В кривом зеркале (15 апреля 1909 г.)

Вацлав Воровский, 1909

«Если когда-либо гг. интендантам случалось смеяться так, чтобы животики подводило, так это при чтении отчета о заседании думы 13 апреля. Интендантское ведомство предстало в этот день на суд думы, а настроение этого суда было таково, словно на здании Таврического дворца написано не „Государственная дума“, а „Вода и восточные сладости“…»

Если когда-либо гг. интендантам случалось смеяться так, чтобы животики подводило, так это при чтении отчета о заседании думы 13 апреля^[1].

Интендантское ведомство предстало в этот день на суд думы, а настроение этого суда было таково, словно на здании Таврического дворца написано не «Государственная дума», а «Вода и восточные сладости».

Этот привкус содовой воды «с фиалкой» был внесен в прения и докладчиком и еще более — «оратором большинства» Александром Ивановичем Маниловым-Гучковым.

Маниловщина не просто смешное качество, она — качество очень ценное в некоторых случаях — для Манилова, конечно.

Сущность маниловщины в том, что она с сентиментальным видом говорит о добродетели, о патриотизме, о любви, о сострадании, в то время, когда на глазах Маниловых и с их ведома третьи лица занимаются свежеваньем людей.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

На заседании Государственной думы 13 апреля 1909 г., обсуждавшем смету главного интендантского управления, А. Гучков, лидер октябристов, выступил с речью о хищениях в интендантском ведомстве. Признавая, с одной стороны, «фаталистически пассивную покорность… перед повальным воровством в этом ведомстве», А. Гучков, с другой стороны, подчеркивал, что он далек от того, чтобы бросать на руководителей армии и интендантства «пятно подозрения в какой-либо корысти».