Элиминация

Василиса Алексеевна Русая, 2021

Недалекое будущее, апокалипсис, который нам предсказывали каждый год – наступил, и пятым его всадником стало – солнце. Оно одарило всех своим теплом и геном "Безумие", который поглотил этот мир. Люди разделились на "живых" и "неживых", и пока первые ищут способ выжить, другие же – находят способ их убить. Содержит нецензурную брань.

Часть 1. Выживание. Глава 1. Артем.

Моя дорогая Виктория, прости, что так получилось с нашей дочерью и… И с тобой. Я сижу здесь один над вашими телами и жду, когда первая из вас проснется и позволит присоединиться к всеобщему Безумию. Вы никогда не прочитаете это письмо, а я никогда не смогу вас убить. Простите. — Записка найденная в луже крови в бывшем ресторане общественного питания станции метро «Октябрьское поле».

Вы любите дождь? Этот вопрос я задавал всем и вся, когда учился в старших классах. Это было связано с тем, что моя девушка до дрожи в коленях боготворила мерзопакостную погоду в виде дождя и сырости. В такие дни ее тщательно выпрямленные русые волосы становились кудрявыми от самой макушки, а сама она носилась словно сумасшедшая под ледяными каплями дождя. Что касается солнца — ей оно не нравилось, даже не так, она его попросту не любила. «Солнце хорошо там, где море и песок» — вечно твердила она, — «жара хороша там, где можно спрятаться от нее в воде!». Да, она была невыносима, признаюсь честно, когда ныла о знойном лете и выпивала литрами воду со льдом, после чего сильно кашляла. Меня это бесило и раздражало, я подкалывал ее сотни раз, но она не обижалась, лишь пожимала плечами.

Сейчас мне не хватает ее плеч и кудрявых волос, не хватает щек, с которых я вытирал слезы, когда у нее что-то не получалось, не хватает прикосновений и взгляда. Ее уже давно нет в живых, но, однако, она продолжает мне сниться. Я редко вижу сны, но если вижу, то там всегда она, моя сестра, либо родители. Лица друзей быстро стерлись из моей памяти, остались лишь самые близкие, но и тех — уже не было рядом.

— Артем, ты спишь что ли? — Послышался голос из-за спины и я резко открыл глаза.

— Нет. А ты?

Я обернулся назад и посмотрел на своего лучшего друга — Сашу. Он был моим ровесником, на голове были волосы цвета платины, а глаза водянисто-голубые. В нем было что-то, что порой вызывало во мне панику — он буквально умел читать мысли. Конечно, я утрирую, грубо говоря, Саша всегда знал, если кто-то чего-то утаивал, это была его некая суперспособность или типа того, не знаю, но скрывать от него что-то было без толку.

Он придвинулся ко мне поближе и теперь мы вместе молча наблюдали закат. Закатом это, конечно, было назвать трудно — вечно серое небо и оранжевая искорка, скрывающаяся за облаками, вот, что теперь представлял из себя рассвет и закат. Темнело рано, светлело поздно, ни тепла, ни света, ничего.

— Сестра? — Вновь спросил тот.

Он догадался, конечно же, что я задремал, а раз я отрицаю — значит что-то снилось, а если снилось — значит кто-то близкий. Вся эта цепочка выстраивалась в его голове быстрее, чем в моей собственной. И это было поразительно.

— Алиса.

— М-м-м… — Промычал он в ответ и потер руками глаза.

Моя смена еще не закончилась, поэтому, вся наша команда еще спала. Что же за команда? «Команда зачистки №13» — такое у нас было название, а нашим главнокомандующим был Шрам — темноволосый мужчина с такими же темно-карими глазами, лет сорока, с уродской отметиной, рассекающим половину лба и бровь. Он получил его во время «Вспышки» — первый день эры Безумия.

Так же, в команде присутствовали два брата близнеца, оба рыжие и настолько веселые, что казалось их жизнь эра Безумия вовсе не испортила. На момент вспышки им было всего по 13 лет, единственное, что они рассказали о своем прошлом — сынишки богатого папочки с Рублевки. Но и этого было вполне достаточно, о прошлом сейчас не принято говорить, это считается вредным и обладает побочными эффектами в виде слез, истерик, драк и самоубийства.

Раньше, в нашей команде было шесть человек, шестым был Данил — он пробыл с нами ровно год, а потом его не стало. Просто ушел и не вернулся. И что с ним случилось — непонятно. Да и не надо знать, наверное. В тот же день Шрам получил сообщение на свой КПК из Кремля — главного штаба управления — что искать его не стоит, продолжаем миссию. А миссия наша была проста — зачистка Москвы от «неживых» или иначе «безумных».

С момента «Вспышки» я не был в Кремле, меня подобрали в одной из аптек, где я лежал в крови в обнимку со своей погибшей сестрой, мне не хватало духу пустить ей пулю в висок или свернуть шею, даже зная, что оставались считанные мгновения до того, как этот милый ангел проснется и посмотрит на меня совсем другими глазами, полными голода и злости. Не знаю, к сожалению или к счастью, но этого так и не произошло.

Из аптеки меня увезли в «Убежище №4» по ЦАО, где молодых парней и девушек готовили к участию в командах зачистки. Четвертое убежище представляло собой некий форт с высокими стенами и вооруженной охраной по периметру. Внутри были спальные комнаты на 12 человек с окнами, что выходили на тренировочное поле, у каждого «новобранца» была своя кровать и тумбочка, девушки и парни жили вместе, единственное, что нас разделяло — душевые кабинки, это было единственное место, куда особям мужского пола вход был строго запрещен. Пару раз я слышал, как новенькие молодые девчонки плакали в душе после отбоя, им тяжело было привыкнуть к тому, что тут людей не делят по половым признакам и конечно, не все могут справиться с той нагрузкой, что нам давали. Тренировки проходили по шесть часов в день, у нас было хорошее питание четыре раза в день и крыша над головой, в свободное время, с разрешения членов администрации, нас выпускали за пределы тренировочного центра под присмотром действующих команд зачистки, дабы показать, что происходит в реальном мире. Раз в месяц к нам приходили мужчины, на вид всегда старше тридцати лет, они были сильными и иногда уже имели пару человек в своих командах, но, все же, набирали людей отсюда и быстро покидали лагерь. Я ждал три месяца, прежде чем появился Шрам и забрал меня с собой — в свою команду. На его лице красовалась отметина, словно от ногтей Безумного, это придавало его персоне больше героизма и мужества. У нас тогда проходила тренировка, нас построили в две шеренги в шахматном порядке и представили, как отряд выпускников. Рядом со Шрамом крутился парень, имени которого я не знал на тот момент, а сейчас могу смело называть своим лучшим другом. Именно тот что-то сказал Шраму, после чего он выбрал меня, Данила и двух рыжих братьев-близнецов, которые жили в другой комнате и посему, нам не удавалось общаться раньше.

Так началась моя история о новом мире, в котором не было место прошлому.

