Ты можешь идти один

Василий Криптонов, 2016

Застенчивый подросток Дима знакомится с новым одноклассником. Борис Брик – странный парень. С первых дней в школе его прозвали Маленьким Принцем. Он знает то, чего не должен знать человек, но теряется там, где каждый подросток чувствует себя как рыба в воде. Он либо сумасшедший, либо действительно явился из невероятных космических далей, приведя за собой погоню. На глазах школьника, который давно забыл о своем праве на счастье, разворачивается битва между главными силами Вселенной. Дима должен выбрать: слиться с серой массой безразличных людей или сразиться за нечто большее, чем жизнь.

Глава 1

Я впервые увидел Маленького Принца на перемене, когда Саня Рыбин, по прозвищу Рыба, поймал меня в коридоре. Рыба требовал денег, а я молчал, надеясь, что ураган как-нибудь пролетит мимо. Смотрел в его налитые кровью глаза, вдыхал вырывающийся из его рта отвратительный запах сигарет и мятной жвачки.

— Ну что, Димыч, давай по-хорошему, а? — говорил Рыба, потирая кулак. Костяшки покрыты коростами запекшейся крови.

Я молчал. Пытался разлепить губы и соврать, что денег нет, но не мог. Только смотрел в глаза своему мучителю и молил его мысленно: «Отстань от меня, пожалуйста! Сделай вид, будто меня не существует!» Если бы я мог тогда выбрать любую суперспособность из любого фантастического фильма, то стал бы невидимым.

— Ты чего на меня так смотришь? — Рыба дернул рукой, делая вид, что хочет ударить, и я инстинктивно согнулся пополам. Семен Волохин, маячивший за спиной Рыбы, засмеялся.

— Слышь, ты с «брони» слезай, пока не поздно, — сказал мне Рыба. — Я у тебя полтинник прошу. Не дашь — заберу все. И после школы тебя встретят. Тебя каждый день колошматить будут, если я так скажу, понял? Понял меня, я тебя спрашиваю?

Мысленно я распрощался с небольшим количеством мелочишки, которую оберегал до последнего. Рука потянулась к карману, когда раздался неприятный тонкий голос:

— Господа, не могли бы вы мне помочь?

Рыба и Семен повернулись и смерили взглядами стоящего перед ними коротышку. Тот смотрел на них, будто совсем не испытывая страха. Пухлый, круглолицый, с коротко стриженными светлыми волосами. При виде его мне, несмотря ни на что, захотелось улыбнуться.

— Тебе чего надо? — с угрозой в голосе спросил Рыба. — Ты кто такой?

По лицу паренька скользнуло нечто, поначалу показавшееся испугом. Но потом, воскрешая в памяти тот случай, я пришел к выводу, что он просто прищурился, словно пытаясь что-то вспомнить. Что до меня, то я радовался крошечной надежде спастись.

— Мне нужно узнать, где занимается одиннадцатый «Б» класс, — отчеканил парень. — С сегодняшнего дня я числюсь в этом классе. Меня зовут Борис Брик!

— Брик? — усмехнулся Рыба. — Немец, что ли? А что ты мне дашь, если скажу?

Пользуясь сложившейся ситуацией, я старался незаметно выскользнуть из угла, не совершая резких движений. Семен тоже отвлекся, так что я мог беспрепятственно улизнуть. О нависшем над пропастью новичке старался не думать. Сам виноват, нечего было влезать.

— Насколько мне известно, моя национальность — русский, — пожал плечами Брик. — Ты предоставляешь платные информационные услуги?

— А? — растерялся Рыба.

— Я так понимаю, что мне нужно внести некую плату за необходимую информацию, так?

— Ну, так. — В голосе послышалась неуверенность.

— Сколько я должен заплатить? — Брик полез в карман. Я остановился на месте и во все глаза смотрел на этого чудака. Он что, правда ничего не понимает?

Рыба и Семен переглянулись.

— А сколько у тебя есть? — подал голос Семен.

— В данный момент с собой — шесть тысяч сто двадцать рублей, — тут же ответил Брик. — Этого хватит?

Рыба присвистнул и выпучил глаза. У меня перехватило дыхание. Мое представление о карманных деньгах заканчивалось на двух сотнях, которых за глаза хватало на неделю, а то и больше.

— Шесть? — прохрипел Рыба, оглядываясь на проходящих мимо школьников. — Давай!

Брик выдал ему содержимое карманов.

