Государство Двоих, или Где соединяются параллели

Вера Андреева

Государства Двоих нет на карте. Его территория – это два компьютера по разные стороны Атлантики, раскаленные безостановочной перепиской, и отели в разных городах мира. Его население – двое людей, чей источник и поддержание жизни – друг в друге. Она – директор компании в Петербурге. Он – известный врач, много лет живет в Мексике. Их жизни идут параллельно друг другу без надежды когда-либо соединиться. Но любовь «перемещает атомы», сплетая пространство и время, где вершится совсем иная история.

Часть вторая

12

Андрея разбудил телефонный звонок. От неожиданности он подскочил в постели. «Уф», — выдохнул он, озираясь по сторонам и не сразу соображая, где он находится и откуда исходит звук. Наконец он локализовал жизнерадостно заливающийся телефон и перевел его в бесшумный режим.

«Что ж такое?» — подумал он, откидываясь снова на подушку. Раньше ничего подобного с ним не случалось. Он уже лет восемь подряд, просыпаясь, наблюдал обстановку этой комнаты, и поводов её не узнавать у него не было. Сколько, интересно, сейчас времени? Шесть пятьдесят утра. Десять минут до сигнала будильника. Звонил кто-то с неизвестного номера — скорее всего, ошиблись. А если действительно он срочно кому-то понадобился с утра пораньше? Ладно, перезвонят. А почему он один и рядом нет Иры? Нет… ну, точно что-то с головой… Она же ещё неделю назад уехала в Россию к родителям.

Странно — обычное время для пробуждения, а он совершенно не выспался. Хотя… что тут странного? Сам виноват. Зачем он до трёх часов ночи просидел вчера у компьютера, пил кофе и скачивал программы для работы с видео? А пока они загружались, путешествовал по просторам интернета. Нашёл блоги современных российских литераторов и зачитался. Среди прочего попался ему на глаза необычный рассказ. Зацепило название: «Рейс Москва — Пермь».

Рассказ был о судьбах тридцати людей, не знакомых друг с другом (полстраницы на судьбу). Все они они летели из Москвы в Пермь. Во время полета люди знакомились и разговаривали со своими соседями. Самолет взорвался в воздухе, не долетев до места назначения несколько километров.

Все истории пассажиров были разрознены. Единственное, что объединяло погибших, — это общие обстоятельства гибели. Однако Андрею не давала покоя мысль, что так не бывает. По крайней мере, в литературе. Должно быть ещё что-то общее между героями. Без этого «общего» рассказ не был рассказом, он распадался на тридцать маленьких историй. Андрей перечитал его повторно, и ощущение ускользания смысла только усилилось. Это было похоже на некий ребус или детектив. Но сколько он ни перебирал в голове детали сюжета, задача не хотела решаться.

Протирая усталые, словно присыпанные песком глаза, Андрей подумал, что на сегодня с него хватит. Но то ли из-за кофе, то ли из-за прочитанного он ещё долго не мог уснуть. Странный сюжет растревожил его. Может быть, ещё и потому, что Ира сейчас в России, хотя заезжать в Пермь она не собиралась: её родители жили в Ижевске. А может, само упоминание родного города так на него подействовало? Андрей не помнил, как уснул.

А, вот ещё что: ему ведь приснился сон — первый раз за последние пятнадцать лет. Снился ему самолёт, на котором он сам летел куда-то. Вдруг самолет этот начал падать, среди пассажиров началась паника. И тут Андрей подумал, что его с этими людьми ничего не объединяет, значит, и не может он взять и погибнуть вместе с ними. Самым правильным решением показалось ему зажмурить глаза и представить, что он уснул, а дальше всё будет элементарно просто — останется лишь проснуться дома, в своей постели. Андрей так и поступил: плотно-плотно, что есть силы, зажмурился и подождал немного, а когда разрешил себе открыть глаза, обнаружил себя лежащим в своей детской спальне.

Стену напротив пересекал знакомый ему луч солнца, а из кухни доносился разговор родителей и звук перебираемой посуды. Это мама готовила всем завтрак, а папа читал вслух утреннюю газету и иногда отпивал из большой чашки чай, и после каждого глотка чашка с приглушённым звяком возвращалась на блюдце. А сам Андрей лежал не шевелясь, наслаждаясь давно забытым умиротворением и сказочным предвкушением очередного интересного дня. Он был ребёнком, и он был дома. Надо же было так случиться, что в этом месте сна и зазвонил злосчастный телефон! А может, и к лучшему, что он проснулся именно в этот момент. Неизвестно, что ждало его дальше в этом запутанном сне. Он вспомнил, что когда-то читал объяснение снов с двойным пробуждением, но самого объяснения не припомнил.

Вновь зазвонил телефон.

— Bueno, — сказал он в трубку.

— Это Мигель, — раздалось из телефона, — простите, я не рано?

— Не переживай, меня уже кто-то до тебя разбудил. Кстати, это не ты минут десять назад звонил? Что-нибудь случилось?

— Нет, не я. Извините, я думал, вы уже проснулись. Нам ведь через два часа надо быть в аэропорту. На самом деле я очень волновался — удалось ли вам решить проблему с видеороликами операций? Почему они не прокручиваются в презентации?

— Не переживай. Я нашёл нужные кодеки — теперь проблем не будет.

— Здорово! Спасибо. А то я даже спал плохо. У меня ведь завтра с самого утра доклад, на первой хирургической секции.

— У меня тоже, но я, заметь, никому не звоню в шесть утра. Ничего, прилетим, в отель заселимся — и целый вечер будет для отдыха.

— Смотря о каком отдыхе вы говорите…

— Мигель, ты взрослый мужик, а такие вопросы задаешь. Книжку почитаешь перед сном — вот о каком. Ладно, всё. Увидимся в аэропорту.

Закончив разговор, Андрей убедился, что телефон заряжен достаточно. Сразу же приготовил зарядное устройство, чтобы не забыть его взять с собой. Пожалуй, чемодан — потом; сначала — кофе.

13

Однажды северный сосед Мексики, осознав, что Куба надолго перестала быть местом отдыха «капиталистов», начал вкладывать деньги в развитие курортов на Юкатане. Поэтому Канкун, а вслед за ним и Ривьера Майя стали довольно быстро развиваться. Обычный рай превратился в рай туристический со всей необходимой инфраструктурой: прекрасные дороги, дорогие отели с ресторанами, пляжами и бассейнами, эко-парки, спа-резиденции и т. д. Как и положено в раю, песок там совершенно белый и очень мягкий, а море имеет удивительный бирюзовый оттенок. Поблизости имеются коралловые рифы — мечта дайверов, а в придачу ещё и множество археологических памятников — построек времен цивилизации майя. Так что Канкун способен удовлетворить самые разные, в том числе и весьма притязательные вкусы.

Андрей любил туда ездить. Да и все мексиканцы любили. Вероятно, поэтому в Канкуне и проводилась каждая третья национальная конференция, в том числе и по урологии. Но в данном случае конференция ожидалась урогинекологическая и международная, а это вообще особое событие. Андрей должен был председательствовать на ней в двух секциях.

Регистрация участников проходила в фойе отеля. В ярких портфелях всем выдавали материалы конференции. Андрей отошёл к столикам, находившимся метрах в пятнадцати от стойки регистрации, и сразу же приступил к изучению содержимого портфеля, а точнее, только одной бумаги — списка участников.

Андрей ожидал встретить кого-нибудь из русских. Три месяца назад он даже позвонил и разослал электронные письма нескольким знакомым московским урологам, в том числе одному профессору, чтобы проинформировать о предстоящей конференции. По правде говоря, он не особенно рассчитывал, что они приедут. Люди не посещают одни и те же конференции из года в год. А на этой многие были прошлым летом в Париже. К тому же Мексика — слишком уж далеко. Так что шансов мало. И всё-таки он надеялся…

Заканчивая просматривать список участников, Андрей понимал, что всё меньше остаётся шансов увидеть в графе стран «Россия». Последние несколько букв алфавита он просмотрел уже вскользь. Так и есть — никого. Он отодвинул на дальний край стола злополучный список, а остальные бумаги резким движением убрал в портфель. И в ту же секунду ему стало неприятно — и от того, как он глупо надеялся, и от того, с какой насмешливой предсказуемостью не сбылась его надежда, и от того, как по-детски он обиделся на обманувший его листок. Злясь теперь уже на себя, он придвинул ни в чём не повинную бумагу и, секунду поколебавшись, убрал её в сумку вслед за другими материалами.