Я, вообще, плохо помню те дни, когда мы с сестрой блуждали по Москве с целью выживания, но этому я рад, как никто другой, такие воспоминания, так же, как и разговоры о прошлом — доводят до нервного срыва и летального исхода. В первые года наших скитаний с целью зачистки — мы находили горы тел, но не разорванных в клочья безумными и не объеденными до основания, нет, это были тела самоубийц. Некоторые выпускали пулю в лоб, другие вешались, однажды встретили мы семью, у них был полицейский пистолет и кухонный нож, у женщины на руках плачущий ребенок, а в нескольких домах от них — неживые, идут на рев младенца. Мы так же, как и они, спешили на этот пронзительный визг, но не успели. Сначала плач резко прекратился, затем послышался выстрел, это был довольно непродуманный ход, ибо на такие громкие звуки, как правило, и сбегаются все неживые. Когда мы добежали до приоткрытого подвала — было уже поздно: младенцу свернули шею, женщина получила пулю в лоб, а мужик перерезал себе горло. И судить мы его не можем, он поступил благородно, подарив последнюю пулю любимой жене. Мы сожгли их тела, как это было принято, покромсали пару-тройку безумных и устроили привал в этом самом доме — бывшем общепите с большими окнами, застекленными окнами, что давало нам хороший обзор и огромном количеством столов и стульев из которых получились прекрасные кровати. На дежурстве каждые восемь часов сидел кто-то из нашей великолепной пятерки, пока остальные спали. В нашем «уютном гнездышке» на этот раз мы задержались на долго, хотя, так было делать вовсе нельзя, однако, у нас было полно еды — теперь всякая живность, по типу белок, кабанчиков и зайцев, свободно могла передвигаться по городу, если не были съедены голодными живыми, на счет воды тоже беспокоиться не приходилось, к нашему счастью подвал был забит бутилированной водой и кое-какими продуктами «долгожителями». Скорее всего, до нас здесь тоже кто-то жил.

— Чего не спим? — Послышался голос Шрама.

— Не охота, — отозвался Саша. — А ты чего не спишь?

Шрам покосился на нас двоих своим вечно угрюмым взглядом. Интересно, кем он был в «прошлой» жизни? Наверное, каким-то военным, а может полицейским. В нем чувствовалась сила и власть, однако он не имел того, что было у каждого из нас — страха. Более бесстрашного человека — я в жизни не видал. Он мог спокойно ринуться в бой один против троих безумных — и победить.

— У нас новое задание, нам надо идти.

— Что? Сейчас? Уже же темнеет! — Подорвался Саша.

Он был прав, когда солнце скрывалось за облаками — наступала непроглядная тьма, уличные фонари были лишь препятствиями в случае бегства, но никак не ночными светилами улиц и дорог. В темноте было страшно: безумные появлялись из неоткуда и исчезали в никуда в одно мгновение. Ночи были жуткими, живые, даже в случае крайней необходимости, не покидали свои ночлежки, нарваться на безумного ночью — верная смерть, ну или как шутили братья — «плохая примета».

— Разбудите Августа и Вадима, мы выдвигаемся через час.

С этими словами Шрам скрылся где-то в здании, наверняка пошел перебирать рюкзак со своими пожитками — этим он занимался, когда обдумывал план или скучал: подсчитывал патроны, чистил оружие, проверял съестные припасы и воду.

Я, как дежурный, пошел будить братьев. Они лежали на двух параллельных друг-другу столах и даже не подозревали о том, что нам приготовила грядущая ночь.

Перед уходом, мой взгляд упал на Сашу, он все еще смотрел в даль и думал о чем-то своем. Мне всегда было интересно, каким он было до «Вспышки». Меня, как никого другого, интересовала жизнь людей «до». Спрашивать о прошлом — верх неприличия, ведь некоторые люди, например, Шрам — прожили целую жизнь — у них были друзья, дети, работа, семья, деньги, дом, а в один момент — они все потеряли. Встречали мы группы, где были совсем маленькие дети — четырех-пяти лет, меня приводило в ужас то, что они и не знали другой жизни, дай Бог — доживут до тридцати, но никогда не прочувствуют детства, свободы, без страха и оглядывания каждого куста на предмет неживого, готового вцепиться им в глотки.

Выдвинулись мы в ночи, держа перед собой фонарики и ножи, шли медленно, вел нас, конечно же, Шрам со своим КПК, в котором ярко сияла спутниковая карта, а мы — лишь красная точка на одной линии улиц из сотни таких же. Очень редко, но все же, нам доводилось видеть и другие точки, это были такие же команды, что очищали Москву от нечисти, однако, мы старались обходить их стороной.

После Вспышки правительству удалось активировать пару более-менее уцелевших спутников, наиболее отдаленных от солнца, но даже они иногда давали сбой. Бывали случаи, когда мы могли неделями сидеть без работающей геолокации и не знать о поступающих заданиях или где мы находились вообще, ориентироваться оставалось лишь на память о том, какая Москва была раньше, когда была заселена живыми, вечно не спящими людьми, работали метро и транспорт, все дороги вели к тому или иному переходу, а густо заселенных районах стояли информационные табло и сенсорные карты, что помогали разобраться где ты. Сейчас же, когда на улицах стоит такая тишина, очень тяжело принять тот факт, что Москва действительно необъятный город, в котором с легкостью можно заблудиться.

— Еще немного, надо ускориться. — Громко сказал Шрам, невзирая на кромешную темноту вокруг, словно, никакая опасность не поджидала нас на каждом шагу.

— Неужели, обязательно это надо было делать ночью? Он нас угробить хочет или что? — Прошептал Саша.

— Я не думаю, что это была его инициатива, если кто и хочет нашей смерти, то это Правительство.

На нас обернулись Август с Вадимом и одарили успокаивающе-подбадривающим взглядом, для них это было словно какой-то квест, на вылазки они всегда выходили с приподнятым настроением, даже неким возбуждением, неприсущим восемнадцатилетним парням при данных обстоятельствах.

Как-то раз, мой друг выдвинул теорию о том, что они просто не могут быть другими. Возможно, в их голове включился некий защитный механизм, который не позволял им более унывать. Это было вполне возможно, хотя зачастую мы шутили, что они просто психи, слыша это братья смеялись вместе с нами, что еще сильнее оправдывало нашу теорию.

И вот, мы дошли. Наша команда стояла перед Богом забытой церквушкой, окна на первом этаже были заколочены, однако наверху горел свет. Он был слишком ярким, однако и не фонарным, скорее всего, это были свечи. Много свечей.

— Это здесь, наше задание тут. — Произнес Шрам и сделал шаг назад.

— Кажется, ты удивлен не меньше нашего. — Пробормотал Саша.

— Хм… Интересно. — Отозвался его собеседник.

Мы обошли церковь вокруг, но не нашли не единой живой души, ни звука, ни запаха, ни голосов. Толком, кроме свечей, так ярко пылающих наверху, ничего и не выдавало церквушку, как объект задания или, вообще, жилое здание, где могут находиться живые люди.

— Смотрите! — Произнесли хором братья, указывая на что-то на земле.

Мы подошли поближе и увидели ров, он был аккуратно заложен засохшей травой, которая местами провалилась вниз, оголяя острые колья, расположенные по периметру всей церкви.

— Если не смотреть под ноги, то можно лишиться пары внутренних органов. — Пробормотал Вадим.

— Не думаю, что нам тут рады. — Наконец произнес я вслух, сам того не ожидая.

В этот момент, я понял, как же все-таки на улице чертовски холодно. На дворе стоял поздний сентябрь, в том году на асфальте в это время лежал снег, хотя теперь он может хоть летом пойти, аномальная погода больше никого не удивляет.

— А это не важно, они живут на территории Москвы, а значит обязаны подчиняться местному Правительству. — Парировал Шрам и быстрыми шагами побрел в сторону главного входа.

Мы, конечно же, пошли за ним, дождавшись, он, наконец, обернулся и окинул нас взглядом, как делает это всегда перед каким-то серьезным действием, будто советуясь с нами, мы же команда, мы же должны принимать решения вместе, верно? И мы его приняли, ответив ему коротким кивком.

Он постучал в дверь. Один раз, второй — тишина. Ни шороха, ни звука.

— Не думаю, что нас впустят просто… — Вадим не успел закончить, как там, по ту сторону двери, кто-то начал, будто, поднимать ставни, через несколько секунд дверь тихонько приоткрылась и в маленькой щели мы увидели никого иного, как самого Батюшку. Он был невысокого роста, худой, с небольшой бородкой и в темном одеянии, его глаза напоминали мокрый асфальт, а количество морщин говорило о нем, как о человеке глубоко преклонного возраста.

— Чего вам? Мы не принимаем гостей.

— У нас Правительственное задание.

— Я рад, но моего решения это не меняет. — Стоял он на своем.

