За все тысячелетие существования России только однажды – в первой половине XVIII века – выделился небольшой период времени, когда государственная власть была в немецких руках. Этому периоду посвящены повести: "Бироновщина" и "Два регентства".
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Среди врагов предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Глава шестая
На походе. Шевардинский редут. Воззвание Наполеона
На привале, августа 13. Вот где довелось за дневник опять приняться! Хоть и сон клонит, устал шибко, а надо ж самое главное занести.
Приходит ко мне третьего дня Мушерон.
— Ну, пти буржуа, собирайся-ка в путь-дорогу.
— Куда? — говорю.
— В Москву.
— В Москву! Вы шутите, г-н сержант.
— Какие уж шутки! Вся гвардия с самим императором сейчас выступает. А тебя лейтенант берет с собой переводчиком.
Вот не думал, не гадал — в Москву попасть, в наш град первопрестольный! Вожделенный случай, о коем мечтал и денно и нощно. Кабы маменька-то про то знала-ведала! Да доберемся ли еще? Нет, русские не отдадут Москвы-матушки! И куда занесет еще меня театр войны? Быть может, приближаюсь к вратам смертным… Но, пока что взираю на все равнодушно. Не ратный ведь человек; так что может со мною приключиться?
А этакий поход — дело, ох куда нелегкое! С раннего утра до позднего вечера все вперед да вперед. Днем жарища нестерпимая.
— Та же Италия! — жалуются французы. — Хуже Италии — пекло адское!
От пехоты да от конских копыт пыль облаком, глаза ест, в нос и глотку забивается. А тебя, без вкушения хлеба и воды, все вперед гонят:
— Марше! марше!
Попадается речка, ручеек; промочил бы горло, ан нет:
— Чего стал? Марше!
Наконец-то привал — слава Тебе, Господи! Уляжешься в лесу у костра; да леса-то все сосновые, болотистые, комариное царство: жужжат проклятые, как рой пчелиный, кусаются что собаки.
…Не дописал, как Мушерон тетрадь из-под рук вырвал:
— Это что у тебя?
— Дневник.
— Эге! Г-н лейтенант!
Подошел д’Орвиль:
— А что?
— Не угодно ли поглядеть: наш пти буржуа дневник ведет. Не шпионом ли уж к нам приставлен?
Рассмеялся тот:
— Да не сами ли мы его с собой забрали? И что он в нашем военном деле смыслит?
— Так пускай вам прочитает что сейчас написал.
— Извольте, — говорю, — по-русски прочитать или перевести?
— Само собой, перевести.
Перевел я им страницу, другую.
— Ну что Мушерон? — говорит лейтенант. — Похоже на донос шпиона?
— А вот пускай-ка с первой страницы прочитает.
Начал я с первой страницы про то, как мосье Мулине совет мне дает дневник писать, дабы облегчить сердце. Как они оба расхохочутся!
— Пишите себе, пишите, молодой человек, — говорит лейтенант, — облегчайте свое сердце.
Августа 17. Мы уже под Вязьмой. На каждом верстовом столбе цифры читаем: далеко ли еще до Москвы? Нас, гвардию свою, Наполеон бережет, не пускает нас в огонь. Но авангарду тяжко приходится: дорога наша устлана мертвыми телами, а Дорогобуж, Вязьма и все деревушки выжжены дотла. По-прежнему, пуще прежнего нас голод-жажда пронимает. От каждого полка фуражиры по окрестностям рыщут, но возвращаются редко с чем: жители везде разбежались, а запасы сожгли или с собой унесли. Картофель-то хоть не снят еще с полей; так солдаты им ранцы свои набивают, а потом на кострах пекут да с палой кониной уплетают. И я тоже — в татарина обратился! Но мясо препротивное: жестко и жилисто. Только сердце да печенка мягче и вкуснее. Да нам-то редко когда перепадает: для офицеров отбирают.
Августа 20. Вот мы и в Гжатске. Живое кладбище! Подобрали здесь одного русского тяжелораненого. Стали его чрез меня расспрашивать, выведывать.
