Бродячая душа

Александр Асмолов, 2016

Приходит время, и мы задаем себе вопрос, а смертна ли душа наша. Куда она попадет после окончания земного пути? Есть ли Ад, Рай, Чистилище, Страшный суд, неприкаянные души? Разные конфессии и учения по-разному объясняют это. Героиня романа, дата рождения которой называлась в Древнем Египте день Тхар, наделена не только уникальными способностями, но и получила в дар артефакт, усиливающий их. Она идет путем воина знаний, случайно открывая свое предназначение. Ее душе суждено бродить среди миров.

Храни наследие богов,

Оберегай отцов знамена.

Вдали от милых берегов

Нет лучше в мире медальона

Глава I

Москва. Каланчевская

Поток приезжих из только что прибывшего утреннего поезда Кузнецк-Москва стремительной волной вливался в станцию метро, удобно расположенную в здании вокзала, и лишь небольшая часть пассажиров, не желавшая быть, как все, проследовала на Комсомольскую площадь. Столичный ритм всегда вызывает недоумение у «понаехавших» — куда и зачем так нужно спешить? Впрочем, никто и не собирался ничего объяснять. Разве что с противоположной стороны привокзальной площади за скромным пареньком с потертой дорожной сумкой молча наблюдало солидное здание. Картина была привычной.

Приезжий озадаченно крутил головой, а не бил челом перед одним из старейших вокзалов белокаменной, построенным когда-то под единоличным подрядом купца первой гильдии Торлецким. Похоже, парнишке было невдомек, что полтора века назад это был Николаевский вокзал, в 1923 году переименованный в Октябрьский, а в 1937 — Ленинградский. Революционные завихрения девяностых коснулись только имени северной столицы, оставив название самого вокзала в Москве нетронутым. Это был старожил на Каланчевском поле, где позже появились Ярославский и Казанский собратья. Он помнил, как вместо башенки с часами над небольшим зданием Матвея Левестома знатоки фольклора задумали возвести солидный вокзал с башней в честь казанской княжны Сююмбике. С золотым петушком наверху, олицетворявшим дракона Зиланта. Но началась Первая Мировая, потом Гражданская… Все закончилось скромнее — на фасаде Казанского вокзала появились часы с боем. Правда, в 1941 немецкая бомба остановила их ход до семидесятых. Теперь-то уж и Каланчевку мало кто вспоминает, а вместо Комсомольской чаще говорят о площади трех вокзалов.

Пройдя метров десять от дверей вокзала, приезжий остановился. Он задрал голову, и, не обращая внимания на недовольные возгласы вечно спешащих москвичей, стал с восторгом разглядывать все вокруг — высокие здания окружавшие площадь, столичную суету, потоки машин, голубое небо и неугомонных стрижей, виртуозно выписывающих в нем замысловатые пируэты… Лето в Москве.

Подняв недовольный взгляд на преграждавшего дорогу парня и натолкнувшись на восторженное выражение его лица с бесшабашно счастливой улыбкой, прохожие мгновенно смягчались и прощали приезжему странную выходку, скорее похожую на встречу с закадычным другом из дома напротив, с которым можно пробежаться по родному поселку из одного края в другой, то ли гоняя мяч, то ли спасаясь от крикливой бабки, бдительно охраняющей свой сад.

— Тебе ноутбук не нужен? — неожиданно оборвал возникшие приятные воспоминания паренька неуверенный женский голос.

— Что? — приезжий медленно обернулся, стараясь понять, кто его спрашивает.

— Почти новый… Недорого.

На него в упор смотрели очень выразительные печальные глаза. Их неподвижный взгляд был тяжелым, даже угрюмым, что было так неуместно этим погожим июльским утром.

— Ты не думай, это мой… — донеслось откуда-то издалека, — просто очень деньги нужны.

Парень все еще не мог оторваться от печальных глаз, не видя, кто с ним говорит. Повисла тягостная пауза. Постепенно в его сознании стало прорисовываться незнакомое женское лицо. Какая-то боль тяжелой печатью лежала на нем, скрывая и возраст, и национальность, и что-то еще такое, что присуще живому человеку.

