Гарантирую жизнь

Василий Головачёв, 2000

Перелом битвы темных сил и светлого славянского эгрегора на поле боя, которым стала Россия, близок. На Новгородчине родился «серебряный» мальчик Сергий, которому суждено стать собирателем и хранителем русского духовного пространства. Но это впереди, а пока его необходимо оборонить от атак пособников Сатаны, цель которых – непременное уничтожение русского мессии. Глеб Тарасов, Никифор Хмель и Дмитрий Булавин – офицеры спецслужб, профессионалы боя, будущие Витязи. Именно им, меченым огнем и свинцом, сделавшим добровольный выбор в пользу Катарсиса и объединенным в триаду защиты, поручено нелегкое дело охраны и спасения Сергия.

Москва

Похищение

Москва издавна привлекала охочий люд со всех концов государства. Здесь можно было найти защиту от беззакония и легко сбыть продукцию своего труда. Бояре, князья и монастыри стремились привлечь как можно больше трудолюбивых ремесленников в свой город. Ремесленники же селились, как правило, вместе: кузнецы — с кузнецами, кожевенники — с кожевенниками, мануфактурщики — с мануфактурщиками. Так в столице появились специальные слободы. Обитателям слобод давались особые привилегии, в частности, освобождение от налогов или охранные грамоты.

Мещанская слобода образовалась другим путем.

Во время русско-польских войн второй половины семнадцатого века жители многих пограничных польских городов и деревень оказались в зоне боевых действий. Некоторые из поляков выразили желание переехать в Россию сами, другие были переселены насильственно. В число последних входили не только военнопленные, но и мирные граждане, захваченные русской армией и обращенные в холопство. В Москве их стали расселять в особой слободе, учрежденной в конце тысяча шестьсот семидесятого года и названной Мещанской — от польского слова meiszczanin, то есть горожанин. За Сретенскими воротами Земляного города отвели землю и разделили между мещанами.

В планировке Москвы до сих пор сохранились следы этой слободы: несколько длинных, идущих параллельно, улиц, так же называемых Мещанскими. Главная же улица бывшей слободы — Первая Мещанская, в тысяча девятьсот пятьдесят седьмом году в связи с происходившим тогда в Москве Всемирным фестивалем молодежи и студентов была переименована в проспект Мира. Именно на этой улице, по сути — одной из главных сухопутных дорог, соединявших центры нескольких княжеств — Москвы, Переславля-Залесского, Ростова, Ярославля, — и купил квартиру в конце двадцатого века один из известнейших музыкантов и дирижеров России Дмитрий Тарик-Магиев.

Родился Дмитрий Исаевич в тысяча девятьсот пятьдесят восьмом году в Ингушетии, в восемьдесят восьмом перебрался в Ленинград, стал известен далеко за пределами Ленинграда как скрипач-виртуоз, музыкант симфонического оркестра Ленинградской филармонии. В середине девяностых он стал художественным руководителем филармонии и главным дирижером оркестра. В начале двадцать первого века Тарик-Магиева узнал весь мир. Он возглавил театр оперы и балета Санкт-Петербурга, много времени проводил за границей, дирижируя Лондонским и Филадельфийским оркестрами, а затем переехал в Москву как главный дирижер Русского государственного симфонического оркестра.

В две тысячи втором году он женился на дочери известного певца Камышинского, а в две тысячи третьем у Тарик-Магиевых родился сын.

Жили супруги сначала в квартире у тестя на Тишинке, потом Дмитрий Исаевич купил четырехкомнатную квартиру в Мещанской слободе, в доме номер двадцать по проспекту Мира, и семья переехала в отделанное по европейскому стандарту жилище.

Дом этот когда-то принадлежал Григорию Захарьину, знаменитому московскому эскулапу, грозе и последней надежде заболевших столичных богатеев. Он был крупным ученым, основоположником русской клинической терапии, необыкновенным диагностом, о котором ходили легенды, умеющим якобы с первого взгляда распознавать любую болезнь.

После Захарьина дом перешел во владение к его сыну Сергею. Затем здание в тысяча девятьсот девятом году приобрел сибирский купец Василий Афанасьевич Арацков, который заказал молодым архитекторам братьям Весниным переделать старый дом: так появился балкон по фасаду, окна были расширены, антресоли разобраны, изменились интерьеры. Таким этот старинный дом и дошел до начала третьего тысячелетия. Внутреннее его убранство изменили уже новые владельцы квартир, среди которых было немало известных людей, политиков, депутатов Госдумы, бизнесменов и бандитов.

Дмитрий Исаевич продолжал ездить по странам мира с выступлениями, редко бывая дома. Сына воспитывали гувернантки и старики, родители музыкальной пары. Лидия Камышинская пела в хоровой капелле и тоже бывала дома нечасто. Беда случилась, когда их сыну Руслану исполнилось восемь лет.

