Кольцо с тайной надписью

Валерия Вербинина, 2014

Сотрудница полиции Лиза Синеокова отлично помнила тот ложный вызов: Маша Олейникова умоляла взломать дверь в квартиру ее подруги Насти, не отвечавшей на телефонные звонки и стук в дверь. Каково же было удивление полицейских, когда они обнаружили живую и здоровую Настю – ей просто надоела навязчивая приятельница. И вот новый вызов по знакомому адресу! На этот раз самый настоящий – девушку обнаружили зарезанной… Прослушав автоответчик погибшей, Лиза и ее напарник Павел убедились, что та была весьма любвеобильной особой: помимо официального жениха параллельно встречалась сразу с несколькими любовниками! Один из них оказался реставратором, которому Настя недавно передала доставшуюся ей от прадеда картину…

Глава 4. Большие маневры

Когда я спустилась во двор, Паша Ласточкин сидел в машине, поджидая меня. Судя по его замкнутому, хмурому лицу, ничего существенного у Анны Петровны и охранника выведать не удалось. На месте преступления уже работала следственная группа, и от мощной вспышки аппарата нашего фотографа начинало рябить в глазах.

— Садись, — кивнул мне капитан.

Я забралась на переднее сиденье и подробно рассказала Ласточкину о результатах допроса. Капитан слушал меня, не перебивая.

— По-моему, я наделала кучу ошибок, — призналась я под конец. — Пыталась расположить Эмму Кликушину к себе, но из этого ничего не вышло. Вот если бы ты был со мной…

— Спокойно, Лизавета, спокойно, — проворчал Ласточкин. — Все, что надо, ты узнала. Первое: покойный занимался бизнесом. Второе: у него совершенно не было врагов. Третье: его охранник не вышел на работу именно тогда, когда на босса произошло покушение. Наводит на размышления, ты не находишь? Четвертое: мадам Кликушина не пожелала дать тебе координаты охранника. Это уже второй любопытный факт. Твои предположения?

Я пожала плечами.

— Возможно, она вышла замуж только для того, чтобы поскорее овдоветь. С этой целью она вступила в сговор с охранником и с убийцей, а в дальнейшем, возможно, попытается сделать охранника козлом отпущения. Но ведь ты сам, капитан, учил меня не делать поспешных выводов.

— Так или иначе мадам Кликушину мы берем на заметку, — подытожил Ласточкин. — Что еще?

Я рассказала ему о двух звонках на мобильный. Ласточкин нахмурился.

— Э, нет, Лиза, так не годится. У нас с тобой служба, а не мыльная опера, которую по телевизору показывают. Мало ли кто мог звонить Кликушиной на сотовый! Маникюрша, мать, подружка, наконец. Нет, это просто несерьезно!

— Однако номер я на всякий случай записала, — упорствовала я. — Взгляни-ка, он ничего тебе не напоминает?

Капитан бросил взгляд на листок моего блокнота и тяжело вздохнул.

— Как ни странно, напоминает, — признался он.

— И что же именно? — с замиранием сердца спросила я.

— Лиза, — укоризненно сказал Ласточкин, — это номер больницы, в которую увезли Кликушина. Пять минут назад я связался с ними и узнал, что бизнесмена только что доставили к ним, но это ничего не меняет. Он умер в машине «Скорой помощи», не приходя в сознание. Именно поэтому они так настойчиво пытались связаться с его женой.

Честно говоря, я почувствовала себя пристыженной. Не говоря ни слова, я убрала блокнот.

— Что же будем делать? — спросила я.

Ласточкин протянул руку и завел двигатель.

— Навестим господина Верховского, зама покойного Михаила Кликушина. Побеседуем по душам, авось что и всплывет.

— Паша, — внезапно спросила я, когда мы уже катили по проспекту на восток Москвы, где помещался офис фирмы «Ландельм», — а ты-то сам что думаешь об этом деле?

Ласточкин едва заметно поморщился.

— Признаться, есть в нем несколько моментов, которые меня настораживают, — проговорил он после небольшой паузы.

— Да? — спросила я. — Какие именно?

— Колготки, — ответил он.

— А? — Я озадаченно уставилась на него.

— Лиза, — вздохнул мой напарник, — торговля колготками — это не нефть и не банковский бизнес. Вот я и думаю: можно ли из-за такого смешного, в сущности, товара пришить человека?

— В нашей стране всякое возможно, — довольно обтекаемо отозвалась я.

