Банкир. Книга шестая: Прекрасный и жестокий мир

Василий Лягоскин

Александр, теперь уже бывший старший менеджер банка «Восточный», вполне способен занять достойное место в родном мире. Но в нем нет места его маленькому клану. В клане Странников, кроме Главы, всего трое Разумных – два гоблина, и демоница Малышка. Но до тех пор, пока они, и их спутник, эльф Ильярриэль, не обретут свой дом, Мастеру Боя Александру не будет покоя…– А там посмотрим…

© Василий Лягоскин, 2018

ISBN 978-5-4493-1896-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Магия Сухого яда

«Захват заложника!». Казалось, надо было бросать все и мчаться в «леса», на базу, ставшую для клана на время новым Домом. Но условности сложноорганизованного общества, частью которого был сейчас банк «Восточный», не позволяли Александру сорваться с места, прихватив в качестве главного трофея старинную книгу. К тому же в тоне Николая Мастер Общения распознал немалую долю едва сдерживаемого смеха; может, даже издевательского. Строить очередную логическую цепочку он не стал; точнее, уже выстроил другую — связанную с практически неслышным дыханием за дверью. Теперь в ход пошли знания и навыки Мастера Воздуха. Каким-то непонятным образом — чтобы понять, надо было строить еще одну цепочку, неизмеримо длиннее — он распознал, что за деревянным полотном (не дуб, но все же!) стоят трое Разумных; если точнее, три женщины.

Двух — Дарью Владимировну с Ольгой Васильевной — он ждал; третью тоже узнал, хотя мог только предположить, зачем здесь и сейчас могла понадобиться консультант банка.

Наденька — а ее ауру он мог теперь различить среди миллионов других — действительно нужна была в том качестве, что предположил Мастер. На небольшом подносе, который держала в руках девушка, был расположен не совсем стандартный набор угощения для вип-клиентов. Обычно банк в лице встречающей заведующей, или других сотрудников, ограничивался традиционными чаем с кофе и двумя розетками с печеньем и шоколадными конфетами. Иногда благодарные клиенты — а многие из состоятельных земляков, что держали тут свои средства, не по одному разу отдыхали в теплых краях — в свою очередь, угощали диковинными фруктами. Но ни одному из них, на памяти Александра, не предлагали рюмочку коньяка. А на этом подносе стояла маленькая пузатая бутылочка «Хеннесси», которая, как был уверен парень, даже в подметки не годилась гномьей настойке, что изготовил сам Мастер.

Но жест он оценил, и даже разлил напиток по двум бокалам, что тоже стояли на подносе. Надежда, определив свою ношу на столе перед Командиром, на мгновение застыла — словно надеялась, что Мастер вдруг поменяет свое решение, и она, вслед за ним, опять окунется в водоворот невероятных приключений. Но Саша ограничился легким кивком, даже не повернув голову в ее сторону. Так что благодарность на свой счет могла принять скорее Дарья Владимировна, которая, тоже помявшись, заняла место во главе стола. Как перед ней оказался бокал, на дне которого плескался коньяк, она, конечно же, не могла разглядеть. Да и не пыталась, скорее всего — потому что с удивлением, и даже зарождавшимся гневом смотрела на Надежду, которая задерживалась здесь, по ее разумению, непозволительно долго.

Наденька, вспыхнув лицом, ринулась вон из начальственного кабинета, а рядом с подносом, перед Александром, оказалась внушительная кипа бумаг, каждую из которых он просто обязан был прочесть — прежде чем подписать. Обычному клиенту, достаточно дотошному, на это понадобилось бы не меньше часа времени. Александр же, вздохнув, «нырнул» в ускорение, и уже там, убедившись, что секундный диск на циферблате перед лицом практически сравнялся в скорости с тем, что показывал время мира Ваалдам, исследовал; буквально обнюхал каждую буковку договоров. Ускоренный режим пожирал невероятное количество маны, но оно того стоило.

— По крайней мере, девчата не будут на меня обижаться за такую недоверчивость, — сообщил он помощникам, возвращаясь в обыденную реальность, и начиная подписывать бумаги — как если бы только что взял их в руки.

Теперь уже настала очередь покинуть кабинет Ольге Васильевне. В отличие от консультанта, эта работница банка выходила с кипой бумаг (половиной от изначальной), а главное — с чрезвычайно довольным выражением лица. Очевидно, ей уже сообщили насчет премии. А Мастеру, прежде чем поспешить за ней, и дальше, на базу, нужно было решить еще одну проблему; пожалуй, главную с того момента, когда Дарья Владимировна вынула из секретного шкафа два переносных сейфа.

