Родина Мира

Василий Николаевич Скрябин (2024)

Пионерский лагерь на морском побережье Крыма. Романтика первой любви и интриг. Разборки с местными и нерушимая дружба.

Две Тани

Лагерь находился в ста метрах от моря. Между пляжем и лагерем пролегала асфальтированная дорога. Прямо возле дороги — забор лицевой части лагеря. Центральные ворота с калиткой добротно по-советски сварены из прутьев, покрашены многослойной голубой краской. В геометрическом центре каждой из двух воротин и калитки — пятиконечные звезды красного цвета. Надвратница была решётчатой. На ней красовалась изогнутая радугой надпись такими же как звёзды красными буквами: «РОДИНА МИРА». Недалеко от ворот автобусная остановка.

ДОЛ «Родина Мира» — это Детский Оздоровительный Лагерь. По старинке — пионерский. Расположенный на побережье Чёрного моря в посёлке Приморский в окрестностях Феодосии.

На воротах организована служба: в маленькой беседочке сидят два «пионера». Старшая пионервожатая бегает туда-сюда со списками прибывающих детей для регистрации и распределения их по отрядам. В угоду традиции она всегда носила пионерский галстук.

— Так! Постройтесь-ка, ребят! Вот здесь в шеренхгу, по линеечке! — воскликнула она, указав бумагами, что были у неё в руке, куда нужно было встать.

Потом стала называть фамилии и сверять «пионеров» по имени-отчеству и дате рождения в своём списке с их свидетельствами о рождении, у кого были. А у кого свидетельств не оказалось — просто спрашивала устно.

В стороны от ворот простирается решётчатый забор из вертикальных прутьев с острыми наконечниками на вершинах. Справа в самом конце забора ещё одни ворота. Хозяйственные. Гораздо менее торжественные, чем первые. Через них обычно проезжают автомобили, обеспечивающие жизнедеятельность лагеря, а также автобусы, в начале смены привозящие, а в конце — забирающие детей. Возле ворот беседка. Довольно просторная. В беседке тоже пара «пионеров». Как правило играющих в карты. Карты в лагере запрещены, но что там ещё делать целый день? Как принято в таких случаях говорить: «Когда нельзя, но очень хочется — то можно, но чуть-чуть». Вожатые, только поначалу за карты гоняют. А потом входят в положение отдыхающих: «Лишь бы руководство не увидело. «Пионеры» на отдыхе всё-таки, а не в тюрьме». Вот так и сидят, играют, а если пойдёт кто из старших — прячут.

От шоссе, что между лагерем и пляжем, сквозь главные ворота ведёт широкая асфальтированная дорога, которая лежит между двумя белыми длинными двухэтажными жилыми корпусами. Стоят корпуса параллельно забору на одинаковом удалении от него. Левый корпус метрах в пяти от дороги, ведущей в лагерь, а правый на значительно большем удалении. К торцу здания, что справа, идёт низкий жёлтый металлический заборчик, которым огорожен газон, а на газоне, вдоль заборчика, растут высокие «южные» деревья — тополя. А южные они, потому что на юге их ветви растут вверх, а не вширь как в центральной части России. Хотя, это могли быть и разные виды тополей. По газону никто не ходил. Во-первых — ходить было запрещено, а во-вторых — особой надобности в этом не было.

От переднего забора лагеря до корпусов — пустыри. Справой стороны, частью пустыря, является газон за жёлтым заборчиком. На самих пустырях песок, мелкие камни, редкая и в большей степени сухая трава, типа «перекати поле» и каких-то ещё колючек. Вообще-то, когда-то давно здесь были волейбольные площадки. Столбы для сеток остались, а разметки давно уже нет. Видимо не пользовались эти площадки популярностью, вот и забросили их. А песок зарос всякой колючей травой.

Вдоль корпусов, на одной линии, как собственно и сами корпуса́, — ряд из старых высоких деревьев, тех самых тополей с растущими вверх ветвями, сплошь улепленных улитками. По обеим кромкам дороги, отгораживая от неё пустыри — «жидкие», но колючие кусты. На пустыри пройти можно было сквозь эти кусты, обдираясь колючками. Ну или по специальным проходам возле корпусов. Через колючки тоже никто не лазил. Зачем обдираться и кусты ломать, когда возле корпусов дорожки есть?

