Полным ходом, или Морские рассказы 2.0

Василий Морской

В новом издании уже известной книги начинающего автора Василия Маслова «Морские рассказы» опубликованы уже известные читателю рассказы с некоторыми изменениями и дополнениями, а также новые истории из жизни его однокашников и коллег, пересказанные простым и понятным языком с небольшой долей корабельного юмора. Публикуется под псевдонимом Василий Морской.

Интернациональный долг

Глава 1. Разрезы

Стояли лютые январские холода. Владивосток географически стоит почти на широте Сочи, однако тогда было очень уж холодно. Широта — это линия, идущая параллельно экватору, называемая еще и поэтому параллелью. Считается, что объекты, лежащие или стоящие на одной широте, должны обладать схожими погодными условиями (климатом), но на практике так не получается. В Сочи в то же время было плюс два — плюс четыре градуса тепла, тоже не сахар, но не минус пятнадцать же, что стояло в то время во Владике.

11 января вышли в море. Почему-то запомнилась эта дата, когда началось почти годичное плавание гидрографического судна «Армавир» из одного рейса-похода в другой без отдыха на родной земле. Странно, обычно говорят «большое плавание» парохода из точки А в точку Б, но при этом «от причала отходят», а «в порт заходят» корабли и суда. «Корабль отправился в большое хождение по морям и океанам» — вот так не говорят, и вообще режет слух, а как вам такое: «капитан дальнего хождения», ну конечно, капитан дальнего плавания — это правильно и понятно всем!

Это о том незыблемом и вечном, что на флоте отличало моряков от работников и специалистов других, земных специальностей и занятий, — о морских терминах и морских или флотских традициях, о которых сложены легенды. «Комингс», «шкентель», «шкафут», «бак», «ют» — магические слова для гражданского человека и привычные для уха моряка обыденные корабельные термины.

Старшим похода пошел сам командир дивизиона гидрографических судов капитан 2 ранга Мирон Викторович Перехватов, в простонародье именуемый «комдив». По неписаным правилам он заселился в каюту командира — самую комфортабельную каюту на судне, соответственно, командир Александр Акимов переехал в мою, а я, будучи старшим помощником командира, в каюту штурмана, и так далее по цепочке. Перед самым выходом Перехватов собрал весь комсостав (командный состав) в своей теперь каюте и произнес длинную речь с примерно следующим смыслом:

— Вы — достаточно молодой экипаж, командир назначен три месяца назад, старший помощник только в сентябре пришел из училища, морской практики почти не было! Попробуем из вас сделать моряков! А вы, — он обратился к «старичкам», — мне в этом поможете!

«Дед», так на флоте зовут старшего механика, ухмыльнулся в усы:

— Будем в войну играть?

— Я бы на вашем месте помолчал, Александр Вадимович! — Перехватов почти всех начальников знал лично и называл предельно корректно: по имени-отчеству.

— Вы когда последний раз пожарную тревогу играли? Уже и не помните, наверное? — Стальные нотки в голосе Перехватова не предвещали ничего хорошего.

«Дед», на самом деле которому было едва за тридцать, тут же парировал:

— Мы же сдавали 2-ю задачу на ходовых перед Новым годом, вот и играли учебную пожарную тревогу, нам «хорошо» поставили!

— Все ясно с вами! Старпом, представьте план подготовки экипажа по борьбе за живучесть судна завтра к утру, обсудим!

Ну вот и началось, подумал я. Мне говорили, что с Перехватовым мы хлебнем горя, что он сущий дьявол и не даст продыху в море. Одно радовало, что мы идем в Южно-Китайское, там жарко, можно будет покупаться и в это время года очень тихо с точки зрения тайфунов и штормов! В конце концов, 120 суток выдержим, невелика проблема.

Мы шли на «Разрезы», работа непыльная, ходи себе туда-сюда по квадратам моря в соответствии с заданием и ставь батиметрические станции. Кстати, планировался заход во Вьетнам, в бухту Камрань, на отдых, что тоже обещало некоторое развлечение. В общем, несмотря на занудство Перехватова, рейс обещал быть очень интересным.

