Мистер Пропер, веселей!

Василий Богданов

Жизнь Николая Ивановича была хорошо налажена, как часовой механизм, и надежно ограждена от случайностей, пока однажды, умываясь, он не увидел в зеркале призрака. Лысый голый мужчина прошел по коридору в сторону спальни и бесследно исчез. Больше он не появится никогда, однако через открытую им дверь в мир Николая Ивановича проникли самые разнообразные и непредсказуемые персонажи.

IV. Машина-Убийца

— Ну, Директор, первый вопрос тебе, — Бумер приложил нос к душистой сигаре, и его ноздри со свистом отполировали гладкую восковую поверхность. — Как кубинки?

— Понимаешь, я жил в Варадеро, а это такая отдельная провинция. Типа специально для туристов…

Собеседники находились в офисе компании «Каменный сад», в том самом кабинете, который Директор делил со своим партнёром Гавриловым. Диалог имел место в понедельник вечером, то есть примерно за сутки до беседы друзей возле Храма-на-Крови.

Несмотря на то что Бумеру и Директору исполнилось почти сорок, общались они совершенно как легкомысленные завсегдатаи интернет-чатов лет четырнадцати-пятнадцати.

Бумер отнял сигару от носа и, держа её вертикально, внимательно оглядел, поворачивая большим и указательным пальцами. Сигара была безупречна. Аккуратно скрученная трудолюбивой мулаткой, она напоминала короткую и толстую ароматическую свечу.

— И?

— Ну и короче, туда обычных кубинцев типа не пускают, кроме персонала. Кордоны, посты. Все дела. Строго всё. Просто пипец. Как будто вообще другая страна! Варадеро отдельно. Куба отдельно.

Бумер поискал глазами гильотину. На низком журнальном столике стояли бутылка рома десятилетней выдержки, две бутылки «Колы», грязная пепельница, пластмассовые стаканы, открытая коробка с сигарами, валялись огромных размеров спички и нож.

— А гильотина где? — спросил Бумер.

— А гильотины нет, извини, брата.

— Чё, не мог гильотину что ли купить приличную?

— Ну, млядь, извини, брат, я и так потратился!

— Чем теперь конец отсекать, позвольте спросить, уважаемый Тарас Григорьевич? — Бумер поцарапал ногтем гладкий скруглённый кончик сигары.

— А вы свой конец-то поберегите. Он вам ещё пригодится когда-нибудь. Девок портить.

— Так ведь я же совсем о другом конце вам толкую. Экой вы не понятливый, ей-богу.

— С другого, значит, конца заходите, батенька?

— Именно. Именно так, — подтвердил Бумер.

— Ну, так я вам вот что скажу: вы возьмите нож да дырочку кончиком и проковыряйте. И курите на здоровье, как сэр Уинстон Черчилль.

— Дудки, — ответил Бумер, — мы уж тогда по-рабочекрестьянски.

Нагнувшись из кресла к столу, он закряхтел и принялся срезать ножом кончик сигары. Тупое лезвие соскакивало и стукалось о стеклянную поверхность. Хрупкий табачный лист лохматился и крошился.

— Со столом аккуратнее. Не казённый всё-таки. Мне за него Н. И. счёт выставит!

— Стараюсь, — пробормотал Бумер. — А ведь ножичек-то у Вас скверный. Совсем тупой, — и, отложив нож, он с облегчением откинулся обратно в кресло, жирно склеивая взлохмаченные края толстым языком.

— Огоньку, — попросил он и, дождавшись, пока услужливо поднесённое пламя с краёв подпалило сигару, втянул в себя воздух сквозь плотно спрессованные табачные листы. Сигара издала треск, загудела, как подбирающийся издали лесной пожар, и выпустила первый зелёный вяжущий дым.

— Благодарю. Ну, так что там с кубинками? — спросил Бумер.

— Так я же и говорю: жил в Варадеро, а там…

— Ты короче скажи: было или не было, — строго оборвал Бумер.

— Не было.

— Ну и хули ты тогда… — Бумер хотел продолжить, но огорчённо махнул рукой. — Считай, зря съездил.

— Так я ж не за блядьми ездил!

— А зачем же, ёб-б-банавро?

— За впечатлениями.

— Да ты ебанулся!

Бумер издал ироничный смешок, выражавший крайнюю степень недоверия, шлёпнул себя по ляжке и, выпустив к потолку целую грозовую тучу, зашёлся в истерическом кашле.

— А кто говорил, — всё ещё кашляя, спросил он, — кто говорил: «Я туда еду, потому что там бляди — доллар ночь»? А?

— Не говорил я такого.

— Не мзди, сцуко.

— Не говорил.

— Вот мздун! — Бумер ткнул в собеседника пальцем, желая пригвоздить к позорному столбу. — Смотри, какой мздун!

— Я ехал за одними впечатлениями. За природой. А бляди меня вовсе и не интересовали.

— Там что, вообще блядей не было?

— Не было. В Варадеро.

— А в других-то местах хоть были?

— В других были. До хуа. Доллар — ночь.

— Так что ж ты, не мог за ними съездить, ёб-б-банавро?

— В этом-то весь и цимус! Там бензин дорогой. Чтоб за ближайшей блядью сгонять, надо таксисту отдать триста долларов! Я подумал, что за триста долларов я тут в Бурге так могу зажечь!

— Да ты ебанулся!

— Ни хуа.

— Засада какая-то: блядь — доллар ночь, а чтоб за ней сгонять, надо отдать триста долларов!

