Измена. Нас больше нет

Валерия Даль (2025)

— Куда это ты собралась? — рычит муж, преградив мне путь. — Туда, где тебя не будет! — зло выплевываю я. — Пойдем, Демьян? — Мам, ну что ты, в самом деле! Ну бывает такое, да! Понравилась папе другая. Ну переспал он с ней. И что? Ты же родная, ты его семья. А она… ну так, для тела. Для здоровья! Что? Это какой-то сон? Я же не ослышалась? Устремляю на сына ошарашенный взгляд, а потом перевожу его на хитро ухмыляющегося мужа. — Ведь прав, — пожимает плечами супруг. — Демьян с тобой не пойдет, Марина. — Сын, ты в своем уме? — Мам, перестань драматизировать! И давай не устраивать истерику! — требует он. — Поддерживай отца, сынок. Но когда поймешь свою ошибку… будет поздно. Я всегда считала, что за моей спиной горой стоят двое мужчин, а они оказались предателями.

Глава 2

Все как в дурном кино, где я играю главную роль. Только там отснятый кадр заканчивается, и актеры возвращаются к обычной жизни, а я петляю по улицам города, где мой ад следует за мной по пятам и делает больно в самом центре души.

Оставив машину во дворе, я вбегаю в дом, мельком взглянув на часы, которые показывают половину восьмого вечера. Скинув обувь, мчусь на второй этаж.

«Ни минуты больше не проведу в этом доме», — даю установку сама себе.

От одной мысли об увиденном я покрываюсь липким потом, и вся грязь прикосновений мужа к другой словно проступает наружу.

В таком состоянии я забываю о том, что внизу наша домработница тетя Яна готовит ужин или уже ждет к столу. На самом деле она давно наш друг и член семьи. А десять лет назад, когда отец Демида бросил свекровь и укатил куда-то строить свою личную жизнь, сделав все это очень некрасиво и со скандалом, она переехала жить к нам.

Дом большой, а Аллу Николаевну я люблю как родную мать. Они с тетей Яной стали лучшими подругами, а в моей жизни появился еще один человек, который дарит тепло и кормит вкуснейшими ужинами.

— Мариша? — слышится голос Яны Мирославовны еще на лестнице, затем становится все ближе. — Мари…

Она застает момент, когда я вытаскиваю из гардеробной чемоданы и открываю их так резко, что пластиковые крышки бьются о паркет, создавая шум.

— Марина! — шокированный возглас заставляет меня остановиться и посмотреть на женщину, застывшую на пороге

— Добрый вечер, теть Ян. Вы простите за шум, случайно вышло.

Становится стыдно, но в голове сейчас мало разумных и рациональных мыслей. Более того, она начинает болеть и кружиться.

— Марин, а ты чего? — Она указывает на чемодан в моих ногах. — Я ужин приготовила… Слышу кто-то бежит, глядь, а это ты. Зову — не отвечаешь… Случилось чего?

Такой простой вопрос, но простого ответа быть не может.

— Яна, это Марина? — Теперь к нам поднимается свекровь, и я понимаю, что вопросов станет больше.

Как и тетя Яна, мать Демида застывает на входе в комнату.

— Марина? Дочка, а… — Ее руки взмывают вверх и опускаются на грудь — любимый жест. — Что это… командировка? Заказ выездной?

Я сжимаю переносицу и закрываю глаза. Мне бы хотелось подыскать слова, чтобы правильно преподнести все то, что натворил муж. В конце концов, я умею писать замечательные речи. Но сейчас, стоя у пропасти буквально на носочках, я и двух слов связать не могу.

Но и оттягивать неизбежное нет никакого смысла. Поэтому я поднимаю глаза на обеих женщин, хотя больше, конечно, обращаюсь к Алле Николаевне.

— Демид мне изменяет, поэтому я… — Последний рывок, где я облекаю в слова все мысли, становится сложным, потому что двадцать лет — это половина жизни, так просто не выбросишь и не забудешь. — Я ухожу.

Обе женщины вздыхают. Причитают по очереди «О господи», а я ухожу в гардеробную и вытаскиваю первую партию своих вещей.

Когда возвращаюсь в спальню, мама мужа и домработница уже сидят на диване и наблюдают за мной. Я знаю, что им тяжело. Мне тоже. Полжизни не уложить в два небольших чемодана.

Я и не пытаюсь. Складываю вещи аккуратно, потому что привыкла к дорогой одежде и мять ее не хочу. Цену деньгам я прекрасно знаю.

— Как же так? — первой задается вопросом свекровь.

Я даже знаю, о чем она думает, учитывая, как уходил свекор.

— Марина, ну погоди, прошу… — Она оказывается за моей спиной и, поглаживая по плечу, просит остановиться.

Теплое прикосновение ее руки буквально тормозит меня, и все вокруг замирает.

— Давай поговорим, дочка. Ну нельзя же так… — Она подводит меня к другой стороне кровати и садится вместе со мной.

— Я не понимаю, Алла Николаевна. Правда не понимаю ничего, — говорю уставшим голосом, немного ссутулившись. — Зачем он так?

— Я — тем более. Ты… Как ты узнала-то, Марина? Сказал кто?