Для меня это был второй большой выход в море на самостоятельной должности. Я уже сдал на «самоуправство», так назывался допуск к самостоятельному управлению судном при несении вахты вахтенным капитаном, и я с удовольствием молодого пса, выскочившего на просторы охотничьих угодий, стоял собачью вахту с 04:00 утра до 12:00 дня. «Собачьей», или «собакой», эту вахту называли потому, что в эти утренние часы особенно хотелось спать и с непривычки ноги были ватными, глаза закрывались, голова просто падала на штурманский стол. На мостике в это время монотонный стрекот приборов и темнота. Приборная доска главного пульта управления судном приглушенно светится разноцветными лампочками. Темнота, потому как все нацелено на четкость кругового обзора окружающей акватории (от лат. аqua — вода и (терри) тория) судна. В такой обстановке трудно удержаться от дремоты, переходящей в суровый сон.

Хитрый Перехватов на вторую или третью ночь тихонько поднялся на мостик и, неслышно подойдя ко мне сзади, сказал:

— Спишь, старпом?!

Я был предупрежден командиром о таких штучках, но все-таки от неожиданности вздрогнул, благо в темноте не видно, и, собравшись, четко произнес:

— Не сплю, товарищ капитан 2 ранга! Смотрю за окружающей обстановкой!

А сам я подумал: «Хрен тебе! Не поймаешь!» Тут же пришла мысль: «Интересно, в чем пожаловал на ходовой мостик старший похода в пять утра?» С удивлением обнаружил, что по полной форме, в рубашке с погонами, только без галстука. Перехватов посмотрел бегло на приборы, нагнулся над штурманским столом, глянул на записи в судовом журнале. Я знал, что там у меня полный порядок, и ждал одобрения, однако Перехватов сказал:

— Вы помните, завтра, после обеда, жду вас с планом подготовки по БЗЖ!

Тьфу ты, вот зануда! А ничего, что мое время отдыха после вахты начинается с 12:00 дня и вся моя вахтенная смена в эти часы просто спит? Нет, по-видимому, старпом не должен отдыхать, старпом работать должен!

— Понял вас, буду в 13:00!

План подготовки по борьбе за живучесть судна я, конечно, полностью провалил. Перехватов меня истязал медленно и долго, пока, наконец, я почти наизусть не выучил составы всех судовых расчетов, порядок их действий и, главное, логику спасения отсеков от затопления и ключевые основы борьбы с судовыми пожарами. За первый месяц плавания мы провели почти тринадцать учебных тревог, и на последней Мирон Викторович сказал:

— Ну, вот теперь относительно сносно поработали! Будете теперь спать спокойно!

Последняя фраза относилась к нам с Акимовым. Мол, учитесь, студенты, пока я жив…

На «Разрезах» очень монотонный режим работы команды и экспедиции. Между точками примерно миль 8—10, это час ходу, затем ложимся в дрейф, и экспедиция ставит на этой точке батометры. В дрейф — это значит, главные двигатели стопорятся и пароход стоит на месте. На самом деле он, конечно, смещается, потому что ветер и течения делают свою работу, но главное в момент забора воды на разных горизонтах глубины моря в данной точке — четко определить место судна и отметить в журнале и на карте.

Потом батометры поднимаются на борт, мы запускаем главные двигатели и перемещаемся в следующую точку, а там все повторяется. И вот так круглые сутки. Кто-то умный сказал, что в море сутки как птицы летят! Какие птицы? Их сроду в океане не дождешься, и кто такой умный сказал?

Так пролетело суток шестьдесят, может чуть больше или меньше. Наступил день рождения командира. В каюте старшего механика собрались я, «дед», наш помполит Давыдкин Виктор Кузьмич и 2-й помощник Забралов Валентин, обсуждали, как будем поздравлять командира, где накроем стол для комсостава по-тихому вечерком. Все основные вопросы обсудили, и «дед» спросил:

— Так вроде все ясно, Василий Михайлович, а вы нас чем порадуете?

