Измени со мной

Вера Зверева, 2023

Что это, глупая игра или шутка?Мой коллега и лучший друг случайно проболтался о том, что мой жених изменяет мне.Что он хотел? Испортить мои отношения с будущим мужем и занять его место?А вдруг он не обманул, и мой любимый неверен мне? Кто из них врет?Кого из близких мне мужчин я потеряю в итоге?***Я давно и тайно её люблю, но я всего лишь лучший друг. Еще немного, и она выйдет замуж за другого!Узнав об измене её жениха, я не могу не рассказать ей об этом, ведь у меня появится шанс. Я так хочу быть с ней вместе!Только всё идет не по плану, и теперь я не друг и не враг, а так…Отпустить ли её или бороться дальше? Сломать ли жизнь нам обоим или добиться её любви?***От автора: Этот роман не об измене, он о настоящей любви, пробивающей себе дорогу сквозь препятствия и паутину лжи!

Глава 10 — Крошка в моей постели

— Ром… — кто-то звал меня и, кажется, даже немного тряс за плечо. Только ради того, чтобы попросить этого больше не делать стоило открыть глаза. Но веки, будто свинцом налились.

И не только веки, в мозг вылили неплохую порцию раскалённого чугуна, и он там благополучно застыл, приняв форму, очень сильно отличающуюся от моей черепушки. Сзади особенно.

Этот некто отстал совсем ненадолго и дал погрузиться в оглушающе тихий сон всего на секунду или две, а потом снова начал пытаться вытряхнуть из меня сознание.

— Рома…

— М-м? — пришлось подать голос в надежде, что это я объясняю долго и основательно, что лучше дать мне поспать и не трясти. Не сразу до меня дошло, что это всего одна согласная из запланированного монолога. Да и чёрт с ней.

— Ром, проснись. Хоть воды немного попей.

Вода! Это слово меня пробудило намного лучше, чем тряска. Пить хотелось ужасно, будто я сутки не пил ничего. Точней не так, пил, но не воду, а что-то крепкое. Перед глазами вдруг поплыли смазанные картины: красная помада на соблазнительных губах, спускающихся поцелуями по моему животу к… язык у меня во рту со вкусом рисовой водки…

Я сухо сглотнул от мысли про водку, и разомкнул сначала слипшиеся губы, а потом и глаза. В полумраке не сразу разглядел фигуру рядом со мной. Кто-то сидел рядом на краю кровати и держал в руках стакан с водой.

— Вот так, просыпайся.

— Крис? — я узнал её тихий голос, что она тут делает? Откуда она тут взялась? И где это «тут»?

Я моргнул несколько раз, чтобы два изображения собрались в одно, и перед глазами чётко вырисовалась моя собственная спальня. Ну, слава богу, я хоть у себя дома, а не у Кристины. А то сейчас пришёл бы её муж, и было бы сложно объяснить, что я делаю в кровати в пижамных штанах, которые едва на мне держатся… и…

Я потерял мысль.

— Привстань немного, попей, — Кристина чуть приобняла меня за плечи и помогла немного приподняться, опираясь на локоть. Подсунула под нос стакан с водой, и я жадно припал к краю, едва помогая ей держать его.

Живительная прохладная вода потекла по пересохшему руслу внутри меня, возвращая к жизни и отчасти к сознанию, которое до этого будто не хотело включаться в голове. В темноте было намного спокойней и приятней. Так хотелось пить, что я поднял руку и попытался заливать в себя воду быстрей, отчего тут же облился, но не дал ей забрать у меня стакан, пока всё не допил.

После этого я глубоко вздохнул и лёг обратно на подушку, закрывая глаза. Кажется, только этого и не хватало в моей жизни. После стакана воды, конечно. Голова кружилась нещадно, такого мощного «вертолёта» я не помнил со времён студенческих попоек на спор.