— Если бы! — Я горько усмехаюсь и запрокидываю голову, чтобы не позволить слезам пролиться.

— Если сказали, то послушай меня, как мама тебе совет даю: лучше поговорить. Как бы ни было больно, девочка моя, но лучше все обсудить и понять, что к чему. Ты сломаешь за секунду, а строила двадцать лет общими усилиями. Ты женщина не скандальная, но высказать все надо. Чтобы такие слухи даже не поднимались больше. Как муж и отец, он должен пресекать подобное.

Конечно, она хочет верить в то, что сама говорит.

— Ну не мог Демид с тобой так обойтись. Такая любовь… дар божий, Марина. Кто угодно, но не мой сын. Он за свою семью любого в грязь положит. Да ты вспомни, как он за тебя по молодости! — Она издает смешок.

— Согласна с Аллой, — вмешивается тетя Яна. — Сейчас завистников — пруд пруди. Куда ни глянь, деньги у них в глазах да чужая жизнь. Охотниц этих, бесстыдниц, ой как много. Поэтому не надо им добровольно мужа отдавать. У вас вон дом какой! Бизнес у обоих… сами же выстроили все. Сына вырастили. Уже и он мужчиной стать успел. Через пару лет жениться надумает.

При мысли о Демьяне сердце и вовсе рвется на части. Он всегда брал отца в пример. С самого детства только и слышали: «Вырасту и буду как папа». А теперь я думаю: уж лучше не надо.

— Послушайте… — Я сглатываю неприятную горечь, беру ладони свекрови в свои и говорю как есть, нет смысла подогревать их иллюзии: — Это не слухи, не домыслы и… вообще ничего такого. Если бы я просто услышала или СМС прочла, то пришла бы поговорить с ним в первую очередь, а не вещи собирать. Но все гораздо хуже…

Они делают такой же короткий вдох, как и я, прежде чем сказать правду:

— Я сама все видела. И это не было игрой воображения.

От шока свекровь не знает, что сказать, а я пока не готова успокаивать еще и ее. Самой до спокойствия далеко, хоть и выгляжу со стороны собранной.

— Яна Мирославовна, если вас не затруднит, вы не могли бы и вещи Демьяна помочь собрать?

На этих словах свекровь отмирает и смотрит на меня почти испуганно.

— Господи… Марина… Но это же не может быть правдой! Демид отца проклинал и еще долго отказывался с ним общаться, а тут взять и сделать то же самое с вами?

— Я помню, как это было, но я говорю то, что есть.

Поднимаюсь и, обойдя кровать, снова принимаюсь складывать вещи и убирать их в чемодан.

— Марина, ну погоди… Нужно же как-то поговорить спокойно, обсудить все… Не выход — вот так уходить в ночь.

— Алла Николаевна, я увидела достаточно, да и услышала тоже. Поймите меня правильно, но так нельзя.

Уложив в первый чемодан почти всю партию, я иду за второй. В этот момент свекровь встает и вытаскивает телефон.

— Нет уж, он мне ответит сам. Я ему сейчас устрою!

Она прикладывает к уху мобильный, и я могу слышать только ее, а не то, что отвечает ей мой муж. На самом деле, это все так противно, что я бы предпочла какое-то время и вовсе не слышать Демида. Да и не видеть тоже.

— Сын! Что творится? Почему Марина уходит из дома, а ты где-то ходишь?.. Немедленно скажи, что ты сделал?.. — Все, что долетает до моего слуха — это крик. Крик моего мужа. — Бесстыдник!

Она сбрасывает вызов и, пылая от ярости, ставит руки по бокам, тяжело дыша.

Мы сталкиваемся взглядом и в ту же секунду отводим глаза.

— Ты погоди. Погоди уходить. Пусть приедет. Говорит, уже в пути. Пусть скажет, как опустился до такой низости, чтобы тащить грязь в дом, как отец. За все ответит. Уж не думала, что мой сын поступит так же…

Алла Николаевна подходит ко мне и накрывает руку своей трясущейся ладонью.

— Подожди чуть-чуть, дочка? И… если у него там чувства взыграли к какой-то пигалице, то пусть сам уходит. Подавай на развод, даже помогу тебе с этим, слышишь?

Я вздыхаю и пытаюсь как можно мягче ей улыбнуться.

— Нет… я ухожу в любом случае. Разумеется, мы поговорим, и не раз, но сейчас, в данную секунду, я хочу уйти. Я должна…

Вспоминаю, где лежат ключи от нашей городской квартиры, которую мы купили не так давно в качестве инвестиции. Хорошо, она полностью меблирована. И ремонт сделан по высшему уровню.

Застегнув оба чемодана, я вытягиваю ручки и прохожу мимо обеих дорогих сердцу женщин. Останавливаюсь на пороге, чтобы сказать им, где собираюсь жить, и внезапно лицом к лицу сталкиваюсь с сыном, который заходит в комнату.

— Мам… — Он замолкает, увидев чемоданы. — Это что ещё такое?

— Я ухожу. Ты идёшь со мной, Демьян.

— Но куда?

— Туда, где нет и не будет твоего отца.