И все посмотрели на меня, а я не сразу сообразил, что говорить:

— А вы что имеете в виду?

— Как что? А закусывать чем будем?

И тут я вспомнил, что имелось в этом странном виду.

Глава 2. Завпрод

На флоте было привычно все сокращать до понятных коротких слов или именовать на морском жаргоне, например, наше судно мы все называли «пароходом», командира судна иногда называли «кэп» или «мастер», старшего механика — «дед», старшего помощника — «старпом», судового врача — «док», а вот заведующего продовольственной частью на пароходе называли просто «завпрод». Эта должность, с одной стороны, была почетна и трудна, с другой стороны, чрезвычайно ответственна и важна. Еда в море для экипажа зависела всегда от двух человек — завпрода и повара. Оба они, как правило, на судах были в подчинении помощника капитана по снабжению. На судах типа «Армавир» такой помощник не был предусмотрен, и поэтому они подчинялись старпому, то есть мне.

Мои более опытные коллеги на берегу стращали меня, что, мол, нельзя ни в коем случае испортить отношения с завпродом, от нее зависит количество и качество питания, наличие на борту различных разносолов и вкусностей. Старпом с «Арктики» мне даже сказал:

— А как ты закусывать собираешься?!

И, глядя на мой удивленно-странный взгляд, мол, ну не к завпроду же ходить:

— А куда ходить, салага, жизни не знаешь, пороху не нюхал! Конечно, к завпроду в продкладовые!

Да, я еще салага, то есть моряк первого года службы на реальном флоте. Тогда мне казалось: что это за проблема такая, закусить не найдем, что ли? Кладовые полные, я являюсь начальником завпрода, у меня в каюте холодильник в наличии, и закуску я, конечно, взял с собой из дома.

На «Армавире» завпродом была Елена Николаевна Смирнова, опытная, повидавшая виды, как говорят, пережившая за 10 лет работы в гидрографии уже три ревизии, пять командиров и семерых старпомов. Как только я появился на пароходе, она сразу взяла покровительственный тон, мол, слушай меня, лейтенантик, и у тебя все будет хорошо! Конечно, ей уже за тридцать, а мне двадцать два от роду!

— Ты в эти дебри не влезай, все равно ничего не поймешь… — сказала она, и я первое время только присматривался и изучал технику дела, знакомился с людьми.

— Я иду в последний рейс! — заявила Елена Николаевна перед выходом в январе. — На 19 июня назначена свадьба, потом уйду в длинный отпуск, и только потом буду определяться, чем заниматься на берегу!

Жениха я ее знал, уже познакомились — старший матрос с БГК (большой гидрографический катер) Иванов Андрей, толковый моряк и хороший человек.

— Я за вас очень рад и надеюсь на свадьбе погулять! — Слава богу, что она хоть опыт мне в этом рейсе передаст и всему научит, подумал я. Загрузились продуктами по полной, что она заказывала, что привозили со складов — проконтролировал сам командир, поэтому я был спокоен — шли в море готовые.

Уже в море комдив Перехватов как-то на обеде спросил меня:

— Василий Михайлович (он всегда всех называл по имени-отчеству и не допускал никакой фамильярности), а вы проверяли суточную выдачу хоть раз?

— М-м-м-м, да, проверял!

— Хорошо! Принесите-ка мне прямо сейчас бракеражный журнал!

Я принес журнал, где каждый день отмечал качество приготовленной пищи и ставил оценку блюдам на камбузе (корабельная кухня). Перехватов бегло посмотрел на мои записи и, перевернув несколько разделов в конце этой толстой книги, показал на пустые страницы:

— А сюда вы не заглядывали?! Здесь повар ежедневно должна под роспись зафиксировать количество полученного продовольствия для приготовления пищи на день! А здесь у вас пусто! Вы что, не в курсе?! Организовывайте внеплановую ревизию продовольствия прямо завтра! Собирайте комиссию и за пару дней снимите все остатки!