— Да, я только приехал… — его глупая фраза чуть разрядила обстановку.

— Заметно, — в уголках печальных глаз что-то изменилось. — Издалека?

— Из Благодатки, — это было так неожиданно, что подобие улыбки тронуло ее ненакрашенные губы.

— Что ж ты из благодати-то уехал?

— Нет, это поселок наш так называется, — парень ухватился за извечную тему всех 47 жителей невесть откуда взявшихся в местечке Кузнецкого района Пермской области, чьи дома располагались вдоль автомобильной трассы «Урал», которая не только кормила их, но и постоянно снабжала любопытными слушателями.

Он резко набрал в грудь воздуха, чтобы поведать историю своего поселка, но поперхнулся, заметив, как лицо незнакомки опять помрачнело. Затаив дыхание, словно боясь вспугнуть кого-то, парень оцепенел. Сейчас главным были вовсе не его воспоминания.

— Мне дочку кормить нечем, — голос стал хриплым, словно женщина взвалила на плечи тяжелый груз и говорила только потому, что молчать не могла. — На панель не пойду… Лучше с моста вдвоем…

Парень непроизвольно дернул рукой, словно хотел удержать ее от такого отчаянного поступка. Потом быстро открыл сумку и, лихорадочно покопавшись там, вытащил что-то завернутое в полотенце.

— Вот, мама вчера напекла, — житель Благодатки протянул женщине сверток. — С капустой и картошкой… Берите… Вкусные.

— С-спасибо, — растерянно протянула та, очевидно впервые за долгое время, проведенное в столице, встретившись с таким искренним душевным порывом. — Светке три месяца. А у меня молоко пропало.

Она запнулась, чувствуя, что сказала лишнее, и румянец вспыхнул на ее сером лице. Только тут взгляд приезжего скользнул по незнакомке. На вид ей было за сорок, но нескрываемая печаль явно удваивала возраст.

— Возьми за пять тысяч, — она быстро открыла перед ним крышку ноутбука и через пару секунд захлопнула, ловко пряча компьютер под ветровку китайского покроя. — Мне молока нужно купить… Сегодня.

Парень виновато вернул пахнувший чем-то вкусным сверток в свою сумку, и вопросительно глянул на женщину.

— А рынок есть поблизости?

— Рынок? — она неопределенно пожала плечами, — ну, это на метро ехать надо.

— А где ты молоко покупаешь? — он без реверансов перешел на ты.

— В переулке есть продуктовый, — женщина спокойно приняла эту манеру общения, — около него бабки продают свежее молоко по утрам. — Потом добавила, — привозят на электричках.

— Еще успеем? — с надеждой в голосе спросил приезжий.

— Десяти нет… — в ее глазах вспыхнул огонек, — тут недалеко.

Она чуть наклонила голову и уверенным быстрым шагом направилась к углу здания, краем глаза видя, что парень не отстает.

Какое-то время они шли молча, потом она неожиданно произнесла:

— Меня зовут Ольга.

— Леша, — тут же ответил он, постеснявшись назвать свое имя полностью.

Не столько разница в возрасте, сколько угнетенное состояние женщины лежало между ними какой-то непреодолимой пропастью и мешало свободно высказать смешанное чувство сострадания, необъяснимой вины, настороженности и вместе с тем уверенности, что оба поступают верно.

Молча они миновали групповую статую создателям российских железных дорог, установленную напротив входа в метро бокового фасада Казанского вокзала. Чтобы хоть чем-то занять себя в этой неловкой ситуации, парень прочитал фамилии Черепановых на литых табличках постамента. Возможно, в час-пик тут многолюдно, но утро вторника прохожими не баловало.

Перейдя улицу у старого кирпичного здания без балконов, они пошли чуть в горку. Словно не замечая этого, Оля только прибавила шагу. Алексей мельком поглядывал на нее, делая вид, что рассматривает многочисленные обрывки объявлений на стене видавшего виды шестиэтажного дома. У перекрестка его угол был украшен большими желтыми буквами «ПРОДУКТЫ». Рядом действительно томились в ожидании несколько женщин с сумками на колесиках. Парень рванул вперед, как борзая, почуявшая добычу.