— Я нашла стёкла, — тихо сказал Кристина и начала вытирать моё лицо, шею и часть груди салфеткой от пролившейся воды.

Я приоткрыл один глаз.

— Стёкла?

— Ты сказал, не разуваться, потому что там стёкла. Я их нашла, ты на кухне разбил стакан, пытаясь попить.

— Да? — переспросил я, пытаясь вспомнить. Если немного напрягать мозг, было больно, но да, я вспомнил про стакан воды, который налил ночью из-под крана, но потом уронил куда-то. Так и не попил, поэтому так жутко сушило.

— Я всё убрала, — продолжила Кристина виноватым голосом и я начал вспоминать, почему она здесь. Как пришла, как долго пыталась вызвонить мой мозг из черепа, а потом ещё и стучала, звала по имени и не давала спать, пока я ей дверь не открою.

А ещё я вспомнил кулак Матвея, летящий в моё лицо и фейерверк после этого. Кажется, от встречи с поездом или грузовиком.

— Ты номер не записала? — внезапно для себя продолжил мысль я, даже не сразу поняв, что озвучил её вслух.

— Что? Какой номер? — спросила она и удивлённо подняла брови.

— Поезда, который меня сбил.

— Этот поезд зовут Матвей, Ром. Ты не помнишь? — она вмиг погрустнела, и вместо удивления на её лице появилось сожаление.

— Помню… наверное.

Если сильно напрягаться, то я вспоминал вчерашний вечер с Беляевой, наш почти секс и позорный побег, чтобы спасти Кристину. Который закончился не так замечательно, как я себе воображал. Рыцарь, примчавшийся к деве на выручку, позорно свалился с коня и едва ли дал сдачи обидчику. Я помнил, как этот урод кричал на Кристину и обвинял в измене. Как говорил, чтобы она выбирала.

Учитывая то, что потом я сидел один на тёмной стоянке и ждал такси, она выбрала не меня.

— Почему ты не ушла домой, Крис? — я вновь приоткрыл глаза, потому что чувствовал её присутствие рядом со мной.

Честно не мог понять, что она тут делает, раз сделала свой окончательный выбор между мной и своим недомужем. На грудь будто что-то тяжёлое прилегло от этой мысли, даже после того, как я сорвался среди ночи к ней, она выбрала не меня. Быть может, я слишком многого хочу от бедной девочки? Она почти замужем, и не виновата, что вляпалась в меня пару месяцев назад. Ей не нужен был ещё один ухажёр неудачник, который будет ходить по пятам и вздыхать, прикрываясь словами о дружбе. А сам только и думать о том, как поцеловать её ещё раз. Даже если для этого придётся утонуть самому. Лишь бы она была рядом и вдохнула в меня жизнь…

Моя Кристина…

Я как последний идиот вдруг погрузился в прошлое, вспоминая её тело в моих руках, обнажённые плечи… влажные губы… Я закрыл глаза, забывая, о чём говорил только что, потому что меня окружал её запах, её улыбка, её невероятные каре-зеленые глаза с длинными ресницами, так близко ко мне… Я видел, как они закрываются перед тем, как я коснусь её губ своими…

Маленькая мягкая ладонь легла на мои волосы, и я всплыл в настоящее из утаскивающей меня в глубину темноты. Вздохнул, расставаясь со сладостным воспоминанием, и снова открыл глаза.

— Я не могу уйти второй раз, — ответила Кристина и снова провела пальцами по волосам, потом ладошкой по щеке, а я растаял от этого жеста, желая прилипнуть к её руке и не отрываться больше.

— Почему? — с надеждой задал я вопрос, глядя на её поблескивающие в полумраке комнаты глаза. Скажи, что я тебе не безразличен. Пожалуйста!

Кристина молчала слишком долго, почти целую вечность. Или пару секунд. А потом вздохнула.

— Я чувствую, что должна остаться. Я нужна тебе.