Слова-то какие: «снимите остатки»! Так и хотелось сказать: «Остатки сладки!» Но я ответил:

— Есть, Мирон Викторович, займемся завтра!

Вечером собрались у завпрода, а ей полагалась, как материально ответственному лицу, отдельная каюта, обсуждали накопившиеся проблемы. По поводу дня рождения командира Елена сразу сама сказала:

— Не переживайте, я принесу колбаски твердого копчения, сальца, огурчики, помидорчики соленые, камбуз сделает жареной картошечки!

И, увидев мой изумленный взгляд, который говорил, почти кричал: «Откуда все это?!» — сказала:

— А как жить-то, старпом, надо уметь и команду накормить, и оставить запас на всякий случай! Картошку свежую я у себя в холодильнике держала, помню, что у командира в марте день рождения, вот и оставила! А все остальное, ты не ослышался, это можно на складах получить, только потом грамотно списывать!

Вот я и вспомнил, что мне говорили коллеги, где закуску на пароходе брать.

В общем, день рождения прошел тихо и мирно, и стол ломился от яств. Обсуждали свадьбу завпрода, как пойдем командой в ресторан «Челюскин», она просто вся светилась, говорила, что это ее последний выбор, и Андрей ее должен дождаться, и потом наступит спокойная береговая жизнь и все в таком духе.

Ревизия прошла на ура. Елена Николаевна была здесь «рыбой в воде», да нет — «щукой в воде». Только один маленький пример. Например, по правилам продуктовой замены (придумано умными людьми) положено по пайку всем и каждому 250 граммов мяса в сутки, что соответствует 40 граммам колбасы полукопченой, или 20 граммам колбасы твердокопченой, или 2-м яйцам, или 240 граммам сгущенного молока, или 120 граммам варенья, или… или… и так далее, цепочка очень длинная, а дальше творчество, мяса не доели, зато колбасы переели!

Вахты сменяли одна другую, план медленно, но верно шел к своему выполнению, рейс — к концу. Настроение у всех было соответствующее, усталость уже брала свое, сто двадцать суток заканчивались, и народ ждал сигнала от командования «шлепать на базу».

В один из вечеров неожиданно пришло радио и по громкой трансляции шифровальщика пригласили в каюту командира, все замерли в ожидании, вот-вот должны объявить новости об окончании работ и движении домой. Но минуты бежали, прошло полчаса, а командир пригласил весь командный состав на совещание в каюту Перехватова. Все быстро собрались, еще в неведении. Перехватов держал перед собой внушительных размеров ленту телеграммы и после минутной паузы сказал:

— Товарищи, руководство страны и командование флота поручили нам с вами выполнение правительственной задачи — произвести комплекс гидрографических исследований в Республике Кампучия. Приказано идти в порт Кампонгсаом, встретить там группу советских специалистов из Москвы и выполнить свой интернациональный долг! — И, чуть помедлив, продолжил: — К нам на усиление группировки идет ГиСу «Арктика»! Всем продумать требуемое дополнительное обеспечение на два-три месяца работ в Кампучии. «Арктика» нам все это доставит.

И вот в этом месте, когда прозвучало, что это не на три дня и не на неделю, а на два-три месяца, на совещании повисла гробовая тишина, лица потускнели, все обдумывали услышанное.

— Как будем объявлять эту новость личному составу? Понятно, все устали, однако приказ есть приказ! Может, каждый начальник судовой части переговорит со своими людьми и объяснит необходимость этого продления похода? Или объявим по трансляции?

Я предпочитал отмолчаться, так как представил, что я скажу завпроду, у нее же свадьба на июнь запланирована! Все остальные примерно так же. Поэтому как раз перед вечерним показом кино на юте, где собрались все, свободные от вахты, из динамика судовой трансляции Перехватов громко и четко всех «обрадовал» новостями из Москвы. Я перед этим стоял у борта и настраивался еще на три месяца работы, как бы заводил внутреннюю пружину на новый виток, прислушивался к своим ощущениям. Странно, но меня поглотил интерес самого захода в Кампучию, неизведанную и неизвестную до этого дня для меня страну. Неожиданно мое неторопливое течение мыслей прервал истошный вопль завпрода:

— Я так и знала, что не судьба мне замуж выйти в этой жизни!!! Да пошли вы все со своим интернациональным долгом!