— Вы проживаете на территории города Москвы, а значит обязаны подчиняться установленным законным правилам ее Правительства, а именно статье Конституции города Москвы, где четко сказано о том, что в случае необходимости или при законных и обоснованных требований граждане города Москвы обязаны впустить Команду зачистки в свое убежище.

Батюшка демонстративно поднял подбородок вверх, и хмыкнул.

— Я знаю закон, сын мой, но впустить не могу, это не мое убежище, а ведь только управляющие могут принимать решение об открытии своих пунктов незваным гостям. Таков закон, я верно говорю?

— Я могу поговорить с Управляющим? — Будто не расслышав его вопроса продолжил Шрам.

— К сожалению, сейчас его здесь нет.

— И Вы оставите нас замерзать ночью на улице, где один Бог наше спасение?

Он сказал это и даже бровью не повел. Круто. Я никогда не перестану этому удивляться.

Глаза Батюшки пробежались по нам, а в частности — по коллекции оружия в наших руках.

— Хорошо, я впущу вас, но при условии, что все свое оружие вы оставите в коробке у двери.

— Спасибо.

На этой ноте, мы покинули холодную страшную улицу и зашли в не менее жуткую церковь.

Глава 2. Александр

Только Церковные служители при Кремле и лица, относящиеся к государственному управлению, с разрешения Президента Москвы, имеют право издавать и распространять свою литературу, новую Конституцию, Библию и прочие книги. — Статья 3 новой Конституции города Москвы.

Изнутри церковь выглядела даже больше, чем снаружи, повсюду стояли свечи, на полу были разложены ковры, на них сидели люди, тесно сгруппировавшись между собой, однако, единственное, что меня беспокоило — запах. Пахло хлоркой, это почувствовалось сразу, как только мы переступили порог. Оглядев местных жителей нельзя было сказать, что они чистюли, у женщин были сальные спутанные волосы, у мужчин грязь на лице. Детей здесь было только двое — парень лет одиннадцати, с темными волосами и большими карими глазами, который выглядел более-менее чистым, по сравнению с остальными, и новорожденный ребенок, закутанный в розовое более-менее чистое одеяло, он спокойно спал на руках женщины, единственной, что сидела на стуле. Она лишь украдкой взглянула на нас и потом вновь опустила глаза. Короткие волосы цвета пепла были собраны в растрепанный хвост, на ней была темно-красная поношенная кофта с длинными рукавами и джинсы. Пока Шрам о чем-то тихо разговаривал с Батюшкой, я услышал, как открылась дверь в другую комнату, от туда вышла девушка, примерно моего возраста, для меня она выделялась среди всех: у нее были волосы необычного цвета, напоминавший смесь шоколада и корицы, аккуратно собранные в конский хвост, из одежды — потертая кожаная куртка, черная футболка и джинсы, а на ногах донельзя изношенные кеды. Она посмотрела на нас и на пару секунд замерла, а потом ринулась к Батюшке.

— Это еще кто?

— Команда зачистки №13, по закону, мы обязаны их впустить.

— Не мы, а Управляющий, не думаю, что Денис погладит нас по головке за то, что мы впустили чужаков.

— Я не думаю, что вам нужны лишние неприятности с Правительством, мы тут по заданию. — Довольно резко произнес Шрам.

Казалось, от такого заявления девушка должна была опешить, но не тут то было, она подняла на него взгляд и не менее мягче ответила:

— Я, кажется, разговариваю не с Вами, да и по закону, пока Вы и Ваша команда находитесь на территории убежища — у Вас точно такие же права, как и всех здесь присутствующих, не больше.

— А она смелая. — Прошептал мне Артем.

— Ага. — Ответил я. — А еще хорошо разбирается в законах… что-то здесь не так, тебе не кажется?

— Красивая и умная? Даже не знаю.

Он слегка подтолкнул меня логтем и мы улыбнулись. К сожалению, в нашем мире осталось не так много поводов для улыбки.

Шрам молча продолжал смотреть на нее, в зале повисла тишина, я чувствовал, что он злится, ведь тот ненавидел, когда ему затыкают рот, а такое было очень редко. Однако, девушка продолжала стоять на своем, ни в коем не сдавая позиции. Меня она так заинтересовала, что я решил сам все узнать.

— Ну, а что на счет тебя? — Вклинился я в их «огненную» гляделку друг на друга. — Как тебя зовут и кто ты здесь?

— Дарья. Я второй заместитель Управляющего. Однако, в его отсутствии мы никого не пускаем. Я, конечно же, не считаю, что вас стоило оставить по ту сторону на съедение ночи, однако, чем думает ваше Правительство, когда посылает своих солдат в столь поздний час?

— А чем думает ваш Управляющий, оставляя вас здесь одних на столь долгое время? — Переспрашивает ее Шрам.

Вот тут то она и попалась, не зная, что ответить, она хмыкает и резко разворачивается. На последок, девушка бросает взгляд в мою сторону и я различаю цвет ее глаз — они идентичны моим.

В скором времени, когда всем нужно было спать — наша команда ворочалась. Спал только вымотанный бессонными сутками Артем, а на страже сидел Шрам, хотя Батюшка убеждал его, что это не нужно — без толку. Шрам был таким человеком, который не доверял никому, кроме самого себя. В конце концов, я понял, что уснули все, кроме нас двоих. Он, иногда, украдкой поглядывал в мою сторону, а я смотрел на него, мол, «все хорошо, если надо будет, прикрою». Еще я смотрел на Дашу, она зажалась в уголке, накрывшись подобием драной простыни грязного темно-серого цвета, мне казалось, она дрожала, но, скорее всего, так лишь падала тень.

Через несколько часов, словно по будильнику, резко подскочил Батюшка, мы со Шрамом притворились, что спим и в тихую наблюдали за его действиями. Поначалу, он метался туда-сюда, попутно заходя на второй этаж и что-то там перетаскивая, судя по звукам, это было нечто довольно тяжелое, какие-то мешки или типа того. А еще мне слышалось, будто он с кем-то разговаривает. В этот момент в моей голове пробила мысль — «женщина с ребенком на руках — где она?». Но, это было не самое странное, за все те часы, что мы здесь — ее чадо ни разу не закричало. Я почему-то всегда думал, что дети еще те плаксы, но здесь — она молчала. Спала ли? Или может быть…

Я настолько закопался в своих раздумьях, что чуть не спалился, когда Батюшка пробегал мимо меня. Мне удалось закрыть глаза в самый последний момент, прежде чем, мне казалось, он заметит, как я на него смотрю.

Тот был уже у входной двери, будто чего-то ждал и через пару минут «три стука» вновь заставили его шевелиться. Батюшка открыл дверь довольно тихо, внутрь вошли трое мужчин, самому старшему и крепкому было около тридцати пяти. Мужчины были одеты в теплые пышные куртки и шапки, на плечах у них висели тучные рюкзаки, а в руках у каждого был фонарь с привязанным выступающим ножом на несколько сантиметов вперед. Это было довольно интересное самодельное приспособоление.

— Денис, тут группа зачистки по некому заданию, они ждут тебя. — Шептал он одному из них недостаточно тихо.

Мужчина с темными волосами тихо скинул рюкзак с плеч и жестами дал какие-то указания двум другим мужчинам, те разошлись по углам в разные двери.

— Что на счет моей жены?

Батюшка буквально на глазах слегка опустился, словно боялся одного этого слова. Он замешкался, но, дабы не вызывать гнева Дениса, ответил.

— Не смыкала глаз, нянчила свой сверток, будто «оно» живое.

— Она еще не поняла… — Почему-то, Денис не договорил, оборвал себя на полуслове и замолчал.

Чуть позже и я понял причину его остановки: песня. Та женщина с ребенком, которого почему-то называли «оно» сидела наверху и пела. Ее голос был чем-то вроде колыбельной, а песня была похожа на сказку. Мне нравилось, как она поет, а вот Денису, двум его дружкам и Батюшке — не очень.

