Любовь в одно касание

Вера Лейман (2025)

Даниил Кравцов тяжело переживает вынужденный уход из спорта из-за допингового скандала, в котором он не виноват. Он поступил в университет и убивает время, мечтая когда-нибудь вернуться в хоккей. Там он встречает веселую, неунывающую девушку, Диану. Способна ли она доказать ему, что можно оставить позади трясину отчаяния и раскрасить жизнь яркими красками?

Глава 2

— Ну что, пропащий, с тобой встретиться не легче, чем с президентом! — хохотнул Влад, и парни крепко, по-дружески обнялись.

Мама уже настрогала им бутербродов, сделала крепкий горячий чай и принесла в Данину комнату. Он только что забежал домой и, запихав под стол сумку с конспектами, уселся на стул напротив лучшего друга.

— Да все дела, некогда встречаться. — Даня покраснел, понимая, как глупо и фальшиво звучат его слова. Нелепо и даже стыдно рассказывать о своей занятости профессиональному хоккеисту, который большую часть жизни проводит на тренировках.

— Ну конечно! Уж прям не знаю, как вытащить тебя из твоей норы, куда ты забился два года назад. — Простой, как три копейки, Влад запихал в рот бутерброд с колбасой и шумно отхлебнул чай, внимательно глядя на поникшего друга.

Чтобы ничего не отвечать, Даня последовал его примеру и занял рот едой. Несколько минут прошли в неловком молчании, но затем Влад опять приступил к атаке:

— Нил, ну ты чего расклеился? Понимаю, ситуация произошла хреновая. — Он повысил голос, когда увидел, что Кравцов собрался возмущенно возразить. — Но это же не конец света. Вместо того чтобы зубрежкой артиклей всяких заниматься, тренировался бы самостоятельно, из школы же тебя никто не выгонял. Борисыч сколько раз предлагал помощь! Четыре года пролетят незаметно, вон два уже как корова языком слизнула. Вышел бы после дисквалификации и дал всем жару! А ты сопли распустил и все концы обрубил. Даже с парнями практически не общаешься — спасибо, для меня исключение сделал. Хочешь сказать, не тянет больше в хоккей? Ни за что не поверю!

Даня тяжело вздохнул, одновременно злясь на Влада и испытывая благодарность за его неуклюжую поддержку. Но ему не понять, он не испытал того, что пережил Даня, а рассуждать со стороны всегда легко.

— Не лечи, и так все знаю, — буркнул Кравцов, допивая уже остывший чай. — Тянет, конечно, я ж всю жизнь этому посвятил. Но знаешь, прям как блок какой-то. Думал прийти хоть на тренировку вашу посмотреть, но не смог. Как представлю, что буду просто зрителем, внутри все закипает. По идее, ты прав и надо было продолжать играть, чтобы не терять форму, но я до сих пор успокоиться не могу из-за того, как все несправедливо обернулось. Я ведь ни в чем не виноват, понимаешь! А мне никто не верит, и доказать я это не могу!

Даня хватанул кулаком по столу, чувствуя, как поднимает голову приглушенная прожитыми месяцами обида.

— Понимаю я, понимаю, — смягчился Влад и неловко отвел взгляд.

Он не привык к тому, чтобы друг так откровенно изливал ему душу, да еще и на такую щепетильную тему. Они ведь толком даже не поговорили тогда после финального оглашения результатов заседания антидопингового комитета. А сейчас у Дани как плотину прорвало, он столько времени молчал, все держал в себе, что под влиянием момента выдал все как на духу. И вроде даже легче стало.

— Но ты-то чувак взрослый и умный. Да и силы воли тебе не занимать, — осторожно начал друг. — Ты что, вот так сдашься? Превратишься в книжного червя или в офисный планктон? Не для тебя это, Нил. Ну посмотри на себя, какой из тебя переводчик… или на кого ты там учишься? Давай кончай сопли на кулак наматывать и возвращайся. Начни хоть матчи смотреть!