Я повернулся в ее сторону и встретился взглядом с Еленой Николаевной…

— И ты пошел к такой-то матери!! — Она замахнулась и швырнула в меня какой-то комок. Я едва увернулся и понял, что за борт улетела связка ключей от продовольственных кладовых, которую она всегда носила с собой. К завпроду бросился боцман Картузов, еще кто-то, все утешали ее, через минуту увели в каюту реветь. Женщины, а таковых было в это время на юте еще две, вдруг все разом начали стенать, что все планы на лето опять сорвались, что пора эту морскую жизнь заканчивать и так далее…

Так наш поход неожиданно удлинился на неопределенное время.

Глава 3. Интернациональный долг

Уже через два дня мы аккуратненько пришвартовались к огромному бетонному причалу порта Кампонгсаом и начали подготовку к встрече спецов из Москвы. Причал был высоченный, сходню пришлось ставить прямо с катерной палубы. Говорили, что строили его специально для авианосцев еще французы. Спецы прибыли, мы начали обсуждать планы работ по измерению глубин в акватории порта и на ближайших островах. Работы было много, и мы торопились скорей начать.

Кампучия в то время переживала непростые времена… Краткий экскурс в историю не помешает. С конца 19 века Королевство Камбоджа перешло под протекторат Франции, а с 1942-го по 1945-й годбыла оккупирована Японской империей. Только в 1953 году Камбоджа получила независимость. В то время правил король Народом Сианук. С конца 1960-х по 1975-й год в стране шла гражданская война, в которую активно вмешивались Северный Вьетнам, Южный Вьетнам и США.

Силы Северного Вьетнама с 1966 года по договору между Китаем и Камбоджей получили согласие на присутствие северовьетнамских войск в Камбодже и использование морского порта Сиануквиль (это и есть порт Кампонгсаом, в котором мы стояли) для доставки им военных материалов, что являлось нарушением нейтралитета страны.

В 1970 году после государственного переворота король бежал из страны, и в результате Гражданской войны в 1975 году к власти пришли красные кхмеры во главе с Пол Потом и Иенг Сари. Это был режим террора и геноцида, в период с 1975-го по 1978-й год погибли, по разным оценкам, от 1 до 3 миллионов камбоджийцев. Народ сжигали прямо на стадионе столицы, города Пномпень.

Периодические атаки красных кхмеров на Вьетнам привели к крупномасштабному вооруженному конфликту. Развязалась очередная война, в результате которой в течение двух месяцев вьетнамские войска разогнали армию Пол Пота, вошли в страну и захватили столицу. 10 января 1979 года образовалась Народная Республика Кампучия. Началось восстановление разрушенной до основания страны.

Да простит меня уважаемый читатель за эти подробности, однако описываемые здесь события происходили в июне 1982 года в обстановке полной разрухи, голода и вялотекущего противостояния Вьетнама, Кампучии и Китая.

Через пару недель пришла к нам «Арктика», на которой прибыл заместитель начальника Гидрографии Евгений Спиваков, ставший теперь самым старшим командиром в этом походе. Экипаж немного повеселел, пришли письма от родных и близких, приехали новые запасы еды и, конечно, спиртного. Работали несколькими катерами в порту Кампонгсаом и на ближайших островах. В 12 милях располагался большой остров Кох Ронг Санлоем, где была живописнейшая бухта, очень удобная для укрытия в ней целой корабельной группировки.

Правительство выделило нам охрану, состоящую из трех тощих кампучийцев с карабинами. Пришлось выдать им по мешку риса на брата на весь период исследований на острове. Наша, с позволения сказать, охрана оставалась на ночь прямо на берегу бухты в обозначенных точках. Работа шла полным ходом. Катер под моим командованием утром уходил на остров, мы делали промеры глубин в бухте по заранее намеченному маршруту, а затем уже на «Армавире» специалисты-картографы занимались обработкой наших измерений и составлением подробных карт глубин.