Денис рванул вверх по лестнице и хлопнул за собой двероью, перебудив половину людей мирно спящей прямо под лестницей. Он что-то говорил, но что именно — было очень трудно понять, закрытая дверь не давала шанса протиснуться звукам. Единственное, что мне оставалось — покоситься на Шрама, он, словно понимая о чем я, кивнул мне в ответ и повернулся в бок, в это время я зажал Артему рот и слегка ущипнул его за руку, тот проснулся, наверняка, хотел выругаться на меня, но не стал — не просто же так я «приказал» ему молчать.

Когда все наши проснулись, то Шрам довольно тихо и быстро обрисовал им ситуацию, у нас не было плана, только цель — надо было помочь Шраму поговорить с Денисом и узнать, что там наверху.

К слову, Шрам все так же молчал о цели нашего задания от Правительства, но сомнений уже не оставалось, по крайней мере у меня — это определенно что-то связанное с Денисом, его поющей женщиной и младенцем, который, скорее всего, давно уже был мертв.

Сейчас зал, не смотря на десятки расставленных свечей по всему периметру, казался мне темным и холодным, как погода на улице. Стены, что раньше излучали некое тепло — будто покрылись ледяной коркой, которая в любой момент могла обркшиться на нас сверху. Я чувствовал себя очень неуютно без оружия, потому как, даже засыпая, я всегда держал его на готове. Когда мы вышли в середину зала, то Батюшка будто дар речи потерял. Возможно, он и хотел что-нибудь сказать, но не мог, лишь молча, словно рыба, открывал и закрывал рот, разводя руками. В тот же момент дверь второго этажа раскрылась и от туда с огромным грохотом вылетел окровавленный мешок. Денис быстро спустился вниз и посмотрел на нас, оскаленный, с задранными по локоть рукавами, он топал ногами в нашу сторону, а от такого шума проснулись все.

— Вы это ищите, солдаты? — С психически-нездоровой улыбкой спросил тот.

Мешок шевелился, точнее, это было его содержимое, издававшее шипящие звуки, как это делали безумные, ведь они были лишены дара речи, не могли больше разговаривать — лишь кряхтеть и шипеть.

Ослабшая веревка, что держала мешок завязанным, наконец-то, сдалась и от туда вылезло нечто: без рук и ног, голое, лысое изуродованное тело безумного, не знаю, женщина это или мужчина, нельзя было определить, вся его кожа были бледная, на местах половых органов рубцы и кровь, меня замутило, я лишь надеялся, что его изуродовали так после смерти.

— Как Вам такое зрелище? — Вновь завопил Денис и стал громко смеяться.

Этот мужчина был конченным психом.

— Папа! — Вскрикнул мальчик и смех прекратился.

— Ваня? Сынок, смотри! — Он указал на безумного уродца, пытающегося ползти, как червяк. — У нас есть лекарство, чтобы не быть такими, как она! — Улыбнулся он во все тридцать два зуба.

Так это, все-таки, она!

— Папа, что это? Что ты сделал?

— Твоя мать это сделала. Среди нас только она смогла сразиться с Безумием. Увы, твоей сестре не так повезло…

Денис сделал печальное лицо и меня затошнило еще сильнее, именно в этот момент произошло непоправимое: воспользовавшись случаем, Шрам пробрался к коробке с оружием и сделал выстрел — точно в цель. Мозги Дениса распластались по полу рядом с безумным уродцем, которая начала слизывать их языком.

Глава 3. Август и Вадим — за час до…

Лето выдалось жарким, особенно этот день: кожа покрывалась потом, а от него щипало глаза, в частности это сказывалось на двух мальцах, бегающих вдоль частного сектора между домов, где все соседи знали — это сыновья Дерябина — нефтяного магната, и его прекрасной жены — бывшей фотомодели. Рыжие, конопатые, вечно веселые и оптимистичные — они буквально излучали свет своим смехом. Однако, на деле братья были теми еще занозами в одном месте: из-за чувства вседозволенности пацаны плохо учились, точнее сказать, халтурили, иной раз могли и подраться с одноклассниками, а могли затащить их в серьезные авантюры. Конечно же, родители, которые могли замять любой косяк своих отпрысков, были не в особом восторге от таких подарков судьбы, однако их мать — Катерина Дерябина искренне верила, что это просто «возраст такой».

В этот день, конечно же, семья не осталась без сюрприза — это случилось 21 июня, когда отец вернулся домой с Вадимом и Августом из отдела по делам несовершеннолетних. Что они натворили — это был другой разговор, парни забегали в женские примерочные в одном из торговых центров, где включали громкую музыку и танцевали у фонтана, да и не с целью какой, а забавы ради. Вот только кому это казалось смешным? Только им.

Вымотанный отец оказался, на этот раз, чертовски зол на них, ясное дело, утро у них не задалось. Особенно это сказывалось на том, что день недели был субботой, а это значит, что после рабочей пятидневки Дмитрию Дерябину чертовски хотелось выспаться и провести это утро с женой, а никак не вытаскивать парней из полиции. Они сидели на заднем сидении, на этот раз молча, не улыбались, но и особо не чувствовали своей вины — для них это была очередная шалость, а платой являлся стыд перед родителями и разочарование, что их поймали.

Наказание было самым обычным — домашний арест на все выходные. Но даже это казалось им чересчур. С такой то гиперактивностью, да сидеть в четырех стенах? Тьфу. Но, кто же знал, что именно это спасет им жизнь?

К концу дня мистер и миссис Дерябины покинули дом, за ними приехала машина, перед выходом мать сказала, что они уезжают в ресторан, однако, чтобы хоть как-то облегчить наказания им было разрешено заказать пиццу на дом. Катерина никогда не отличалась излишней сентиментальностью, но сыновей она любила. Поцеловав каждого, она, одетая в черное облегающее платье, свисавшее на ее худых плечах, с рыжими кудрями, собранными в элегантную прическу, взяла свой клатч и на высоких каблуках (при росте 180 см) вышла прочь.

Вскоре, дом наполнился ароматом пиццы с несколькими сортами сыра, грибами, салями и прочей начинкой. Ее братья умяли в один присест, смотря фильм на огромной плазме, висящей в холле первого этажа их особняка. Казалось бы, живи и радуйся, чего дурить, когда имеешь все на свете? Но, не тут то было.

— Может пройдемся? — Наевшись до отвала спросил Август.

— А если предки вернутся? Не думаю, что отец будет рад, когда не найдет нас дома.

— Ой, брось, ничего они не узнают. У меня есть идея!

— Знаю я твои идеи, Август, все они заканчиваются либо полицией, либо криками отца.

Братья посмеялись и решили, что уже и так им хватило неприятностей, по крайней мере на сегодняшний вечер.

— Тогда давай позовем кого-нибудь? Олега или Женьку? А может Машу? — Издевательским голосом спросил Август.

— Ха-ха-ха, отстань, не знаю с чего ты решил, что она мне нравится!

Экран телевизора, в котором только что шел какой-то боевик, погас, а потом резко включился. Теперь там показывали новости, а нервная телеведущая говорила что-то о зафиксированных аномальных вспышках на солнце и их последствиях, которые могут быть нестабильными. Она просила всех оставаться в помещении и не выходить на улицы до официального разрешения, а еще… Хотя, черт его знает, что там было еще, потому что на этом парни перестали смотреть телевизор. Их привлекла вещь за огромным окном — там, на небе, в области солнца — что-то горело и звездой падало вниз, рассмотреть это было совершенно невозможно, но на момент буквального столкновения с землей было понятно — это терпел крушение самолет.

Он упал достаточно далеко от их места жительства, однако братья от испуга шелохнулись назад. Свет в доме начал мерцать, а потом и вовсе пропал. Электричества больше не было. Что касалось соседей, то они быстро повыходили из своих домов, тоже самое собирался сделать Август.