— Мать, куплю молоко и творог, — по-деловому заявил он, — только дай попробовать сначала.

Почуяв хорошего клиента, остальные товарки заулыбались и стали открывать свои сумки. Несмотря на скромный вид и возраст, покупатель оказался очень капризным. Придирчиво пробовал предлагаемые продукты, не обращая внимания на то, как бабульки нахваливали свой товар. Оля стояла в сторонке, с интересом наблюдая тестирование. Она отметила про себя, как быстро этот невзрачный паренек, что называется, «построил» продавщиц. Снимая пробу, он тут же тихо оглашал свой приговор и подходил к следующей. Обычно бойкие на язычок товарки молча выслушивали его, похоже, не очень приятные высказывания. Наконец Алексей удовлетворенно кивнул и стал о чем-то шептаться с женщиной в цветастом платье. Та улыбалась, перегружая содержимое своей сумки ему в пакет.

— Пойдем, донесу тебе домой, — бесцеремонно обратился он к Ольге, завершив покупки.

— Домой? — напряглась она, гордо подняв голову.

— Оль, не делай из меня маньяка, — он взял ее под руку. — Ты же где-то рядом живешь.

— С чего ты взял? — попыталась сопротивляться женщина.

— Ты бы не оставила надолго Светку, — снисходительно взглянул на нее приезжий. — Вот, мой пропуск.

Он ловко перекинул сумку и пакет с купленными продуктами на свой локоть и показал ей ладони. Она ахнула. Это были заскорузлые, мозолистые руки крестьянина. Оля видела такое впервые. Нет, она читала, конечно, что у шахтеров и кого-то там еще тяжелый труд, и что они…

— Представляешь, — он бесцеремонно прервал ее размышления, — трое явно «бодяжат» с порошковым молоком, разливая с свою тару. Да и творог такой же. Москвичи слепые, что ли? А цену какую ломят…

— Ты фермер? — недоверчиво покосилась на собеседника женщина.

— Нет. На мне две коровы дома. Без этого не проживешь. А до Москвы плацкарт две двести. Вот я сена и накосил. Себе и соседке.

— В столицу на заработки? — наугад спросила Ольга, чтобы хоть как-то загладить неловкость.

— Нет. У меня брат неожиданно нарисовался.

— В Москве?

— Ну, да. Двадцать лет ни слуху, ни духу, а тут — на тебе.

— То есть, ты его никогда не видел?

— Сколько живу, — улыбнулся парень. — И батя помалкивал… Партизан!

— От другой женщины? — осторожно полюбопытствовала она.

— Да это не секрет, что отец когда-то развелся и уехал из Москвы. В Тмутаракань, как он говорил. Вот, бросил все и махнул, куда глаза глядят, на первом попавшемся поезде.

— И ни разу не подумал о той семье? — укоризненно произнесла женщина.

— Ну, алименты честно выплачивал. Это мать говорила. Но чтобы там общаться, сюси-пуси… Я не слышал. Мать говорила, что даже не вспоминал.

— Прости, ты все время говоришь об отце в прошедшем времени.

— Машина его на трассе сбила, — тихо проговорил Алексей. — Девять лет назад.

— Извини, что напомнила.

— Ничего. Я привык к этой мысли. Да, и скучать некогда. У меня еще две сестренки — Галка и Ленка. Закончили седьмой и пятый. Помощницы. Я в столицу ненадолго.

Женщина с завистью глянула на парня, который так искренне и тепло говорил о своей семье, что сомнений не возникало — семья была самым главным в его жизни. Так бывает, что беды только сплачивают семьи, открывая в каждом удивительную духовность и самопожертвование. Впрочем, к столице это не относится. Большие города отчего-то иначе влияют на своих жителей, которые чаще живут рядом, чем вместе. Деньги ли становятся главным в людском муравейнике, или стремление подняться на вершину пирамиды, потешив свое эго, возможно, что-то еще — но жизнь в больших городах меняет человека. Приезжие собираются в группы по религиозным или национальным признакам, подростки сбиваются в стайки «безбашенных адреналинщиков» или «экстремалов паркура», тридцатилетние объединяются в клубы футбольных или хоккейных фанатов, любителей рыбалки или компьютерных игр, а преодолевшие полтинник, уединяются в общества нумизматов или огородников. Семья перестала быть главной, ради нее все реже жертвуют карьерой и личными интересами. Более того, все чаще интересы появляются вне семьи. Одна надежда на нашу генную память, что хранит традиции предков.