Его коллеги что-то оживлённо обсуждали за соседним столиком в холле отеля, где вся компания несколько минут назад прошла регистрацию. Предметом обсуждения был сегодняшний вечер. Материалы конференции совершенно никого не интересовали (может быть, потому, что мексиканцам некого было искать в списке участников?).

— Ничего там нет хорошего, и дорого всё. Ты, видно, давно не заглядывал в «Блэк Джек», — кипятился Роналдо.

— То, что ты мотаешься без конца по эндоскопическим конгрессам, не даёт тебе права решать всё за всех, — отвечал Мигель. — И то, что тебе надоел «Блэк Джек», ещё не значит, что он надоел всем остальным. Я там был, например, два года назад, и мне понравилось.

— Тебе понравился не «Блэк Джек», а та девчонка. Все помнят, как ты размахивал пачкой купюр, привлекая её внимание. Помнится, даже пришлось тебя урезонивать.

— Подумаешь! Какой правильный выискался! Я, между прочим, своими деньгами размахивал, а не твоими.

— Эй, друзья! А не лучше ли вам успокоиться? — присоединился к обсуждению Андрей. — Давайте-ка я сам решу, кто что будет делать и куда мы пойдём.

Андрей, будучи шефом нескольких урологов из собравшейся здесь компании, обычно не был склонен злоупотреблять своим административным положением, но сегодня ему вдруг захотелось этой привычке изменить.

— Профессор! Хорошо, что вы пришли. Вы ведь тоже здесь часто бываете! Может, подскажете, где лучше провести вечер? — с надеждой обратился к нему Мигель. — Что думаете насчёт «Блэк Джека»?

Андрей, признаться, и сам был не против отправиться в «Блэк Джек» — самый известный ночной клуб в Канкуне, славившийся своим table dance. Может, ничего сверхъестественного и особо нового они не увидят, но зато и неожиданностей не случится (а неожиданности в таких делах, как известно, чаще бывают неприятного свойства). Вечер пройдет, по крайней мере, «на уровне» и без приключений. Но почему-то вдруг ему показалась неуместной беззаботность друзей-мексиканцев, не знавших других проблем и терзаний, кроме выбора ночного клуба на сегодняшний вечер. И вместо того, чтобы окончательно утвердить выбор «Блэк Джека», он сказал:

— Тебе, Мигель, если ты не забыл, завтра выступать рано утром. Так что никуда мы не пойдём.

Роналдо злорадно осклабился.

— Вот это правильно, доктор Андрей. Нечего отвлекаться от научной программы. Тем более людям с неуравновешенной психикой, — он исподтишка глянул в сторону Мигеля.

Мигель стоял красный и молчал.

— Но хотя бы завтра мы туда сходим? — спросил он мрачно.

— Завтра сходим, — смягчился Андрей. — А Роналдо, как мне кажется, без нас ещё и быстрее сориентируется в программах местных клубов. И утром всем нам расскажет.

Конгресс шёл своим чередом. Программа была плотная, научная часть перетекала в развлекательную без пауз и промежутков. Андрей был доволен и своим утренним докладом, и последующим обсуждением, проходившим в рамках хирургической секции. Он был на высоте: в извечном споре со своим оппонентом — профессором из Национального университета — Андрей сегодня одержал сокрушительную победу, а его видеопрезентация была явно более убедительной.

Вечером на второй день все отправились в выбранный накануне клуб, тем более что и встретившиеся докторам из Мехико-сити коллеги из Веракруза и Чигуагуа тоже туда собрались. Компания образовалась большая и весёлая. К ним присоединились некоторые ценители жанра из Чили и Аргентины. Многие были знакомы друг с другом. Андрея знала большая часть докторов, поскольку он бывал председателем на многих конгрессах, как национальных, так и латиноамериканских, а также вёл эндоскопические курсы.

За столиками было оживлённо. Программа была новая, девушки выступали хорошо. Мигель держался поближе к своему шефу и веселил того своей юношеской непосредственностью. Последняя выражалась в том, как восхищённо он смотрел на танцовщиц и как радовался их особенно нескромным движениям. Андрею было забавно наблюдать реакцию молодого подчинённого. Сам он уже давно утратил свежесть восприятия.

Нельзя было сказать, чтобы женщины не интересовали его. Скорее напротив, он умел находить удовольствие даже в самом поверхностном общении с ними. Непринуждённый разговор, который Андрей с возрастом научился умело вести, включал элемент ни к чему не обязывающего, но изысканного флирта. Поведение зрелого, умудрённого опытом мужчины, по всей видимости, притягивало к нему представительниц противоположного пола. Они с удовольствием принимали его ухаживания и в ответ также флиртовали.

Может быть, по той же причине из всей компании собравшихся за столом мужчин девушка-танцовщица выбрала именно Андрея? А может, она просто сочла его за американца. Так или иначе, но именно ему адресовала она свой танец, к нему обращались и движения её тела, и её взгляд. В этом плане разгорячённый Мигель не прогадал, заняв место рядом со своим шефом. Ему тоже перепадало внимание танцовщицы, и её подвижное гибкое тело вызывало у него ту самую непосредственную реакцию, столь забавлявшую Андрея.

Танец менялся вслед за музыкой. Чем быстрее она звучала, тем зазывнее и откровеннее танцевала девушка. По всей видимости, это была одна из лучших танцовщиц в клубе. Она притягивала взгляды мужчин, сидевших за соседними столиками, образовав вокруг себя центр всеобщего внимания. Кроме того, у девушки были светлые волосы и серые глаза. Она не была похожа на мексиканку. Её длинные белые руки и бедра с каждым тактом едва заметно, но очень уверенно приближались к Андрею, обволакивая его своим ритмичным покачиванием. Вскоре он уже мог различить светлые, едва заметные волоски на её коже.

Надо сказать, что мексиканки различными способами борются со свойственным им повышенным оволосением, и потому их кожа отсвечивает особым бронзовым глянцем, который всегда отталкивал Андрея своей ненатуральностью. А у этой девушки не было никакой необходимости избавляться от нежного пушка, не имевшего ничего общего с гирсутизмом южанок. Эта маленькая живая деталь вдруг сильно взволновала Андрея. По его собственной коже побежали мурашки. Золотистые волоски на теле девушке были видны так отчётливо, а ритмичные движения её рук, живота и бедёр стали так близки и столь непозволительно откровенны, что неожиданно для самого себя Андрей почувствовал, как волна возбуждения захлестнула его.

И в этот миг музыка неожиданно изменилась: зазвучала Besame Mucho в исполнении совершенно ангельского, почти детского голоска. Такой версии известной песни Андрей раньше не слышал. Как только песня началась, танцовщица довольно заметно отстранилась от своей «жертвы», и «просьбу о поцелуе» выражала теперь очень медленным танцем преимущественно рук и верхней части тела. Эта некоторая отстранённость и почти невинные движения составили явный контраст предыдущему танцу, и, возможно, от этого вожделение физическое сменилось необъяснимым душевным томлением. Андрей мог бы поклясться, что ни один интимный танец не задевал его за столь глубокие струны.

После окончания танца многие девушки «выходят в зал», то есть позволяют мужчинам посадить себя на колени или по специальному заказу исполняют индивидуальный танец в одной из уединённых комнат второго этажа, куда по очереди удаляются со своими расщедрившимися и раскрасневшимися спутниками. Андрей ждал, что подобное случится и в этот раз. Девушка уже явно сделала свой выбор и непременно должна была к нему подойти как минимум за чаевыми. Но она почему-то исчезла, а вместо неё к их столику уже приближались две другие танцовщицы. Одна из них обхаживала довольного Мигеля, а другая направилась прямиком к Андрею. Когда она приблизилась, Андрей движением пальца пригласил её наклониться и поинтересовался, куда ушла её предшественница. На что получил ответ, что той запрещено задерживаться в клубе дольше часа ночи, поэтому она уже, наверное, отъезжает от запасного выхода на заднем дворе. «А не могла бы ты передать своей подруге вот это?» — спросил Андрей и, не дождавшись ответа девушки, вложил в её руку довольно крупную купюру и вышел из-за стола. На вопрос Мигеля, куда он уходит, Андрей ответил, что устал после перелёта и всех сегодняшних событий и хочет выспаться.

Андрей вышел на улицу. Ночь, к счастью, была не такая жаркая, как день. Тем не менее воздух был плотный и нёс в себе причудливую смесь запахов моря и прибрежных ресторанов. Не хватало свежести (в Мексике Андрею всегда не хватало свежести), но, подумав минуту, он решил, что даже такой воздух будет ему сегодня полезнее, чем продукт работы кондиционера в отеле. Стремясь скорее избавиться от запахов барбекю, Андрей свернул к пляжу. У кромки воды вполне можно было найти уединение, недоступное в дневное время суток.