— Стой! — Крикнул Вадим и схватил его за плечо. — Ты разве не слышал? Сказали оставаться в помещении!

Август кивнул и вернулся на свое прежнее место — рядом с братом, смотрящим в окно.

Над тем местом, куда упал самолет, стояла дымовая завеса. И в ту же секунду, палящее солнце стало меняться: оно извергало из себя какие-то вспышки, еле уловимые для человеческого взгляда, но с каждой секундой они становились сильнее и сильнее, было такое чувство, что что-то тяжелое давит на дом, словно крыша и стены сужаются, огромное давление, буквально сжимало все внутренности парней, а еще — они приближались — те самые языки пламени, которые, казалось бы, должны были сгореть в атмосфере, но нет, они рвались к земле, однако так и не успели ее достигнуть — их будто разорвало в небе, достаточно близко и в то же время довольно высоко. Последовала ослепительно-яркая вспышка бледно-желтого света, которая в один миг разошлась, казалось, по всему земному шару, а после ничего, резкая тьма и боль в глазах, голове, мышцах, словно каждая частичка тела разрывалась на молекулы, атомы.

Это было последнее, что запомнили ребята перед тем, как отключились.

Глава 4. Шрам.

При укусе или царапине у человека есть от четырех до двухсот шестнадцати часов (зависит от типа и кол-ва ран), за это время его внутренние органы полностью видоизменяются, сердце почти что перестает работать, зрачки расширяются и сужаются, идет обильное слюновыделение. У четырех из пяти испытуемых был замечен озноб и жуткие головные боли, сопровождавшиеся приступами агрессии в первые двенадцать часов после заражения. — Записи исследователя заболевания Безумия Аносяна Ю.Н.

— Где-то за ручьем, мы с тобой вдвоем, весело играли и пели вечерком… Слышишь мой малыш? Почему ты спишь? Разве нам с тобой — не пора домой? — Доносился сладкий успокаивающий голос со второго этажа.

Сквозь эту застывшую тишину и остолбенелость всех присутствующих слова ее песни будто стали забираться в самое сердце. Я сжимал пистолет и смотрел не на кого иного, как на парня — Ваню, сына Дениса. Он был озадачен больше нашего, наблюдая эту ужасную картину смерти своего отца и слушая голос собственной матери, убившей его сестру.

— Ты убил его… — Прошептал Ваня. — Ты убил моего отца… Ты пришел убить нас? — Спросил он и наконец поднял взгляд на меня.

— Я пришел по правительственному заданию, мне дали поручение разобраться с чертовщиной, что у вас здесь происходит! И теперь я вижу. — Следующие мои слова были направлены Батюшке и остолбеневшей от ужаса девчонке Даше. — Вы отлавливаете безумных для своих экспериментов и убиваете детей? Почему эта женщина поет и держит в руках мертвого ребенка?

— Что ты несешь? — Переспросила меня девчонка. Ее голос едва дрогнул. Возможно, я ошибался, и эта малявка не понимает о чем речь, хоть и пытается позиционировать себя такой крутой.

— Заткнись! — Завопил Ваня, чем слегка меня озадачил. — Она жива! Моя мать никогда бы не убила Лизу!

— Сынок? — Послышался голос женщины со второго этажа.

Не знаю, когда та успела выйти из комнаты и давно ли наблюдала за нами, но ребенка на руках у той уже не оказалось. Я смотрел в ее безумные глаза и не мог поверить увиденному. Неживые не разговаривают, не поют песни, их движения крайне неловки, а контроль над разумом напрочь отсутствует. И все же, вот она, стоит наверху и глупо улыбается, словно находится под действием сильнейших наркотиков или психотропных веществ, она блуждает где-то в своем мире, где нет смерти и бпрочих ужасов. Но, больше всего меня пугало то, что никто из присутствовавших, кроме нашей команды, не замечал этого.

— Людмила! — Вскрикнула Даша. — Спуститесь к нам и скажите, что они ошибаются!

— Спуститься? Зачем? Я могу и отсюда показать.

Женщина задрала рукава своей кофты и оголила руки — исполосованные, израненные, искусанные. Она улыбалась, а потом показала живот — раны от укусов были расположены по нему линиями вдоль и поперек, некоторые из них были совсем свежие.

— Она безумная! — Произнес Вадим.

— Она должна быть безумной! — Поправил его Август.

Люди в церкви начали громко разговаривать, все они были перепуганы до ужаса, они наконец прозрели, словно перед ними открылась истина. Одна женщина схватила какой-то увесистый предмет и запульнула его прямо в голову Людмиле, та не выдержала и камнем свалилась вниз. Однако, это падение, было для нее словно пинком под зад. Людмила спокойно встала и оглянулась. Кто-то крестился, другие ругались, третьи молились, четвертые стали орать: ведьма, безумная, неживая, дьяволица, детоубийца, уродина! Их крики перемешивались, но она будто их не слышала, она смотрела на сына, а тот на нее.

— Людмила, нам нужно уйти. — Произнес Батюшка.

— Я не уйду без своей семьи… — Прошептала она и протянула руки к Ване, однако тот направил на нее пистолет.

Пистолет?

И действительно, у Вани в руках красовался ПМ, наверное, когда-то, Денис дал ему на случай самозащиты, но вряд ли научил пользоваться. Парень навел его на свою мать и та застыла.

— Ты убила Лизу? — Спросил тот. — Что ты с собой сделала, мам?

— Посмотри на меня, я жива, мы с тобой будем всегда вместе, обещаю. Они нам не нужны! — Она разводила руками по залу и оглядывалась на людей, которые прятались от ее взгляда. Казалось, даже самые смелые, что кричали и ругались на нее, вдруг попрятались по углам.

Скажу честно, моя команда повидала те еще ужасы, но к такому никто не был готов, даже я. Ваня напоминал мне моего сына — Сережу. Ему было столько же лет, сколько сейчас этому мальчишке, когда тот погиб. У Вани были те же волосы, глаза, смелость, та же хватка. Только мой сын никогда не держал в руках оружие. И лишь это сейчас держало меня на плаву.

— Ты чудовище… Ты не моя мать.

Меня будто торкнуло на месте. Я еще раз оглядел Людмилу с ног до головы и мысль, что она безумная перестала казаться мне нелепой, она определенно была заражена, но, так же, здорова одновременно. Как такое было возможно? А что, если истинное задание — это она? Что если, мы должны были спасти ее? Я должен был остановить парня, должен был!

— Стой, не стреляй! — Вырвалось у меня, но было поздно.

Хлопок был оглушительным, как тогда, когда я убил его отца. Парень оказался довольно метким стрелком, его пуля пробила голову Людмилы и та замертво упала на неживую, которая, почему-то, тоже перестала шевелиться.

Сам того не осознав, я подбежал к Ване и схватил его за плечи.

— Как ты? — спросил я, словно происходящее было в порядке вещей.

Он лишь помотал головой и почти не дышал.

— Это место проклято! — Завопил Батюшка, явно пытаясь поднять шумиху. И ему это удалось.

Все словно с цепи сорвались, позабыв, что сейчас глубокая ночь. Даша, Артем, Саша, Август и Вадим попытались успокоить толпу, но это было бессмысленно. Они все были религиозными фанатиками, понял я, либо обезумевшими от горя и страха людьми, в любом случае — толпа есть толпа и остановить ее было невозможно. Но самое худшее было впереди: перед распахнувшимися дверьми уже стояла дюжина неживых, притащивших свои дохлые голодные тела на звук выстрелов, от части это была и моя вина, но я ее за собой не ощущал. Неживые хлынули внутрь и повалили первых «бежавших крыс».

В Кремле мне четко дали понять, что не стоит поддаваться панике, даже, когда выхода нет, мне повторяли это снова и снова, поэтому, я стоял совершенно спокойный быстро обдумывая свои действия.