Жилые в корпусах только вторые этажи. По периметру которых — круговые балконы с металлической балюстрадой, окрашенной так же как и ворота — в голубой. На этих балконах при желании можно спринтерские забеги устраивать. Балконы не совсем круговые. На дальних от центральных ворот торцах обоих зданий сообщение отсутствовало. На вторые этажи, на эти балконы, к торцам строений, опять же со стороны ворот, ведут металлические лестницы.

Пройдя по дороге от ворот прямо между корпусами упираешься в высоченную непролазную стену кустов акации. Среди которых ещё и деревья растут. Создают тень в знойное время на близлежащих дорожках.

На кромке этой густой растительности прямо напротив ворот стоит огромный щит. На котором изображён бюст пионера, трубящего в горн. А под пионером — распорядок дня.

Вдруг к строю вновь прибывших «пионеров» подошёл крепкий мужик лет двадцати пяти или чуть старше и громко спросил, сверкнув золотыми фиксами, то ли у старшей пионервожатой, то ли у ребят в строю:

— Откуда банда?

Смотрелся он очень мужественно и брутально. А все его передние зубы были золотыми.

Девочки из строя, особенно те, что постарше, прямо сверлили, съедали его своими заинтересованными и даже вожделенными взглядами.

Старшая пионервожатая была увлечена своим важным занятием и никак не отреагировала на возглас коллеги. А одна из самых зрелых для пионерки девушек с довольным, приветливым, радостным и, что скрывать, вожделенным видом выкрикнула, подняв руку словно на уроке:

— Из Жуковского!

Золотозубому очень понравилась реакция девочки, и он взглянул на неё с улыбкой, и, присвистнув, воскликнул:

— О! Какие крали-то здесь! Прям захгляденье!

Он подошёл ближе и стал более внимательно изучать смелую «пионерку» и её подружек, коих всего было человек пять или шесть, а потом снова громко, непонятно кому конкретно, но как будто бы всем сразу, скомандовал:

— Ко мне в первый отряд пойдут! Все!

Он поднял палец вверх для привлечения внимания, а после поводил им, указывая на сбившихся теперь в кучку таких же на вид зрелых, как и первая самая смелая «пионерка», подружек. А девочки в это время, хихикая, стали с неподдельным интересом обсуждать его, как своего потенциального парня.

Но тут очнулась старшая пионервожатая:

— Нет, нет! Они в третий идут!

— Почему это в третий?! — возмутился золотозубый и, подмигнув девчонкам с хитренькой улыбочкой, добавил, присвистывая на шипящих: — Смотри, какие большие да хорошие! Шо йим в третьем-то делать? Там же одни малолетки! Да, девчонки?

Подружки снова довольно захихикали. А старшая вожатая продолжила отстаивать своё решение:

— Им по тринадцать!

— По тринадцать? Да ладно! — не поверил золотозубый. — Шо, вы правда семьдесят девятого, шо ли?

Девочки закивали в ответ и стали весело шушукаться, поглядывая на мужчину.

— Да! — недовольно буркнула старшая вожатая, а после, мило улыбнувшись, добавила: — Иди давай отсюдава! Не мешай! — и игриво отпихнула коллегу боком.

— Есть свидетельство? — спросил мужик у смелой «пионерки», всё ещё не состоянии совместить увиденное с услышанным.

— Да. Вот. Пожалуйста, — трепетно ответила та, протягивая зелёную книжицу.

За ней и все остальные взрослые девочки протянули свои свидетельства вожатому первого отряда. Он взял в одну руку документы у «смелой», а в другую ещё у кого-то и, заглянув туда, спросил:

— Как звать?

— Ира… Э-э-э… Лена! — тут же поправилась смелая.

— Понятно всё! — сделал для себя вывод мужчина. — У остальных тоже чужие свидетельства?

— Да нет! Это наши! — оправдывалась «смелая».

— Вот только мне не хгони! Ладно? А то и правда в третий пойдёшь! — пригрозил золотозубый, с южным говором. — У меня в отряде даже семнадцатилетние есть! Тебе сколько, Ира? Или всё-таки Лена?

— Да нам просто сказали, что не примут в лагерь старше четырнадцати. Обратно отправят, — приблизившись к вожатому, и как бы по секрету призналась смелая, а подружки закивали, подтверждая её слова.

— Тебя как звать? — спросил золотозубый у другой подружки, чьё свидельство держал в руках.