У Дани чуть не сорвались с языка обидные слова: «Хорошо тебе говорить, когда занимаешь мое место в “Искре”!» Кравцов действительно подавал большие надежды, и несколько клубов хотели заключить с ним контракт после окончания школы. Даня выбрал «Искру» — крутая, сильная команда, опытный тренер, отличные условия. До подписания контракта оставался один шаг, когда случился этот допинговый скандал, который все разрушил. Влад был его главным конкурентом и лучшим другом, и тренерский штаб решил пригласить его. Головой Даня понимал, что Влад ни в чем не виноват, так сложились обстоятельства, но сердцем это так и не принял. Зависть точила душу, отравляя их многолетнюю дружбу, именно поэтому он надолго пропал с радаров и придумывал всяческие предлоги, чтобы не встречаться с другом. В течение двух прошедших лет они виделись от силы раза три, и то пересекались минут на тридцать. Сегодня был их первый нормальный разговор благодаря тому, что Романов все-таки припер его к стенке и заявился домой.

Однако по сути Влад был прав, Кравцов это понимал. Нужно возвращаться к жизни, начинать все с нуля и прекращать депрессовать. Так и до психушки докатиться недолго.

— Ладно, попробую свалить с пар в субботу и прийти на ваш матч с «Барсами», — неохотно выдавил он. — Давай сюда приглашение, наверняка с собой принес?

— Принес! — обрадовался Влад и вытащил из кармана изрядно помятое приглашение. — Держи!

— Ну спасибо, — усмехнулся Даня, убирая подарок в ящик стола.

— Может, девчонку какую с собой возьмешь? У меня еще одно есть, — лукаво подмигнул Романов.

— Нет уж, никаких девчонок на хоккее! — отрезал Кравцов, думая о том, что женского общения ему с лихвой хватает в универе.

Дальше разговор перешел в более непринужденное русло, парни делились последними новостями, и былое напряжение заметно спало. Ближе к вечеру Влад попрощался с Даниной мамой и уехал домой.

— Зачем он приходил? Звал вернуться в хоккей? — спросила мама, когда Даня пришел на кухню, чтобы вымыть посуду. Она забрала у него тарелки из-под бутербродов и чашки. — Я вымою.

Мама никогда не одобряла увлечение сына хоккеем и была единственной, кто втайне радовался, что он вернулся к нормальной, по ее мнению, жизни. Решение отдать сына в такой опасный и травматичный вид спорта принял отец, а она, по обыкновению, смирилась, но всегда желала для своего ребенка более спокойного будущего.

— Звал, — честно признался Даня. Он сел на стул, глядя, как ловко мама ополаскивает тарелки, вытирает и ставит их в шкафчик. Он улыбнулся — ему всегда нравилось это ощущение тепла и уюта, которое создавала мама своей заботой и любовью.

— А ты что? — не поворачивая головы, как бы между прочим спросила она.

— Я — ничего, мне же еще два года играть нельзя, — пожал плечами Даня. — Схожу в субботу на матч… посмотрю на Влада, а то, может, зря он мое место в «Искре» занимает.

Даня пытался говорить беспечно, но мама отлично поняла, что скрывается за его мнимым равнодушием.

— Ох, сынок, смотри, — вздохнула она и обернулась, вытирая руки полотенцем. — Решение принимать тебе, но…

— Но я знаю, что ты против, — закончил он за нее, встал, чмокнул ее в щеку и вернулся в свою комнату.

Вместо того чтобы открыть сегодняшние конспекты, он плюхнулся на кровать и посмотрел на противоположную стену, до сих пор украшенную плакатом с Овечкиным, который он повесил еще в детстве. Потертая, местами выгоревшая бумага была дорога ему как память о прежнем Кравцове. Ниле Кравцове, полном надежд, стремлений и желания покорить целый мир, как сделал это легендарный хоккеист.

Может, Влад прав? Может, он действительно слишком погрузился в свои страдания, упиваясь чудовищной несправедливостью, и забыл, кем хотел стать? Забыл, кто такой на самом деле Нил Кравцов? Он не книжный червь и не переводчик, он хоккеист, и его душа всегда будет принадлежать хоккею.