— Засада полная, Бумер.

— Полная, ёб-б-банавро, я так считаю!

— Ты думаешь, я бы не… если б была возможность? Да я бы… Ты вон ром пей лучше. Реальный ром. Кубинский. Аньехо — очень старый.

— Да я не стану, — ответил Бумер. — Я вот лучше лока-локи выпью.

Он потянулся за бутылью. Два года назад Бумера укусил энцефалитный клещ. С тех пор он не употреблял алкоголь. Из соседней комнаты донеслось громкое уханье и крики «ура!»

— Ничего у тебя подчинённые зажигают! — прокомментировал Бумер.

— Ага, — согласился Директор, — я им тоже рому привёз, только другого, дешманского. И сигар. Короче, гуляй, рванина!

— А сигары-то, поди, вообще за углом купил в киоске по 40 рублей за штуку? — съязвил Бумер.

— Обижаешь! — склонил голову набок Директор. — Не «Коиба», конечно, но и не полный отстой, скажу я тебе. У меня в последнее время дела неплохо идут. Могу и подчинённых побаловать.

Рассказывая о делах, он никогда не упоминал Н. И. в качестве партнёра и не говорил «у нас» или «наш бизнес», но всегда «у меня» и «мой». Происходило это не от злого умысла, не от желания присвоить себе чужое, а в силу эгоистической жилки Тараса Григорьевича, который во всём и всегда видел одного только себя.

— Колись давай, к кому присосался, сцобаго? — спросил Бумер.

Директор загадочно улыбнулся.

— Есть одна тема. Я возврат НДС мучу.

— Молоцца, хуле, — не без зависти заметил Бумер, хлебая лока-локу.

— Кстати, лока-локи на Кубе нет вообще, — сказал Директор. — Приколись, нах!

Он стоял посреди офиса в красной майке с культовым изображением Че Гевары на брюхе и пиджаке от Zegna. В зубах Директор держал пыхающую сигару, в руках — стакан рома. Стоя ему удобнее было рассказывать.

— Да? А чё так? — поинтересовался из кресла Бумер.

— Беднейшая страна! Кругом одна нищета. Лока-локу никто себе не может позволить, кроме туристов. Потому что дорого, мля.

— А чё они пьют?

— Газировку. С сиропом.

— Советский Союз, ёб-б-банавро!

— Советский Союз реально! Я первый день приехал: кругом наши тачки гоняют, «москвичи», «жиги», «запорожцы». И жиги, приколись, одна классика! Никаких новых моделей! Думаю, всё back in USSR, нах!

— Ну дак и чё, тебе понравилось или нет, ёб-б-банавро?

— Ты знаешь, с одной стороны, понравилось. Какая-то ностальгия была, а с другой, неприятно, когда все кругом нищие. Зарплата девять долларов в месяц, прикинь! Реально страшно ходить по улицам. Только от своих отбился, сразу начинается. Попрошайничество и разное там: «Руссо, руссо, уон э сига?» Одному чуваку так сигару из банановых листьев впарили. Реально из банановых листьев! Приколись, нах!

— Наебали не по-детски, я считаю, — вставил Бумер.

— Реально наебали. И так на каждом шагу. Все наябывают, все денег выпрашивают, все в рот тебе смотрят. Не успел дожрать — уже кто-нибудь подбегает за объедками. Праздничное блюдо у них, прикинь, рис с чёрными бобами. Мяса вообще не едят, нах. Дорого. Короче, пипец полный!

— Ну, а достопримечательности там есть какие-нибудь?

— Да какие, нах! Все их достопримечательности — места, где был Хемингуэй. Тут жил Хемингуэй, тут ел Хемингуэй, тут срал Хемингуэй, тут Хемингуэй пил свой мохито. И каждый гид, мля, тебя тащит в свой бар, где имеет откат, и активно тебе втирает, что именно здесь и делают тот самый настоящий мохито, а в остальных барах не мохито, а так — говно. И что ты думаешь, мне там мохито реально принесли с червями. Которые на мяте живут! А в другой раз лежу на пляже, спросил мохито, а у чувака мята закончилась. Он, короче, не потерялся, метнулся тут же за наше бунгало, нарвал там мяты и мне несёт. А я за тем бунгало реально недавно ссал! Приколись, мля, сервис!

— Ах-х-хуительно, я считаю, — ответил Бумер между двумя затяжками.

— И несмотря на это, — продолжал Директор, — народ, мля, весёлый, пипец! Поёт, танцует. Один негр с барабаном выйдет на улицу, и тут же вокруг него толпа, и все пляшут. А песни какие поют! Сейчас дам тебе послушать. Я целый диск нарезал.

Он подошёл к дивиди-проигрывателю, вставил диск и нажал кнопку воспроизведения.

Полная кубинка с немного печальными карими глазами запела. Её голос будто бы следовал за прихотливыми извивами сигарного дыма:

— Ко-ман-да-а-анте Че Ге-ва-а-а-а-ра….

Казалось, что она горюет по своему мужу, убитому на гражданской войне.

— Так, слушай, — спросил Бумер, — а чё, ты там русскую тёлку никакую не отодрал?

— Да это вообще нереально. Все русские тёлки, которые со мной приехали, с таким были гонором! Богини, нах! Супермодели! Не подойти.

— Да не мзди! Так и скажи, что не умеешь тёлок снимать, мля!

— Хуль ты пиздишь-то, ёб-б-банавро! Умею я тёлок снимать, и сам не мзди.