— Аня.

— По-настоящему! Не по свидетельству!

— По-настоящему. Аня, — обиженно выпятив губу, пробасила та.

— Сколько лет? По-настоящему!

— Пятнадцать.

— Тебя?.. — пошёл он узнавать имена остальных. — Лет?..

Девочки представлялись истинными именами и называли реальный возраст. Всем было по пятнадцать, а одной шестнадцать только на днях исполнилось.

— Всё! Свидетельства спрячьте подальше, шобы не потерять! Чужое, — отдавая удостоверения личности, вкрадчиво проговорил вожатый, приподняв одну бровь. — И ко мне! В первый отряд! Все! — скомандовал он, указав в сторону корпуса, где базировался первый отряд. — Таких-то девах и в третий отряд тухнуть?! Не отдам!

Девочки радостно затёрли ладошками, а мужчина, ещё раз подмигнув «пионеркам» ушёл по своим делам.

За корпусом, что слева от ворот, условно назовём его первым, между самим сооружением и зелёной стеной кустарника пролегает пешеходная дорожка, которая упирается в одноэтажные хозяйственные постройки, расположенные вдоль левой стороны ограждения лагеря. В большей степени они даже образуют это ограждение. У этих строений, огибая стену бурной зелени, дорожка уходила вправо под девяносто градусов и пролегала вдоль них. В постройках находились: склад со строительным и уборочным инвентарём, душ, туалеты, и в самой глубине — в дальнем левом углу — склады с бельем. Вход в само здание туалета был со стороны забора. Ограждение лагеря за зданием туалета было именно кирпичным забором, заштукатуренным и побелённым, как и все здания в лагере. Чтобы войти внутрь, нужно было «нырнуть» в проход, в мужской — между душем и туалетом, в женский — между туалетом и бельевым складом и пройти «по улитке». Наподобие, как в пляжных раздевалках. Входы в мужской и женский туалеты разделяла тоже кирпичная побелённая стена. «Пионеры» часто бегают в «самоходы» через этот скрытый от посторонних глаз кусочек забора.

Справа от щита с пионером и распорядком дня метров через десять стена зарослей уходит, так же как и слева — под прямым углом вглубь лагеря. Вдоль кустов — асфальтированная дорожка.

За корпусом, что справа, условно — второй, во всю его длину — площадка. На ней иногда проходят построения отрядов для не торжественных мероприятий. Для торжественных есть специально оборудованная пионерская линейка. Она в другом месте. А также здесь у второго корпуса выстраиваются в линию автобусы, когда привозят или забирают детей. К дальнему торцу этого корпуса примыкает деревянная не крашенная и уже почерневшая от времени пристройка продуктового склада. Весь первый этаж корпуса занимала столовая. Поэтому и продовольственный склад был пристроен со свободного от лестницы торца здания. А построения здесь проводились, потому что столовая — это общественное место. Для всех, а не только для первого и второго отрядов. Так сказать — «центр вселенной».

Между складом и бетонным забором, правой границы лагеря — грунтовая дорога к выезду через вторые — хозяйственные ворота.

За площадкой для построений — небольшое футбольное поле. Специальное. Для детей. Длиной шестьдесят метров. Для взрослых футбольные поля делают сто метров в длину. Правее от него, баскетбольно-волейбольная площадка. Если нужно играть в баскетбол — снимают волейбольную сетку. Нужно в волейбол или пионербол — снова натягивают. Обычно сетка всегда была натянута. Потому что чаще играли в игры с сеткой. Обязательно снимали сетку, только если проводился турнир по баскетболу. А так в баскетбол играли, как правило, в одно кольцо.

Пешеходная дорожка, что между кустами и футбольным полем, упирается в правый торец сцены открытого кинозала. Вдоль дорожки по кромке кустов — несколько лавочек.

В правом дальнем углу за спортивными площадками вдоль правой стороны ограждения — штаб лагеря: несколько вагончиков с кабинетами директора и других должностных лиц.