— Учись, Димыч. — Рыба повернулся ко мне и махнул купюрами. — Вот, правильный пацан, нежадный. А ты за пятьдесят рублей жмешься. Пошли!

Они с Семеном поспешили прочь. На лице Брика появилось удивление. Он посмотрел на меня, и я почувствовал жалость к этому несчастному дурачку. Словно поняв, что помощи от меня не будет, Брик развернулся на каблуках и крикнул в спину Рыбе:

— Одну секунду!

Рыба обернулся.

— Чего тебе?

— Мне нужно узнать, где занимается одиннадцатый «Б» класс, — повторил Брик. — Я только что заплатил тебе за эту информацию.

— Да я вообще без понятия! Вон, у Димыча спрашивай, — посоветовал Рыба.

Тут в коридоре появился новый персонаж — завуч Александра Петровна. Седая женщина в круглых очках, в любую погоду кутающаяся в шаль. Она с осуждением поглядела на вымогателей, равнодушно — на меня и задержала взгляд на Боре. Тот, не обращая внимания на нее, заговорил так громко, что у меня в ушах зазвенело:

— Я заплатил шесть тысяч сто двадцать рублей тебе. Если ты не в состоянии оказать мне необходимую услугу, то передай деньги Димычу, раз уж мне придется обращаться к нему.

Рыба замер. Семен, пользуясь тем, что на него не смотрят, ускользнул. Несколько проходящих мимо учеников остановились, наблюдая за происходящим. Александра Петровна насторожилась.

— О чем идет речь? — спросила она.

— Без понятия вообще! — жалобно заныл Рыба. — Это новенький, он гонит!

— Ты Боря? — спросила Александра Петровна. — С утра не пришел, я уж думала, завтра только будешь.

— Я Борис Брик, — кивнул ей Боря. — К сожалению, с утра нужно было позаботиться о маме, и прийти на первый урок не получилось.

— Ясно. Что у тебя с этим охламоном приключилось? — Она перевела взгляд на Рыбу.

— Я спросил его, где занимается одиннадцатый «Б» класс. Он назначил цену за эту информацию — шесть тысяч сто двадцать рублей. Когда же я передал ему деньги, он отказался оказывать информационные услуги. Мне кажется, в таких ситуациях нужно вызывать милицию, но я пока не уверен.

Александра Петровна, когда начинала злиться, раздувалась, будто морская рыба в минуту опасности. Надулась она и в этот раз.

— Саша! — грянула она. — Опять начинается?

— Он врет! — заорал Рыба. — Нет у меня никаких денег!

— В правом кармане брюк лежат шесть тысяч сто двадцать рублей, — отрапортовал Боря. — Купюрами по пятьсот рублей, сто рублей и десять рублей. Номера купюр…

Когда он начал перечислять номера купюр, я потерял веру в реальность происходящего. В коридоре творилось что-то невообразимое. Собирался народ. Все переговаривались, спрашивая друг у друга подробности. Они глядели на смешного коротышку, который громким писклявым голосом называл какие-то цифры и буквы. Среди собравшихся я заметил Жанну. Она тоже бросила на меня взгляд, и я поспешил отвернуться. Полжизни за невидимость!

— Выверни-ка карманы! — Александра Петровна двинулась к Рыбе.

— Вы права не имеете! — отступил тот.

— Я? Не имею, конечно! Давай тогда позовем тех, кто имеет. Милицию вызовем, отчима твоего. Хочешь?

Рыба в ярости сплюнул, вытащил деньги, подошел быстрым шагом к Боре и протянул ему.

— На, забери. Разнылся!

Боря и пальцем не пошевелил.

— Передай деньги Димычу, — повелел он.

— Я тебе чего, на побегушках? — рявкнул Рыба.

— К тому же ты должен извиниться, — добавил Боря. — Из-за твоего непрофессионализма возникла конфликтная ситуация.

— Да я тебя сейчас!..

— Саша! — прикрикнула Александра Петровна.

— Да слышу, слышу!

Рыба подошел ко мне и сунул деньги с таким выражением лица, что я понял три вещи:

1. Если я не возьму деньги, он убьет меня прямо сейчас;

2. Если я возьму деньги, он убьет меня сегодня после уроков;

3. Если я внезапно умру до конца уроков, он достанет меня с того света и убьет.