— А я говорю, не умеешь ни хуа! Реально не умеешь снимать тёлок. Был на Кубе и вернулся неёбаный. Значит, не умеешь!

— Да я тебе щас наваляю!

— Да я сам щас тебе наваляю. Держите меня трое, я ему наваляю! — Бумер вытянул вперёд сжатые кулаки и сделал вид, что собирается подняться из кресла, но Директор первый подошёл к нему и в шутку приплюснул его нос кулаком со словами:

— Вот тебе, сцуко.

— Отстань от меня, отстань немедленно, — замахал руками Бумер. — Не трогай меня.

— Спорим, — сказал Директор, — что мы сейчас погоним в любой бар и я там сниму тёлку? Спорим? — он сунул ладонь Бумеру.

Бумер не спеша вынул сигару изо рта, вытер губы и переспросил:

— В любой?

— В любой! — запальчиво крикнул Директор.

— Вот и поехали в «Ирландский паб», — хитро прищуриваясь, предложил Бумер.

— Поехали, нах!

— А на что спорим-то, ёб-б-банавро? — решил уточнить он.

— А хоть на что, нах!

— Давай на коробку сигар? — Бумер с вожделением покосился на коробку, в которой аккуратно, одна к одной, лежали толстые ароматные сигары.

— Давай, мля. Разрубаем?

— Руби, ёб-б-банавро!

— Куба либре, патриа о муэрте! — сказал Директор и разрубил.

* * *

— Ты знал! Ты всё знал, сцуко! И спецом всё это подстроил! — возмущался Директор.

— Ты сам, сцуко, сказал в любой бар, нах! — ухмылялся Бумер.

— В любой бар, где есть тёлки! — Директор растерянно оглядывался по сторонам. — А тут одни мужики!

— Не было такого условия! — категорично возразил Бумер. — Ты сказал: в любой бар, и точка!

Оба приятеля ютились за барной стойкой. Вокруг них потные, рано поседевшие яппи без галстуков шумно болели за сборную России против сборной Лихтенштейна или Монако. На экранах телевизоров бегали человечки в разноцветных трусах и майках и пинали друг другу крохотный белый мяч. В сизой никотиновой атмосфере среди сытых отрыжек и красных рож сновали неутомимые официантки. Каждая из них доставляла за раз по четыре пивных кружки.

Директор вынул из-за пазухи две сигары и скрепя сердце протянул одну Бумеру.

— Сдаётся мне, Тарас Григорьевич, — раскуривая сигару, сказал Бумер, — что это уж не вы меня, а я вас сигарами потчую, потому как шансов у вас, — он обвёл взглядом утонувшее в дыму помещение, — никаких.

— Погоди, Бумер, ещё не вечер, — ответил Директор, кивком головы указывая прямо перед собой, — Вон наш контингент.

За столом напротив — о, чудо! — сгруппировались в тесный кружок бизнес-леди, решившие поболеть.

Бумер скептически хмыкнул. Компания женщин излучала наружу такую же самодостаточность, как композиция из правильно составленных кеглей.

— Зацени, — стряхивая пепел с кубинской сигары, Директор катнул в сторону женщин свой особенный бархатный взгляд, в котором инерция тяжёлого шара для боулинга соединилась с желанием игрока выбить страйк. Затем, балансируя на высоком стуле всей массой своего буржуйского тела, он сделал попытку отогнуть борт пиджака, чтобы продемонстрировать лейбл Zegna. Оставалось ещё взмахнуть рукой, чтобы дорогие швейцарские часы выпорхнули из манжета на волосатое запястье, а потом, брезгливо скривившись, согнуть руку в локте и посмотреть на циферблат.

Манёвры, однако, были замечены раньше. Одна из бизнес-леди шепнула что-то своей приятельнице, сидевшей спиной к Директору. Что именно, Директор не успел понять, захваченный эротической сценой. Губы говорившей отстранились от уха собеседницы и осторожно коснулись края бокала. Маслянистое белое вино потекло медленно по вогнутой стеклянной стенке в сторону раскрытого алого рта. Лукавый женский взгляд, словно нежная шёлковая петля, обхватил шею Директора.

Он встрепенулся, уловив намёк на возможное знакомство, и начал уже осторожно сползать со стула, как вдруг сидевшая спиной подруга обернулась, окинула насмешливым взглядом его живот с изображением Че Гевары и отчётливо произнесла:

— Мне тоже та-а-а-ак смешно, когда взрослые мужики одеваются как мальчишки! Вам никто не говорил, — иронично продолжала она, — что носить пиджак с футболкой — признак дурного вкуса?

— Бу-га-га-га-га! Ты понял! — Бумер раскололся от смеха и хлопнул смешавшегося Директора по плечу. — Опустили, нах!

— Сцуко! — тихо выругался Директор и удивлённо посмотрел на сигару так, как будто впервые держал её в руках. — Я реально считаю, что этой бабе самое место в дешёвом женском сериале типа «Секс в большом городе», а не в великом кино про Директора и его товарища Бумера!

— Реально проспорил, я так считаю, — сказал Бумер. — Давай сюда сигары!

— Да подожди ты, — вяло отбивался Директор.

— Давай, говорю, сигары, а не то я тебе наваляю!

Одной рукой Бумер схватил Директора за грудки, а вторую запустил за борт пиджака.

— Где карта, Билли, нам нужна карта! — приговаривал он.

— Нету у меня никакой карты! — огрызнулся Директор и неожиданно закричал резким фальцетом: — Нет, нет, не отдам!