Он уже заканчивал второй класс частной школы «Фратрис», готовился на летние каникулы уехать в Швейцарию, где обычно отдыхал Дмитрий Исаевич, который вопреки желанию жены и родственников не спешил отдавать сына в европейские учебные заведения.

Обычно Руслана отвозил и привозил из школы охранник квартиры, он же водитель личного автомобиля Тарик-Магиева; у дирижера был «Вольво» последней серии. Но если Дмитрий Исаевич был в Москве, он сопровождал сына лично.

Так было и в этот день двадцать третьего мая, во вторник. Дмитрий Исаевич отвез Руслана в школу утром — занятия начинались в восемь сорок пять — и отправился за ним к семи часам вечера, чтобы доставить домой и позаниматься с сыном. Через три дня он должен был лететь в Германию и старался провести с Русланом как можно больше времени.

Охранника на этот раз он с собой не взял, уверенный в себе, не задумывающийся о криминальной обстановке у себя на родине, которую он практически не знал.

Руслан рос мальчиком болезненным, физкультуру и спорт не любил, носил очки и стеснялся участвовать в играх сверстников. Зато любил читать, и квартира Тарик-Магиевых напоминала библиотеку, в которой с удовольствием рылся отпрыск дирижера.

Поговорив с классной руководительницей, Дмитрий Исаевич взял Руслана за руку и повел к выходу. Въезд на территорию школы запрещался, и автомашины приезжавшие за чадами родители ставили за оградой школы, между линейкой старых девятиэтажек и оградой парка. Когда Дмитрий Исаевич усадил сына в машину и собирался сесть за руль, к нему подошла миловидная женщина с ярко накрашенными губами и сказала хрипловатым голосом:

— Простите, пожалуйста, Дмитрий Исаевич, вы мне не поможете? У меня машина не заводится.

— Вы меня знаете? — удивился Тарик-Магиев.

— Моя дочь учится с вашим сыном в одном классе. Лиля Березанская.

— Но я не слишком опытный водитель…

— У меня такая же машина, как и у вас, — «Вольво».

— Где она?

— Да вон стоит, у соседнего дома.

— Хорошо, пойдемте посмотрим. Руслан, вылезай. — Дмитрий Исаевич открыл дверцу машины, помог сыну выбраться.

Они направились вслед за родительницей, которая поспешила вперед, оглядываясь на них с виноватой улыбкой. На двух мужчин мрачного вида, возившихся у джипа «Мерседес» неподалеку, и на еще одного молодого человека, прохаживающегося возле соседнего подъезда с трубкой мобильного телефона в руке, Тарик-Магиев внимания не обратил.

Был теплый весенний вечер конца мая, откуда-то из парка доносилась музыка, слышался смех, жители девятиэтажек возвращались с работы, многие выгуливали собак, людей вокруг было много, и эта их бытийная суета приводила душу в умиротворение. Лишь опытный взгляд мог заметить целенаправленное движение нескольких человек, сосредоточивших внимание на одной цели. Однако музыкант и дирижер Дмитрий Исаевич Тарик-Магиев не обладал таким взглядом.

— Вот, полюбуйтесь. — Мнимая мама одноклассницы Руслана села за руль серого цвета «Вольво» сотой модели, включила двигатель, но он не завелся. — Не знаю, что случилось. Всегда заводился с пол-оборота.

— Бензин есть?

— Кажется, полбака. Свечи я проверила. Сядьте на мое место, посмотрите опытным мужским оком.

Дмитрий Исаевич не без колебаний занял место водителя, попробовал повернуть ключ зажигания, в то время как его сын стоял рядом, с интересом следя за отцом. Оба они не заметили, как за спиной родительницы возник загорелый молодой человек в джинсовой безрукавке, с телефоном в руке.

— Да вы же не выключили противоугонку, — обрадовался Дмитрий Исаевич, вдруг заметив мигающий над рукояткой переключения скоростей огонек «клиффорда».

— Да? — наклонилась к нему женщина и выстрелила из парализатора, не вынимая его из сумочки.

И Тарик-Магиев потерял сознание, не успев понять, в чем дело.

— Садись, — распахнула заднюю дверцу женщина, подталкивая Руслана. — Прокатимся.

Мальчик растерянно посмотрел на уткнувшегося лбом в панель управления отца, попытался освободиться от цепкой руки женщины, но из кабины высунулась рука молодого человека с телефоном, неведомо как оказавшегося в салоне, и дернула Руслана к себе. Очки с него упали на землю, но похитители не обратили на них внимания.