Чуть левее щита с распорядком дня, наискосок влево, ныряешь в длинную тенистую пионерскую аллею. Вдоль аллеи — щиты с пионерами-героями и редкие лавочки в шахматном порядке. В гуще зарослей слева и справа от аллеи — отрядные места. Каждая из площадок, отделённых друг от друга «стенами» кустов, оборудована лавочками, и используется для общих отрядных сборов, разучивания песен, обсуждения злободневных вопросов. Аллея выводит на пионерскую линейку. Как раз-таки для проведения торжественных мероприятий. Представляла она собой заасфальтированный прямоугольник с разметкой для построения отрядов, и маленькой трибуной. Возле трибуны — флагшток. Линейка находилась в левом дальнем углу заросшей территории и была огорожена ровным рядом берёзок.

Этот «лес» с аллеей наискосок, со всеми отрядными местами, линейкой и прочими площадками внутри вокруг опоясывают пешеходные дорожки. Фронтальная, как уже говорилось, что пролегала перед щитом с распорядком дня, за первым корпусом и вдоль него. Слева — мимо туалетов. Справа — вдоль футбольного поля. Позади «леса» тоже была асфальтированная дорожка. А за ней, образуя тыльную границу лагеря, которая отделяет «Родину» от какого-то пансионата, стоит длиннющий одноэтажный барак. Ещё один жилой корпус. Назовём его третьим. Левым своим краем он примыкает к бельевому складу, а правым торцом — к «спине» сцены летнего кинотеатра, к закулисью.

За футбольным полем, между сценой, «смотрящей» вправо и радиорубкой, она же — кинопроекторская, расположена мощённая толстыми квадратными бетонными плитками танцевальная площадка. Если на танцплощадке расставить лавочки — получится кинозал под открытым небом. За танцплощадкой — бетонный забор, разделяющий лагерь и пансионат. За радиорубкой — вправо вдоль забора вплоть до директорских кабинетов — пустырь, заросший непролазным кустарником.

Ваня Соловьёв — тринадцатилетний паренёк с очень светлыми золотистыми волосами. С модной стрижечкой «Ровесник». С длинной, ниже кончика носа, чёлкой. И с серьгой-гвоздиком в левом ухе. Считал он себя уже достаточно взрослым. Ведь четырнадцать лет исполнится совсем скоро — в конце августа. Но о своём возрасте, чтобы придать себе солидности, говорил, что ему уже четырнадцать. Иногда добавляя — «почти». Приехал он сюда уже во второй раз. Впервые был в прошлом году. Так же в третью смену — в августе. Тогда был ещё совсем юным. Хотя уже задумывался о девочках, но дальше мечтаний дело так и не пошло.

Ему в прошлом году очень серьёзным показалось мероприятие по усилению охраны и обороны лагеря к окончанию смены. В лагере была «тревога». Объявили опасность нападения местных. Все вооружались. Кто чем мог: перочинными ножиками, камнями, дубинами, в том числе и ножками от обеденных столов. Которые представляли собой весьма увесистые металлические трубки с квадратными фланцами на конце для крепления к столу. Очень грозное оружие, особенно для подростка. У него была как раз такая ножка.

Нападения так и не произошло. А чуть позже, уже перед самым отъездом домой, в один из последних вечеров ему удалось познакомиться с местными ребятами. Которые совсем не были такими уж кровожадными, как их представляли. А наоборот оказались весьма даже приветливыми. Между Иваном и местными ребятами даже завязались какие-то приятельские отношения.

В этом году в первую смену приезжал сюда Ванин приятель — Дима Иванченко. По совету Соловьёва тоже познакомился с местными. Разговаривал с ними об Иване. Местные тепло отзывались о нём. И по приезде домой Дима рассказывал Ване, как он тут познакомился с двумя местными девушками лет по пятнадцать каждой, с которыми можно было бы замутить. Обе с именем Таня. Одна светленькая, с длинными вьющимися волосами. Вторая — тёмненькая. И что он им обеим рассказывал об Иване, и даже смог с ними договориться, что они обе будут встречаться с Ваней, когда тот приедет на третью смену. А самое главное из-за чего больше всего Ваня хотел встретиться с этими Татьянами, Дима рассказал, что как-то раз он ушёл со светленькой Таней вдвоём во время тихого часа купаться на море. На какой-то заброшенный пляж, среди каких-то камней. Ваня так и не смог понять что это за пляж. Ну да ладно потом разберёмся. И она купалась там без лифчика, сверкая своими прелестями. До близости у них с Димой дело так и не дошло. Времени Димону не хватило. Они слишком поздно познакомились. Через несколько дней уже смена закончилась и Дима уехал. Но его воспоминания о ней были очень яркими и впечатляющими.