— Когда вы должны известить об этом? — постучал он пальцами сразу по двум «шкатулкам», уже пустым.

Ответ он знал заранее; теперь же лишь с удовлетворением кивнул, услышав из уст бывшей начальницы, что та намерена позвонить по нужному номеру, как только вип-клиент покинет ее кабинет. Среди документов, которые Александр подписал только что, было его заявление по собственному желанию — уже с визой, и устным обещанием привезти трудовую книжку из головного офиса как можно быстрее. Вот за это — за такое недолгое, но очень значимое участие Мастера в жизни филиала «Восточного банка», он и предложил выпить — по чуть-чуть.

Он действительно налил в бокалы на донышко; практически поровну — так, что даже на аптекарских весах невозможно было заметить разницы. Потому что никакие земные весы, как и любой другой прибор, не смогли бы заметить, что в одном бокале меж молекул коньячного спирта, и других составляющих благородного напитка, затаилась простенькая Руна, какую Мастер, не мудрствуя лукаво, скопировал с тех, которые по-прежнему (так он надеялся) бродили в жилах восьмерки россиян. Тех, что должны были в скором времени с изумлением очнуться в израильском отеле; бодрыми и здоровыми, какими, наверное, не были никогда в жизни.

Вот это последнее Саша и пожелал про себя Ольге Владимировне, которая выцедила неторопливо коньяк, с каким-то недоумением посмотрела внутрь пустого бокала, и откинулась на спинку кресла, сразу задышав ровно и расслабленно. Мастер не шагнул к ней, чтобы поправить положение тела; это вполне могли сделать другие.

— А точнее, — сообщил он помощникам, — перевести ее в более комфортное положение; например, лежа. Вот она и предложит это.

За дверью кабинета стояла «наизготовку» Ольга Васильевна; уже без бумаг. Она подняла голову и заметно напряглась — таким встревоженным сейчас было лицо Мастера Общения. Саше не пришлось сильно напрягаться, изображая это самое волнение; он действительно был уже мыслями там, где оставил команду.

— Ольга Васильевна, — в голосе Мастера читалась нешуточная тревога, — там Дарье Васильевне стало плохо. Наверное, перенервничала.

Женщина ринулась в кабинет; Командир же не стал ждать, когда оттуда послышатся призывы о помощи. Единственное, о чем он сейчас жалел, это о невозможности сообщить лекарям, в чьи руки должна была попасть бывшая начальница, правильную схему лечения потерявшей сознание женщины.

— Схема простая, — чуть улыбнулся он и себе, и Джесси с Умником, — никакого лечения. Конечно, врачи — даже если бы услышали мой совет, не последовали бы ему. Будут пичкать бедную Дарью Васильевну капельницами, а может, чем-то еще ужаснее. Надеюсь, та самая премия станет достаточной компенсацией за неудобства. Главное — Лига не сможет предъявить ей претензий. А через три дня, когда она очнется…

Помощники так и не узнали, что ждет заведующую филиалом через три дня. Мастер как раз вышел в двери, и поежился — не так от морозца, который щипал незакрытые части тела, как от картины, что в этот момент «нарисовали» новые действующие лица. Два из них — Малышка и Илья Николаевич, который опять курил, набросив пальто на плечи — буквально лучились от удовольствия. Банкир, правда, пытался скрыть это чувство, но Мастера Общения обмануть было невозможно. Демоница же скалилась в откровенной усмешке; как раз в это время она чисто «по-земному» дула на кулак, который совсем недавно пустила в ход.

Острое зрение Шефа успело отметить, и зафиксировать в памяти (вместе с Умником, конечно) целую россыпь кроваво-красных брызг, что явно вылетели из разбитого всмятку носа юного спутника Ильи Николаевича. Пожилой банкир, и Александр, который только что лишился этого высокого звания, практически синхронно вздохнули — глубоко и завистливо. Саша угадал тайное желание Ильи Николаевича, полностью совпавшее с его собственным: быть в это время на месте Малышки.

