Родина Мира

Василий Николаевич Скрябин (2024)

Пионерский лагерь на морском побережье Крыма. Романтика первой любви и интриг. Разборки с местными и нерушимая дружба.

Панки

Вчера в обед вся команда жуковчан разместилась по своим отрядам. Соловьёв и двое его приятелей попали во второй отряд. Познакомились со всеми, кто прибыл раньше их и уже обживался там. Жуковская команда прибыла в лагерь предпоследними. Последними приехали ребята из Дубны. «Жуковский» и «Дубна» ехали в одном поезде. Дубнинцев было намного больше, чем жуковчан, и они оказались менее собранными: после выхода из поезда и до посадки в автобусы долго считались, чтобы никого не потерять. Жуковская команда вышла из поезда и начала посадку более оперативно, да и уместилась в один автобус. Приехали прямо перед самым обедом. А для дубнинцев даже обед пришлось задержать.

Первый подъём.

Первая зарядка: пробежка по морскому берегу, упражнения для разминки, отжимания.

Первый завтрак.

Все весёлые. Но многие брезгливо смотрят на еду. Не хотят после мамкиных пирожков есть лагерную «баланду».

Ваня Соловьёв со своими друзьями Борей и Серёгой сели за один стол. Они в жуковской команде были самые старшие из парней. И в лагерь они тоже ехали в одном купе. Четвёртым был паренёк помладше. А четвёртым за стол с ними сел парень из Белорусии — Лёша. И с ним они тоже как-то сразу сдружились.

— Чё тут всё такое стремное-то? — с отвращением произнёс Серёга.

— Да ладно тебе, Серый! — стал успокаивать его Соловьев. — Нормальный вроде хавчик.

— Не! Я такое есть не буду, — отказался Сергей. — Вон… компотика долбану и пойду.

— Компотика, блин! — тихонько усмехнулся Боря, глядя на стаканы с какао.

Все тоже усмехнулись.

Сергей и вчера ни на обед, ни на ужин ничего не ел, только пил, и ворчал так же.

— Чё опять не будешь хавать? — встрепенулся Ваня. — Давай мне. Я заточу.

Он взял серёгину тарелку с молочной рисовой кашей, в центре которой жёлтой лужицей растаял кусочек сливочного масла, и переставил к себе, а потом глазами спросил у остальных, не желают ли они разделить с ним эту порцию. Кашу поделили на троих.

Сергей выпил какао, встал из-за стола и направился к выходу. Вожатые, завтракавшие неподалёку, окликнули его, велели вернуться за стол и дождаться окончания завтрака для всех. Он сел обратно.

Вдруг Ваня почувствовал как что-то плюхнулось ему на спину. Он сначала подумал, что капнула вода с потолка. Посмотрел наверх. Там было сухо. Он провёл рукой по тому месту на спине. Пальцы стали жирными, словно от сливочного масла.

— Маслом кинули, что ли? — выразил догадку Иван.

Сзади него вдруг загоготали. Ваня и весь его стол устремили взгляды в сторону откуда раздавался смех. За тем столиком сидели четверо парней неформального вида, примерно того же возраста, что Ваня и его друзья — тринадцать–четырнадцать.

— Панки, что ли? — предположил Лёша, разглядывая смеющихся.

— Чё вылупился? — вдруг набыченно рыкнул на Ивана немного пухловатый парень с того стола.

Соловьёв удивился, но не испугался. Он вопросительно указал на себя.

— Ты! Ты! — снова быканул крепыш. — Хер ли уставился?!

— Не ссы, — тихо сказал Боря. — Скажи ему, что после завтрака стрела. Я его угандошу, если что.

Ваня с быком был в совершенно разных весовых категориях. Да и не очень большому Борису не особенно-то поверил, что тот может уделать здоровяка. Но ведь не показывать же свой страх и слабость в первый же день! Так и зачморить могут вообще. Нужно было проявить смелость и решительность. Как говорится: «ввяжемся в бой, а дальше видно будет». Поэтому он не колеблясь указал пальцем сначала на панка, затем на себя, а после этого «нарисовал» в воздухе горизонтальный круг, как бы объединив их обоих, и потом, указывая на дверь, сказал быкану:

— После завтрака!.. — и ещё несколько раз потыкал на выход.

Второй отряд вышел из столовой раньше третьего, к которому относились нефомалы.

Соловьёв с друзьями ждали наглеца на площадке перед столовой.