— Это верно, — охотно согласился Ласточкин. — Тем более что из твоего посещения квартиры этого господина следует, что он был неприлично богат. Стало быть, торговля велась на широкую ногу. Стало быть — но это пока лишь теоретически — его могли замочить из-за каких-то его дел. Что бы его женушка ни утверждала.

— Принято, — сказала я.

— Кроме того, есть еще один момент, который меня беспокоит, — добавил Ласточкин. — Три пули в живот.

— Об этом я не подумала, — ответила я после паузы.

— Если стрелял профессиональный киллер, то почему не было контрольного выстрела? Почему все пули попали именно в живот, не в грудь или в голову? Это тоже довольно странно.

Только тут я вспомнила, что Ласточкин ничего мне не рассказал о результатах своей беседы с Анной Петровной.

— Свидетельница сказала что-нибудь ценное? — спросила я.

— То же, что и всегда, — проворчал Ласточкин. — Она находилась у своего окна, когда заметила Кликушина. Он выходил из подъезда и, судя по всему, очень спешил. В это мгновение из-за дерева вышел человек. Анна Петровна думает, что он был скорее молодой, чем старый. Одет в джинсы и серую майку с капюшоном, а может, и не майку, а что-то типа джемпера. Волосы вроде темные, никаких особых примет она не заметила. Незнакомец вынул что-то из кармана, потом это «что-то» грохнуло два или три раза, и Кликушин упал. Тот человек выскочил на улицу и скрылся. Потом Кликушин закричал «Помогите», из подъезда к нему выбежал охранник, который следит за домом. Анна Петровна тоже поспешила вниз, прихватив с собой сотовый. Она вызвала «Скорую» и полицию, а охранник поднялся наверх и сообщил жене Кликушина, что с ее мужем произошло несчастье. Вот и все.

— Негусто, — сказала я.

— Еще бы, — усмехнулся Ласточкин. — На первый взгляд — обычная заказуха. На второй уже нечто непонятное. Жена, как ты говоришь, чего-то темнит. Охранник куда-то исчез. Совпадение? Мне что-то не верится.

— Надо разыскать охранника, — решительно сказала я.

— После того, как побеседуем с Юлианом Верховским, — отозвался Ласточкин и прибавил скорость.

Торговая фирма «Ландельм» занимала второй этаж круглого и довольно симпатичного на вид здания, в котором, помимо нее, располагалась контора какого-то банка. Внизу у мониторов скучали два охранника. Ласточкин предъявил им документы и объяснил цель нашего визита. Один из охранников с кем-то переговорил по внутреннему телефону, и минут через пять в вестибюль спустилось воздушное создание в голубом костюмчике и голубых же туфельках на каблуках. Выглядело создание точь-в-точь как ожившая нарядная куколка, которую только что распаковали и вынули из коробки. Левый ее глаз чуть заметно косил, она очаровательно картавила и распространяла вокруг себя аромат тончайших духов. Почему-то я поймала себя на мысли, что смотрю на нее без особой приязни. Это было странно, потому что она произнесла всего четыре фразы:

— Это вы приехали из полиции? Боже, как интересно! Прошу за мной, Юлиан Валентинович вас примет, как только освободится.

Она поправила выбившийся из прически непокорный локон, стрельнула глазами в сторону Ласточкина и направилась к лифту. Нам с капитаном ничего не оставалось, как последовать за ней.

Мы поднялись на второй этаж и прошли мимо вереницы белых дверей, за которыми звонили телефоны, шуршали бумаги и вообще вовсю кипела офисная жизнь. На стенах висели рекламные плакаты, призывавшие покупать колготки той или иной фирмы. Самым запоминающимся был слоган: «Колготки вашей мечты: помните, что мечты сбываются! Мечтайте на всю катушку!»

Секретарша время от времени оборачивалась, проверяя наличие наших персон в своем фарватере, словно мы могли удрать в какой-нибудь плакат и затаиться там среди тощих цыплячьих ножек рекламных прелестниц. Наконец коридор закончился. Секретарша ввела нас в приемную, где у окна в огромной кадке тосковало по родине целое экзотическое дерево с темно-зелеными жесткими листьями. Сквозь приотворенную дверь до нас доносились обрывки разговора, который вел приятный баритон с невидимым телефонным собеседником.

— Подождите секундочку, — шепнула куколка и удалилась.