Они переглянулись понимающими взглядами; более того — банкир еще и подмигнул Саше, спрыгнувшему на тротуар прямо с высокой площадки. Как бы негативно не относился Командир к парню, сейчас лежавшему на грязном снегу, и закрывшему глаза в ожидании нового, быть может, еще более сокрушительного удара, он все же нагнулся над ним, проходя мимо. Из ладони Мастера-целителя в плоть, привыкшую к холе и почитанию, скользнула Средняя Руна, мгновенно унявшая и хлеставшую кровь, и боль, и вернувшая стремительно распухавшему носу его первоначальный вид. Но вот того страха перед любым противником, пусть самым безобидным на вид, плетение развеять не могло — таким было желание Мастера.

С этим «подарком» Александр и шагнул мимо, увлекая за собой демоницу, явно ожидавшую от Главы клана похвалы. Командир ее ожиданий разрушать не стал; решил провести практикум по поведению в условиях нового мира позже. Теперь же подмигнул сестренке, уже усевшейся за руль «Эксплорера», разглядеть который с банковского крылечка не было никакой возможности — парковка располагалась за углом здания.

— За что ты его так… эффектно? — спросил он Малышку, прежде чем та повернула ключ зажигания.

В нынешнем состоянии средства передвижения, точного названия которого просто не существовало, двигатель, и весь механизм, включая его умные мозги, можно было завести, просто подав команду голосом; самому Мастеру даже мысленно. Но он не возражал, чтобы Малышка, а потом и другие члены команды, получив Приоритет первого Уровня, внешне продолжали соблюдать водительский ритуал, принятый на Земле.

Демоница ласково погладила широкое рулевое колесо машины, и честно призналась:

— Этот… этот гад пинал наш автомобиль! Прямо по колесу!

Александр, внутри себя согнувшийся от хохота, лишь одобрительно кивнул. О том, что такое вот действие могло быть лишь чисто ритуальным, но никак не оскорбительным или провокационном, он тоже решил объяснить позднее. Пока же ласково похлопал по плечу сестренки, и кивнул: «Поехали!».

По пути назад, на базу, Малышку контролировал лишь Эдди. Сам Мастер погрузился в себя, в сообщение Умника. Он даже пропустил тот поворот в городе, где, по плану на сегодняшний день, он должен был зарегистрировать «Эксплорер» и получить на него номера. Слишком увлекательными, и в чем-то упрекающими его, жителя Ковровского района, были сведения, которые строчку за строчкой выкладывал на экране персональный компьютер.

— «Оказывается, на территории района располагались первые поселения человека здешних мест, — Умник сейчас не просто делился информацией, а повествовал, — еще в эпоху неолита здесь жили люди. Определено шесть стоянок того времени, и пять из них… (тут голос бездушного организма стал почти торжествующим) расположены практически в том самом месте, с которого мы обозревали прежний дом Шефа…».

— В Клязьминском лесничестве? — переспросил Мастер, вглядываясь в карту Ковровского района, которую Умник начертал на лобовом стекле «Эксплорера», — не случайно мы, значит, останавливались там.

— «Две стоянки рядом с деревней Глебово, на окраине которой мы и останавливались, — продолжил помощник, — по одной у Голышово, Пантелеево и поселка Клязьминский Городок. Последний, кстати, раньше именовался Стародубом, и являлся столицей одноименного княжества».

— И все — практически рядом с домом, — прошептал Шеф, немного потрясенный таким известием, — а я жил рядом; больше того — может, даже ходил по тем местам, где прежде ступала нога первобытного человека, и мне все это было как-то… фиолетово.

Джесси явно хотела воскликнуть: «Как это — „фиолетово“?!». Но выплеснула на Основного Носителя и сотоварища уже приготовленную порцию скептицизма и язвительности:

— «Ну, и что это нам дает? Когда он был — этот самый неолит?».

— «Его еще называют новым каменным веком, — тут же подсказал Умник, — датируется 4—3 тысячелетиями до новой эры. Правда, ковровские поселения куда более поздние; на тысячу лет…».

— «Вот! — Джесси, наверное, подняла кверху виртуальный палец, — и какое отношение имеет этот неолит к Алексу вась Худобу. Да он тогда, быть может, еще даже и не родился. А уж на Земле оказался точно на несколько тысяч лет позднее!».

— «И все же, — продолжил упрямо гнуть свою линию Умник, — думаю, что это не случайное совпадение. Там, где так плотно селились древние люди, должно было быть место Силы. И Алекс вась Худоб, Ментальный Мастер очень высокого Уровня, не мог обойти своим вниманием эти земли».