— Куда же ты их спрятал, паскуда?!

— Я их не брал с собой!

— Не мзди, сцуко!

— Я их оставил в офисе!

— Мздишь! Я видел, ты брал с собой четыре сигары, а мы выкурили две. Значит, две ты куда-то заныкал!

— Нету у меня никаких сигар!

— А если найду?

— О, смотри, это же Эдик! — перебил Директор. — Бандит!

Отпустив его, Бумер повернул голову и внимательно оглядел бар.

— Где?

— Вон.

— Да где, нах?

— Да вон. Я его крузак ещё перед входом увидел. А вот и он сам тусует. С бабами.

— Реально с бабами. Причём, — Бумер поднял указательный палец, — с двумя. И где он их набрал, вот что интересно?

— Где! Он модельное агентство теперь держит «Елена Прекрасная». Говорят, всех своих Елен перетрахал. Парис, блин, недоделанный!

— И чё, ты с ним реально знаком? — недоверчиво прищурился Бумер.

— Знаком. Но шапочно.

— И чё он, бандит? Вот прямо реальный? — Бумер сделал «козу» на обеих руках.

— Реальный был, нах. А теперь легальный.

Эдик был щупловатый, весь какой-то подламывающийся и манерный мужчина. Он слонялся по помещению, приставал к разным компаниям, со всеми пил, со всеми обнимался и фамильярничал. Вокруг него хихикали две пьяные модельки. Закладывая очередной вираж, он заметил у барной стойки Директора и заорал, поднимая вверх стаканчик с водкой:

— Красава!

Директор кисло улыбнулся в ответ и махнул рукой, успев шепнуть Бумеру:

— Сейчас на ухо присядет, не отцепится.

Эдик, наталкиваясь на официанток, упрямо пробирался сквозь толпу. Минуту спустя он уже пьяно покачивался перед Директором и выжидающе ухмылялся. На локтях у него повисли модели. Директор слез со стула и пожал холодную вялую руку бандита, всю в мелких рыжеватых волосках.

— Ну? — наконец спросил Эдик, доверительно трогая Директора за локоть. — Как там кубинки?

— Блин, а ты-то откуда знаешь?! — искренне удивился Директор.

— Хм! Красава! — ответил Эдик, сверкая улыбкой. — Сам же мне хвастался, что на Кубу собрался!

— А-а-а-а. Теперь реально вспомнил.

— Ну, так ты, поди, слетал?

— Слетал.

— Супермен!!! — бандит энергично похлопал Директора по плечу. — Супермен, а, невесты? — обратился он к моделям.

— Ты понимаешь, я жил в Варадеро… — начал Директор.

— Да ты короче скажи: было? — перебил бандит и, не дав ответить, расплылся в улыбке. — Ой, было. Ой, было. Нашёл себе невесту. Мулатку-шоколадку. Чунга-чангу, блин, чернопопую! Двадцать семь капель! — заорал он бармену и обрушил маленькую опустошённую рюмку на стойку. — Ну, а вы, невесты, что? Тоже по водочке?

— У-у-у, — укоризненно ответила первая блондинка. — Как можно предлагать дамам водку! Се моветон! Мизерабль!

— Мизер, бль? — переспросил Эдик. — Это не мизер, бль, а целых пятьдесят грамм! Бармен, водки!

— Сам пей свою водку! — сказала вторая блондинка. — Я буду пинаколаду.

— Девчонки! — хитро запел Эдик. — Девчонки! По двадцать семь капель, и завтра в школу не идём!

— А я — «Кровавую Мери», — сказала первая блондинка.

— Двадцать семь капель! — настаивал Эдик и вертелся, как джин.

— Иди к чорту! — выругалась первая блондинка.

Слово «чёрт» она произносила на старорусский манер через «о».

— Всё. Сдаюся. Сдаюся, невесты, — покорно занудил Эдик и поднял руки. Стоя с поднятыми руками, он проорал бармену: — Бармен, не надо водки! Дамы выёбываются. Одну пинаколаду и одну «Кровавую Мери».

— Да покровавей, — сказала первая блондинка и затянулась папироской «Вирджиния слимз».

Эдик опрокинул стаканчик. Хрустальная дуга, сверкнув в воздухе, нырнула ему в глотку. Зубы закусили и варварски изжевали лимон. Рожа скорчилась от кислятины.

— Эдик, сигару? — Директор, как фокусник, ловко извлёк из внутреннего кармана пиджака сигару и торжествующе посмотрел на Бумера.

— Мыфффффа-а-а-а-а, — ответил Эдик и, осторожно взяв сигару, отчётливо произнёс: — О-о-о-о! Спасибо, братуха.

Бумер ругнулся вполголоса. Директор транжирил его сигары!

— Натурально, «Коиба»! — похвастался Директор.

— Мг, — раскуривая, отозвался Эдик, — Фиделю большущий привет!

Модели сделали вид, что закашлялись.

— Что в них хорошего. Одна вонь, — сказала вторая блондинка.

— Какие дальнейшие планы на отдых? — поинтересовался Эдик.

— Сейчас тут потусуем, а потом домой, нах. Кефир, клизму и в койку, — ответил Директор.

— Нет, братуха, я в плане, где следующий отпуск проводить будешь?

— Не знаю. Зовут на Бали. Я на Бали ещё не был. В Кению зовут. Одна знакомая в Лондон приглашает на Рождество. А я ей говорю, на фиг мне твой Лондон! Холодно. Сыро. Фригидные англичанки. Не знаю. Предложений куча. Но я ещё не определился. Выбираю.