Вышли панки и чрезмерно самоуверенно направились к ним все вчетвером. У неформалов были некороткие причёски. Одеты они были стилизовано: в черные футболки с красочными принтами, также на них были изорванные, исписанные и изрисованные обычной синей ручкой джинсы, клёпанные ремни, шипастые браслеты, в левых ушах серьги: гвоздики, колечки, кресты. На джинсах были нарисованы головы с ирокезами, стрелки, молнии, разноформатные звёзды. У одного из них был нарисован неприличный жест рукой, а рядом надпись «Fack off». Ещё могли красоваться названия групп: «The Exploited», «Metallica», аббревиатура названия группы «Гражданская оборона» — «Гр.Об.» и другие. У некоторых от ремня к карману висели цепи. На джинсы в разных местах по всей их площади были приколоты булавки, а на них болтались или ещё с десяток таких же булавок, или по нескольку ключей от железных пивных банок. При ходьбе эти прибамбасы звенели.

— Чё хотел? — набыченно спросил пухловатый крепыш.

— Зачем ты в меня маслом кинул? — спокойно спросил Ваня.

— Каким нахрен маслом? — нагло усмехнулся неформал и оглянулся на друзей. Те тоже надменно хохотнули. — Ну если и я, то что?

— Чувак, давай общение нормально начинать, — спокойно предложил Боря.

— А то что? — снова ухмыльнулся пухлый. — И вообще, чё ты лезешь? Не видишь, что ли, что я с этим базарю?

— Не «с этим»! — возмутился Ваня.

— Ладно не «с этим», — вдруг согласился панк.

— Вы вообще-то тоже вчетвером подвалили, — спокойно сказал Боря. — Базарьте тогда один на один.

— А то чё? — повторился неформал. Остальные панки нагло ухмылялись за спиной у вожака.

— А то я тебя уработаю! — зыркнув по сторонам, тихо прогнусавил Борис.

— Даже если и справишься, а это ещё под большим вопросом! — поднял бык свой палец вверх. — Нас тут двести человек! — он обвёл пальцем лагерь. — Всех в асфальт закатаем! Даже не сомневайся.

— Ладно, — угрюмо сказал Ваня, поняв, что договариваться бесполезно. — Пока расход. Но мы ещё встретимся! — он ткнул пальцем пухляша в грудь.

Толстяк тут же схватил его за палец и надавил. Ваня изогнулся и застонал от боли.

— В следующий раз палец сломаю! — агрессивно прорычал он, и уже с наглой ухмылкой, выпустив палец, добавил: — Мы здесь короли. Понятно?.. — он заглянул каждому из жуковских ребят в глаза. — Дубна рулит! — громко произнёс он, а за ним повторили кричалку и его друзья.

Вечером была дискотека. Приехали двое парней с аппаратурой. Установили на сцену немного в стороне ярко разрисованный щит с разноцветными лампочками и с надписью «ДИСКОТЕКА ПЛАЗМА». В центре сцены поставили диджейский пульт, на передний край — колонки, и настраивали звук.

По телеканалу «дважды два» в то время частенько мелькала реклама дискотеки «Мастер» с навязчивой музычкой, где в конце ритмично хором по слогам пелось слово «Мастер!», а после этого мужской голос спокойно и уже в полной тишине добавлял: «Дискотека».

Пока музыканты налаживали аппаратуру, кто-то из «пионеров», наблюдавших за процессом, подходили к сцене и под мелодию из рекламы пропевали: «Плазма — дискотека». Ди-джеи только улыбались в ответ.

Видимо на звуки музыки пришли несколько местных ребят на разведку. Среди них были Артур и Дима-рыжий. Ваня знал их с прошлого года и, как только они встретились, сразу поведал им про утреннее происшествие.

Артур — невысокий по-спортивному крепкий черноволосый паренёк лет шестнадцати–семнадцати.

— Давай вон в лесок зови этих неферов. — деловито предложил Артур. — Ща мы всех тут к нохгтю прижмём.

— Их тут из Дубны двести человек! — предупредил Соловьёв.

— Ну и шо? — хохотнул Артур. — Мы ща тыщу сюда приведём! Только свистни!

Ваня с тремя лагерными друзьями и трое местных ожидали панков на пионерской линейке возле трибуны.