— Нам сюда, — женщина остановилась у небольшой кирпичной арки, открывавшей вход во дворик между соседними домами.

Парень молча пошел за ней, поглядывая на редкие кусты, отделявшие окна первого этажа от асфальтовой дорожки. Внутренний двор выглядел старым, но чистеньким. Правда, не было ни песочницы, ни стола для «доминошников», ни скамеек для пенсионеров. Даже вездесущие авто не проникали внутрь. Очевидно, его строили, когда все это считалось ненужным. В окнах второго и третьего этажей сплошной полосой красовались стеклопакеты. Кое-где они были установлены и выше.

— Пятый этаж, — равнодушно произнесла Ольга. — Лифта нет.

Судя по перилам широкой лестницы дом был построен до революции, но свежеокрашенные стены и видеокамеры по углам говорили о том, что тут есть крепкий хозяин. На площадке последнего этажа было всего две двери. Справа массивная металлическая с отделкой под красное дерево и видеофоном, слева ровесница октябрьского переворота с пятью разными кнопками звонков.

Оля быстро открыла входной замок, который словно только этого и ждал. Дверь приветливо скрипнула, пропуская странную пару в длинный коридор явно перестроенной квартиры. Полумрак узкого прохода, стиснутый обшарпанными стенами, разрывал свет из небольшого окна в торце. Пессимистам он мог показаться тоннелем, который каждый напоследок видит в своей бренной жизни, оптимистам он мог внушать мысль о светлом будущем, которое вот-вот наступит. Вошедшему оставалось права выбора.

Вторая по счету дверь была почему-то зеленого цвета. Она открылась внутрь, не претендуя на общественное пространство коридора. В просторной комнате почти без мебели у старого кожаного дивана стояла детская кроватка, телевизора и обеденного стола не было, на подоконнике сидела щупленькая девушка с книгой. В комнате царил покой и тишина.

— Спит? — шепотом спросила Ольга.

Похоже, девушка даже не слышала, как они вошли. Она коротко кивнула и легко соскользнула с подоконника к ним навстречу, оставив вместо себя открытую книгу. Она была пониже Алексея и, подойдя, внимательно посмотрела на него чуть снизу. Ему показалось, что взгляд любительницы почитать у окна проникал в его сознание, что-то перебирая, словно страницы большой книги. Он то задерживался на какой-то фразе, то перескакивал дальше, перелистывая сразу по несколько страниц.

— Варя, — она шепотом произнесла свое имя, протянув миниатюрную ладошку.

— Алексей, — тихо проговорил парень и отчего-то ссутулился, пожимая ее руку.

— Молочница, — шутливо прошептала Ольга, проходя к детской кроватке.

— Пойдем на кухню, — не обращая на это внимания, продолжила девушка. — Чайник поставим. С дороги первое дело попить чаю.

Они выскользнули из комнаты с зеленой дверью в другую, — наискосок у окна.

— Долго ехал? — с интересом спросила худышка, быстро чиркнув спичкой под эмалированным чайником, который казался ровесником передела богатых квартир в коммуналки.

— Семнадцать тридцать, — почти по-военному отчеканил Алексей. — Плацкарт матушка через знакомых выцарапала. Все куда-то едут. Лето…

— Ну, ты на туриста не похож, — озорно заметила Варя, привычно сев на подоконник.

Парню показалось, что в этой девушке было что-то от серого воробушка. Который на любой жердочке чувствует себя дома. Потертые джинсы и дешевенькая блузка ладно сидели на ее мальчишечьей фигуре. Двигалась она быстро и свободно, словно перескакивала с одной веточки на другую.

— Да, я по делам, — уклонился он от прямого ответа.