Вот так выглядел один из трех береговых постов координации точек измерения. На них кампучийское командование также размещало своих специалистов.

Обедали прямо на острове. Высаживали матроса Сашу Белова с провизией на берег для приготовления обеда, и пару часов, включая адмиральский час, экипаж катера и береговые посты отдыхали.

Как-то в один из дней присмотрелись к местечку на берегу, высадились, выгрузили макароны, тушенку в банках, две связки бананов (подарок от союзного командования). Местечко очень понравилось — недалеко совсем в бухту впадала небольшая речушка с очень чистой и вкусной водой. Прямо к песчаному берегу подступал густой тропический лес с непроходимой, на первый взгляд, стеной мелкого темно-зеленого кустарника и высоких деревьев.

Мы застыли, завороженные тихим журчанием речной воды, и доносившимся из лесу стрекотом, и пением туземного птичьего разноголосья. Кто-то сказал:

— Почти как в «Дети капитана Гранта», помните?

По словам наших «покровителей», остров был не заселен, обитателей нет, поэтому мы расслабленно организовали стоянку, костровище, разложили продукты и принялись за приготовление обеденного стола. Обед был незатейливый — макароны по-флотски с тушенкой.

Я прилег на плоский камень недалеко от костра, наслаждаясь минутой тепла и неги, но не прошло и пяти минут, как Саша Белов вдруг произнес своим низким голосом, показывая в сторону леса:

— Ребята, тихо! Кто это такие?! Смотрите, к нам идут! — Белов взял в руку палку, которой переворачивал дрова в костре, и инстинктивно сделал два шага назад.

На нас из леса двигалась группа вооруженных до зубов людей в темно-зеленой униформе, в беретах и касках, на которых блестели маленькие красные звездочки. Большинство солдат держали автоматы наперевес. Судя по выражению их лиц, ничего хорошего эта встреча не предвещала! Я заметил, что вооружены они автоматами Калашникова, ну и звездочки, а это значит, или вьетнамцы, или китайцы.

На мне была тропическая форма без погон, без головного убора, сапоги я снял — в общем, походил на босого и голодного колонизатора. Однако по рангу мне надо было вступать в переговоры. Времени приводить себя в порядок уже не было. Я громко крикнул, так мне показалось, а на самом деле вышло тихо и сипло:

— Все назад! Белов, опусти палку! Всем сохранять спокойствие! Мы здесь с миром!

У меня в башке всплыли картинки встречи испанских конкистадоров с индейцами майя, потом путешествия Кука в Полинезию, и я, сделав пару шагов навстречу этой ораве бойцов, сказал, приложив правую ладонь к груди:

— Линсо!

Я знал единственное слово по-вьетнамски благодаря заходам в порт Камрань, что во Вьетнаме. «Линсо» означало — советский.

Группа остановилась, и, по-видимому, командир что-то сказал отряду, видно было, у них сошло напряжение с лиц.

— Михалыч, смотри, какие они маленькие! — Это уже второй механик Игорь Мозулин проявил смелость и подошел ко мне сзади. Я почувствовал себя уверенно, они нас поняли, значит, договоримся, подумал я. Потом смекнул — а я ведь только русским и английским владею в совершенстве, а как тогда договариваться? И тут обстановку разрядил Белов:

— Старпом, смотрите, они, наверное, голодные! Как они на банки с тушенкой смотрят!

И действительно, я только сейчас обратил внимание, что весь отряд смотрит на нашу продуктовую кучу — макароны в полиэтиленовых мешках, тушенку и бананы. Игорь сказал:

— О, так давайте им бананов отдадим… половину!

— Мозулин, они же не обезьяны, они есть хотят!

— Белов, предложи им тушенки пару банок и макароны! — Тишина, Саша Белов стоял как вкопанный. Я взял ситуацию в руки и, подойдя к их командиру почти вплотную, громко сказал:

— Welcome!! Comrade! Товарищи! Может, тушеночки? А?