Желая протянуть как можно дольше, я, не глядя в глаза Рыбе, взял деньги и сунул в карман. Ворча страшные ругательства, Рыба ушел. Ко мне приблизился Брик. Все собравшиеся смотрели на него, и я тоже внезапно оказался в центре внимания. Тогда я услышал эти слова, произнесенные непонятно кем: «Маленький Принц!» Действительно, несмотря на свою комическую внешность, Брик держался и говорил с безупречным достоинством.

— Расскажешь мне… — начал он.

— Да-да, пойдем! — Я схватил его за рукав и потащил в класс, желая как можно скорее скрыться от настойчивых взглядов.

Мы поднялись на третий этаж, зашли в кабинет, пустовавший перед уроком алгебры. Я покинул Борю и подошел к последней парте первого ряда. Усевшись, обнаружил, что Брик стоит рядом и внимательно смотрит на меня.

— Ты из одиннадцатого класса «Б»? — спросил он.

Я кивнул и, спохватившись, вытащил деньги из кармана. Был небольшой соблазн оставить их себе. На уровне секундной фантазии.

— Забери.

Боря посмотрел на протянутые купюры, потом перевел взгляд на меня.

— Почему? Я не имею никаких претензий…

— Боря, ты что, ничего не понял?

Его взгляд меня поразил. Он смотрел, как маленький ребенок, открывающий для себя мир. Ему было интересно, непонятно и немного смешно.

— Здесь в обращении другие денежные единицы?

Я откинулся на спинку стула и вздохнул. Новичок явно не в себе. Что, объяснять ему прописные истины? Придется.

— Тот парень, который взял у тебя деньги, просто хотел их отобрать. Он постоянно отбирает у всех деньги.

Боря снова нахмурился, то ли вспоминая что-то, то ли пытаясь осмыслить новые сведения.

— То есть, информационные услуги предоставляются бесплатно?

— Разумеется!

Он забрал деньги и положил их в карман. Наступило молчание. Я принялся готовиться к уроку: положил на парту учебник, тетрадь, дневник, ручку и карандаш. Боря с любопытством следил за моими приготовлениями.

— Все это нужно для обучения?

Я замер. Странности этого паренька перевалили за все мыслимые границы. Если сначала я записал его в клуб совершенно заучившихся «ботаников», то теперь он уверенно разрывал и эти рамки.

— Ну… Конечно!

— А если у меня этого нет? Что тогда?

Я вырвал из тетради двойной листок и отдал Боре, заодно пожертвовав запасную ручку.

— Это все меняет?

— Ну, не то чтобы все… Ты новичок, тебя сильно ругать не будут. Дома-то есть учебники, тетради?

Боря посмотрел на учебник, на тетрадь. Кивнул.

— Да, есть! Завтра возьму все это с собой. А где мне нужно сидеть?

— Где хочешь, на любом свободном месте, только…

Я не питал иллюзий относительно того, что кто-то захочет общаться со мной дольше необходимого. Не надеялся и обзавестись другом. Если уж за десять прошедших лет ничего не вышло, то и выпускной год исключением не станет.

— Спасибо, Димыч, — кивнул Боря и сел рядом со мной.

— Дима, — поправил я.

— Дима? — Боря нахмурился. — Это ведь… Дмитрий, если не ошибаюсь?

— Ну да, Дмитрий. Сокращенно — Дима.

— Ясно. Я понял тебя, Дима. Спасибо тебе.

В класс потянулись ученики. Каждый бросал взгляд на новенького. Борис, в свою очередь, внимательно разглядывал новых одноклассников и улыбался каждому. Никто не отвечал на его улыбку, кроме Насти Елизаровой. Она с первого класса старалась казаться воплощением доброты и милосердия.

Разговоров почти не слышно: каждый занимался своими делами. Зевая, доставали учебники. Девочки расчесывались, глядя в зеркало. Кто-то пытался за пять оставшихся минут написать домашнюю работу.

В класс вошла Жанна, и у меня перехватило дыхание. Она выделялась из всех, приковывала внимание, будто айсберг, внезапно выросший по соседству с египетскими пирамидами. Платиновые волосы, редко знавшиеся с расческой, торчат во все стороны, напоминая дикий куст — так же, как в первом классе. Белая блузка и джинсовая юбка безупречно чистые, но утюг для них — тема запретная. Девушка, которой плевать, как она выглядит. Но выглядела она сногсшибательно. Ее не портили даже веснушки, которые с годами становились все бледнее и теперь почти не бросались в глаза.

— Почему ты на нее так внимательно смотришь?

Я вздрогнул. Брик задал вопрос громко, на весь класс, и теперь все таращились на меня. И Жанна! Господи, как бы я хотел в этот момент снова оказаться лицом к лицу с Рыбой!