Он шёл вдоль воды босиком, позволяя тёплому прибою омывать его стопы. Удивительно, как мог танец настолько тонко передать драматизм динамики чувства? Не изолированного плотского притяжения, а чего-то давно забытого, родом из юности? Того, как сексуальный накал в исключительных случаях сменяется безнадёжным растапливанием души, удовлетворить которое уже и вовсе невозможно. За этим обычно следует опустошение и разочарование. Что-то давно забытое и несбыточное, а оттого и болезненно-томительное, пробудила в нём сегодня белокожая танцовщица.

14

Последующие дни конгресса шли без особого напряжения, а ночи — без лишних сновидений. Иными словами, отдых получался полноценный — впервые за несколько последних месяцев. Хирургические секции, на которых Андрей председательствовал и читал лекции, закончились в первые полтора дня. Последующие заседания он мог себе позволить посещать выборочно.

Просмотрев мельком программу оставшихся двух дней конференции, Андрей сразу же решил пропустить целиком секцию про качество жизни. Эта тема была нынче весьма популярной, и Андрей, безусловно, старался быть в курсе хотя бы основных тенденций (их он отслеживал по научным публикациям), но вот отсиживать пару-тройку самых сладких послеобеденных часов в аудитории под усыпляющие звуки докладов, посвящённых психометрическим анкетам и их трактовке, он считал уже выше своих сил.

Будучи оперирующим врачом, он не был одинок в своём слегка пренебрежительном отношении к данной кропотливой и неоднозначной тематике. Поэтому в этот день Андрей решил удалиться сразу после обеда, а в последний день конференции вообще заседания пропустить и вместо них отправиться на рифы, где можно от души понырять и отключиться от профессиональных забот. Тем более отъезд был запланирован на следующее утро и другого времени для отдыха не оставалось. А то, что отдых был жизненно необходим, не вызывало сомнений.

Дни, недели и месяцы Андреевой жизни были под завязку заполнены работой. Помимо должности главного врача крупной урологической клиники в центре Мехико он имел собственную частную практику, плюс его регулярно приглашали на консультации и сложные операции в другие госпитали, в том числе и в соседние города. Ему приходилось готовить курсы и презентации для различных обществ, в которых он состоял, а также для обучающих и научных семинаров. На это уже уходило ночное время суток.

Неудивительно, что состояние хронического недосыпа сделалось для него привычным, а жалкие крохи свободного времени посвящались мыслям о работе и околопрофессиональному общению.

Жена беспокоилась о его здоровье и всячески увещевала «сбавить темп» и «поберечь себя», но Андрей не желал расставаться с привычным ритмом жизни. Он, что называется, горел на работе и получал от этого своеобразное удовольствие, хорошо известное увлечённым людям. К тому же в Мексике открылись новые перспективы для профессиональной реализации, неведомые Андрею в прошлой, российской жизни.

Так что заботливой Ире, к тому времени уже наслаждавшейся возможностью не работать (достижение, которым сам Андрей гордился), ничего другого не оставалось, как смириться с почти постоянным отсутствием мужа, а теперь ещё и дочери, которая в этом году заканчивала университет и вела свою, неведомую для родителей, самостоятельную жизнь.

Ира нашла достойный компромисс: она каждый день готовила свежие обеды и отвозила их в госпиталь Андрею. Это позволяло, во-первых, быть уверенной, что её муж не останется голодным и не закажет какой-нибудь вредоносный сэндвич, а во-вторых, они могли провести вместе хотя бы дополнительные полчаса в середине дня. А при такой занятости мужа это немало.

Ланч, разделивший утреннюю и дневную секции, проходил в холле второго этажа, там же, где располагались стенды спонсоров конгресса — фармацевтических компаний и производителей хирургического и диагностического оборудования. Теперь, освободившись от дел, Андрей мог не торопясь побеседовать с представителями спонсоров, многие из которых были его хорошими знакомыми.

Первым делом он отправился к стенду испанской компании, производившей расходные материалы для эндоскопических операций и хирургические инструменты. С этими испанцами Андрей был знаком уже пару лет, он заприметил их на одной из международных конференций. Приглянулись они ему своей открытостью и восприимчивостью к новым научным и бизнес-идеям. Он помог им зарегистрировать часть их продукции в Мексике, а они в ответ выбрали его своим научным консультантом и опиньон-лидером по Латинской Америке. Ко всему прочему их президент отличался большим жизнелюбием, понимал толк в хорошем вине и кулинарных изысках. В последнее время они регулярно пересекались на международных и мексиканских конгрессах, и помимо делового общения у них завязались тёплые приятельские отношения. Совместные походы в рестораны (их с большим вкусом выбирал Алехандро) сделались своего рода доброй традицией. На этот раз исключений также не предвиделось.

— Здорово, дружище! — наперебой произнесли Андрей и Алехандро, радостно смеясь, обнимаясь и похлопывая друг друга по плечам.

— Очень рад видеть! Мне так жаль, что не удалось посмотреть твоё выступление. Но от стенда разве отойдёшь? — сетовал Алехандро.

— Ты не так уж много потерял, тем более ради тебя я готов повторить свой доклад ещё раз. Как в театре одного актёра и одного зрителя. А если серьёзно, то я могу сбросить тебе с лэптопа презентацию и видео — там, между прочим, кое-где я вашими инструментами оперирую.

— Вот это приятно, ничего не скажешь. Лучший подарок за последние дни. Вечерком сбросишь, ладно?

— Договорились! Но уже, видимо, после ресторана? — подмигнул Андрей.

— Конечно! А как иначе? Причём после самого лучшего ресторана! — смеялся и сверкал белоснежными зубами Алехандро.

— Я даже не сомневаюсь, что ты уже успел разведать, где здесь самая изысканная кухня и где подают лучшее в Канкуне вино. Я прав?

Алехандро хитро улыбнулся:

— Разумеется, разведка мне всё донесла. Идём в самое лучшее место, не сомневайся.

— Да кто бы сомневался… Во сколько и где встречаемся?

— Завтра в семь вечера в холле отеля. Пойдёт?

— Конечно! Утром мы съездим понырять на рифы, а к семи как штык буду в городе.

— Буду ждать. Кстати, хочу тебя кое с кем познакомить. Если я не ошибаюсь, ты ведь из России?

— Да.

— В таком случае, я уверен, что ты захочешь пообщаться с соотечественником. Я прав?

— Конечно! А кто это? — спросил Андрей и с недоумением подумал: «Как же я мог пропустить его в списке?»

— Вон видишь, с моим помощником разговаривает парень? Он американец, у нас с ним есть один общий проект. Потом расскажу, или он сам тебе расскажет. Его зовут Джордж, и он тоже из России.

— Как интересно! Давай, знакомь нас!

И Андрей с Алехандро направились к соседнему столику, за которым обедали сотрудники испанской компании и куда только что подошёл Юра, именуемый ими на американский манер Джорджем. Алехандро по-английски представил друг другу бывших соотечественников, а сам, чтобы не мешать им, включился в беседу со своими испанскими коллегами.

Мужчины обменялись рукопожатием, и, словно пробуя перо, Андрей представился по-русски:

— Здравствуйте. Меня Андрей зовут.

Юра секунду молча смотрел на Андрея, как будто мысленно переводя на другой язык сказанное им, и вдруг лицо его расплылось в широкой улыбке и он рассмеялся. Но, тут же опомнившись, он поспешил объяснить смущённому собеседнику причину своего неожиданного веселья:

— Извини. Это, наверное, невежливо с моей стороны — смеяться, даже не представившись. Меня зовут Юрий. Я из Калифорнии. И по-русски мне не часто приходится разговаривать. А засмеялся я, ты не поверишь, именно из-за этого. Дело в том, что я не один приехал. Я вас познакомлю: её зовут Вера. Пару минут назад мы с ней шли по этому залу, и она говорит мне буквально такую фразу: «Как здорово говорить на языке, который никто вокруг не понимает». Я ей возразил: «Никогда нельзя быть уверенным в этом. Везде найдётся кто-нибудь, кто знает русский», а она не сдаётся, мол, «в списке участников нет никого из России». И только я ей объяснил, что это ещё ничего не значит, как Алекс знакомит меня с тобой. Вот я и смеюсь. А ты откуда?

— Я из Перми. То есть из Мехико. А в общем, и оттуда, и оттуда. Как и ты, наверное, тоже не только из Калифорнии?

— Да, для начала я из Новосибирска, — подтвердил Юра. — Очень рад с тобой познакомиться. Надеюсь, нам удастся чуть позже поболтать. Просто пока ланч не закончился, мне надо решить несколько вопросов с этими ребятами, — Юра кивнул в сторону испанцев.