И протянул ему в каждой руке по две банки первоклассной тушенки! Тут Белов, очнувшись, протянул ему еще и два пакета макарон. Командир группы что-то кратко сказал, двое бойцов подошли и взяли подарки. Затем отряд развернулся кругом и так же беззвучно удалился внутрь «зеленки».

Мы немного постояли молча, я взглянул на часы, оказалось, что мы уже полтора часа торчим здесь, на берегу! Есть, честно говоря, уже не хотелось! Но мужчин надо было покормить, ведь еще полдня работать! Мы в тишине съели все бананы, раскупорили оставшиеся две банки тушенки и по-братски пустили по кругу с краюхой свежего судового хлеба! Костер давно погас. Тут Виталик Одинцов, гидролог из экспедиции, хохотнул:

— А я, признаться, чуть в штаны не наделал! Они все-таки очень страшные, хоть и маленькие!

Все засмеялись, почти заржали, оглушая окрестности хохотом то ли оттого, что легко отделались, то ли оттого, что в штаны не наложили!

Покидали все пожитки в катер и решили сильно об этом более не разглагольствовать, пока не придем вечером на «Армавир». На береговые посты решили ничего не сообщать, чтобы народ не пугать и сегодняшний план доделать. Пошли работать.

Через час уже все забылось. Привычная технология — мотор урчит, замеры делаются, все при деле. Оставалось еще, наверное, два-три захода на полную длину маршрута, катер двигался метрах в пятистах от берега, как откуда-то из лесу, из этой непролазной «зеленки», послышались выстрелы, автоматная очередь. С непривычки я, сидя на самой высокой точке на катере, даже не сообразил, что стреляют по нам. Вторая очередь легла перед носом катера, и были отчетливо видны всплески от пуль. Я бросил руль и кинулся уже последним вниз, в кают-компанию, где сбились в кучу Белов и Одинцов. А Мозулин крикнул из машинного отделения:

— Михалыч, это тебе спасибо от обезьянок!

И заглушил двигатель! Тут же послышались, правда уже более приглушенно, еще две или три очереди из автомата и чей-то истошный вопль.

Катер без руля и ветрил, как говорится, по дуге пошел к середине бухты и, по инерции пройдя метров сто, остановился, закачавшись на собственной волне. Мы не двигались минут пятнадцать, пока не услышали по рации голоса береговой группы. Я дал команду сворачивать на сегодня работы, грузить береговых и идти к «Армавиру».

Назад шли чуть больше часа молча. Уже перед самой швартовкой к «Армавиру» механик Мозулин, любивший всех доставать, спросил:

— Виталик, как дела на этот раз?!

Теперь было не до смеха, и Одинцов пулей бросился вон из катера!

Как мы узнали позже, поисковым военным отрядом вьетнамцев на нашем острове были найдены остатки партизанской банды полпотовцев, которые и были впоследствии уничтожены.

Наступил август, работы были закончены, мы получили добро на возвращение домой. Во Владивостоке нас встречали с помпой и оркестром. Однако в соответствии с планами на этот год мы должны были за четверо суток погрузиться, взять все необходимое и двигаться на ремонт в Коломбо! Подготовка к ремонту поглотила нас целиком, времени ни на что не хватало. Благо, что был август и наши семьи, как Саши Акимова, так и моя, находились на отдыхе, в отпусках, поэтому повидаться так и не удалось. Ну, тогда после ремонта! Поход продолжается!!

По материалам тогдашней прессы:

«…В 1982 году в условиях сложной военно-политической обстановки были проведены комплексные океанографические исследования в прибрежных водах Кампучии. Личный состав экспедиции, маневренного отряда, экипажи гидрографических судов „Альтаир“ и „Антарктида“ под командованием капитана 2 ранга Перекатова М. Т. и капитана 2 ранга Симакова Е. В. с честью выполнили свой интернациональный долг…»

Ух ты! А нас с командиром Акимовым Сашей тоже не наказали! И на том спасибо!