— IT-шник? — Варя отвернулась к окну, но парню показалось, что она смотрит на него в упор.

— Самоучка, скорее, — замялся он. — Лужу-паяю, ЭВМ починяю. У нас в Благодатке вышка стоит. Ну, я там техником.

— Как матрос, флажками семафоришь?

— Нет. Это ретранслятор каналов. Телевидение, сотовые, интернет. Работает надежно, так что времени покопаться хватает… Я даже на пару американских дипломов экзамены сдал. Дистанционно.

— Насколько я знаю, — вкрадчиво уточнила она, — экзамены денег стоят.

— Никогда копейки чужой не брал, — вспыхнул Леша. — И не возьму… Можешь не верить, но заработать вполне реально и честным способом. Всегда найдется богатенький бездельник, который полсотни баксов отдаст за контрольную или какую-нибудь программку. При желании можно пошататься на IT-шных форумах, где знания и умения меняются на доллары.

— Может, тебе в институт поступить?

— Нет. Институт не потянуть — дом на мне. Но, вот, кучу лабораторок и курсовых IT-шных университетов я за полгода переделал.

— Он замялся, но продолжил. — Потом пришлось заглядывать в записи преподавателей, чтобы ошибки проверить. Так что этот метод быстрее и дешевле. Официально учиться в американском или английском техническом университете по карману только узкой группе отпрысков богатых семей.

— Почему только в американском или английском? — вскинулась девушка. — Неужели наши хуже? Есть же МГУ, МИФИ, МФТИ…

— Не то, чтобы хуже, — замялся приезжий, — но получить работу в хорошей фирме, с нашим дипломом не прокатит. Человека со стороны возьмут, если он выпускник Гарварда, Кембриджа или Оксфорда. Это имя, плюс стажировка в соответствующей компании. На форумах это постоянно обсуждается. Почитайте, если интересно.

— То есть толковому парню из бедной семьи путь в хорошую компанию закрыт?

— Конечно, — в глазах у него появилась грусть. — IT-шник по службе имеет доступ ко всей информации своей компании. Если не лопух, то сможет сложить два и два. А пришлому никто не позволит знать то, что доступно только своим. Он должен быть «членом семьи». В противном случае будешь «эникейщиком».

— На побегушках? — уточнила худышка. Алексей утвердительно кивнул и, помолчав, продолжил.

— Вот, журналисты часто ставят в пример Цукерберга, якобы создавшего «Фэйсбук», но никто не говорит, чей он родственник и кто ему дал такие деньги.

— А как же Стив Джобс? — не сдавалась Варя, — насколько я помню, у него были небогатые приемные родители.

— Верно, но в условии усыновления мальчика был пункт обучения в хорошем университете. И родители всю жизнь копили, чтобы Стив окончил Рид-колледж. Это один из самых дорогих университетов в штатах. Если бы вы были из IT-шного мира, то хорошо знали бы другого выпускника Рид-Колледжа.

Парень помолчал, глядя на девушку, но та лишь пожала плечиками.

— Питер Нортон, — снисходительно подсказал приезжий. — Программист, прославившийся тем, что его «Norton Commander» лет двадцать работал на каждом компьютере в мире.

— Но закрытое общество, куда попадают только по принадлежности к одной социальной группе обречено на деградацию, — горячо возразила Варя.

— Так оно и есть, — грустно усмехнулся собеседник. — Как ты думаешь, откуда берутся хакеры и почему их никто не может остановить? Крупнейшие банки, международные корпорации, НАТО, в конце концов… Миллиардные проекты и миллионные зарплаты на выпускников знаменитых университетов не могут устоять перед атаками братства бедных самоучек.

Он опять грустно посмотрел в умные глаза едва знакомой девушки, которая отчего-то так расположила его к серьезной беседе.

— Секрет прост. Они обучаются и работают по строгим программам. Как роботы. Шаг вправо или влево не дозволяется. Они умные и много знают, но не все из них пахари и уж, тем более, не копают до «палеолита».

— Что ты имеешь в виду? — перебила его Варя.