А он:
— Прибыл Кутузов — бить вас, французов…
— Как? Что? Князь Кутузов, сподвижник Суворова?
— Он самый: сменил немца Барклая. До Москвы еще расправится с вами по-суворовски.
Озадачились, призадумались. До Москвы-то ведь еще 147 верст; задержать сколько раз может!
Августа 24. По сказанному как по писаному: Кутузов остановился, загородил нам — сирень французской армии — путь к Москве. Отделяют нас от русских глубокие овраги. За оврагами в долине и кругом на высотах вся русская армия.
Вдали налево белеет сельская церковь: то — село Бородино, занятое тоже русскими. Направо — село Шевардино; перед ним русскими же «редут» возведен — крепостца со рвом и валом, а на валу — пушки.
На душе у французов и радостно, и жутко: бранят Кутузова.
— Ишь, чертов кум, какую позицию выбрал!
Сам Наполеон не раз на холм выезжал — в зрительную трубу обозреть будущее поле сражения; потом в палатке у себя на карте обозначал расположение своих и русских войск булавками с разноцветными головками.
…С вечера уже началось; но это, говорят, только генеральная проба. Дабы лучше выяснить силы русских, Наполеон двинул через овраг колонны пехоты на Шевардинский редут. Пущей храбрости ради напоил еще допьяна солдат. И точно, пошли те храбро с барабанным боем.
Да не тут-то было! Огорошили их с редута картечью, и побежали они вспять. Первый блин да комом. Решили взять редут во что бы то ни стало. Идет целый полк, потом другой, потом еще удальцы-поляки, и все тоже: бегут назад! А за бегущими вдогонку русские кирасиры; ворвались в польский лагерь и увезли семь орудий. То-то, чай, осерчал Понятовский! Про Наполеона и говорить нечего.
Стемнело. Но оставить дела так нельзя. Новый штурм. И вдруг — что за притча? Ни единого выстрела. Взлезают на редут — ни души. Русские в темноте его очистили! Точно в насмешку: на тебе, небоже, что нам уже не гоже.
Августа 25. Сегодня погода хмурится. Прохладно. Порой моросит. Дабы подбодрить мерзнущих, велено всем полкам раздавать водку. Но на всех не хватило: обозы некоторых полков где-то застряли.
Сражения нынче, кажись, еще не будет. Была только с утра слабая перестрелка. А теперь в обоих лагерях зловещая тишина — тишина перед бурей. Но и там, и здесь готовятся к бою: роют окопы, возводят редуты, устанавливают орудия… Вчуже дрожь пробирает!
Вот из русского лагеря доносится молебное пение.
«Что бы это значило?» — дивятся французы. Невдомек им, что люди православные перед боем к Богу молитву воссылают. Тогда лишь поняли, когда адъютант с холма прискакал с докладом, что у «неприятеля» по всему лагерю, от полка к полку, попы шествуют с хоругвями и иконой, перед коей солдаты, сняв кивера, ниц падают. Не иначе, как наша же Смоленская икона Божьей Матери. Да воскреснет Бог и расточатся врази Его!
А тут, у французов, заместо того сбор бьют, перед каждым полком читают воззвание Наполеона:
«Солдаты! Сражение близко, которого вы столь желали. Победа зависит от вас самих. Она даст вам изобилие, хорошие зимние квартиры и скорое возвращение на родину. Отличитесь же и здесь, как отличились при Аустерлице, при Фридланде, Витебске, Смоленске, — и самое отдаленное потомство будет говорить еще о ваших подвигах. Да скажут о каждом из вас: “и он был тоже в великой битве под стенами Москвы!”»
После сего воззвания все кругом встрепенулись, возликовали. По всему лагерю музыка, песни. Только и слышишь:
— Да здравствует император!
А у меня сердце захолонуло: что-то будет?.. Неужто в самом деле?.. Додумать не смею…
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Среди врагов предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других