— «Как и многие другие, — Джесси свою линию игры вела не менее упрямо, — таких стоянок во всем мире… знаете сколько? Да наверное, здесь же рядом, есть более значимые и знаменитые раскопки?!».

— «Есть, — нехотя согласился персональный компьютер, — например, Сунгирь под Владимиром — там люди жили еще двадцать пять тысяч лет назад…».

— «Вот видите!…».

— Стоп! — Шеф не дал совершенно иррациональной радости помощницы перехлестнуть через край, — ваш спор совершенно бесполезен. Если не считать, конечно, кучи занимательных сведений, которые теперь есть в моей памяти. А что нам подсказывает практика?

— «Что?!», — в едином порыве выдохнули помощники.

— Надо пойти и посмотреть. А лучше — поехать. Вот на этом.

Саша также ласково, как недавно Малышка, погладил по приборной панели «Эксплорера», и тут же насторожился. До базы было не меньше трехсот метров, но Мастер даже сквозь толстую сталь внедорожника расслышал голоса Гобла и Добла, изображавших пение. Умник с помощью Эдди услужливо «подкрутил» верньер громкости, и в салон ворвался самый настоящий хор, в котором бравые гоблины каким-то образом выражали свое возмущение погоде, встретившей их так не ласково.

— «Ой, мороз, мороз! Не морозь меня…», — Мастер все же разобрал за громовыми раскатами на гоблинском русскую речь.

Он и голос узнал; даже в таком виде, весьма игривом от явно принятой дозы горячительного. Четвертым, кстати, в хоре был Тимка, усердно подвывавший межпланетному пению. А через минуту «Эксплорер» буквально взлетел на крутой пригорок, и остановился посреди двора, непривычно безлюдного в этот рабочий день. Первым, кто встретил Мастера во дворе, вчера тщательно выметенном Гоблом и Доблом, был Николай. На его лице сияла широкая улыбка, под которой Мастер Общения с трудом разглядел тщательно скрываемую тревогу. Хозяин предприятия, базы и окрестных земель и лесов ответил на первый вопрос родича, даже не выслушав его:

— Устроил для рабочих незапланированный выходной — во избежание неприятностей. Увозил бы ты, Сашок, своих гостей поскорее; пока они мне здесь всех не разогнали.

Сам Николай был вполне спокоен; даже внутри — это Мастер прекрасно чувствовал. Хотя беспокоиться было отчего. На бревнышке, которое кто-то (гоблины — кто же еще?!) приволок практически в вольеру, сидела троица; по бокам зеленая и цветом кожи, и тем «пресмыкающимся», что внедрилось в их души. Мастер сейчас имел в виде «зеленого змия», который прежде мирно дремал в бутылке, что он поднял с щебенки и поднес к носу.

Николай объяснил — в то время, как Александр спешно растворял в собственной крови Среднюю целебную руну, едва не захлебнувшись в густой волне сивушных масел, что вырвалась из горлышка бутылки:

— Геннадьич (так они называли «соседа» — действительно, полковника полиции в отставке, а ныне фермера из соседнего села, разводившего экзотических животных; от страусов до вьетнамских поросят) за опилками приехал — на подстилку для своей скотины. Ну, я ему твоих узбеков в помощь и порекомендовал. А тот с ними рассчитался, как обычно — бутылкой. Только на этот раз какой-то совсем уж паленой. Твои банкиры на морды совсем зелеными стали… да и сам Геннадьич на что к спиртному мужик крепкий. А тут с одного стакана — вон, песни орет. Никогда такого не было.

Умник, между тем, уже завершил экспресс-анализ алкогольных паров; для этого, собственно, Шеф и рисковал собственным здоровьем.

— «Спиртосодержащая жидкость крепостью 58,7% алкоголя, — бесстрастно заявил он, — процент сивушных масел критически высок для Разумных. Обнаружены остатки плетения, предположительно способного оказывать наркотический эффект».

— Плетения? — протянул в задумчивости Мастер, поднося бутылку теперь к глазам — словно пытался разгадать секрет на свет, — это кто же тут такой Мастер объявился? Не Геннадьич?

— «Я бы поставила на гоблинов», — предположила Джесси.

