Ночь на Ярилу Мокрого

Вера Попова

У каждого, кто окунулся в наследие своих славных предков, был свой путь. Но этот путь был похож на многие другие. Это всё и описано в данной книге на примере главного героя.

**3**

ФЕКЛИНЬЯ ЯКОВЛЕВНА

— Ты чей же такой ладный парень будешь? — встретила Андрея на пороге своего дома родственница Феклинья Яковлевна, не ответив на его «здравствуйте».

— Внук ваш, наверное.

— Внуков у меня нет, потому как детей никогда не было — не довелось.

— Тогда не знаю.

— Чей будешь?

— Я сын Марии. Андреем зовут. А бабушку мою Анастасией звали. Умерла она год назад. Болела сильно — рак.

— Внучатый племянник, значит, — определила Фёкла. Известие о смерти сестры её почему-то не удивило. — Проходи в горницу, родственничек. Умерла, говоришь, сестра, — обыденно произнесла она, — царствие ей небесное. Все мы там будем… А племянница чего ж не приехала?

— Работает. Отпуск у неё неделю назад закончился. В больнице медсестёр не хватает, её главврач не отпустил. Меня в помощь прислала. Привет она передала и здоровья пожелала. Вот, подарки прислала…

Андрей вытащил из дорожной сумки полный пакет шоколадных конфет, батон копчёной колбасы, сыр и пуховую шаль серого цвета из козьего пуха. Глаза бабушки Фёклы заблестели при виде шали, морщинки разгладились, голос подобрел.

— Благодарствую. Уважила племянница.

Она накинула на плечи шаль и ладненько поворотилась перед внуком.

— Как я тебе гляжусь в платке?

— Красивая…

— Кто? — остановилась старушка. — Я или платок?

— Причём здесь шаль? Конечно, ты, бабуля! — очень искренне ответил Андрей. — Я и не подозревал, что ты такая молодая. Ожидал встретить ворчливую старуху, так боялся, а тебя ещё можно замуж отдавать!

— Сватается тут один уж какой год, — стыдливо призналась Фёклинья Яковлевна, — но я решила поломаться немного. Как ты думаешь, не убежит он к другой бабке, если я сильно выпендриваться буду?

— Не знаю, как он, а я бы век ждал! — подмигнул Андрей.

Бабушка озорно моргнула в ответ, оба расхохотались — знакомство состоялось.

— Пойдём полдничать, — пригласила внука на кухню Фёкла, — с дороги, чай, проголодался.

Она скоро нарезала сыр и колбасу, положила конфеты в стеклянную вазочку, в глиняную мисочку налила мёд и сняла полотенце со свежеиспечённого каравая.

— Андрюша, помоги, — уже из сенец донёсся её голос.

Андрей кинулся на подмогу: огромный ведёрный самовар, сверкающий медными начищенными боками, бабуле был не под силу.

— Вот дожилась, уже самовар поднять не могу. А ведь ещё месяц назад дружба у нас с ним обоюдная была, — ворчала она, семеня вслед за Андреем.

— И зачем тебе столько кипятка зараз? Купила бы «Тефаль» литровый…

Крякнув, внук поставил пузача на стол.

— Это кто же научился литровые самоварчики изготавливать? — удивилась бабуля.

— Нет, это электрический чайник такой, пластмассовый.

— Пластмассовый? А вода в нём вонючая? Ты попробуй чаёк из моего самоварчика, со смородиновым листом, с сушёной малинкой. Живица, а не чай. Придумали — пластмассовый чай! Тьфу!

Феклинья Яковлевна пила самоварный чай из блюдца с привезёнными конфетами, шумно втягивая в себя глоток за глотком. Андрей же макал пахучий хлеб в мисочку с мёдом, оставив горячий чай остывать.

— Ты, внучек, где спать думаешь?

— Бабушка Фёкла, поясни свой вопрос, пожалуйста.

— Я тебя спрашиваю: спать будешь в горнице или на сеновале?

— А ты в моём возрасте где бы спала?

— Ну, ты спросил! Ясен день — на сеновале. Там воздух, там пахнет луговым сеном, там комары спать не дают — мечтать разрешают!

— И я хочу попробовать. В книжках читал только, да какой-то доктор по телевизору советовал спать на соломенных или травяных тюфяках — помогает при болях в спине. Во, кстати, у тебя спина болит — давай я тебе в матрасовку сена набью — боль вытянет. А ещё лучше, молодой папоротник, тоже помогает. Сделаем?

— Ой, сделаем, обязательно сделаем. Сплю на пуховой перине — все косточки болят, мочи нет.

— Да ты совсем, как принцесса на горошине, — засмеялся Андрей.

— И не говори, дорогой, так и кажется, что в перину мне кто-то гороху напихал…

— Бабуль, я наелся, спасибо тебе. Ты скажи, что сделать, я сделаю, а потом и за твою соломенную перину возьмусь.

— Значит, так: воды из колодца надобно принести домой в кадушку и в баню, лучинок наколоть — дрова в поленнице — к печке, что во дворе под навесом, принесёшь. На сегодня, вроде, всё. А завтра я тебя раненько подниму, часов в пять, пока солнышко прохладное. Пойдём на огород картоху от травы спасать.

— Так рано я ещё не вставал, сам не проснусь. Ты разбуди меня, пожалуйста.

— Не беспокойся. Будильник у тебя внизу громкий. Пётр Петрович ни одного часа с трёх не пропустит.

— Сосед что ли?

— Пётр Петрович-то? Нет, домашний петух, родной.