— Задний выход! — Вскрикнула Даша и оглядела нашу команду.

Ее крик услышали пару мужиков и кинулись бежать за нами, я подхватил на лету Ваню, мы все рванули за ней, она вела нас к двери, позади церкви, но не давала никакой гарантии, что по ту сторону неживых будет меньше. Однако, это было лучше, чем оставаться в той суматохе и, грубо говоря, ожидать своей смерти. Выйти через парадный вход было нереально.

— Заело! Не могу открыть! — Панически закричала Даша и прямо перед ней возник Александр, выбивший дверь одним ударом ноги.

Она посмотрела на него, как на героя-спасителя, но время на благодарность терять не стала.

Мы по очереди протиснулись в узкий дверной проем и оказались на улице, встретив на своем пути преграду из пяти безумных. Стрелять в них было бесполезно, мы бы привлекли больше внимания, а тратить на них время, закалывая их ножами — себе дороже. Крики позади нас стали смолкать, кричать уже было попросту некому — все погибли от своей же глупости — и это меня бесило! А еще, позади нас уже начали появляться неживые, проникшие в церковь с основного входа.

Нам не оставалось ничего, кроме бегства.

— За мной! — Скомандовал я, достаточно громко, дабы достучаться до всех выживших.

Мы побежали к большой улице, где стояли одноэтажные домики-кафешки. Именно в одну из таких мы спрятались. Кажется, нам повезло удрать. Шипения и кряхтения безумных уже не слышалось, однако теперь, когда атмосфера немного стала спокойнее, я посмотрел на свое окружение: Саша с Дашей, тесно прижавшиеся друг к другу и задыхавшиеся от внезапного спринта, Артем, держащийся наготове рядом с братьями, двое мужиков, которые, будто не понимали, что произошло, точнее, не успевали прийти в себя после случившегося, и я с Ваней на руках, так и не отпустив его.

— Спасибо. — Произнес тот одними губами.

Его благодарности мне было достаточно.

Так мы и просидели всю оставшуюся ночь, по разным углам, замерзая, но не засыпая. Когда где-то пролетала газета или пробегало заблудившееся животное — каждый из нас вздрагивал. Казалось, в любой момент на нас могут напасть, ведь сегодня безумных стало на двадцать человек больше, а новорожденные неживые — в несколько раз опаснее своих «родителей». Они сильнее, быстрее, голоднее, злее, решительнее.

Я говорил, что неживые — это не тупоголовые зомби из блокбастеров минувших лет? О нет, эти были, порой, умнее некоторых выживших. Ими управляли всего два инстинкта — голод и размножение. Размножение — не в плане секса, а в плане укуса или царапины. Таким образом, они оставляли свое потомство. И это было чаще, чем объеденные трупы. Именно поэтому, неживых становилось все больше и больше — они редко преследовали цели убивать, как конечный результат — достижение смерти, нет, они смаковали свою добычу, кусали или царапали ее и передавали свой ген Безумия, который подарила нам всем Вспышка.

Однако, проявился он только у тех, кто в тот день — 21 июня 2029 года стоял под открытым небом и наблюдал за странностями, происходившими с солнцем. Эти люди обезумели первыми. Эти люди — уничтожили мир. Этими людьми — были мы…

Глава 5. Александр.

Вспышка подарила мне новую жизнь! — Надпись, сделанная кровью, на стене одной из поликлиник города.

Время неумолимо приближалось к полудню, когда темные облака, как правило, отступали и передавали свою вахту серому скучному небу с маленьким темно-желтым солнцем где-то высоко, там, откуда оно не могло нас достать своими обжигающими лучами смерти.

Днем безумных было не сыскать, они почему-то прятались в темных уголках, как правило, сгруппировавшись, устраивали себе этакий ночлег для неживых тварей.

Однажды, примерно три с половиной года назад, мы набрели на заброшенный ночной клуб на окраине Москвы: разбитые фонарики развешанные вдоль стен, потрескавшаяся штукатурка, выбитая дверь, в общем, все как положено, но в тот момент все замерли от удивления — там играла музыка. Это жутко выделялось из всеобщей картины постапокалиптического мира, какую мы наблюдали несколько лет. Мало того, музыка переключалась, да и явно не сама, а еще, внутри горел свет — красный, синий, зеленый, желтый — лампочки то и дело сменяли одна другую, синхронно вращая своим светом под музыку. Но и любопытству нашему не было предела. И мы зашли в это Богом забытое место. Впереди Шрам, потом братья, следом мы с Артемом. Мы шли на свет и звук, любопытство брало верх над любыми чувствами — то самое любопытство, что сгубило Варвару и ее всеми известный нос. На сцене, прикованная несколькими пар наручников, цеплявшимися один за другим за шест, дрыгалась неживая, а на ее лице болтался собачий намордник. Одета она была, как развратная студентка с порносайтов: короткая мини юбка, чуть прикрывающая попу, блузка, заканчивающаяся прямо под грудью, черные гетры и туфли на высокой острой шпильке, рыжие волосы были заплетены в 2 косички, а глаза — чернее ночи. Она шипела и пыталась танцевать, словно это осталось у нее от прежней жизни. За задними столами, так же прикованные наручниками за ноги и за руки, сидели четверо ее «друзей по несчастью», а за первыми столами гордо красовались шестеро живых мужчин, экипированные в солдатскую форму, как и мы. Позже, нам стало известно, что это «Команда зачистки №9».

Они были пьяными в доску: «Забрели на ночлег в клуб, а тут неживые, дайка детям поглумиться, вот и обставили все, как это было до Вспышки. Какая награда? Мы залезли в холодильник, а там алкоголя человек на тридцать — нетронутое пиво, холодное, правда, вкус слегка специфичный, но мы люди не придирчивые, сами понимаете. Угощайтесь, кстати!» — Заплетался язык у их главнокомандующего — Джексона, чье имя, конечно же, было вымышленным, как и у Шрама.

Ту ночь мы провели с ними, напившись вусмерть, искренне веря в то, что это «награда Божья». Август и Вадим в ту волшебную ночь впервые попробовали алкоголь, если мне не изменяет память, то Август пытался запихнуть безумной какие-то бумажки в юбку, а Вадим, который был благоразумнее своего брата раз в сто, как минимум, разлегся на диване, рядом с ее «собратьями» и что-то спрашивал у них, ожидая ответа, да так и не дождался, наверное. И только лишь Шрам оставался трезвым, словно его алкоголь не брал. Проспали мы, кроме нашего вожака, весь следующий день, лишь только к закату стали приходить в себя. Девятая команда состояла из мужиков за сорок и сейчас, когда все были более-менее трезвыми, они казались довольно солидными. Той же ночью, мы подарили безумным смерть. Сначала это были мужики в конце зала, а потом танцовщица. На вид ей было не больше шестнадцати, но это, понятное дело, был всего-лишь образ. Оставшийся алкоголь и протухшую еду — мы сожгли, а на утро нам пришлось разойтись.

Живы ли они сейчас? Я понятия не имел, в этом плане, мое шестое чувство меня подводило.

Однако, времени на раздумье у нас было мало. Шрам, почему-то, не мог связаться с Кремлем, его КПК барахлил, как никогда раньше и слабо ловил сигнал. Даша предложила отправиться нам к вышке в районе метро Бауманской, однако, как бы Шрам на нее не злился после вчерашней потасовки, он, естественно, согласился. А что еще делать?

Артем сейчас шел рядом с ним и Ваней, а мы с Дашей были замыкающими. Она, наконец, распустила свои темные волосы, которые свисали ниже лопаток. Признаюсь честно, мне всегда нравились длинные волосы у девушек, особенно, когда они были до груди или попы, тогда можно было беспалевно пялиться, а в случае чего говорить, мол, «волосы классные» — девушки кайфуют от подобных комплиментов, но именно в ней было что-то такое, что заставляло меня вперить взгляд не в ее формы, а именно в волосы и черты лица — у нее были небольшие щечки, голубые глаза, широкие черные брови и пухловатые губы. Клянусь, если бы она заметила, как я пялюсь, то давно бы врезала мне, я буквально чувствовал, что она уже в курсе, но почему-то, делала вид, что не замечает всего этого.