— А погнали, братуха, в Таиланд! — мечтательно хлопнул его по плечу Эдик. — Вот уж там, говорят, невесты! Такие, блин, невесты беж двух передних жубов! Ы-ы-ы-ы-ы.

— Ага, и с членом между ног! — вставила вторая блондинка, а первая почему-то нахмурилась.

* * *

Бумер мыл руки и внимательно осматривал себя в зеркало. Пока Директор трепался с бандитом, он незаметно выскользнул в туалет.

Лицо Бумера приобрело отчётливый серо-зеленый оттенок. Вторая сигара, выкуренная натощак, дала совершенно неожиданный результат. С одной стороны, было хорошо и даже очень: сигара, как ракета, вынесла сознание на орбиту, и сознание вращалось теперь в состоянии необыкновенной эйфории и ясности. С другой — ощущение неминуемого приземления приближалось: к горлу подкатывали рвотные массы.

Мало кому удаётся достичь такого умопомрачительного состояния, когда ты счастлив и тебя одновременно тошнит. Две сигары на голодный желудок и несколько стаканов лока-локи — верное средство.

Бумер решил, что ему нужно проветриться, и вышел на крыльцо. От глотка свежего воздуха перед глазами замелькали круги. Стояла тёплая сентябрьская ночь. Бумер полюбовался звёздами, окинул взглядом стоянку с припаркованными автомобилями и отошёл в кусты. Блевать. До туалета он бы не дотянул.

— Бумер, — окликнул его голос Директора.

— Чё, нах? — обернувшись, Бумер увидел, что Директор стоит на крыльце под руку с первой блондинкой.

— Погнали тусить!

— Иду, нах, — вытирая губы носовым платком, Бумер выбрался из кустов.

— Знакомься: Кристина, — представил блондинку Директор. — Кристина, это Бумер.

Блондинка была супер. Может, чуть полновата в бёдрах, но в целом супер! В розовой блузке, под которой грудям было тесно, в расстёгнутой красной кожаной курточке, в джинсах со стразами, в красных кожаных полусапожках и с красной кожаной сумочкой. Бумер понял, что Директор стал богаче на одну коробку кубинских сигар.

— Очень приятно, — грудным голосом проворковала Кристина.

— Взаимно, — ответил он и отвесил галантный поклон, незаметно за спиной выбрасывая испачканный платок.

Чёрный «мерин», принадлежавший Директору, ждал их на парковке.

— Эн, ноль, ноль, один, а, хэ, — прочитала блондинка, — понтовый номер!

— Первый, НАХ! И не эбёт! — похвастался Директор. — Прошу!

— Куда поедем? — спросил он, когда все трое сидели в машине: Бумер впереди, блондинка сзади.

Кристина назвала адрес.

Легко и свободно «мерин» вырулил с парковки и понёсся по ночному Бургу, собирая отражения огней на лобовое стекло.

Всю дорогу Директор был подчёркнуто молчалив. Спокойно крутил баранку одним пальцем так, будто единственной целью было доставить блондинку по известному адресу. Бумер сидел как на иголках. Блондинка могла уплыть, а вечер — потерять таинственность и пикантность.

— Кристина, можно задать вам один провокационный вопрос? — наконец решительно произнёс Бумер.

— Валяйте, — ответила блондинка скучающим тоном.

— Кристина, вот Вы какую музыку предпочитаете слушать?

— По настроению: иногда рок, иногда рэп, иногда Бритни Спирс.

— А вот у моего друга в офисе есть прекрасный сборник революционных кубинских песен…

— Мы едем домой. Кристине пора спать, — неожиданно перебил Директор.

— У-у-у-у, — сказала блондинка, — какой суровый. Суровый мужчина!

— Да, я такой, — отозвался Директор, — настоящий команданте!

— А я, напротив, совсем несуровый! — вставил Бумер, — В связи с чем у меня есть предложение…

— Никаких предложений, — нервно возразил Директор, — домой и в койку. Всё, нах.

— Почему? Почему? — возмутилась блондинка и с интересом спросила. — Какое предложение?

— Руки и сердца, — пошутил Бумер.

— У-у-у-у-у! ЗАГС, к сожалению, уже закрыт! — сказала она.

— У меня есть знакомый католический священник, который тайно вас обвенчает, — сквозь зубы сообщил Директор.

— Мне надо подумать, — кокетливо произнесла блондинка.

— А чё тут думать?! — воскликнул Бумер. — Погнали тусить!

— Куда?

— К нему в офис, — брякнул Бумер, кивая на Директора.

— Нет, я девушка приличная. Ночью в офисы к незнакомым мужчинам не езжу.

— Так мы уже познакомились!

— Не настолько близко.

— Да ладно, Кристина, мы же тебя не в баню зовём, а в офис. Приличное деловое место! — возразил Бумер.

— И что мы там будем в офисе делать?

— У него крутой офис! У него дивиди, караоке, ром сигары, кожаный диван….

— Всё это меня настораживает. Особенно, — подчеркнула блондинка, — кожаный диван!

— Ну что ты! Разве мы маньяки?

— Да, мы маньяки, — неожиданно вклинился Директор. — Мы заманиваем сладких сочных блондинок в мой офис и там их потрошим, нах! Поэтому, если не хочешь оказаться частично у меня в холодильнике, ни в коем случае не соглашайся.

— Никогда ещё не тусовалась с маньяками! — в голосе блондинки слышались нотки восторга.