Возле автомашины остановился джип «Мерседес», загораживая «Вольво» от подъезда дома, двое мужчин мгновенно пересадили безвольное тело дирижера на место пассажира, сели в джип и уехали. Женщина села за руль, дверцы «Вольво» закрылись, машина тронулась с места, выкатилась на улицу и исчезла.

Все это произошло так быстро, слаженно, тихо, без суеты, что ни один человек возле школы не обратил внимания на эту сцену. Лишь бомж, проходивший мимо шеренги автомашин в поисках пустых бутылок, заметил лежащие на земле очки, покачал головой и прошел мимо. Потом вернулся, чтобы поднять и положить в карман. На всякий случай.

О том, что известный дирижер Тарик-Магиев пропал без вести вместе с сыном, управлению внутренних дел района стало известно через час двадцать минут после случившегося. В милицию позвонила обеспокоенная молчанием мужа супруга Дмитрия Исаевича. Еще через полчаса была найдена его машина, мирно стоявший у ограды школы «Фратрис». Был объявлен розыск Тарик-Магиева, введен план «Перехват», однако это ничего не дало. Дмитрий Исаевич и его сын Руслан словно растворились в воздухе, не оставив следов. Одно казалось ясным милицейским специалистам: произошло очередное похищение обеспеченного человека, за которого можно получить хороший выкуп. Такого рода бизнес продолжал процветать на российских просторах, и арест многих лидеров преступных банд, промышлявших разбоем, покушениями и похищениями людей, не останавливал тех, кто хотел заработать таким способом и имел скрытые базы.

В тот же день двадцать третьего мая по всей территории России было совершено тридцать одно нападение на граждан, двадцать восемь из которых закончилось похищением заложников. В России окончательно сформировался устойчивый механизм спроса на похищения, была создана схема взаимоотношений между властными структурами, в том числе военными и спецслужбами, легко превращающая любые, внешне кажущиеся чисто политическими, обстоятельства в обычный бизнес. За многими событиями, запомнившимися обществу как громкие политические скандалы, реально стояли деньги и только деньги. Зачастую — очень большие деньги!

Торговля людьми как род бизнеса зародилась на Кавказе задолго до начала первой чеченской войны. Впервые об этом заговорили еще в Карабахе, где практика обмена и выкупа заложников получила широкое распространение. Тогда вопросы обмена решались «по-соседски» и привели к образованию в Карабахе мононациональных сел.

Практика получения прибыли от целенаправленного захвата людей приобрела широкое распространение во время войн в Южной Осетии и Абхазии. Так, например, была похищена мать бывшего первого секретаря Юго-Осетинского обкома КПСС, за которую был заплачен выкуп, несмотря на то, что спецслужбы республики знали о местонахождении пленницы.

В дальнейшем, когда практика захвата ради выкупа родственников обеспеченных граждан приняла на Кавказе угрожающие масштабы, в подавляющем большинстве случаев родственники предпочитали платить выкуп, а не проводить спецоперации по освобождению или изматывать похитителей бесконечными переговорами. И этот бизнес начал перемещаться с Кавказа в центральные и даже северные районы России, достигнув пика к окончанию второй чеченской войны, переросшей в бандитско-партизанскую. Но и годы спустя людей продолжали похищать, причем не только пришельцы с Кавказа, но и доморощенные бандиты.

Вся территория России превратилась в один огромный страшный рынок по торговле заложниками.

Конечно, нельзя было утверждать, что с этой напастью не боролись. Оперативники Центрального регионального управления по борьбе с организованной преступностью не раз задерживали банды, занимавшиеся похищениями людей. Например, в апреле в Москве бандиты похитили сына вице-президента концерна «Фторопласт», потребовав за его жизнь выкуп в семь миллионов долларов. Через миссию ОБСЕ семья предпринимателя получила фотографию сына и записку от него: «У меня пока все нормально, но неизвестно, что будет дальше. Обстановка с каждым днем накаляется». Он также написал, что удерживается на территории Ставропольского края. Пятого мая при передаче денег в райцентре Старица Тверской области были задержаны главарь банды Ипал Салманов, его двадцатилетний сын Талбек, брат Исламбек, все трое — уроженцы Самашек, и двое русских — Грязнов и Любихин из Твери. Сына предпринимателя удалось освободить. Но это была буквально капля везения в море неудач правоохранительных органов.

Похищения людей продолжались.

Над Землей летали орбитальные станции «Альфа» и «Мир», строилась китайская станция, готовилась экспедиция на Марс, заработал первый термоядерный реактор, ученые на адронном синхротроне-коллайдере расщепили протон и обнаружили бозон Хиггса, компьютеры научились слушать речь и говорить с оператором, но в сфере межчеловеческих отношений почти ничего не изменилось. Люди по-прежнему продолжали воевать друг с другом за деньги, порождающие такую эфемерную и такую реальную структуру, как власть.