— Заткнись, — прошипел я, краснея.

Боря оценил ситуацию быстро. Он наклонился ко мне и, сквозь зарождающийся в классе смех, я услышал его шепот:

— Ты не хочешь, чтобы она знала, что ты на нее смотришь?

— Да, не хочу! — шепнул я, чувствуя, что на глаза наворачиваются слезы.

— Почему?

— Непочему. Отстань.

— Мне показалось, что она тебе нравится.

— Отвяжись, пожалуйста!

— Почему тогда ты боишься показать это? Мне действительно интересно. Кажется, людям свойственно сближаться с теми, кто им нравится.

— Не так все просто.

— Объяснишь?

— Потом. Урок начинается!

Но я не удержался и глянул-таки в сторону Жанны. Она сидела ближе к доске, на соседнем ряду, небрежно бросив на стол учебник и тетрадь. Поигрывала ручкой. Я почти не видел ее лица, но легко мог его представить: равнодушное и как будто немного усталое.

Одновременно со звонком в класс ворвалась Екатерина Михайловна, наша сумасшедшая математичка. Пожилая женщина с острым маленьким личиком, напоминающим мордочку лисы. Мы все подскочили и замерли в молчаливом приветствии. Боря некоторое время сидел, но потом неторопливо поднялся и с любопытством оглядел стоящих рядом учеников и Екатерину Михайловну, которая, раскрыв журнал на нужной странице, ждала безупречной тишины.

— Садитесь! — каркнула она.

Ученики единым порывом опустились за парты. Родился и быстро умер шепоток.

— Брик Борис, новенький, где?

— Я здесь! — откликнулся Боря.

— Где? Тебя руку поднимать не учили?

Боря, помешкав, поднял руку.

— Ясно. Первый день, и сразу без учебника. Молодец, ничего не скажешь. В какой школе учился?

Брик опустил руку на голову и почесал макушку, вызвав негромкий смех класса.

— Не уверен, что смогу сейчас ответить на этот вопрос, — признался он.

— Что? Это еще почему?

— Я думаю, в данной ситуации уместно говорить о шоке, вызванном резкой сменой обстановки. Из-за этого шока могут возникать небольшие провалы в памяти. Завтра я приду в себя и смогу дать подробный отчет о том, где учился ранее.

Тишина. Все пытались осмыслить слова Бори. Нелегкая задача, ведь обычно все изъясняются куда более простыми предложениями.

— Встань! — крикнула Екатерина Михайловна.

Боря послушался.

— Характер свой мне тут показывать не надо, понятно?

— Да, понятно, — кивнул Боря.

— Не знаю, какие были порядки в твоей бывшей школе, но тут ты будешь себя вести, как полагается!

— Я прикладываю к этому все усилия.

— Ты издеваешься?

— Нет, я поддерживаю диалог…

— Это тебе не диалог! Это я тебе говорю! Ты понял?

Боря на секунду задумался и кивнул:

— Не показывать характер, вести себя согласно установленным порядкам, не вступать в диалог. Да, я понял.

Екатерина Михайловна кипела, но продолжать прения не имело смысла. Все ее фирменные приемчики, доводящие до слез любого, словно падали в черную дыру.

— Садись!

Она сделала перекличку. Присутствовали все, кроме Рыбы. Напротив его фамилии Екатерина Михайловна поставила «Н», судя по венам, взбухшим на запястье, прорезая ручкой страницу насквозь. Урок начался.

* * *

Когда отзвенел последний на сегодня звонок, я схватил Брика за руку и провел к черному ходу. Мы вышли на задний двор школы, перелезли через забор и углубились в лес, окружающий поселок. Я увидел лежащее на земле трухлявое бревно и со вздохом облегчения уселся на него. Боря сел рядом.

На улице еще тепло. Совсем недавно минул август, и солнце по-прежнему светит ярко, воздух полнится свежестью и ароматами лета. На земле окурки, пустые бутылки и банки из-под пива и коктейлей. Очевидно, бревно пользовалось популярностью. Может, не самое безопасное место, но Рыба вряд ли станет нас здесь искать.

— Теперь ты можешь ответить на мои вопросы? — спросил Брик, оглядываясь по сторонам. Я тоже покрутил головой, но не увидел ничего, достойного внимания. А Боре, кажется, был интересен каждый сучок.

— Какие вопросы? — покорился я.

— Почему мы вышли из школы не как все?