Истина оказалась иной, и предстала перед всеми практически сразу же. На крылечке появился хмурый Ильярриэль, попытавшийся тут же скрыться в помещении. Но состязаться в скорости с Мастером Боя он, конечно же, не мог. Вытащенный железной рукой Командира в центр площадки, на мороз, который пока только пощипывал нос и уши непривычного эльфа, он признался во всем: и в своей великой любви к Марианне, и в том, что не представляет теперь жизни без этой удивительной женщины, а главное — в том, что никому не позволит даже приблизиться к ней.

— Ага, — предположил Шеф, зловеще улыбнувшись, — вот этот Разумный (он ткнул пальцем в середину троицы, наконец-то замолчавшей) сделал что-то такое, что могло обидеть израильтянку.

— Он попытался поцеловать Марианну…, — с жаром воскликнул эльф, — в руку!

— А ты, — продолжил распутывать цепочку Александр, — решил проучить его. Поскольку я запретил ввязываться в любой конфликт с местными, ты… представил, что в его бутылке вместо настойки, чем-то похожей на гномью (от такого чудовищного сравнения он сам едва не подавился словами; но продолжил), находится что-то другое. Что?

— Стрелка сухого яда Большого Змея, — с трудом вытолкнул из себя Ильярриэль.

Лицо Мастера, готовое расплыться в улыбке, закаменело. Это он представил себе картину, которая могла встретить его с Малышкой, добейся эльф желаемого. Однако степень мастерства Ментального Мастера Ильярриэля была пока столь микроскопической, что получилось то, что получилось. Но это не умаляло сейчас вины Разумного, о чем Глава клана Странников сейчас ему и сообщил.

— Это, — показал он еще раз пальцем на Геннадьича, — давний знакомый нашей семьи. А это (теперь под его взглядом съежились гоблины) мой клан. И кто из них должен был сейчас лежать тут бездыханный?

Лицо эльфа выражало сейчас безмерную вину и раскаяние; но смотрел он при этом, не опуская головы, встречая гнев Мастера прямым взглядом.

— Ты, Ильюша, — усмехнулся Александр, несколько сбавляя накал собственной ярости, — уже имеешь долг жизни перед Банкой; если ты, конечно, об этом не забыл.

Теперь Ильярриэль полыхнул в лице гневом; обвинений в таком низком поступке он не желал выслушивать даже от Командира. А тому только и нужно было — чтобы гордый эльф сейчас, и в будущем, был готов доказать это; даже в отношении зеленокожих коротышек, к которым у лесного племени было предубеждение практически на генетическом уровне.

— Значит, — продолжил Александр, — теперь такой же долг у тебя перед Гоблом с Доблом. И ты, Ильярриэль, Первый в Первом Лесу, отныне будешь защищать их — как если бы они были тебе кровными братьями.

— «Невозможно, — хором выдохнули Джесси с Умником, — никогда! Ни один эльф не согласится на это…».

А Ильярриэль словно услышал их; задрал подбородок так, что едва мог смотреть с высокого крыльца на Командира, и произнес — громко и бесповоротно: «Договор!».

— Договор, — кивнул Глава клана, привычно загоняя искру в пространственный Накопитель за левым плечом, и с некоторым удивлением наблюдая, как дернулся не только эльф на крыльце, но и гоблины, и даже Геннадьич рядом с ними.

Мастер Плоти предположил, что этот заряд маны, эквивалентный электрическому не меньше, чем на двести двадцать вольт, вернет фермера и бывшего полковника (хотя бывают ли полковники бывшими?!) к реальности, и он обнаружит, что обнимает за плечи двух страхолюдных зеленокожих нелюдей, которые весело скалятся ему здоровенными клыками. А тут еще и Марианна вышла на крылечко, взяв эльфа по хозяйски под руку, и изобразив на лице вопрос: «Я что-то пропустила?».

Парочке пришлось срочно отступить в сторону — мимо них Саша с Николаем стремительно провели; буквально протащили под руки не менее быстро трезвеющего Геннадьевича. Общие усилия двух выпускников лесотехнического техникума не прошли даром. Геннадьич еще только мотал головой, сидя на скамье в столовой, и прогоняя остатки хмеля, а в его руке уже была зажата кружка с гномьей настойкой, которую туда щедро плеснул Шеф. В двух других кружках волшебного зелья было не меньше.

Конечно, устоять от запаха, что заполнил все вокруг, не мог ни один смертный; местный фермер не стал исключением. Он опрокинул в себя настойку залпом, в то время, как его соседи в полной мере насладились каждой каплей артефактного напитка. И все это — в абсолютной тишине; горестный вздох Умника, не посмевшего сейчас отчитаться об остатках в этом кармане Сумки, Мастер за тост не посчитал.