— Основы многих протоколов связи и передачи данных, лежащие в основе Интернета и современных систем безопасности, были разработаны в семидесятые и восьмидесятые годы прошлого века. Это только кажется, что новейшие протоколы и системы коренным образом отличаются от своих «родителей». По негласному IT-шному закону всегда строго соблюдается совместимость снизу вверх, т. е. все старые команды должны выполняться, иначе какая-то часть Интернета перестанет работать.

— Ну, я в этом ничего не понимаю, — призналась девушка.

— А что тут понимать? — улыбнулся приезжий. — Если ты знаешь команды текстового редактора от Майкрософта двадцатилетней давности, они и сейчас работают в самой последней версии дорогущего редактора. Правда, ими не пользуются, потому что нужно многое помнить и набирать ручками, вместо того, чтобы один раз кликнуть мышкой.

— И ты все это помнишь? — она лукаво взглянула на хакера.

— Всего не знает никто, но отыскать при необходимости можно. Тут важна не только голова, но и возможность покопаться, а мне с вышки далеко видать. Каналы такие, что я не только видео многих музеев в реальном времени и высоком качестве смотрю, но и могу запрос в архиве сделать.

Девушка не перебивала парня, внимательно вслушиваясь в каждое слово.

— Мы с ребятами иногда на спор в разные конторы заходим. Один спрячет куда-нибудь файл, а другой найти должен, но так, чтобы следов не оставить.

— Как хакер?

— Мы же ничего не воруем и не пакостим. Народ даже не замечает.

— А что же тамошние IТ-шники? — удивилась она. — Лопухи совсем?

— Почему? Встречаются толковые замочки и ловушки. Только они учились по одинаковым книгам, на одинаковых курсах одних и тех же профессоров. Выучились только повторять то, что кто-то придумал.

— Зубрилки?

— До смешного упорно повторяют одни и те же инструкции. Если я угадаю первые три настройки сервера, то уже знаю остальные двадцать.

— Помоги Ольге, — неожиданно прервала его девушка в джинсах.

От резкого поворота разговора Алексей замолк на какое-то время.

— Да нет у меня сейчас свободных денег ее ноутбук покупать. Я бы и так отдал, но мне соседи целый список вручили. Завтра должен лекарства купить и отослать в Благодатку. У нас там только автолавка раз в неделю приезжает…

— Ребят, — голос Ольги едва не заставил их вздрогнуть, — у вас чайник давно закипел. Я уж Светку покормила. Пошли перекусим, пока она спит.

Женщина выглядела совсем иначе, чем полчаса назад. Не то, чтобы порхала от счастья, но глаза ожили. По лицу было видно, что тяжелые думы на время покинули Ольгу. Молодые люди подхватились следом за ней в комнату, где на подоконнике осталась открытая книга.

Поздний завтрак был сервирован на маленькой тумбочке, где поместилась кастрюлька с вчерашней отварной картошкой в мундире, пяток свежих огурцов и крупная соль в блюдечке. Алексей вспомнил о пирожках, заботливо приготовленных матерью в дорогу. Дамы, явно отвыкшие от домашней еды, были просто в восторге.

Много ли нужно человеку для счастья? Кого-то оставит равнодушным роскошный обед в шикарном ресторане, а кому-то слаще изысканных блюд будет корочка хлеба, последней половинкой которой поделился незнакомый тебе человек.

За чаем с кусковым сахаром, Оля поведала свою грустную историю. Позапрошлым летом она приехала покорять Москву, но все окончилось стремительным романом с «продюсером». Когда стало известно о предстоящем рождении Светки, «продюсер» стал избегать встреч с открытой им «звездой». Потом снял на год вот эту комнату в коммуналке, подарил банковскую карту, где было около полумиллиона рублей и ноутбук. В один злополучный день на ее сотовый пришла СМС-ка, подтверждающая, что операция по переводу всех средств с ее банковской карточки прошла успешно.