— Нужна, — я накрыл её ладонь своей, не давая исчезнуть с моего лица, чуть сжал её тонкие пальцы. Но почти сразу почувствовала под рукой обручальное кольцо и иллюзии мои развеялись.

Но она не пыталась забрать свою руку, лишь сидела и очень грустно на меня смотрела.

— Я приготовила тебе обед, — вдруг сказала она, разрушая наше слишком многозначительное молчание. — Ты голоден?

Я хотел покачать головой, потом вспомнил про шишку на затылке и передумал. Сглотнул ком в горле.

— Нет, меня… немного мутит.

— Голова болит? Я тебе сейчас таблетки принесу, — она всё же выскользнула и, встав с кровати, вышла из комнаты.

Мне сразу стало очень одиноко и пусто, пускай мгновение назад я тоже был один, несмотря на сидящую рядом Кристину. Она была всё так же далека от меня, как далека от поверхности Земли Луна, светит ярко, но греет только в мечтах и воображении.

Вернулась она не только с таблетками, но и с подносом, на котором стояла кружка и блюдце с несколькими крекерами. Видимо, от голода она тоже меня решила спасти.

— Ты не ел со вчерашнего дня, от этого тоже мутить может. Так и гастрит твой обострится, тебе же нельзя долго голодать, — начала рассказывать моя заботливая Кристинка мои же болячки. Откуда только помнит такие подробности? — Я тебе бульон сварила нежирный и галеты к нему принесла. Поешь немного, тогда таблетки лучше подействуют, быстрее снимут боль.

Я немного удивлённый заботой, присел повыше, упираясь руками в кровать, и взял протянутую мне кружку, из которой и правда поднимался запах варёной курицы.

— Откуда у меня курица? — я посмотрел на поднос, — и печеньки?

— Галеты, — поправила Крис и придержала кружку у меня в руках, когда перед глазами снова всё поплыло. Дождалась, когда я моргну и восстановлю равновесие в уверенно ползущем куда-то в сторону пространстве. — Я немного еды заказала с доставкой, — добавила она, следя за тем, как я осторожно отпиваю тёплый бульон, — у тебя в холодильнике мышь повесилась.

— Надеюсь, ты похоронила её с почестями. Она ветеран, охраняет там пустоту уже неделю, — пошутил я, вспоминая, что очень давно не питался дома, вся еда у меня водилась исключительно на работе и в кафешках после.

— Это ужасно, — посетовала Кристина, протягивая мне квадратную галету и терпеливо дожидаясь, пока я её надкушу. Под её взглядом хотелось быть пай-мальчиком и съесть всё, что она выдаст. Ну и размазня я, конечно. Аж самому неловко. Это всё сотрясение.

Поэтому я взял ещё одну галету с блюдца и затолкал её в рот целиком, но не смог дожевать, поперхнувшись в конце и закашлявшись, разбрасывая вокруг себя крошки. От кашля мой мозг чуть не взорвался, и чтобы череп не раскололся, я придержал его с боков руками.

— Горе ты моё луковое, — Кристина спешно засобирала с моей голой груди крошки от печеньки, — теперь вся постель в крошках будет.

— А я люблю… — я ещё раз закашлялся, — спать с крошками. Хоть так…

Грустно закончил я тупую почти детскую шутку. Кристина сначала замерла, а потом до неё дошло, и тогда тихонько засмеялась.

— Это хороший знак, ты шутишь, как обычно, значит, не всё потеряно.

Я тоже не мог не улыбаться, глядя на неё. Она назвала меня «луковым горем», это было так мило, что хотелось её обнять. Что-то у меня эмоциональность начала зашкаливать, будто я не раненый в бою мужик, а девочка-подросток.

— Как ты вчера домой добрался в таком состоянии? — решила уточнить Кристина, выдавливая из блистера пару таблеток и протягивая их мне с остатками бульона.