Шли мы минут сорок, не меньше, ноги слегка болели, а мужики с церкви ныли без остановки, что пора бы нам уже сделать привал — хлюпики. И вот мы дошли — огромная вышка, возведенная, примерно, лет за десять до Вспышки. Сигнал, как ни кстати, здесь был отличный, да и КПК Шрама перестал тупить. Он связался с Кремлем — его лицо в этот момент будто наполнилось свинцом — он то краснел, то бледнел, то громко ругался. В конце концов, свой разговор он закончил словом «дрянь». Надеюсь, в этот момент он уже успел отключиться от звонка. Приблизившись к нам, Шрам вновь посмотрел на Дашу и более ровным голосом спросил:

— Ты знала что-нибудь о Людмиле? Что с ней было такое?

— Когда я пришла к ним, то она была уже на девятом месяце беременности — скрытная, тихая, жена Дениса… Я помогла ей родить. — На этом она запнулась и опустила взгляд на Ваню, тот непоколебимо стоял на месте и лишь сглотнул, при упоминании своих родителей. — За ней ухаживал Ваня, Денис лишь водил ее наверх, но… Я не знала, что там наверху, я никогда там не была. Думала, может что-то типа оборудованной детской, чтобы малышка поменьше кричала, ведь там… Там она молчала, всегда… — Даша буквально запиналась на каждом слове, она нервничала из-за Вани и ситуации в которую попала.

— Хорошо. — Сказал Шрам, дав ей закончить. Остальная информация ему была не важна.

Артем уставился на меня и приподнял бровь, это был наш условный знак, чтобы поговорить вдвоем, но пока для этого нам не предоставлялось не места, не времени, а, следовательно, и возможности.

— Что тебе сказали? — Спросил Артем у Шрама.

— Мы не справились. Им нужна была она.

— Ну и зачем? — Вскинул тот руками.

— Понятия не имею, но судя по всему, они как-то прознали о ее иммунитете.

— Вот это да! — Рассмеялся Август. — Иммунитет? От Безумия? Серьезно что-ли? Мать вашу, она что, была ходячей вакциной?

— Этого мы не знаем. — Ответил ему Вадим. — Она была не в своем уме, кто знает, что с ней стало, после такого количества укусов и царапин неживых? Ты ее видел? Она своего ребенка убила.

— Ее звали Лиза. — Вмешался Ваня и уставился на братьев.

Он выглядел решительным и злым, готовым оставить пару синяков на телах близнецов. О чем они только думали, оскорбляя мать в присутствии ее ребенка? И вдруг я понял, насколько сильно его ранят наши слова. Мы говорим о его матери, как об очередном задании, а ведь для него она была самым близким человеком на земле.

— Извини, малец. — — Вполголоса сказал Вадим.

Я посмотрел на Шрама, тот копался в своем КПК и судя по движениям его пальцев на экране — он рассматривал карту.

— Тут недалеко есть многоэтажный дом, судя по последним данным — у нас есть код от домофона, там также расположена одна из ночлежек, нас должны впустить туда, однако идти придется минут двадцать, поэтому, хочу спросить заранее, все готовы? — Этими словами он больше обращался к двум ноющим мужикам, сидящих прямо на дороге. Они покосились на него и кивнули — молча и нехотя.

— А что дальше? — Решил узнать я.

Шрам улыбнулся — это было довольно редкое явление в современных реалиях, мне иногда казалось, что вместе с куском кожи со лба, его так же лишили чувства юмора, заменив его на целый комплекс дополнения к бесстрашию — сила, выносливость, агрессия к чужакам, недоверие.

Сейчас его улыбка напоминала какую-то насмешку и удивление, мол, «а ты разве не догадываешься?», и да, я, действительно, не понимал, что он задумал.

— Друзья! — Иронично произнес тот. — Вы когда-нибудь были в Кремле?

Шрам смотрел впереди себя, не обращая внимания на наши все еще недоумевающие лица. Услышав тишину в ответ, он продолжил:

— Следующим утром мы отправимся туда.

Глава 6. Артем.

05.05.2032 г. Никто из группы еще не знает, что меня поцарапали на сегодняшней вылазке. Я не пошла к общему костру, сославшись на усталость, но на самом деле, я чувствую изменения в своем организме. Боюсь, у меня не хватит сил попрощаться со своими друзьями и отблагодарить Григория за новый дом. Но самое страшное, я не знаю сколько мне осталось и смогу ли я сама прекратить свои мучения? — Последняя страница из дневника с места массового захоронения одного из бывших убежищ ВАО.

Наша ночлежка в районе метро Бауманская оказалась самым настоящим кошмаром: людей в этом лагере поразила какая-то болезнь, стены бывшего дорогого отеля, что раньше были изрисованы золотыми узорами и увешаны прекрасными картинами, теперь же были замызганы кровью и плесенью. Все, как один, даже сам Управляющий, смотрели на нас с любопытством и укором — они умирали, а мы продолжали жить. Без внимания не остался и Ваня, на него смотрели, как на святого, одна женщина, в порыве бреда, потянула к нему свои грязные мазолистые руки и прошептала «Антоша, ты вернулся ко мне…». Шрам тут же отодвинул паренька за себя и глаза женщины в миг потухли.

Дети там умерли первыми, никого младше сорока лет там уже давно не было, лица местных жителей были серо-зелеными, сами они были грязными, с сальными волосами, кашляли кровью, а запах пота и тухлятины стоял такой, что трудно было подавлять рвотные позывы.

Управляющий разместил нас на третьем этаже, где уже давно никто не жил — раньше здесь была детская, теперь лишь разбросанные рисунки, потрепанные распашонки и атмосфера горя.

Эта болезнь срубила всех своих носителей за месяц или около того, когда какие-то смельчаки решили совершить вылазку в метро. Идиоты, дураки, больше нечего было сказать, ведь всем давно известно — под землей царит ад, пристанище безумных, различных болезней, крыс и прочей нечисти. Конечно ходят слухи о том, что под землей живут и люди, которые не были подвержены Вспышке, мол сейчас они забаррикадировались, отстранились от всего мира и живут счастливо. Многие выжившие верят вымыслам, они спускаются и пропадают, а те кто выходят — либо неживые, либо подцепившие ужасные, неведомые человеку болезни. Среди таких в прошлом году на исходе зимы мы встретили солдата из числа Кремлевской армии, он был весь в крови, половина из которой ему не принадлежала, сильно побитый и совершенно обезумевший. Он нес всякий бред про обряды и жертвоприношения для Бога. Говорил о том, что побывал в аду, клялся, что на его спине выжгли крест и теперь он посланник в этом мире. Мы решили не трогать сумасшедшего парня, да и сами не были ему интересны, поэтому, он ушел своей дорогой в неизвестность, без оружия, еды и воды.

Когда утром мы тихонько выходили через главный вход, то Управляющий попросил Шрама оставить ему пистолет и девять пуль — ровно столько, сколько осталось в живых в ночлежке. Шрам не отказал, отойдя на достаточно далекое расстояние от отеля — мы услышали восемь выстрелов, незамедлительных и четких, а потом девятый — это был сам Управляющий.

Идти вперед было непросто. Несколько безумных пировали прямо посреди улицы, даже не обращая на нас внимания — они уплетали огромного кабана, каким образом им удалось его поймать — для нас оставалось загадкой. Вадим подарил неживым смерть и мы двинулись дальше. Молча, бесшумно, делая привалы каждые полчаса, чтобы не израсходовать силы. Один из мужиков, что мы подобрали в церквушке — помер. Во время вечернего привала он ушел куда-то по нужде и не вернулся, а потом, когда Даша пошла на разведку, то принесла дурные вести.