— Конечно, предлагаю ближе к вечеру пересечься и поболтать. Я так рад встретить соотечественников! Обычно хоть кто-то приезжает, а в этот раз я уж и надежду потерял. Можем, кстати, вместе поужинать.

— Так и сделаем. А пока пойдём к Вере. А то она меня уже потеряла, наверное. Я ведь отправился чаю налить и застрял тут.

Юра с Андреем пересекли холл. На другом конце зала за столиком сидела молодая женщина. Завидев их, она улыбнулась и поднялась навстречу. Было заметно, что она обрадовалась Юриному появлению. Андрея она измерила коротким взглядом — довольно дружелюбным, но всё-таки измерила. «Может, я им помешал? Недаром она смаковала тему, что тут нет других русских…» — мелькнуло в голове у Андрея.

— Знакомься, Вера, это Андрей, — сказал Юра и заговорщицким тоном добавил: Он как раз говорит по-русски.

Вера в ответ рассмеялась и тут же принялась извиняться и оправдывать свой смех тем же рассказом, что минуту назад поведал ему Юра. Андрей терпеливо выслушал повторение забавной истории и вежливо улыбнулся.

Пока Вера говорила, Андрей имел возможность рассмотреть собеседницу: высокая, с хорошей, даже спортивной, фигурой, длинная шея и руки, как, впрочем, и ноги, что он также не преминул отметить, голова чуть наклонена набок, короткие волосы, подвижные брови, тонкие губы, улыбка очень приятная, но не щедрая, а какая-то сдержанная, как будто настороженная, ожидающая ответной реакции от собеседника. Глаза умные, проницательные.

Вера говорит, а сама наблюдает за ним, изучает его. С такими женщинами интересно: разговаривать, встречаться на званых обедах, в ряде случаев даже флиртовать. Но не больше. «Сложный психологический тип, эпилептоидный», — по привычке оценил Андрей свою собеседницу (он когда-то увлекался психологией и не без успеха применял свои знания в жизни). Минуту назад Андрей думал, что Вера — жена или «подруга» Юры, а теперь стал сомневаться. С Юрой они явно были давно знакомы, но то, что они не близкие люди — почти наверняка. Значит, Вера — тоже врач. «Так. Пришёл мой черед задавать вопросы», — подумал Андрей, чувствуя, что новая знакомая повела нить разговора.

Выяснилось всё быстро: Вера вообще не из Америки, а из Санкт-Петербурга (здорово, ещё и лучше!), врач, приехала выступать с докладом. Так, а почему тогда он не видел её в списке участников?.. Вместе с Верой они просмотрели список ещё раз: её фамилия была в самом конце алфавита, на последней странице, а как раз эту страницу Андрей просматривал уже совсем бегло. Теперь всё ясно… Имеются, между прочим, муж и ребёнок. Портрет хоть и набросками сделан, но вполне завершённый. Какие ещё вопросы? Ах да, Юра. Сейчас выясним… Ну вот, познакомились в Сан-Диего несколько лет назад, периодически ездят друг к другу в гости, дружат «семьями». На этот раз она к нему приезжала. Чего проще? Но всё равно что-то оставалось для Андрея непонятным. Прояснять он любил, поэтому решил продолжить это занятие, если выдастся удобный случай в оставшиеся дни конференции.

Пока они разговаривали, к ним подошли Юра с Алексом. Общение продолжилось на английском языке. Планы менялись на ходу: ресторан переносился, оказывается, на сегодня, поскольку завтра после обеда Юра уезжает, а его тоже хотели видеть на вечеринке. Алехандро был представлен Вере. Галантный испанец, недолго думая, стал и её приглашать в ресторан. Вера слегка растерялась. Ей, видимо, хотелось пойти со всеми. Но, поколебавшись мгновение, она сказала:

— Сегодня, к сожалению, не получится. Через час у меня доклад, а потом сразу же автобус. Мы едем на пирамиды. У нас уже компания подобралась, я обещала быть и даже билет купила.

— А что за компания? — спросил её Юра. — Это те ребята из Словении и Англии?

— Ну да, а ещё из Чили, — ответила Вера и, уже обращаясь к Андрею, пояснила — мы с ними вчера на Welcome reception познакомились.

— А ты, Юра, почему с ними не едешь? — зачем-то спросил Андрей.

— Мы с женой уже были на пирамидах несколько лет назад. Поэтому в этот раз я решил не дублировать. Да и устал — хочу в номере отлежаться.

«Оставляет её одну — странно. А с нами в ресторан идти не отказался», — подумал про себя Андрей, а вслух спросил:

— Вера, я бы хотел послушать ваше выступление. Вы не против? Через час — я правильно понял?

— Правильно. Приходите, я буду очень рада. У меня доклад на третьей секции — по качеству жизни и субъективным результатам.

— Вот как? Выходит, я плохо знаком с программой. Если бы я знал, что вы делаете доклад, то ни за что бы не вознамерился «прогулять» эту секцию. Но теперь уж точно — никаких прогулов, — весело подмигнул Андрей, и Вера в ответ тоже улыбнулась.

Верино выступление прошло отлично. Несмотря на доморощенный английский с весьма заметным акцентом, держалась она уверенно, хорошо ориентировалась в теме, бойко отвечала на вопросы аудитории. Юра и Андрей наперебой хвалили её, когда они вместе выходили из конференц-зала. Вера разрумянилась и выглядела очень счастливой. «Любит, когда её хвалят. Честолюбива», — подумал Андрей. Ему было приятно наблюдать её живую отзывчивую реакцию на его слова, нравилось, как она шутила и смеялась в ответ. И как-то вдруг не захотелось, чтобы Вера уезжала на пирамиды с чужой компанией. «С другой стороны — зачем мы ей? Таких, как мы, полно и в России, а здесь ей гораздо интереснее с иностранцами пообщаться», — подумал Андрей. Но озвучил другую, вдруг родившуюся мысль:

— Вера, а завтра у вас какие планы? Вы не хотите присоединиться к компании мексиканцев и заняться snorkeling на рифах?

— Заняться чем? — напряглась Вера.

— То есть как «чем»? Плаванием с маской и трубкой, сноркель. В нашем случае — чтобы посмотреть красивых рыбок. А вы что подумали? Даже интересно, — подтрунил над собеседницей Андрей.

— Я и слова-то такого не знаю, — засмеялась Вера. — Я всегда считала, что это дайвингом называется.

— Сноркелинг — тоже вариант дайвинга, но только для чайников, вроде нас, — ответил Андрей.

— Что и говорить! От такого предложения сложно отказаться. Заняться каким-то сноркелем, да ещё на рифах! Да ещё с чайниками-мексиканцами! Тут ни одна девушка не устоит. А если серьёзно, то надо подумать. Я хотела на утреннюю секцию завтра сходить, — она бросила быстрый взгляд на Юру.

— Да брось ты, Вера, соглашайся, — поддержал Юра. — Тебе надо немного развлечься. Хватит того, что я пойду на эту секцию. Обещаю всё внимательно слушать, а потом вам всем расскажу.

— Ну, раз так — уговорили, — согласилась Вера.

— Прекрасно! Тогда завтра в девять утра в холле «Фиеста Американа». Договорились? — спросил Андрей.

— Договорились, — ответила Вера.

15

В фойе отеля «Фиеста Американа», где, собственно, и проводилась конференция и где остановилось большинство участников, уже с утра было людно. Вера пришла сюда из соседнего Hyatt, где номера были чуть дешевле. «Фиеста» вся сверкала как снаружи (подсветкой), так и внутри (позолотой), старательно оправдывая свои «пять звезд с плюсом».

Найти в толпе мексиканскую компанию оказалось легче, чем Вера могла бы ожидать, очутившись в огромном холле, полном людей. Андрей был выше всех остальных, одет в белую рубашку с короткими рукавами и летние брюки. Примерно так же были одеты и остальные, своим навязчиво-туристским «прикидом» составляя контраст людям в деловых костюмах, преобладавшим в помещении. Контраст усугублялся их громкой речью, перемежавшейся заливистым смехом. «Видно, что они тут у себя дома, прямо как рыбы в воде. И как они не похожи на вчерашних солидных докторов», — подумала Вера, с опаской приближаясь к шумной, незнакомой ей мужской компании.