Из темноты вынырнул один из неформалов. Тот самый пухлый крепыш. По нему было видно, что он побаивается. Но в то же время, что он человек слова, готовый отвечать за свои слова и действия. Он был одновременно и толстым, и крепким, и духовитым. Вероятно и в драке был силён. Он уверенно подошёл к толпе. Остальные его друзья маячили там, за деревьями, откуда вышел их главарь.

— Здорово, пацаны! — горделиво сказал он.

— Ну здорово! Как звать? — поинтересовался Артур.

— Пахан. Ну… это… Паша! Какие-то предъявы ко мне?

— Ну есть такое, Паша, — поведал Артур. — Меня Артур зовут. А шо остальные не подходят?

— Да они как узнали, что вон эти пацаны местных позвали, — так у них очко сразу на ноль — вот так упало! — он приподнял одну ступню и постучал по лодыжке ребром ладони. — До самой земли, блин!

— А ты шо, самый смелый, шо ли?

— Выходит, что так. За свой базар сам отвечать привык.

— А если мы тебя сейчас ухгасим ваще здесь!

— Ну значит заслужил.

— А они так и будут в кустах сидеть?

— Ладно. Хорош уже! — нетерпеливо влез в разговор Дима-рыжий. — Давай-давай! Зови всех! Скажи, шо к йим тоже базар есь.

Паша позвал товарищей. Но пришлось всё же вернуться за ними. Через минутку из темноты, что за периметром линейки на относительно освещённое место к трибуне за своим предводителем начали выползать другие неформалы. Все были довольно сильно перепуганы. Напоминали Промокашку, когда тот из подвала, окружённого милицией, выходил в фильме про Жиглова. Кроме Паши вышло ещё семь человек.

— Давайте! Шагайте быстрей! — остановившись на полпути к трибуне и подгоняя их уже сзади, прорычал Паша.

— Смелее! Смелее, парни! — подбодрил подходящих и Рыжий. — Вот сюда становитесь! Вот так.

Когда все панки встали так, как им было сказано и затихли в ожидании возможного наказания, Артур очень важно начал говорить:

— Итак, пацаны! Хочу донести до вас одну важную мысль. Если видишь кого-то слабее себя, никохгда не надо не разобравшись наезжать или ещё как-то нехгативно вести себя в отношении ехго. Потому шо никохгда не знаешь, хто может за ним стоять. Это понятно?

Панки стали кивать в ответ и поддакивать.

Артур был весьма убедителен. Белая майка хорошо подчёркивала его мускулатуру.

— Так вот… — продолжил он. — Эти пацаны — наши близкие и за ними стоим мы — местные. А нас здесь поверьте очень не мало.

Снова по строю прокатился одобрительный ропот.

— Мы бы и сейчас вас, — он обвёл строй пальцем, — мохгли бы ушатать вас всех. Надеюсь, вы это понимаете… Ну а если ещё хоть раз такое повторится, шо утром было, то мы сюда все придём и всех вас грохнем! Двести человек… триста… Не важно. Всех!

— Есть что сказать? — обратился теперь к ним Рыжий.

Он был нормальным простым весёлым и компанейским пареньком лет семнадцати. Не великаном, но достаточно высоким. Худощавым. Со светло-рыжими волосами. Но сейчас он говорил строго и выглядел авторитетно.

— Ну что тут сказать? — снова бесстрашно ответил Паша. — Всё поняли. Осознали. Такого больше не повторится. Лучше дружить, чем враждовать, — он усмехнулся. — Тем более с местными. Да, пацаны?

«Да», «Да, Пахан», «Конечно», — ото всюду посыпались подтверждения слов лидера.

— Ну шо, Вань, верим? — спросил Артур, приобняв Соловьёва за плечо.

— Ну наверное верим, — ответил Иван.

— Извини, Вань! — сделал шаг вперёд Паша. — Не терплю чмырей и быков. Я сначала подумал, что вы быки какие-то. Решил наехать. Потом серьгу твою увидел, — Паша указал глазами на серёжку-гвоздик в ухе Соловьёва. — Но отступать-то уже поздно было. Ну и решил тогда вашу реакцию проверить. Очень надеялся, что ты мой наезд не «схаваешь». Ты мне сразу понравился. Захотел с тобой подружиться. Теперь вижу, что вы нормальные пацаны. Дружба?

— Дружба, — облегчённо выдохнул Соловьёв.

Они хлопнули ладонями в рукопожатии.

— «Гражданку» слушаешь? — поинтересовался Паша.

— Да. Егор Летов нормально исполняет.

— У вас вроде гитара есть, да? Потом побренчим, как-нибудь.