Он разлил остатки — идеально поровну; так, что не смогли бы придраться самые точные аптекарские весы. Если бы они, конечно, умели придираться. На этот раз Командир произнес тост; короткий, и ко многому обязывающий:

— Ну, на посошок!

Николай спрашивать, как в анекдоте: «А что, вы уже уезжаете? Даже чаю не попьете?», — не стал. Исчезновение свое и команды отсюда Мастер пообещал ему взглядом еще в то мгновение, когда они подхватывали фермера под руки. Оба понимали — другого решения быть не может. Точнее, может — закрыть производство на время; запретить Разумным даже высовывать нос за пределы базы. А с Геннадьичем…

— А что с Геннадьичем? — все же задал один вопрос Николай.

— А что с ним? — пожал плечами Мастер, — с ним все будет в порядке. Проспится, и будет уверен, что отравился собственной самогонкой; что всякие зеленые морды и кровавые клыки ему привиделись — вместе вот с этим.

Саша поднял на уровень глаз пустую бутылку, изготовленную в другом мире. Он не стал вдаваться в подробности; объяснять, что в одной трети гномьей настойки — той, что плескалась в фермерской кружке — плавала еще и слабенькая Руна, которая и внушит ему все те подробности, которые так красочно сейчас живописал Александр. Ну, а в двух других кружках тоже не обошлось без плетений; бодрящих, исцеляющих, и выводящих в течение пары минут из организма весь алкоголь — до нуля промилле.

— Тогда я его сам отвезу домой, — Николай встал уже трезвым; Руна, видимо, внушила ему и эту мысль.

А Мастер Общения понял его правильно; родич не желал, чтобы кто-то даже словом обмолвился о том, куда направится команда.

— Слышите, — улыбнулся Шеф внутрь себя, Умнику с Джесси, пожимая Николаю руку на прощание, — это он про вас. Ведь никто больше не знает, куда мы отправимся прямо сейчас.

Дверь столовой глухо стукнула, закрываясь за хозяином, и только тогда помощники возмущенно заявили:

— «А нам-то откуда знать. Шеф? Ты ведь с нами не советовался!».

— Умник! — укоризненно покачал головой Александр, — Джесси простительно — ее девичья память по определению короткая; но ты-то должен помнить то единственное место, в которое я обещал свозить клан. Ты же мне сам по дороге сюда только о нем и твердил!

— «Глебово! — вспомнил тут же персональный компьютер, — место жительство древних людей, и… твое, Шеф».

— Ну, ты все в кучу не мешай, — притворно нахмурил брови Командир, — я-то в землянке не жил. У нас дом в лесничестве был — любой горожанин мог позавидовать. Газ, вода, асфальт до ворот. И лес за огородом — живи, не хочу. Решено — едем туда.

Он как раз вышел на крыльцо, на котором по-прежнему стояли Ильюша с Марианной, очевидно, ожидавшие какого-то решения Командира. Способность Мастера Боя передвигаться незаметно для окружающих позволила ему отметить, как беспрерывно дрожит израильтянка, выскочившая на мороз в одном легком костюмчике. Джесси внутри жалостливо вздохнула; за мгновение до того, как Мастер Стихий (сейчас — Огня) добавил в окружающее пространство тепла. Он встал по другую сторону женщины; чуть в стороне от пары, и зычно провозгласил:

— Команда — ровно пять минут на сборы! Сейчас выезжаем к новому месту жительства. Не оставлять ничего; сюда мы больше не вернемся.

Помощники внутри как-то подозрительно зашушукались, и Александр поспешил исправиться; про себя, конечно:

— Ну, кроме меня. Я-то уж сюда однозначно вернусь… когда-нибудь.

Он повернулся, и пошел сам по длинному ряду комнат; большая часть которых была закрыта все то время, когда Разумные иного мира жили тут. Но Саша на всякий случай дергал за ручки — так, как когда-то давно по-хозяйски проверял каждый вечер сохранность имущества. Одна дверь поддалась — та, за которой прежде находился тренажерный зал; место приложения давнего увлечения. Теперь от великолепия дорогих тренажеров и зеркал во весь рост оставались какие-то железяки, использовавшиеся прежде для утяжеления снарядов.