Мексиканцами тут были не все, хотя все жили и работали в Мехико: Роналдо оказался евреем из Боливии, Хорхе — чилийцем. Но по-настоящему выделялся из них только Андрей: высокий, белокожий (как выяснилось потом, он плохо загорал на солнце, а всё больше сгорал — не самое полезное свойство для жизни в субтропиках), с русыми, немного удлинёнными волосами, зачёсанными набок, но упрямо спадавшими ему на лоб, русой же бородой и усами, которым он не очень-то мешал преодолевать границу «двухнедельной небритости», открытым лицом, искренней улыбкой, обнажавшей ряд ровных белых зубов, заразительным раскатистым смехом, — он совершенно не вписывался в Верино представление о том, как должен выглядеть мексиканец. Не был он похож и ни на кого из знакомых ей эмигрантов. Вера не могла не сравнить Андрея и с Юрой: насколько напряжённым и задумчивым было Юрино лицо и напористой его речь, настолько же открытым, жизнерадостным и спокойным выглядел Андрей. Создавалось впечатление, что человек не испытывал в своей жизни ни разочарований, ни ломки, столь знакомой всем эмигрантам, что неведом был ему «языковой барьер» да и какие-либо иные «барьеры». Не было заметно и одержимости работой: разговор сразу завязался очень непринуждённый, на самые разные ни к чему не обязывающие темы.

Через каких-то полчаса у Веры появилось удивительное ощущение, что с её души сняли бетонную плиту, — настолько легко и весело ей вдруг стало. Ушла напряжённость и мысли о Юре, о его судьбе и предназначении, а также о собственном будущем. Разве не стоило благодарности это усилие судьбы, которое забросило её сюда, в райское место, где они стоят на причале с видом на самое лазурное на свете море, где утреннее карибское солнце розово-оранжевыми мазками разукрашивает рябь на воде, а рядом смеются жизнерадостные люди?

Но вот все организационные вопросы решены. Компания разделилась на три пары, каждой из которых досталось по моторной лодке. Четвёртую лодку заняли две американские девушки, взявшиеся неизвестно откуда на этом же причале. У девушек был невыспавшийся, надутый и даже укоризненный вид: их раздражало громкоголосое общество мексиканцев. Что с таким выражением лиц они хотели получить от поездки по морю, похоже, не очень понимали и сами девушки. Андрей не преминул кивнуть Вере в направлении угрюмых представительниц Соединённых Штатов:

— Похоже, мы усугубляем их головную боль после бурно проведённой ночи, — подмигнул он.

— Откуда ты знаешь? Может, вовсе наоборот, — они слишком хорошо спали сегодня ночью, оттого и недовольны, — предположила Вера.

— Если даже и так, то, оставаясь и дальше с таким выражением лица, им вряд ли удастся переломить ситуацию к лучшему. И тогда сегодняшняя ночь будет столь же тоскливой.

Лодки отчалили и, быстро набирая ход, понеслись за проводником. Вера вызвалась управлять лодкой, в которой они разместились вдвоём с Андреем. Несмотря на то, что Вера это делала первый раз в жизни, она была уверена, что справится с управлением. Чем дальше они отходили от берега, тем крупнее становились волны, и тем выше подлетала лодка.

Вместе с лодкой взлетали и Вера с Андреем, причём Вера не уставала удивляться двум вещам: почему никто не позаботился сделать сиденья в лодках помягче и что с ней самой случилось, если она позволяет себе так громко хохотать и визжать на «ухабах» и резких поворотах, когда ягодицы на большой скорости встречаются со скамейкой, а солёные брызги обдают с головы до ног. Справедливости ради следует сказать, что из соседних лодок неслись такие же вопли. Мужские голоса, как ни забавно, преобладали, но и американки не давали спуску соседям по приключению.

Хохот продолжался и потом, когда, преодолев очередной «коридор» мангровых зарослей, они, наконец, прибыли к рифам. Пришлось притихнуть на несколько минут, чтобы выслушать нехитрый инструктаж проводника.

Сперва Вера покорно принялась примерять выданные ей оранжевый пробковый жилет и трубку, но уже через минуту сбросила на дно лодки все эти неудобные приспособления. Вера была отличным пловцом и не терпела ограничений.

На глазах у изумлённых мужчин она за пару секунд очутилась в воде в нескольких метрах от лодок. Её разгорячённое тело омывала на редкость солёная, тёплая и до странности плотная вода. Не успела Вера ещё раз удивиться предназначению спасательного жилета в такой воде, где нырнуть на полметра составляет больше труда, чем всплыть, как вдруг вокруг неё возникла бирюзовая коралловая страна с сотнями разноцветных рыб, затейливыми зарослями и таящимися в углублениях рифа мелкими и совсем не страшными чудовищами.

Вера не ведала усталости и увлеченно исследовала все изгибы рифа. После каждого вдоха, на который ей требовались доли секунды, она подолгу находилась под водой, окружённая тишиной и красками кораллового мира. Ни жилет, ни трубка не мешали ей нырять, и она, уплыв дальше, чем дозволялось буйками и правилами, почти позабыла об остальных. Сколько времени она провела в этом таинственном мире, Вера вряд ли могла бы определить.

К реальности её вернуло неожиданное появление рядом Андрея. Он плыл в своём жилете, а в руке переплавлял ещё один. Как и она, он тоже был без трубки и двигался довольно быстро, гребя одной рукой и дыша в воду по-спортивному. Вера заметила его, когда всплывала за очередной порцией воздуха. Оранжевый цвет обоих жилетов заставил её вздрогнуть. В коралловом мире не было таких крупных и таких ярких обитателей. К счастью, носитель оранжевого панциря оказался не обитателем рифа, а его гостем, как и она сама.

— Я приняла тебя за чудовище, — рассмеялась Вера. — Как хорошо, что я обозналась.

— Видишь, как опасно надолго уплывать от людей, можно забыть, как они выглядят, — ответил Андрей.

— Да уж, я увлеклась, это точно, — согласилась Вера, оборачиваясь к лодкам и измеряя взглядом расстояние до них.

— А я тебе жилет пригнал. Ты уплыла, и тут же появилась водная полиция. Они тебя не заметили, но инструктора всполошились, что ты уплыла за буйки, да ещё без жилета. Их, вообще-то, могут за это лицензии лишить. Я вызвался тебе жилет доставить, сказал, что ты не понимаешь по-испански. На, держи.

— Даже в море нет покоя от полиции, — заметила Вера, покорно натягивая на себя жилет.

— Поплыли обратно, скоро надо будет возвращаться.

— Это и к лучшему, а то я чувствую, что устала, — ответила Вера и, чтобы немного отдохнуть, перевернулась на спину и поплыла рядом с Андреем, приподняв голову из воды и продолжая с ним разговаривать.

— Ну, по тебе это не заметно, ты так быстро плаваешь, — сказал Андрей, сквозь воду рассматривая гибкое спортивное тело своей собеседницы.

— У тебя тоже быстро получается, — отозвалась Вера. — Ты занимался плаванием?

— Как таковым плаванием — нет. Но всё лето я в детстве проводил на даче, а дача у нас на Каме была, и мы постоянно купались. А когда стали постарше, переплывали Каму на спор. В наших краях она, между прочим, шириной километр.

— Здорово! И ты быстрее всех переплывал?

— Почти. На самом деле среди нас были пловцы, и некоторые иногда меня обгоняли.

— Иногда? — с хитринкой прищурилась Вера.

— Да, иногда, а что? — широко улыбаясь, вскинул голову Андрей, этим театральным жестом выказывая готовность противостоять игривому недоверию собеседницы.

— Ты хочешь сказать, что в некоторых случаях спортсмены тебе проигрывали?

— Конечно, — так же театрально ответил Андрей.

Вера весело рассмеялась. Андрей тоже. Сквозь смех они продолжали свой разговор:

— Может, ты и меня обгонишь? — спросила Вера.

— Запросто, — не сдавался Андрей.

— Ну это мы ещё посмотрим.

— Может, устроим заплыв, а? — предложил Андрей. — Вон, видишь, те ряды буйков? Между ними как будто плавательная дорожка. Как думаешь, сколько она длиной? Метров тридцать?

— Где-то так. Я думаю, нам хватит.

— Отлично! Плывем туда? — окончательно завёлся Андрей.

— Да, сейчас поплывем. Надо только жилеты где-то оставить, а ещё нам судьи нужны. Это же серьёзное дело — соревнования.

— О’кей, давай Роналдо в судьи возьмём, — предложил Андрей. — Как назовём наш чемпионат?

— Russian Open. Как тебе?

— Отлично! Только не слишком ли уж он оупэн?

— Да, такой оупен, что уж почти и не рашн.

Они снова рассмеялись и повернули в сторону лодок.

Вскоре организовался целый судейский комитет плюс зрительская поддержка. На спонтанно организованный «Рашн Оупэн» засмотрелись даже угрюмые американки, настолько много суеты проявлял шумный оргкомитет.