— Из-за Рыбы.

— Мы пойдем на рыбалку?

Я засмеялся. Эта святая простота начинала меня забавлять.

— «Рыба» — это кличка. Так называют Саню Рыбина, который у тебя деньги хотел отобрать. Он сильно разозлился, и я думаю, что он подстерегает нас у выхода. Потому мы и убежали.

— А что он хочет, по-твоему, сделать?

— Ну, что… Избить нас, думаю.

— Зачем?

— Что «зачем»?

— Зачем ему нас бить?

Я задумался.

— Боря, скажи, где ты жил раньше?

Он повернулся ко мне, отвлекшись от созерцания мха на северной стороне дерева. Смотрел, будто размышляя о чем-то.

— Это очень непростой вопрос, Дима. Я отвечу тебе на него позже, при одном условии.

— Каком условии?

— Ты будешь моим другом?

Я чуть не рухнул с бревна. Вот так просто взял и спросил, как в фильмах делают предложение! В моем понимании дружба должна начинаться несколько иначе.

— Я? Другом?

— Ну да. У меня сложная ситуация, в которой необходим друг. Человек, который поможет мне. Я понимаю, что дружба — это процесс взаимовыгодный. Пока я, к сожалению, не знаю, какие услуги смогу оказать тебе взамен, но, наверное, что-нибудь придумаю.

Странный это был паренек, очень странный. Но явного неприятия он во мне не вызывал. Хм, друг… надо же…

— Ладно, — улыбнулся я и протянул ему руку. — Друзья?

— Друзья! — Боря скопировал мою улыбку и ответил на рукопожатие. — Итак, Дима, объясни мне, зачем этот Рыба бьет людей?

— Рыба считает себя крутым…

— Что значит, «крутым»?

— Значит, самым сильным, что ли… Он пьет, курит, общается с криминальным… миром. В общем, считает себя выше всех. И, чтобы доказать это, унижает людей.

Меня понесло. Чуть ли не впервые в жизни я общался с человеком, способным понять предложение, составленное более чем из трех слов.

— Видишь ли, есть общественная иерархия, включающая в себя уйму факторов. Первый фактор — возраст. Чем человек старше, тем он главнее. Другой фактор — интеллект, напрямую влияющий на образование. Человек более образованный будет главнее менее образованного. Так, люди с высшим образованием занимают руководящие посты, люди со средним специальным работают на них, а со средним или даже без среднего — работают на самой неблагодарной работе. Так живет мир. Понимаешь?

— Разумеется, — пожал плечами Боря.

— Ну вот. А что если человек очень хочет пробиться наверх, но при этом у него не хватает ума? Он ведет себя так, как Рыба. Он бьет и унижает тех, кто слабее. Дальнейшая его жизнь — это бандитизм. Бандиты убивают и грабят, паразитируя на обществе. Вот и все.

Боря улыбнулся.

— Я понял. Сильный порабощает слабого. Этот закон действует во всей Вселенной. Ладно, оставим. Думаю, остальное я смогу постепенно понять и сам. А теперь меня интересуют твои чувства к той девушке.

Я вздрогнул и почувствовал, как снова краснею.

— Что тебе интересно?

— Все. Это ведь любовь, так?

Я чуть не завыл в голос.

— Боря, да с какой ты планеты?

Настал черед Бори содрогнуться и выпучить на меня глаза.

— Почему ты задал такой вопрос? — пробормотал он.

— Потому что ты ведешь себя странно, не понимаешь очевидных вещей. Как будто инопланетянин, честное слово.

Боря встал с бревна, прошелся по небольшой полянке, потрогал сосну и повернулся ко мне. На его лице расцвела улыбка.

— Давай так, — сказал он. — Представь, будто я и вправду инопланетянин, и мне очень важно понять, как устроен ваш мир.

— Но на самом-то деле это не так? — с надеждой спросил я.

— Конечно, нет. Но мы же договорились, что я расскажу о себе позже. А до тех пор ты расскажи мне все, что сможешь. Меня очень интересует любовь!

Будь рядом со мной нормальный человек, я, может, и раскрыл бы перед ним душу. Но Боря ждал не откровений. Он жаждал информации, как одержимый биолог подстерегает очередную лягушку, готовя сачок и скальпель.

— В другой раз, — сказал я. — Когда расскажешь о себе.

Путь через лес с Борей превратился в целый поход. Он останавливался у каждого куста, поднимал листья, шишки, провожал взглядом птиц. Вел себя так, будто это не он двумя часами раньше разозлил самого свирепого парня в школе.