— Согласись, что в этом что-то есть, — насел Бумер.

— В том чтобы меня съесть? О-о-о-о-о!!!!!

— Или хотя бы освежевать! — вставил Директор.

— Жевать! Да, мальчики, что-то это значит по Фрейду!

— А тебе нравится Фрейд? — спросил Бумер.

— Что ты, он же умер.

— Как умер? — удивился Директор. — Вчера только с ним обедали! Он мне про эдипов комплекс рассказывал!

— Про Эдиков комплекс? — переспросила блондинка.

— А у Эдика есть комплексы?

— Да уж конечно! Он парень без комплексов! — зло отозвалась Кристина и сообщила: — А вы прикольные. Жаль только, что мы почти приехали.

— Как? А в офис разве не едем? — огорчился Бумер.

— В другой раз, маньяки. Когда светло будет.

— Жаль, а так могли бы зажечь! В темноте.

— Здесь куда? — спросил Директор, сворачивая во дворы.

— Здесь налево. Та-а-ак, — блондинка подалась вперёд, и Бумер ощутил, как её дыхание, пахнущее перечной мятой, ласкает его лысый затылок, — а там дальше… там. Да. Вот тут. Тут направо и всё прямо, прямо, во-о-о-он до той девятиэтажки…

Её объяснения прервал писк мобильника.

— У тебя эсэмэска, — сказал Бумер Директору.

— Это не у меня, нах!

— А у кого, ёбббанавро?

— Это моё, — ответила из темноты блондинка.

Она раскрыла крохотный телефон-книжку, и её лицо осветилось снизу голубоватым сиянием.

— Приехали, — коротко констатировал Директор, когда «мерин» взобрался на тротуар перед подъездом и замер.

Бумер смотрел прямо перед собой и сожалел о неудавшемся вечере.

Блондинка не ответила и даже не шевельнулась.

— Приехали, — на всякий случай повторил Директор, чуть повернув голову в сторону безмолвия на заднем сиденье.

* * *

Утром Директор проснулся просветлённым. Просветление длилось ровно до того момента, пока он не попытался оторвать голову от подушки.

— Пил! — обречённо подумал Директор, и в тот же момент его виски сдавил мучительный спазм.

Он решил полежать какое-то время без движения и восстановить события вчерашнего вечера.

Проснулся Директор во всяком случае в своей, как он называл её, «нехорошей» квартире, о существовании которой не подозревала его вторая жена. Значит, кто-то его привёз. Кроме Бумера сделать это было некому.

Директор скосил глаз туда, откуда шёл раздражающий музыкальный фон. Дивиди-проигрыватель работал. Телевизор показывал мультфильм «Том и Джерри».

«Значит, ещё и телек смотрел» — подумал Директор, нащупывая пульт и выключая надоедливую аппаратуру.

«Мерседес!» — мысль имела явно панический оттенок, но хладнокровие возобладало. «Надо Бумеру позвонить», — решил Директор.

Труба валялась под диваном, на котором Директора настигло пробуждение. Кстати, спал он в футболке с Че Геварой, пиджаке и брюках от Zegna, не застилая постель.

Непослушная рука после недолгих поисков наскребла телефон.

Ночью мобила отрубилась. Вероятно, из-за того, что сел аккумулятор.

Директор с тоской посмотрел в сторону телевизора. Зарядное устройство лежало там, на тумбочке. Добраться до него было непосильной задачей.

Директор надавил большим пальцем кнопку «вкл», выжимая из аппарата остаток жизни, и дождался, пока экран телефона слабо замерцал, показывая одно деление на шкале зарядки аккумулятора.

— Бумер! — прохрипел Директор.

— Алё! Алё, бля! — бодро закричал в ответ Бумер.

— Бумер, чё с «мерсом»?

— А чё с ним может быть? — удивился Бумер. — Я его вчера на стоянке оставил, где обычно, после того как отвёз…

Издав тщедушный писк, телефон умер.

У Директора отлегло, и он выбросил трубу под диван.

Через минуту он снова крепко уснул.

* * *

— Как в Таиланд, Эдик! — возмутилась первая блондинка. — Ты обещал на Новый год во Францию и со мной!

— Ну! Обещал! — хмыкнул Эдик. — Я сказал, может быть… Может быть, во Францию. Может быть, с тобой…

— Как может быть?! Я уже кучу турагентств оббегала! Какого чорта!

— Да не парься ты… — добродушно ответил Эдик.

— Я не парюсь. Я уже кипячусь, Эдик!

— Всё ещё кипятитесь? — вставил Директор. — Тогда мы идём к Вам!

— Ха! Красава! — хлопнул его по плечу Эдик. — Петросян! Юмор!

— Очень смешно, — оскорблёно ответила блондинка, — я вообще сейчас домой поеду.

— О! — оживился бандит. — Отличная идея! Красава, — обратился он к Директору, — ты же её довезёшь?

— Довезу. Базаров нет, — согласился Директор.

— Сплавить меня решил? — ядовито поинтересовалась блондинка, — Чтобы с этой остаться? — она кивнула на вторую блондинку.

— Сама напросилась, — ответил Эдик.

— Сама, да? Ах, сама? Ты думаешь мне не надоело, что ты, кроме меня, со всякими тупыми блондинками путаешься!..

— Думай, чё говоришь-то, дура, — покрутил пальцем у виска Эдик.

— А я всё терплю. А я всё прощаю. А какого, блин, чорта?