Каждый пытался посоветовать, откуда лучше стартовать, где должна располагаться линия финиша и что просто необходимо весь заплыв снимать на камеру, чтобы потом, в случае спорных результатов, проанализировать фотофиниш.

Так и сделали. Мигелю выдали видеокамеру и строго наказали не особо её сотрясать во время съемки; один судья в своём бесформенном жилете расположился на старте, другой — на финише. Подогнали лодку, и в неё залезла часть зрителей. Остальные флотировали вдоль буйков, окружив с двух сторон плавательную дорожку.

— А вдруг я тебя обгоню? Не боишься? — спросила Вера Андрея, когда они уже стояли на старте. Вера знала свои возможности и не боялась их переоценить.

— Я девушек обычно обгоняю, — уверенно, но весело отвечал Андрей.

— Ну-ну.

Веру разобрал невероятный задор. Что-то подобное случалось в ранней юности, когда они с подругой выезжали на Финский залив или на озера Карельского перешейка и Вера «на спор» состязалась с мужчинами-отдыхающими. Видимо, тем не давало покоя зрелище довольно быстро плывущей девушки, и они подходили к ней с предложением посоревноваться. Веру это забавляло, и она редко отказывалась. Обычно она назначала цену спора и всегда выигрывала. Происходило это всё в девяностые годы, и бутылка «Мартини», коробка шоколадных конфет или палка копчёной колбасы, покупаемые горе-спортсменами в расплату за свою самоуверенность, приходились весьма кстати двум весёлым подругам-студенткам, почти никогда не имевшим собственных денег.

Роналдо скомандовал на старт. Забавно, что язык, на котором будет дана команда, долго согласовывали, и в итоге новоиспечённый судья был обучен трём русским словам. Взяв старт, Вера сначала поплыла не в полную силу, поглядывая краем глаза на своего азартного соперника и не пытаясь его обогнать. В прозрачной воде видимость была лучше, чем в бассейне.

Вера с трудом сдерживала себя: кипевшие в ней силы рвались наружу, а смех душил, мешая свободно дышать. Но, когда половина дистанции была преодолена, Вера рванула вперед. За оставшиеся метры она вырвалась вперед настолько, что, уже стоя на линии финиша, имела возможность с улыбкой наблюдать, как под радостное улюлюканье своих коллег-соотечественников старательно финиширует её соперник.

— Да, — сказал Андрей, одновременно смеясь и пытаясь отдышаться после заплыва. — Вы меня, девушка, обманули, не сообщив перед стартом свою весовую категорию. Это нечестно.

— Зато весело, — отвечала Вера, хитро поглядывая на Андрея. — Жалею, что не был учреждён призовой фонд.

Они ещё долго продолжали шутить и подтрунивать друг над другом, но Вера чувствовала, что теперь, после этого комического чемпионата, что-то изменилось, и уже под другим углом смотрел на неё её новый знакомый.

Обратный путь вновь предоставил путешественникам возможность испытать те же эмоции, и вновь они хохотали, как дети, подпрыгивая на водяных ухабах.

После путешествия по морю вся компания не на шутку проголодалась. Но обедать решили поближе к отелю, поскольку была договорённость встретиться с Юрой.

Появление за их столом сдержанного, одетого уже по-дорожному и задумчивого Юры вызвало у Веры смешанные эмоции. Когда вчера во время ланча она поняла, что ни вечер, ни следующее утро они не проведут вместе, она в очередной раз испытала щемящее, тоскливое чувство, ставшее постоянным её спутником в последние дни. Лишь этот обед был призван ненадолго объединить их вновь, и потом они расстанутся уже неизвестно на сколько. Однако теперь, когда Юра действительно пришёл и сел рядом с ней за стол, она поняла, насколько вчерашнее её расстройство контрастирует с сегодняшним приподнятым настроением. Приход Юры, видимо, только на неё произвел сдерживающее влияние. Остальные продолжали болтать как ни в чем не бывало и постепенно вовлекли Юру в общее веселье.

Когда трапеза, наконец, подошла к концу, все мексиканцы обменялись с Юрой визитками, и тот встал из-за стола, собираясь раскланяться и уйти. Все поднялись и по очереди подходили к нему, чтобы пожать руки и обняться. Вера же сидя наблюдала процедуру прощания своего друга с мексиканцами. Вера ждала своей «очереди» с бьющимся сердцем. С одной стороны, после прогулки по пляжу в Калифорнии Юру как подменили, и в Мексике он словно избегал её общества. С другой стороны, сам этот разговор и то, что ему предшествовало, раскрыло их друг перед другом, и отстранённость последних дней не могла быть искренней. Какова же будет развязка?

— Пока, Вера, — сказал он ей, когда вся остальная компания уже расселась по своим местам. — Я уверен, мы скоро снова увидимся. Не скучай. Хочу сказать, что сегодняшний день пошёл тебе на пользу. Тебе идёт быть весёлой. Желаю и вечер провести не хуже. Передавай привет семье, когда вернёшься.

— До свидания, Юра, — это было всё, что Вера придумала сказать ему в ответ.

Конечно же, никакой развязки не будет.

Юра ещё раз махнул всем рукой и ушёл. Вера пару секунд глядела ему вслед. Когда она обернулась к сидящим за столом, то поймала на себе задумчивый взгляд Андрея. Он поспешил изменить позу, убрав руки из-под подбородка, и улыбнулся ей. Она тоже ему улыбнулась.

16

Время до захода солнца они провели у бассейна, распивая коктейли и увлеченно беседуя. Как таковой компании уже не существовало. Она распалась на мелкие осколки, которые незаметно растворились в вечернем мареве. Дольше всех оставался с ними Роналдо, но и он в разговоре не участвовал. Незаметно для себя Андрей с Верой перешли на чистый русский язык, и Роналдо, устав вежливо и смущённо улыбаться, нашёл спасение в наушниках плеера.

Разговор шёл без остановок, но был сбивчивым. Словно оба боялись не успеть сказать или услышать что-нибудь важное в этот первый, последний и, видимо, единственный вечер их знакомства. Пришло время Андрея рассказывать о себе.

Любая судьба уникальна, а судьба эмигранта особенно. Эти люди проживают, как правило, не одну жизнь. Так случилось и с Андреем. Он родился и вырос в Перми. Любящие родители. Оба — врачи. Старший брат танцевал в балете. Поэтому, возможно, младшего Андрея отдали не в балет, а в музыку. Он закончил музыкальную школу, играл на нескольких инструментах. Организовал и был солистом школьного, а затем и студенческого ансамбля. Вся юность озарена славой неформального школьного кумира. Дружба с балетными, да и вообще со всей местной и заезжей «богемой». Одним словом, не юность, а мечта.

В институте учился легко и хорошо. Преград никто не строил, палки в колёса не вставляли. Сын заведующего отделением, Андрей легко попадает в ординатуру, заканчивает её и получает место в отделении городской клинической больницы. В возрасте двадцати лет на чьем-то дне рождения он знакомится с Ириной — примой-балериной Пермского балета. Вопреки прогнозам и мечтам многочисленных воздыхателей, Ирина выбирает Андрея. Все удивлены, и многие недовольны. Но влюблённым до этого нет никакого дела: между ними начался бурный роман длиной в несколько лет, и даже рождение дочки Сони не прерывает их романтических отношений.

Будучи одарённым, много читающим и посещающим все конференции хирургом, обладая тягой к новому и склонностью к перфекционизму, Андрей пытается организовать в больнице эндоскопическое отделение — новшество по тем временам. Получает необходимые разрешения, «выбивает» из муниципалитета деньги на оборудование.

И тут происходят первые неприятности: козни со стороны «консервативных» заведующих. Кому нужно вопиющее эндоскопическое отделение, затмевающее их заслуженную годами славу и могущее пошатнуть незыблемость так называемой классической школы? А затем на страну обрушивается стремительная инфляция начала девяностых. Почти нет сомнений, что первое без второго в итоге было бы преодолено. Но инфляция уничтожила не только мечты о новом оборудовании, но и свела на нет семейный бюджет.

Кто-то из знакомых начинает впадать в тоску со всеми вытекающими последствиями, а кто-то пытается выправить колею жизни. Приятели предлагают Андрею заняться продовольственным бизнесом. А почему бы и нет? Воевать с заведующими — одно дело, а сражаться со всеобщим безденежьем — совсем другое. Он соглашается.