Я перестал улыбаться, вспоминая свой длинный и позорный путь домой.

— Э… на такси, — коротко ответил я.

Кристина вновь выглядела виноватой и очень обеспокоенной, кажется, её мучила совесть от того, что она ушла домой с Матвеем, а я остался там. Не могу сказать, что эти угрызения беспочвенны, вчера мне было крайне обидно, хотя сегодня я уже почти и думать об этом забыл. Я был занят в основном сном, да и не девочка я, чтобы взращивать в себе обиды, а потом вываливать на людей обвинения. Не в моём это характере, я уже привык получать от судьбы по яйцам, а от людей по лицу.

И сердцу.

— Я должна была остаться с тобой, вызвать скорую, — Крис сделалась серьёзной. — Я очень сожалею, Ром.

Я махнул на это заявление рукой.

— Забей, это ерунда. Не первый и не последний раз мой качан переживает жёсткую стыковку с твердыми поверхностями. Да и откуда ты могла это понять? Я сам не сразу въехал, только когда в такси блеванул, и мне водила чуть рожу не набил за это.

— О, боже! — она испуганно расширила глаза.

— Всё нормально! Он же меня потом в больницу отвёз, хороший мужик оказался.

— Так почему ты не в больнице? Тебя должны были госпитализировать с сотрясением!

— Да какой? Ты что? У меня проект горит, мне его послезавтра сдавать, а там ещё конь не валялся. Я отказался, конечно же. На том же такси домой уехал, отсыпал водителю чаевых за помощь и спать лёг.

— Да зачем же ты так? Ты что? — завозмущалась Кристина, — я сейчас Петровичу позвоню, всё ему объясню, отпрошу тебя ещё на пару дней. Они и сами проект завершат, без тебя. Тебе лежать надо!

С этими словами она вскочила с кровати и, найдя свою сумку на кресле, вытащила оттуда телефон, и через секунду, выходя из комнаты, уже набирала моему начальнику.

— Нет, Крис, стой! — я попытался встать и остановить её, но как только резко принял полностью вертикальное положение, мир вокруг покачнулся и потемнел в один миг. В голове запульсировала, ещё не утихомиренная боль, а в ушах зазвенело.

— Рома? — её прохладная ладошка снова легла на моё лицо, и я немного пришёл в себя.

Когда зрение прояснилось, я понял, что сижу, опираясь одной ногой на пол и рукой в прикроватную тумбочку. Я сглотнул и глубоко медленно вдохнул, боясь, что малейшее лишнее движение, и я разложу на полу натюрморт из галет.

— Не надо, ложись. Тебя тошнит? — я едва заметно качнул головой, но Кристина правильно поняла ответ. Помогла мне прилечь обратно, только теперь перевернуться на другой бок, потому что правый я отлежал за прошлую половину дня.

Пока я лежал и пытался отдышаться и утихомирить «вертолёт», Кристина снова куда-то уходила, что-то делала, суетилась, наводила какой-то порядок, таскала посуду. Мне от её заботы становилось немного теплей. А, может быть, это от одеяла, которым она меня укрыла по плечи. Кажется, я снова уснул, потому что следующее, что я осознал это, что проснулся от чего-то влажного и прохладного на моей голове.

Я приоткрыл глаза, Кристина сидела рядом со мной на моей широкой двуспальной кровати, поджав ноги, и раскладывала на моей голове какой-то холодный компресс.

— Ты постанываешь во сне, я подумала, что это голова сильно болит.

Я не знал, от чего я могу стонать во сне, но глядя на неё, мне хотелось немного подвывать наяву. Как я буду без неё, когда она уйдёт? Мне так хорошо рядом с ней. Я так устал от одиночества в этой постели и дело даже не в сексе, а в том, что я никому не нужен, кроме озабоченной кадровички.

И Кристины.