Резко схватив сумку, блондинка двинулась к выходу.

Директор понял, что она была не просто моделью, а имела, по всей видимости, статус постоянной подруги бандита.

— Слышь, красава, догони её, а? — попросил Эдик, тиская вторую блондинку. — Довези до дому. За мной не заржавеет.

— Базаров ноль, Эдик! — услужливо ответил Директор, слезая со стула. — Заплати только за нас с Бумером.

— Говно вопрос!

— Ну всё, я тогда поскакал.

— Ага, давай. Довезёшь, ладно? А то поздно. Папуасы разные по городу шастают. А невеста хорошая. Прям щас бы женился! Вот прям щас! Хоп, и в ЗАГС! — расхохотался Эдик.

— Ага, Эдик, — ответил Директор и пустился вдогонку за ускользающей блондинкой.

— А, юморист, — сухо сказала она, когда он нагнал её.

— Давай довезу, — ответил он.

— Спасибо. Не надо. Стой! — она резко остановилась перед дамской комнатой и вручила ему сумочку. — Держи. Только не шарься. Бриллиантов с собой не ношу, — после чего скрылась за дверью с изображением женского силуэта.

Время ожидания тянулось медленно. Изучая потолок, Директор подумал, что Бумеру он подаст всё таким образом, будто сам снял блондинку.

— Надеюсь, ты не на запорожце? — спросила блондинка, выходя из уборной.

Глаза её светились каким-то мстительным блеском.

— На «мерседесе».

— У-у-у-у-у. Круто. Тогда идём, — и она взяла его под руку. — Кстати, меня Кристина зовут. Как машину-убийцу у Стивена Кинга.

— А меня Тарас. Как Тараса Бульбу у Гоголя, — ответил Директор и глупо хихикнул, — но ты можешь звать меня просто: Директор.

* * *

Второе пробуждение было менее мучительным, чем первое. По крайней мере, теперь у Директора нашлись силы добраться до уборной и проблеваться.

Чувствуя крайнюю слабость, он заполз в ванну и включил тёплую воду.

Память напоминала плохо работающий пылесос. Маленькие порции воспоминаний с трудом засасывались через длинную узкую трубу и склеивались друг с другом. Большую часть памяти занимал пугающий вакуум.

Именно там, в этом вакууме, находился источник тревоги.

Выключив воду, Директор погрузился на дно, оставив снаружи одни только ноздри и непотопляемое пузо. Он ощущал себя плавучим останком какого-то большого животного: слона или бегемота.

Из состояния анабиоза его вывел звонок на мобильный. Уже частично заряженный телефон жужжал и прыгал по кафелю возле ванны, как живой боб. Схватив его, Директор вынырнул и, захлёбываясь тёплой невкусной водой, поднёс к мокрому уху.

— Алё, алё? — спросил он.

— Красава! — крикнули в ответ. — Красава, ну ты где, бля?! Всю ночь не могу до тебя дозвониться!

— А, Эдик, ты, — Директор потёр пальцем неожиданно зачесавшийся глаз. — Привет, Эдик.

— Здорово. Слушай, ты мою бабу вчера домой отвёз?

— Домой.

— Куда? По этому адресу? — Эдик продиктовал адрес.

— Ну да, — ответил Директор. — Хотя, знаешь, я не сверял. Это она мне адрес сказала. Дорогу тоже она показывала. А я просто отвёз, куда показали. Хотя вроде адрес тот.

— Там ещё девятиэтажки стоят колодцем. Помойка рядом, — полошился Эдик.

— Точно, — Директор вспомнил помойку, увиденную им в свете фар.

— И она чё? Вышла? И куда пошла?

— Пошла? К подъезду…

Тут Директора осенило. Вспышка, как скальпель, разрезала похмельный мозг. Он вспомнил холёную маленькую руку Кристины на своём плече и пахнущий мятой воркующий голос, который сказал: «Ну что, маньяки, зажжём?»

Мгновенно пылесос заработал в интенсивном режиме и всосал целую серию красочных воспоминаний. «Мерин», круто развернувшись у подъезда, рванул в сторону офиса. Ночной город превратился в длинную стрелу с наконечником из фонарей и оперением из мокрых деревьев, а время сжалось до точки.

Подъезд девятиэтажки — парковка перед офисом.

Директор с Бумером наперегонки бросились открывать заднюю дверь «мерседеса» и, толкаясь, помогли барышне выйти.

Офис встретил их тишиной кожаных кресел, а потом ожил, завибрировал латиноамериканскими ритмами. Как кобры, взвились дымы от сигар. Курили Директор с блондинкой. А Бумер предусмотрительно не курил. Ром замешался с пузыристой лока-локой. Директор и блондинка пили. А Бумер предусмотрительно не пил.

Зато Бумер отрывался круче всех. Бумер исполнял танец живота с задиранием майки. Задирание перешло в стриптиз. Стриптиз закончился. Бумер остался в боксёрских трусах «Хуго Босс» в мелкую розовую клетку.

Блодинка выставила Бумеру высший бал и сказала, обращаясь к Директору:

— А у меня трусы со стразами. Хочешь, покажу?

Директора прошиб холодный пот, и он решил пока не вспоминать, что было дальше.

— Ты, блин, понимаешь, красава, она классная баба! — жаловался Эдик. — А я клоун! Я клоун, блядь, мне в цирке надо работать. Я ей вчера вечером скидываю: «Не хочешь групповушкой заняться? Я, ты и Катя». Это, ну, вторая баба. Ну, ты видел. Огонь, а не девка. «Если не хочешь, то мы тебя вычёркиваем». Понял? Вот ты стал бы своей невесте такое скидывать?