По коридору гулко забухали башмаки; так в команде позволяли себе передвигаться только гоблины. Хотя — в этом Саша убеждался не раз — они могли передвигаться так бесшумно, что даже он, Мастер Боя, мог проворонить их появление; если, конечно, не находился в состоянии «повышенной боевой готовности». Вот и теперь ни Гобл, ни Бобл не врезались в полотно двери, которая благодаря резкому движению руки Шефа внезапно выросла поперек их движения. Их по-прежнему зеленые, но уже совсем трезвые физиономии не выразили ни грамма изумления, или возмущения — лишь готовность выполнить любой приказ Командира. Саша им и приказал, махнув рукой внутрь комнаты:

— Давайте, бойцы, сюда. Вот это все железо быстро в машину. Туда же, куда грузили мясо. Помните?

Гоблины даже не стали кивать. Они шагнули к груде металла, и нагнулись над ним, чтобы разогнуться с кряхтением, но по-прежнему невозмутимыми лицами. Вслед за ними, нагрузившимися слишком основательно, и потому семенившими мелкими шажками, к Эдди полетела неслышимая команда Командира, и Умника, транслировавшего по линии связи:

— Эдик — открыть приемник Узла хранения. Сложить все в дальнем углу — быть может, скоро нам это железо понадобится.

— «Зачем?», — задал вполне естественный вопрос Умник.

И таким же естественным, и язвительным было предположение Джесси:

— «Наверное, Шеф предполагает экскурсию по Клязьме — прямо на автомобиле. А железо вместо балласта грузим».

— Смейтесь, — беззлобно ответил Шеф, — стал бы я занимать такую большую часть Узла хранения бесполезными вещами. Я бы лучше туда картошки накидал, или пару кабанчиков — если они попадутся на нашем пути… Это, кстати, мысль. Надо определить туда продуктов, да побольше. Чует мое сердце, что очень скоро они нам понадобятся. А ваалдамские запасы могут закончиться… внезапно.

— «Что значит, „внезапно“, Шеф, — непритворно оскорбился Умник, — все запасы Сумки находятся под строгим учетом и контролем. Доложить о текущих запасах?».

— Не надо, — махнул рукой Командир, выходя из тренажерного зала, теперь окончательно пустого, вслед за гоблинами, делавшими третью, и последнюю ходку, — я тебе верю. Но еще больше верю народной мудрости: «Запас карман не ломит!». Так, хомячок?

Вместо ненасытного зверя в душе ответил все тот же Умник; теперь весьма довольным тоном: «Так, Шеф».

Этот инспекционный рейд Александра закончился в спальне. Кровать была тщательно заправлена; кроме нее в этой большой комнате не было ничего.

— «А это?!», — хозяйственный компьютер заставил его перевести взгляд на окно; точнее, на подоконник, где стоял горшок с засохшей орхидеей.

Когда-то это тропическое растение пышно цвело в родительском доме; потом в качестве маминого подарка переехало сюда, на подоконник, и долго еще радовало глаз своими крупными белоснежными цветками. Теперь же…

— Живой!

Мастер Жизни разглядел в сухом стебле; точнее, в переплетении грязно-серых толстых воздушных корней искру жизни. К ней и потянулась тоненькая ниточка маны, напитанная целебным плетением — ласковая, и очень слабая; чтобы не затушить эту искорку. Еще бережней Саша подхватил сам горшок, который понес в соседнюю комнату, в кухню-столовую, где к Руне Мастера присоединилась не менее волшебное лекарство. Природное — вода.

– «Не забудь оставить записку Николаю, — посоветовала Джесси, — пусть поливает. Или домой увезет. Здесь цветок окончательно погибнет».

Помощница сейчас явно вспомнила то буйное царство орхидей в Израиле, от которого невозможно было оторвать взгляда. Мастер, не меньше ее впечатленный дивной красотой тропических растений, сейчас ответил, как очень часто прежде, совершенно непредсказуемо:

— Никаких записок писать не будем. Возьмем ее с собой.

Он, не дожидаясь новых вопросов Джесси, сунул горшок с растением, корни которого уже налились сочной зеленью, в карман Сумки, совершенно не интересуясь, в какой именно свой отсек определил ее древний артефакт. Но Умник на всякий случай оповестил; с немалой долей удивления:

— «Артефакт, Шеф! Сумка почему-то определила растение вместе с горшком как артефакт!».

— Не удивлен! — коротко ответил Мастер, — когда-нибудь, ребята, вы поймете, почему…