А у неё…

— Крис, тебе пора домой, — тихо произнёс я свой большой страх. Я не хотел, чтобы она уходила, но Матвей будет в ярости, пусть он и двуличный козёл, но пока они вместе, ей не стоит его провоцировать на ревность и гнев в свой адрес. Пусть лучше использует меня, как грушу для битья, когда я вернусь в строй, а мой маленькую Крис не трогает.

Кристина долго смотрела на меня в задумчивости, а потом вдруг заплакала, закрыв лицо руками. Я буквально опешил от этого. Растерянно раскрыл рот, но так и не нашёлся, что сказать.

Поэтому я просто потянул её за руку к себе и она, не сопротивляясь, а лишь сильнее всхлипывая, легла рядом и уткнулась в мою грудь, орошая её слезами. Вжалась, будто только я и могу её спасти от нахлынувшей душевной боли, и я решил спасти, как могу, крепко обнял и прижался губами к волосам. Я гладил её по спине и надеялся, что поток слёз иссякнет, и она сможет объяснить мне, что же случилось такого ужасного, что она даже объяснить мне не может. И она не заставила себя долго ждать, ответив на мой незаданный вопрос, не поднимая головы и не прекращая плакать.

— Я… не знаю, что… мне делать, — задыхалась она слезами, — если он и правда. Если Матвей изменяет мне… что мне… — эти слова просто не шли из её уст, заменяясь слезами.

А что ей делать? Как мне ответить ей? Бросить его? Будто бы это так легко. Я только и мог, что сочувственно вздохнуть и погладить её по голове.

— А он… он ведь… всё сходится, — Кристина подняла заплаканное лицо ко мне, по щекам растянулись мокрые дорожки, ресницы слиплись в длинные тёмные треугольнички, — Рома, ты был прав. Я не верила, потому что не хотела этого. Но… — она всхлипнула, и губы её задрожали, — он, наверное, на самом деле. Да?

В конце она задала этот вопрос мне, чтобы я мог подтвердить или опровергнуть измену её мужа. А что мне делать? Забить последний гвоздик в гроб их отношений? Я уже и так постарался в этом направлении за все последние наши встречи, будь неладен мой длинный эгоистичный язык. Но была бы ложь во спасение лучше?

— Он сам проболтался в зале, — жестокий молоточек ударил по гвоздику, — что у него был улётный секс в его новом кожаном кресле.

Кристина смотрела на меня, едва сдерживая слёзы, и ждала продолжения. Или, наоборот, надеялась, что я спасу её брак и скажу, что я всё это выдумал. Но я не выдумал, и носить в себе эту информацию больше не мог, в отличие от Матвея.

— В его кабинете не один раз уборщицы находили презервативы, очень ругались на него. Я слышал, как это обсуждали в бухгалтерии, когда одна из них там днём поливала цветы, а главбухша меня вызывала, чтобы декларации отдать.

— Значит, правда… — из её глаз скатились слезинки и исчезли, соскользнув с щеки.

— Прости, — всё, что мог я сказать.

— Меня… никто никогда… не предавал… — она покачала головой, заглядывая в мои глаза в полумраке. — Я не знаю… что мне делать дальше. Как мне жить дальше?

Она не дождалась от меня ответа, потому что у меня кончились слова. Глядя на её слезы, мне хотелось плакать вместе с ней и убивать того, кто их причина. Жестоко и медленно, за каждую маленькую каплю, ползущую по лицу, за каждый всхлип и дрожь, за всю эту боль, что теперь выливалась мне на грудь, впитываясь сквозь кожу в сердце.

Я обнял её крепче, а Крис лишь сильнее заплакала, теряясь в моих объятьях. Моя маленькая наивная Крис. Где же ты пряталась раньше от этого жестокого мира, если тебя никто и никогда не предавал и не обманывал? В каком сказочно-цветочном уголке ты жила так далеко от всей этой боли раньше?

И что теперь мне делать с этим?

Ну… помимо убийства.