В поселок мы вышли возле частного сектора.

— Где ты живешь? — спросил я.

— Здесь.

Он показал на ближайший частный дом, который, сколько я себя помню, стоял заброшенным.

— Здесь?

— Да. Два дня назад переехал.

— Круто… Ну ладно. Давай тогда до завтра.

Я отошел на несколько шагов, когда Боря меня окликнул:

— Не хочешь зайти?

— В смысле? — обернулся я.

— Ну, зайти в гости. Друзья ведь так поступают, да?

Я озадачился. Почему-то приглашение меня встревожило. Может, звучало чересчур интимно, не знаю.

— На самом деле мне нужна твоя помощь, — признался Брик. — Там целая куча этих учебников и тетрадей. Ты можешь помочь отобрать те, что понадобятся завтра?

* * *

Половицы истошно скрипели под ногами, известка сыпалась со стен. Боря включил свет, и тот, прежде чем загореться, несколько раз мигнул. Я поежился, стараясь побороть чувство брезгливости.

— А здесь вообще жить можно? — поинтересовался я.

— Наверное. Никто не запрещал.

Одноэтажный домик состоял из двух просторных комнат, кухни и даже ванной с туалетом. Повсюду громоздились коробки и мешки — чувствовалось, что переехали недавно и не успели обжиться. В прихожей несколько банок с краской — видимо, мадам Брик планировала произвести хотя бы косметический ремонт. Я увидел и ее саму: в одной из комнат висела фотография, на которой Боря, совсем еще ребенок, сидел на коленях у седеющей женщины с усталым лицом. Мне стало грустно от этой фотографии. Матери Брика, должно быть, несладко пришлось в жизни. И наверняка она любит сына, раз уж первым делом повесила на стену фотографию.

Немало не смутившись беспорядком, Боря прошел в комнату и продемонстрировал старинный письменный стол, заваленный учебниками.

— Какие нужны?

Я, воскрешая в памяти расписание, отобрал необходимые учебники. Все тетради оказались чистыми, и я вложил в каждый учебник по одной.

— Вот так вот, — сказал я.

— Спасибо, Дима! — поблагодарил меня Брик. — Кажется, я понемногу осваиваюсь.

Я улыбнулся. Все-таки, он был очень смешон в своей манере говорить все, что приходит в голову.

* * *

— Как в школе? — спросил отец, заходя в кухню. Он жевал бутерброд и, кажется, вообще не обращал на меня внимания. Открыл холодильник, достал бутылку пива — первую за вечер.

— Нормально, — ответил я, ковыряя вилкой макароны.

Отец кивнул и вышел. Судя по звукам из комнаты, телевизор готовится показать крайне важный футбольный матч.

Мама сидела за столом напротив меня, уткнувшись в кроссворд. Уловив краем уха вопрос отца, встрепенулась и подняла взгляд:

— Чего наполучал? — Имелись в виду полученные мной оценки.

— «Четыре» по алгебре, — буркнул я.

— А почему «четыре»?

— Не знаю.

— Как ты не знаешь?

— Ну, не знаю. Вызвали, ответил. Поставили «четыре».

— Наверное, плохо ответил?

— Ответил бы плохо — поставили бы «два».

Мать отложила газету с кроссвордом и посмотрела на меня.

— Дима, ты когда за ум возьмешься? — начала она привычный монолог. — Ты понимаешь, что ты уже не ребенок? Это уже жизнь! Я десять лет с тобой бьюсь, а ты… Вот не дай бог в институт не поступишь, в армию тебя загребут — и все! Куда ты потом? Сантехником работать будешь? Стоило тогда учиться столько времени!

Эти разговоры преследуют меня с первого класса. Рассказы о том, что в армии меня если не убьют, то покалечат. Рассказы о том, что всем миром управляет злобное сантехническое божество, так и жаждущее заполучить в свои сваренные из труб лапы очередную зазевавшуюся жертву. Что я мог возразить? Я, не знающий жизни совершенно?

— Все нормально будет, — сказал я, теряя остатки аппетита.

— Ты уроки сделал?

— Нет еще, я ем.

— Ну так ешь быстрее и иди, занимайся!

Я заставил себя проглотить остатки макарон, положил в раковину тарелку и закрылся у себя в комнате. Уроки. Мертвые черные буквы на белой бумаге. Унылые синие линии, которые я вывожу в тетради. Это — жизнь?