Сначала дело пошло со скрипом: нет ещё нужных связей, «крыши» и других средств достижения успеха из арсенала «лихих девяностых». Но благодаря усердию и настойчивости компаньонов, всё это постепенно появляется, крепнет и начинает работать на них. Довольно быстро они становятся чуть не самыми состоятельными людьми в городе. Ездят на «девятках», говорят по мобильникам. Но бизнес в России всегда был делом опасным, а в те времена и смертельно опасным.

Андрей вынужден скрывать от семьи свои успехи на поприще коммерции. И, как вскоре выяснилось, не зря. Дальнейшие события развиваются по классическому сценарию: к Андрею наведываются соответствующие люди с угрозами, в результате весь бизнес и большую часть заработанных денег приходится отдать. Андрей возвращается в медицину.

Незадолго до этих событий Ира завязывает переписку с подругой, пару лет назад уехавшей по контракту в Мексику. Подруга очень довольна своей судьбой и уговаривает Иру сделать тот же шаг. Уговоры ложатся на плодородную почву, а окружающая безысходность и серость довершают своё дело. В один прекрасный день Ира озвучивает своё решение уехать из России: в Мехико ей уже нашли достойную работу преподавателем в частной балетной школе.

Андрей пытается жену отговорить, но безуспешно. Решение уже принято ею, и единственным способом сохранения семьи Ира видит их общий отъезд. Андрей, урождённый уралец, оптимистичный и удачливый человек, не то что никогда не представлял себя эмигрантом, но даже не думал о переезде в другой город. К тому же большинство знакомых уезжали по еврейской линии, которая к его собственной линии жизни не имела никакого отношения. Он, разумеется, выступил против всей затеи, но Ира была непреклонна, и в конце концов он понял, что придётся жену отпустить. Соня отправлялась в Мексику с матерью.

Началась странная жизнь «женатого холостяка». Привыкший к уюту и чувству защищённости, Андрей совершенно растерялся: просыпаясь по утрам, он не хочет вставать с постели. Он лежит, подолгу глядя в потолок в тоскливом безразличии к тому, как пройдёт очередной день. Как будто кто-то украл из этих дней их смысл и содержание…

Однако прошёл и этот этап его жизни. Андрей вновь на коне, он возвращается в больницу и с новым пылом берётся за создание эндоскопического отделения. Больше отвлекаться ему не на что: ни бизнеса, ни семьи у него, по сути дела, нет. И вся кипучая энергия пущена в работу, преодоление коллегиальных конфликтов, финансовых трудностей и вновь в работу.

В конечном итоге основные препятствия были пройдены. Отделение начало успешно функционировать. Обрамляя новый виток его судьбы, возникает большое число как друзей, так и завистников. Появляются и женщины, готовые заполнить теплом и заботой его холостяцкую жизнь. На их браке с Ириной к тому времени готовы были поставить крест все, не исключая самых близких людей…

Все, но не сам Андрей. Через год он принимает решение съездить и посмотреть. После довольно продолжительной эпопеи с визой он, наконец, прилетает в Мехико-сити. «Девочки» встречают его с распростёртыми объятиями.

Оказалось, что работа, которую обещала Ире подруга, недолго прослужила источником заработка. Но бойкая Ира уже нашла новое место и уже знала, как помочь зацепиться и мужу.

Что сыграло ключевую роль — тёплые пляжи Акапулько или вновь вспыхнувший роман с собственной женой, сказать трудно, но к моменту, когда самолёт приземлился в Москве, Андрей уже твёрдо знал, что уедет «к своим» в Мексику, что оставит и новое отделение, и старую жизнь. Знал так же твёрдо, как и то, что будет безмерно по всему этому скучать.

…Вера слушала, широко открыв глаза, с ощущением, что читает приключенческую книгу. В ее голове никак не хотело укладываться, что этот милый, открытый, лёгкий в общении, талантливый человек преодолел такие разнообразные и подчас непосильные трудности, сохранив при этом свои лучшие качества, не растеряв самого себя, сохранив семью, любовь, профессию, жизнерадостность.

Позитивное восприятие всех жизненных явлений особенно импонировало Вере. Андрей мог, например, со смехом рассказывать, как однажды чуть не погиб от внутреннего кровотечения и как, едва очнувшись в реанимационной палате после длительной операции, с трубками и катетерами во всех естественных и вновь созданных отверстиях своего тела, не в силах ни говорить, ни шевелиться, ощутил возвращение к жизни благодаря глубокому декольте медсестры, склонившейся над ним с чисто профессиональным интересом, а может, и без всякого вообще интереса. Он с большой теплотой говорил о своих жене и дочери, хорошо отзывался о коллегах, сохранил в душе трепетное отношение к бывшей Родине. Вера слушала его и размышляла, как по-разному можно воспринимать одни и те же события и явления, и насколько легче, приятнее, продуктивнее наконец это получается у Андрея.

Неожиданно Андрей прервал свой рассказ и предложил Вере уйти с пустеющего пляжа. Но Вере не терпелось слушать дальше:

— А что было в Мексике? Как чужой язык? Как удалось вернуться в профессию? Как ты стал главным врачом и профессором? И что в итоге с ностальгией? Она действительно неизбежна?

Андрей лишь смеялся:

— Ты ещё не устала от моих рассказов? Если ты общаешься с американцами, они тебе ещё и не то порасскажут… У них там что ни судьба — то сюжет для книги или фильма. Кстати, Вер, а ты не хочешь сбросить себе на флешку фотографии и видео, которые мы наснимали сегодня на море?

— Но мне так интересно тебя слушать, что не хочется прерываться.

— А мы и не будем прерываться. Но, во-первых, уже солнце зашло, а во-вторых, у нас полно времени. И я ещё десять раз успею тебе надоесть со своими байками.

— А тебе не кажется, что одно противоречит другому? Раз солнце зашло, значит, мало времени осталось, — улыбнулась Вера.

— Совсем и нет. У тебя во сколько завтра самолёт?

— В одиннадцать утра.

— Ммм… У меня, правда, в восемь. Но всё равно — куча времени! Целых… (он закатил глаза, демонстрируя мысленный подсчёт)… двенадцать часов!

Вера рассмеялась.

— Да уж… Не думала, что меня можно рассмешить простой арифметикой.

Андрей сохранял деланную серьёзность:

— А что тут смешного? Я что-то не так посчитал?

— Да нет. Математические способности твои на высоте, не придерёшься…

— Вот и замечательно! — обрадовался Андрей, — Пойдём сбрасывать файлы. А ещё лучше давай сходим куда-нибудь, поужинаем.

— Хорошая идея, своевременная. Мне кажется, твои друзья что-то намечали на вечер…

— Хм… А я и не помню. А без них нам будет скучно? — Андрей с невинным видом поднял брови.

— Вовсе нет. Просто я подумала…

— Отлично! Тогда давай я подойду к твоему отелю через… — Он посмотрел на часы. — Сколько времени тебе потребуется, чтобы взять флешку?

Вера на мгновение задумалась. Странный вопрос: взять флешку — одна секунда. Хотя ему самому, наверное, для чего-то нужно время, но он стесняется навязывать ей свой график…

Андрей, словно пытаясь вывести её из замешательства, тут же добавил:

— Я бы с удовольствием принял душ, а то чувствую себя морским ежом, так оброс соляными кристаллами. Море-то здесь настоящее, солёное!

— Ну, тогда давай минут через двадцать увидимся.

— Отлично! Буду у тебя через двадцать минут. До встречи, — добавил он, широко улыбаясь.

Вера вернулась в свой номер и сбросила дневную одежду. Вспомнив слова Андрея, она лизнула свою руку чуть выше запястья. «Солёная», — почему-то с удовлетворением отметила она и отправилась в душ.

17

Андрей ждал её в холле. Он сидел в большом кожаном кресле и не отводил взгляда от дверей лифта. Это стало ясно по той поспешности, с какой он поднялся ей навстречу. Вере бросился в глаза его нарядный прикид: светлые легкие брюки и белая гуаябера: обычно мексиканцы так одеваются на торжества или праздники. Влажные ещё волосы аккуратно уложены. Он весь сиял. Как ей показалось, она произвела на него не меньшее впечатление: Андрей с удовольствием окинул её взглядом, причём не быстро и украдкой, а как-то долго и вдумчиво, словно пытаясь продлить момент созерцания и запомнить увиденное.

— Какая ты красивая! — сказал он с трогательной искренностью в голосе.

Вера только улыбнулась и ничего не ответила. А выглядела она и правда прекрасно: синее открытое платье, туфли на высоком каблуке, немного косметики, старательно уложенные светлые волосы. Облик довершало сияющее выражение лица, скрыть которое у неё уже не получалось. Да и зачем скрывать?

