старшая священница уже уехала?

— Да.

— О-о-о… Я хотела на неё ещё посмотреть, такая она красивая: высокая, статная, и волосы, точно поле пшеницы.

— Что в этом особенного? Целая обитель светловолосых жриц.

— Нет, я сколько не видела, такие волосы — редкость. Не так, как ваши, конечно, но тоже редкие. Значит, богиня её сильно любит.

— Прямо это и значит? Удивительно.

Внезапно налетел ветер, наполнил округу ароматом цветов, склонил травинки, напал на деревья. Те недовольно затрещали, зашумели верхушками.

Белая роза с Ниминой поспешили в обитель. После яркой лужайки серовато-белый цвет внутреннего убранства подавлял мысли. Каменные своды охлаждали эмоции.

— Где вы едите? — уточнила Нимина, когда Белая роза пропустила её в комнату.

— Поставь к кровати.

— На пол?

— Нет, — Белая роза отвела взгляд, — я хотела сказать, на кровать.

— А где же стол?

— Сломался.

— И как давно?

Белая роза раздражённо дёрнула плечом:

— На днях. Поторопись уже, опоздаешь на трапезу, всё без тебя съедят.

Поднос водрузился на ровно заправленную кровать.

— Вечером сопроводишь меня на воспевание и… — Белая роза замялась, облизала высохшие губы, — постарайся избегать настоятельницу. У неё сегодня плохое настроение.

— Хорошо, постараюсь. А днём вы не пойдёте со жрицами в долину?

— Нет, эм… мне до вечернего воспевания не положено покидать молитвенной комнаты, — пояснила Белая роза и отчего-то почувствовала себя неуверенно.

Особенно когда Нимина восхищённо просияла:

— Вы так добры, что молитесь за нас целыми днями. Как поедите, выставьте поднос к порогу, я уберу тихонько, чтобы вам не мешать, — Она попятилась к двери, но, вспомнив что-то, остановилась. — Ох, Святая!

Белая роза оторвала хмурый взгляд от пола.

— Ключик ваш я на кухне оставила, так что не сбегайте. Надеюсь на понимание, — Нимина хитро улыбнулась, прежде чем исчезнуть за дверь.

— Не вздумай кому-нибудь такое ляпнуть! — крикнула ей вдогонку Белая роза, высунувшись в коридор, и тихо, себе под нос, добавила: — Кто же убегает перед Великим днём? Столько рыцарей к подножью согнали.

«А вот потом…», — прикрыв дверь, она прижалась лбом к шершавому полотну, — «Беззаботная рыжая грешница и тоскующая по родителям сирота — слабее надзора за мной ещё не было».