— Нет.

— Видишь! Ты нормальный. И Кристинка — тоже нормальная баба. А я псих. Я ненормальный. Мы же с ней пожениться собирались осенью. А зимой в Париж! В свадебное путешествие. А ты видел, как я вчера?

— Видел.

— Я ведь подлец? Скажи? — и, не дождавшись ответа, он продолжал: — Но я потом хотел всё загладить. Бля буду. Приехал к ней в полночь с корзиной белых роз. А её дома нет! Прикинь! Подруги говорят: «Не приходила». Я — звонить. Мобила отключена. Я — по городу. Все казино обрыскал, все дискотеки, все бары. Нигде нет. Как сгинула! Ну, думаю, стерва, окрысилась на меня! Мобилу, блядь, вырубила, развлекается с каким-нибудь фраером. Найду — вальну обоих! Ствол у меня с собой, ты знаешь. Или лучше: её вальну, а ему яйца отрежу по самое не балуйся!

— Ну и чё, нашёл? — спросил Директор, опускаясь в ванну, в которой стало вдруг холодно.

— Нет, на хуй. Не нашёл. Пока. Но у меня братуха. Он с операми в цветных. Он их попросил, они ищут. Ищейки. Найдут.

— Найдут, конечно, — уверенно ответил Директор

— Они с тобой перетереть хотят, — сказал Эдик.

— Со мной?

— Ну, для полноты картины.

–…

— Чё молчишь, красава?

— Да я чё. Говно вопрос, Эдик!

— Ну так мы с братухой за тобой уже едем.

* * *

— Бумер, колись давай, чё вчера было? — с надеждой в голосе спросил Директор, едва закончился неприятный разговор с нервным бандитом.

Не отрывая ухо от телефона, он выбрался из ванны и досуха растирался полотенцем.

— Классно оторвались! — ответил Бумер.

Его немногословие убивало.

— А чё вообще было? Ну, в деталях, — попытался осторожно выведать Директор, оттягивая перед зеркалом нижнее веко.

Он не хотел, чтобы Бумер знал о его провалах в памяти. Но Бумера было не провести. Когда-то до укуса клеща он прилично закладывал за воротник, и такой симптом, как частичная утрата памяти, был ему знаком не понаслышке.

— Да ты ни х-х-хуа ж не помнишь, ёббб-бб-банавро! — радостно констатировал он.

— Я всё помню. В целом.

— Ни хххуа ты не помнишь. Не мзди.

— Помню.

— Не помнишь, сцуко! По науке это называется перфорационная память! Вторая стадия алкоголизма!

— Не умничай, сцуко, — обмотавшись полотенцем, Директор вышел из ванной.

— А третья стадия, знаешь, как называется? Сумеречное сознание!

— Да ты ебанулся, как пить бросил!

— Ни хуа. Литературу надо читать специальную.

— А я думаю, Бумер, это тебя от энцефалита не долечили, — ответил Директор, одновременно пытаясь определить, какие трусы из бельевого ящика следует признать наиболее свежими.

— Зато я пить бросил. И всё помню. До мельчайших подробностей.

— И я помню, нах. Помню, как ты танцевал стриптиз, реально!

— А дальше?

— Дальше? — Директор задумался, прыгая на одной ноге и продевая другую в трусы.

— Бу-га-га-га-га! Ни хуа не помнишь!

Оба помолчали.

— А было вот что, — снизошёл Бумер. — Вы с этой бабой набухались, и я отвёз вас домой.

— Каждого в свой дом?

— Ни хуа-а-а-а. Я отвёз вас к тебе домой. В твою «нехорошую» квартиру.

У Директора упало сердце. Он застыл в плотно облегающих «боксерах» посредине разорённой комнаты.

— Сначала я хотел развести вас по домам, но в машине ты эту бабу развёл реально, и она согласилась поехать к тебе.

— Не мзди, сцуко!

— Бля буду.

— Да как я её развёл? — Директор внимательно оглядел себя. — Я толстопузый, несексуальный, грубый мужлан без чувства юмора!

— Ты сказал, что дома у тебя есть «Бейлис».

Пустая бутылка «Бейлиса» в углу комнаты у дивана подтверждала слова Бумера.

— Да?!

— Да. А она сказала, что это её любимый напиток.

— Да?!

— А потом она спросила тебя: «Зачем ты купил „Бейлис“?». А ты ответил: «Для ёбли-с».

— Да?! Я так сказал?! — Директор схватил себя свободной рукой за волосы. — Гусарский юмор!

— Ага. Но вы оба ржали как резаные, так что совсем меня за-эбали!

— Бумер, скажи, что мздишь, и я прощу тебе коробку сигар, которую ты мне должен, и ещё, так и быть, нах, подарю свою.

— А чё ты хочешь? Узнать правду или чтобы твой лучший друг целый месяц курил ахх-х-х-х-хуительные сигары?

— Правду.

— Тогда так: я отвёз вас к тебе домой и видел, что, пока вы шли к подъезду, ты реально держал эту блондинку за жопу! Вот так, нах, — Бумер издал губами сочный звук.

В этот момент в коридоре радостно пиликнул домофон.

— Кто? — спросил Директор.

— Отворяй, красава! — крикнули снизу.

Директор окинул взглядом часть комнаты, видимую из коридора, и сказал:

— Я лучше сам спущусь. Подождите.