Ольга поначалу и не поняла, какая беда приключилась. Она поехала в банк и написала заявление об ошибке. Однако все оказалось серьезнее. Служащий банка объяснил, что все деньги она сама перевела некой Синцовой в Казань. Вот выписка с ее счета, коды авторизации и подтверждения операций. Все абсолютно законно и официально. Потом началась беготня по адвокатам, полицейским начальникам, судебным заседаниям и подача апелляции. Все без толку. Оказалось, что она живет в стране, где ни до нее, ни до ее ребенка, ни до воров никому нет дела. Около ее дивана в коробке лежат сотни писем и ответов многих официальных органов, которые обязаны стоять на страже Ольги и ее денег. Однако все они только перечисляли указанные вопросы и кому они были переадресованы после рассмотрения. И так полгода. Хорошо, что она потеряла только молоко, а не Светку.

Было видно, что женщина уже сотни раз рассказывала эту историю, но боль никак не покидала ее душу.

— Если бы Варька не переехала неделю назад в 26-ю комнату, — Оля ласково посмотрела на соседку, — не знаю, разговаривали бы мы сейчас.

Они обнялись, как две давние подруги, немало пережившие вместе.

— Я читаю все, что можно на эту тему, — почти шепотом произнесла девушка, чтобы не разбудить малышку, — но с каждым днем убеждаюсь, что придуманы такие новые законы, по которым можно просто грабить банковских клиентов. Причем, безнаказанно… В Америке клиент может написать заявление в суд о подобной ситуации, и ему часть денег сразу вернут, а по остальным банк будет отвечать перед судом, а не клиент. Наша Дума приняла закон, по которому с банка вся ответственность за сохранность денег клиента снимается, если тот подключил услугу под названием «Мобильный банк». Причем реклама любого банка взахлеб зазывает управлять своим счетом через Интернет или CMC, но о последствиях умалчивает. Клиенты узнают об опасности только после того, как деньги исчезнут с их счета. При этом все контролирующие органы о такой возможности помалкивают. Недавно вышла новая редакция закона, которая обязывает клиента написать письменное заявление в банк о хищении не позднее суток, хотя прежде было трое суток. Сие означает, что два выходных, болезнь, командировка или еще какая-то задержка более суток лишает клиента права голоса вообще. Внутренние органы даже не принимают заявлений о краже. Пусть хоть миллион украли.

Они разом затихли, не желая бередить еще открытую душевную рану женщины.

— Вы просто не представляете, — не выдержал молчания Алексей, — сколько разработано средств воровства через мобильный доступ к счету! Банковские системы безопасности охраняют только себя. Им выгодно, чтобы у клиента вдруг образовался кредит, о котором он узнает только из судебной повестки за неуплату процентов. Банк от такого воровства получит не выданный кредит и проценты по нему. И нет никакой возможности доказать, что сотрудники банка могут быть причастны к этому. Судьи на стороне банка. На всех уровнях.

— Я почитала в Интернете, — грустно добавила Ольга, — что таких, как я, десятки тысяч. Они судятся с банками поодиночке и группами, создают объединения юристов в помощь потерпевшим, пишут обращения в Центробанк и депутатам. Все впустую.

— Лёш, вот потому и попросила тебя, — Варя серьезно глянула на приезжего, — помочь Ольге. Мы-то с компьютерами не особо дружим.

— А ты с этого ноутбука со своим банком работала? — по-деловому спросил он, на что женщина тут же кивнула. — Хорошо, не продала машинку. — Он улыбнулся. — Ладно, покопаюсь. Если одолжишь на пару дней.

Дамы переглянулись и, как по команде, утвердительно кивнули. Ольга без колебаний протянула парню свой ноутбук.

— Тогда я поехал, — Леша аккуратно закрыл молнию на своей видавшей виды дорожной сумке. — Меня на улице Толстого ждут. Это, кажется, у вас остановка «Парк культуры».

— Да, — вскинулась Варя, — там дом-музей Льва Николаевича. Я работала в нем недолго. Выходи в сторону детской поликлиники. Пешком минут десять.

— Я по карте посмотрел, — улыбнулся приезжий, — не потеряюсь.

— А что ж сразу на метро не поехал? — насторожилась Ольга. — На площадь вышел…

— Да, посмотреть хотелось, — смутился он. — Я впервые в столице.