«Ох, ты ж, опять влип!.. И какой мне поход в гости? — подумал Андрей. — Прогуляю и просплю утром. Вот перед бабкой оконфузюсь. Лягу пораньше, в один час с Петром Петровичем».

— Бабушка, а где у тебя вода течёт? Покажи фронт работы.

— Да во дворе же колодезь стоит, там и водичка. Ведёрко в сенях стоит, на полке.

Через десять минут, не дождавшись внука с водой, Феклинья Яковлевна выглянула в окно и увидела, как тот ходит вокруг колодезного сруба, заглядывает в него и чешет затылок.

— Ах ты, Господи, что значит — городской-цивилизованный! Будет сидеть возле воды, а от жажды засохнет! — воскликнула она и поспешила во двор.

— Ты чего круги вьёшь, затылок чешешь? — ехидно поинтересовалась она.

— Думаю. Задачу решаю: как спустить лестницу в колодезь, чтобы штаны не намочить и воды набрать…

— А чтоб штаны не намочить, их надо снять….

— Правда? Или ты шутишь? Ты же юбку не снимаешь…

— Дурень и есть дурень! Журавель зачем?

— Какой журавль? Причём здесь журавль?

— Журавль точно ни при чём. Ты знаешь, чем отличается дворняжка от породистой собаки? — упёрла бабка руки в бока.

— Знаю. Дворняга живёт на улице, а породистая в доме.

— Соображаешь. Поворотись назад. Что видишь?

— Дрыну какую-то. Для чего она?

— Сам ты дрына! Это и есть журавель. Видишь на конце шеста верёвку с карабинчиком? Замкни дужку ведра. Так… молодец! А теперь опускай ведро в колодезь… руками-то шест перебирай. Опустил? Теперь дави шестом на край ведра и зачерпывай воду… вытягивай шест. Осторожно, не плескай. Отстёгивай ведро… да не на земле, а на краю сруба… во! Неси водичку в дом. Усёк? Тренируйся, внучек, превращайся из породистого в дворового. А щепочек на растопку я сама наколю, а то, неровен час, пальцы порубаешь. Потом научишься… Помощничек, называется, приехал! — забубнила себе под нос бабка, идя с топориком к поленнице и держась за поясницу.

Через некоторое время «помощничек» довольно ловко научился управляться с журавелем — ёмкости дома и в бане были наполнены водой до краёв.

Очень довольный собой, Андрей полез на сеновал, осмотрелся: внушительная куча прошлогоднего сена, не потерявшего пахучести, лежала в углу. Знать, крыша не протекает.

— Бабушка Феклуша, — высунул из дверцы голову Андрей, матрасовку сеном набивать? Твоей спинке удобно спать будет. Молодость вспомнишь от запаха духмяного…

— Фулюган ты, Андрюшка, — шла к лестнице бабка, держа в руках небольшую наволочку. — Вот сюда натолкай мне сухой травки.

— Что так мало?

— А хватит мне. Я к пояснице привяжу и спать улягусь. Проверим твой рецепт. Хотя, помнится, мои дед с бабкой на соломенных тюфяках спали — бабушка точно за поясницу не держалась никогда. Не иначе, тот дохтор в телевизере, сам на соломе спит, раз советы даёт. Чего смеёшься? Знамо — спит…

— Ой, бабуля, ты меня насмешила!.. А мне без подушки спать?

— Слазь. Дам тебе подушку и два солдатских одеяла. На одном будешь спать, вторым укрываться — ночи ещё прохладные… Ну, родственник, пойдём вечерять, я кашу пшённую сварила с топлёным маслом.

За ужином, уплетая кашу, обильно политую сливочным маслом, Андрей спросил:

— У вас почта есть? Мне маме позвонить надо, что добрался благополучно, а то волноваться будет. Мобильной связи у вас, я проверил, ещё нет. Жалко, а то поговорили бы напрямую. Я тебе потом фотографии покажу, где мы живём, и маму мою, и бабушку Настю…

— Почта есть, позвонить можно. Ты что же, альбом привёз?

— Нет, в ноуте и в телефоне фотографии.

— Скажи, а бабушка Анастасия замужем была?

— Ну что ты! Она одна маму растила, уборщицей в больнице работала, потом няней в детском доме. Добрая была. Её и больные, и дети любили. Тепло от неё особенное шло, вот к ней все и липли…

Феклинья Яковлевна надолго замолчала. О чём она вспоминала? Что за семейная тайна мучила её? Андрей очень надеялся разговорить сестру своей покойной бабы Насти, которая никогда о своих родственниках не желала рассказывать. Андрей смотрел на бабу Фёклу и искал в ней черты бабы Насти. Нет, совсем не похожи…

— А я в гости сегодня не пошёл, — объявил он вслух.

— Не успел приехать, а уже друзей завёл! — удивилась Фёкла.

— Неждан меня в гости звал, из общины.

— А, Неждан. Хороший паренёк, знаю я его. Он сын кузнеца. Иногда привозит к нам в Обуховку кованые оградки по заказу. Вот отдохнёшь сегодня с дороги да с непривычной обстановки и сходишь. В общине дурному не научат… Одеяла с подушкой на лавке возьми, я приготовила. Спать пора, стемнело уже. В деревне люди с солнышком ложатся, с солнышком встают.

Пожелав двоюродной бабушке спокойной ночи и приятных снов, Андрей уже через полчаса крепко спал — и вправду свежий воздух и запах сена, хоть и прошлогоднего, имели особые целебные свойства.