К сожалению, на передвижение при свете дня отводилось всего пара часов, да и двигаться можно было далеко не по всем улицам, многие были закрыты на карантин. В начале Безумия подобные улицы перекрывали заставами, коробками, грузовиками, потому что там, казалось, было больше всего безумных. В дальнейшем улицы начали наполняться болезнями, которые были неизвестны человечеству ранее, иммунитета к ним не было ни у кого. Где-то через год после Вспышки всю Москву сразила ветряная оспа, вот только она была мутировавшей. Обнаружив симптомы взрослые впадали в панику, начиналась дичайшая лихорадка и по итогу — смерть. Самое интересное, болезнь поражала лишь взрослых, а детей словно обходила стороной. Оспа пришла в начале весны 2030 года и в середине лета испарилась, словно ее и не было. По подсчетам она унесла жизнь более половины оставшегося живого (на тот момент) населения Москвы. Всем командам зачистки был отдан приказ о минимальных вылазках и запрете контактировать с людьми из убежишь. Это было страшное время. Люди буквально бросались под ноги и молили пристрелить их. До нас доходили слухи, что Убежище №7 СЗАО ночью запустило к себе безумных, чтобы больше не страдать. Проверять мы не стали.

Следующую ночь мы переждали в высотке, которая была совершенно пустой. Это было странно, но нам только на руку, в данной обстановке не хотелось иметь соседей. Александр и Даша сгруппировались друг с другом и мне вдруг стало дико больно, такое чувство, будто я терял друга, но я не мог винить его в этом, в нашем мире теперь сложно было найти любовь, именно поэтому, люди дохли как мухи, не оставляя после себя потомства.

Это случилось утром: звон церковных колоколов и выстрелов разбудили всю нашу группу в один момент, судя по всему, мы были рядом с очередным Храмом, но почему там было так шумно? И выстрелы, они были так близко, что казалось — где-то за стеной проходит битва. Шрам высунулся в окно всего на миг и тут же увернулся в сторону — прямо к нам залетела пуля. А потом смех, невнятные крики — живые люди, они стреляли по нам. Что там происходит?

— Нам надо убираться отсюда! — Громко сказал Шрам, а потом дверь подъезда широко распахнулась и ударилась об стену.

Я выглянул в окно и увидел, как группа из 7-8 человек заходит в дом, они были в масках свиней, клоунов и каких-то чудищ, а в руках держали винтовки и пистолеты, но и это было еще не самое страшное — вслед за последним, на привязи, шли безумные — их было четверо, на руках наручники, а на лицах намордники.

— Что происходит? — Прошептала Даша и Саша в тот же момент закрыл ей рот рукой.

— Тихо, может мимо пройдут.

— Не пройдут, они меня заметили. — Перебил его Шрам.

Деваться было некуда, мы сидели в квартире на втором этаже со сломанной входной дверью, единственное, на что мы способны — держать оборону и перебить их всех.

Мы слышали о таких компаниях, они сравнивают себя с живыми безумными мародерами, которым Вспышка лишь прибавила смысла в жизни. Они иногда нападали на малонаселенные убежища, если те отказывались выдать им запас продуктов, питьевую воду или пару сносных девушек.

Шрам, как всегда, казался спокойным, но, все же, его выдавали резкие движения.

— Ваня, иди сюда.

Он спрятал парня в шкаф, завесив его одеждой и прочим барахлом.

— Сиди молча и ни в коем случае не высовывайся, пока я сам за тобой не приду, ты понял?!

— А если не придешь?

— Приду, чего бы мне этого не стоило. — С этими словами он закрыл шкаф и посмотрел на меня. Такая сентиментальность от Шрама была мне в новинку.

Вся наша группа уже попряталась по разным углам и теперь мы оставались с ним один на один, забравшись за барную стойку на кухне. Мы не могли первыми лезть на рожон, они бы просто спустили своих голодных безумных на нас, поэтому, нам оставалось лишь отбиваться, но для этого, им стоило нас найти.

Мародеры появились в квартире в ту же минуту, как я закончил перезаряжать пистолет.

— Киса, киса, а я тебя тут видел. — Смеялся один из них.

Его смех подхватила вся шайка.

— Выходи с поднятыми руками, киса, и мы тебя не тронем.

— Они думают, что ты здесь один! — Прошептал я Шраму.

— Пусть так и будет.

— Киса, я не хочу спускать своих собачек на твои поиски. — Веселым голоском продолжал один из них, наверное, главный. — Обыщите здесь все, я видел на его плече оружие, оно нам понадобится. — Скомандовал тот.

Мы со Шрамом молча наблюдали из-за угла стойки и оценивали обстановку: их было семеро, седьмой был без оружия, но держал на поводке безумных. Вся их шайка переворачивала столы и отодвигала комоды, мое сердце забилось с бешеной скоростью, а что если они кого-то найдут? Мы сидели в четырехкомнатной квартире, здесь не так много места, чтобы спрятаться. Тем временем, Шрам следил лишь за шкафом в прихожей, похоже, никому и в голову не пришло, что взрослый мужик в него залезет.

И тут произошло нечто:

— Не стреляйте! — Завопил мужчина, который был с нами после церкви.

Он вышел на середину холла, с высоко поднятыми руками.

Мы со Шрамом сглотнули в один момент, эти ребята были не дураки, они быстро поняли, что это явно не тот мужик, который глядел в окно.

— Здравствуй, милый друг! — Поприветствовал его их главный. — Как тебя зовут?

— Иг-г-г-горь. — Заикаясь от страха ответил мужик.

— Игорь, чего ты боишься? Мы тебя не тронем.

Они все засмеялись.

— Ты здесь один?

Игорь молчал, поглядывая по сторонам.

— Мне не нужны ваши жизни, только оружие, идет?

— Нас еще ш-ш-шестер-р-ро.

— ДЕБИЛ! — Буквально прокричал Шрам и вынырнул из-за стойки.

В этот самый момент началась стрельба и суматоха. В первую очередь пуля досталась Игорю. Вся наша команда вынырнула из своих баррикад и началась перестрелка — с криками и кровью. Пуля также досталась мужику с поводком, теперь его безумные были на воле, они в одночасье освободились из своих цепей и рванули на всех, кто был в квартире.

Мы были не дураки — сражаться в закрытом помещении равносильно смерти, и все выбежали в подъезд, спускаясь так быстро, как только можно. Шрам, буквально, вырвал из шкафа мальца и последний бежал за нами. Выстрелы пустились нам вдогонку, как и живые с безумными. Мы бежали по большой открытой улице, не зная где спрятаться, как вдруг, откуда не возьмись выскочила безумная и вцепилась в плечо Вадиму, тот громко закричал, Август в тот же момент высадил в нее всю обойму и подхватив брата двинулся за нами. Мы забежали в подвал какого-то здания, судя по обстановке, раньше тут была кальянная или иное подобное заведение. Не хватало лишь братьев.

— Где они? — Закричал Шрам и посмотрел на нас.

Молчание быстро сменилось грохотом и выстрелами. Нам пришлось выбежать обратно.

Картина стояла следующая: кучка безумных сменилась достаточно большим количеством себе подобных, они налетали с разных сторон на Августа и Вадима, пока те совершали попытки, отстреливая их. Мы с Сашей постарались им помочь, но братья лишь крикнули в один голос:

— Убирайтесь!

Я впервые увидел, как Шрам застыл от ужаса или непонимания обстановки. Он продолжал стрелять и не мог сойти с места, тогда его толкнул Вадим и кровь с его плеча замызгала бронежилет Шрама.

— Беги! Прочь отсюда!

И мы рванули, что есть мочи, бежали и слышали выстрелы, бежали и слышали крики, бежали и в один момент не услышали больше ничего.

Конец ознакомительного фрагмента.