— Ты хотела бы отправиться в город? — спросил Андрей с едва уловимой интонацией, выдающей желание получить отрицательный ответ. А может, и не было никакой интонации, просто Вере самой никуда не хотелось ехать в этот вечер. Так или иначе, она сказала:

— Мы могли бы перекусить и в ресторане отеля…

Нет, всё-таки ей не показалось насчёт интонации, потому что Андрей с большой радостью согласился. Как вскоре выяснилось, ужинать никто особенно и не хотел, и они решили ограничиться чаем с десертом. Когда Вера допивала чай, одновременно косясь на опустевшие десертные тарелочки, её сердце забилось в необъяснимом волнении: вот сейчас чай закончится и что дальше? Надо ведь куда-то идти, что-то делать. Может, зря они не поехали в город: пока туда, пока обратно, смотришь, время бы и прошло. А там глядишь, попрощались бы на пороге лифта в её отеле — и дело с концом. А так он ещё чего доброго подумает, что она принимает его ухаживания: он ведь наверняка отметил про себя, что она красиво одета и в город отказалась ехать. А вдруг это был своего рода тест? Голос Андрея заставил Веру вздрогнуть и оторваться от чашки:

— Я знаю, куда мы теперь пойдём, — как будто прочитав её тайные мысли, сказал он. — Мы пойдём и сбросим фотографии на мой лэптоп и затем на твою флешку. Надеюсь, ты не забыла её прихватить?

— Нет, не забыла, — ответила Вера и ещё больше испугалась и своих мыслей, и всей ситуации. Он подписал счёт, после чего они встали и направились к лифту.

— Я живу на седьмом этаже, — безо всякой надобности откомментировал Андрей нажатие соответствующей кнопки. Больше они не разговаривали до самой двери его номера.

Номер, надо отдать ему должное, оказался шикарный, двухуровневый. Кровать была гигантская, но размер комнаты позволял не чувствовать её преобладания над остальными предметами интерьера. Вера села на широкое кресло подальше от кровати. Андрей, не глядя на неё, достал и подключил свой лэптоп. Затем примостился на ручке кресла рядом с Верой. Вера постеснялась спросить, удобно ли ему в таком неустойчивом положении.

Он тем временем деловито щелкал по клавишам, подключал и отключал съёмные носители, открывал и закрывал какие-то окна на рабочем столе. Наконец, все фотографии были сброшены, и он предложил Вере их просмотреть. Это разрядило обстановку. Они принялись смеяться над сделанными за день снимками и видеозаписями. Особенно порадовала видеозапись стихийного чемпионата по плаванию.

— У меня на флешке тоже есть немного фотографий, — сообщила Вера, когда просмотр был окончен, но скулы ещё сводило от безостановочного смеха. Хотелось эту радость продлить.

— Давай, посмотрим, — охотно согласился Андрей и придвинулся ближе.

Верины семейные фотографии Андрей смотрел с большим интересом, иногда комментируя: «какой приятный у тебя муж», «какой хорошенький сынишка», «красивые горы, это Урал или Альпы?» Когда фотографии закончились, Вера почему-то испытала облегчение. Но тут же снова явился вопрос: «А что дальше?» И снова она не успела ничего придумать, как Андрей сказал:

— Так, перекидываю тебе фотки, и идём гулять!

— Куда?

— На море, конечно.

«На море, конечно», — повторила про себя Вера, когда они вышли из отеля и увидели перед собой серебристо-чёрную полосу пляжа. «Он так это сказал, как будто нет ничего более будничного, чем прогулка ночью по морю». Тем не менее нельзя было не отметить, что уже не в первый раз за этот вечер он безошибочно предугадывал её мысли. Это подкупало и создавало в душе тёплое чувство уверенности и защищённости.

Вода была тёмная, тяжёлая, необычайно гладкая и блестящая, словно ртуть. Лишь тонкой рыжеватой полоской над горизонтом напоминал о себе уходящий день, невозвратимо тающий в южной ночи.

Андрей остановился рядом и легонько, будто бы случайно, прикоснулся к Вериной руке. Вера вздрогнула и незаметно отстранилась.

Они медленно пошли вдоль берега. Крупный белый песок засасывал в себя стопы, словно хотел остановить путников. Вера решила зайти в тёплую полосу прибоя. Здесь влажный песок уходил под откос. И тут же оказалось, что волны только выглядели безобидными. Первая из них мощно и уверенно поволокла Веру за собой вместе с песком, за который Вера безуспешно пыталась цепляться пальцами ног, а затем и рук. Андрей быстро распознал, что происходит с его спутницей, и бросился в воду. Когда, хохоча и отдуваясь, они выбрались из коварных волн, она увидела, что добрая половина её платья и туфли, которые она держала в руках, промокли. Со штанин и ботинок Андрея тоже стекала вода.

— Ну что, продолжим прогулку или возвратимся в отель? — спросил Андрей.

— Лучше, наверное, в отель, — призналась Вера.

Обсуждая свою беспомощность перед морской стихией, они пошли обратно.

Но чем ближе они подходили к дверям гостиницы, тем сумбурнее становилось на душе у Веры. Разговор прервался. Хотя они шли на некотором расстоянии друг от друга, ей казалась совершенно неминуемой новая попытка его прикосновения. Однако она уверяла себя, что этим всё и должно закончиться. Просто обязано… Ведь она замужем, и все у неё прекрасно… И вообще… немыслимо, чтобы замужняя женщина, которая три дня назад испытала притяжение к чужому мужчине, которая теперь считала это ошибкой и страдала от последствий этой ошибки… чтобы она позволила новому случайному знакомому вот так вот взять и прикоснуться к себе! Ну уж нет!

Вера шла, глядя себе под ноги, боясь поднять взгляд и тем самым выдать свои мысли. Он же словно чувствовал её состояние: шествовал на «пионерском» расстоянии и хранил молчание.

К тому моменту, когда двери отеля распахнулись и их обдало ярким светом электричества, Вера окончательно выработала тактику действий: если он предпримет попытку сближения, она немедленно отстранит его. Это будет правильно. Заодно и отплатит за своё ущемлённое несколько дней назад женское самолюбие. Пускай восторжествует если и не справедливость, то хотя бы закон равновесия. И главное — она сохранит остатки уважения к себе.

Он пропустил её вперед, и они оказались в холле отеля.

— Ты не замерзла? — спросил Андрей, глядя на то, как его спутница вся дрожит.

— Ничуть. Я, наверное, пойду к себе? — Вера почему-то придала вопросительную интонацию уже заготовленному утверждению.

— Категорически не согласен. Во-первых, ты замерзла. Тебе надо обсохнуть. Во-вторых, ты хотела дослушать мою историю.

Уходить было неудобно. Дрожала она, конечно, не от холода, но он об этом не знал. Да и смотрел на неё Андрей открытым взглядом, к тому же собирался ещё что-то рассказать, а другого времени у них не будет. Но, самое главное, ей самой ужасно не хотелось прощаться.

— Так и быть, идём в кафе! — неожиданно для себя провозгласила Вера, и так хорошо и благостно стало вдруг у неё на душе! Сразу же вернулось ощущение той детской радости, что сопровождало её весь этот чудесный день.

В это время в отель зашёл возвратившийся с ужина Роналдо. Он увидел стоящих посреди холла Андрея и Веру и направился к ним. Андрей радостно пошёл к нему навстречу. Они обсудили что-то по-испански, затем Роналдо стал от чего-то отказываться, с улыбкой чеширского кота поцеловал Вере руку и распрощался. Когда Роналдо ушёл, они направились к бару.

В баре играл небольшой оркестр. Спокойная, мелодичная музыка, такой же мягкий диван и Strawberry Margarita создали атмосферу невыразимого уюта. Андрей посмотрел на разомлевшую Веру:

— О-о-о! Да ты совсем устала, бедная моя. А я тебя всё мучаю.

Одной рукой он обнял её за плечи, а другой очень бережно склонил на своё плечо её голову. Уже плохо что-либо соображавшая Вера услышала, как прерывисто он вздохнул, затем его пальцы нежно погладили её голову и легонько скользнули по правой ключице. Все «коварные» Верины планы вдруг разлетелись вдребезги и растворились в райском мгновении. Она почувствовала жгучее, сносящее всё на своём пути желание.

— Не здесь… — прошептала она и поднялась с дивана. С трудом удерживаясь на ногах, она направилась к лифту. Андрей следовал рядом, бережно обнимая её за талию горячей ладонью.

— Седьмой этаж, я помню, — тихо сказала она, и двери лифта закрылись за ними.

На столике бара остались стоять пара бокалов с едва отпитым розовым коктейлем.