Через пару минут она вернулась и пригласила нас войти. Мы переступили порог кабинета Юлиана Валентиновича Верховского и оказались в самом обыкновенном помещении размером примерно пять на восемь метров. Стол завален брошюрами, бумагами и документацией, на другом столе, поставленном перпендикулярно к нему, стоит компьютер, а у стены примостился на подставке светящийся аквариум с рыбками. Помимо рыбок, к обитателям кабинета можно было причислить и господина, язык не повернется назвать его товарищем, средних лет, плавно переходящих в преклонные. У него были проницательные голубые глаза, светлые жидкие волосы, тонкие губы и костюм цвета сушеной жабы. Над высоким лбом красовались довольно-таки обширные залысины, нижние веки набрякли. Тонкие пальцы нервно крутили дорогую ручку.

— Прошу вас, садитесь, — сказал Юлиан Верховский. — Алина сказала мне… Чем я могу быть вам полезен?

Капитан сел на стул с вертящимся сиденьем. Я последовала его примеру.

— Мне очень жаль, что приходится отрывать вас от работы, — промолвил капитан, — но иначе нельзя. Дело в том, что с вашим боссом, господином Кликушиным, случилось несчастье. Его убили.

— Как?! — воскликнул Верховский настолько нарочитым тоном, что у меня, во всяком случае, не осталось сомнений, что нечто подобное он считал вполне вероятным и потому новость, объявленная капитаном, не свалилась на него подобно кирпичу с ясного неба. — Но почему? Как это могло случиться?

— Вот это мы и хотели бы узнать у вас, — промолвил Ласточкин, улыбаясь младенческой улыбкой. — Дело в том, что это заказное убийство, а в девяноста девяти процентах случаев подоплека заказных убийств одна: деньги. А поскольку господин Кликушин был бизнесменом…

Вы, знающие, что мой напарник всего пару минут назад выражал веские сомнения в том, что убийство Кликушина было заказным, вольны обвинять Ласточкина в лицемерии, подтасовке фактов и наглой лжи. Но дело в том, что наши сограждане так устроены, что идут на контакт с полицией с крайней неохотой. Надо признать, у них для этого достаточно оснований. Практически в любой газете можно найти материал о коррупции, взяточничестве и продажности правоохранительных органов, и, разумеется, эта информация не прибавляет нам популярности. Будем откровенны: доверия к полиции в нашем обществе нет никакого, и это очень сильно усложняет нам самые простые задачи — такие, к примеру, как опрос обыкновенных свидетелей. Поэтому мы и вынуждены идти на всяческие ухищрения, чтобы разговорить их. Собственно говоря, в наших методах нет ничего такого, что бы уже с успехом не применялось раньше. Испокон веков сыщики делают вид, что они знают то, о чем только догадываются, и догадываются о том, чего знать в принципе не могут.

Версия, предложенная Ласточкиным, косвенно ставила под удар и самого Юлиана Валентиновича, и именно поэтому последний не мог оставаться в стороне. Конечно, вероятность того, что он скажет нам правду, была ничтожной, однако возможности открыто лгать он тоже был лишен, ведь в делах об убийствах обычно замешано множество людей, и каждый факт по нескольку раз проверяется. Поэтому Ласточкин с понятным любопытством ожидал, что же сообщит нам этот представительный господин в зеленоватом костюме. Теперь, честно говоря, этот костюм напоминал мне жабу, болеющую желтухой.

— Но я, честное слово, не знаю, что вам сказать, — жалобно промолвил первый зам. Такие фразы на языке оперов означают, что свидетель пытается выиграть время, чтобы собраться с мыслями. — Наша фирма абсолютно легальная, уверяю вас! Мы исправно платим налоги…

— Да мы, собственно, и не думали, что киллера к вашему шефу подослали налоговые органы, — ответил Ласточкин, и в его глазах блеснул колючий огонек. — Скажите, у покойного в последнее время не было каких-нибудь серьезных столкновений с людьми, которых он мог бы опасаться? Никто не угрожал ему?

— Если и угрожал, мне ничего об этом не известно, — поспешно промолвил Верховский. — Бедный Миша! Какое это горе для его жены — потерять такого мужа!

— Ну, а вы сами? — внезапно спросил Ласточкин. — Вам самому никто не угрожал?

Юлиан Валентинович вздрогнул.

— С какой стати? — спросил он нервно.

— Это простой вопрос, — вкрадчиво отозвался Ласточкин. — Расскажите мне, пожалуйста, о телохранителе Михаила Кликушина. Вы его знали? Что он за человек?

— Ну, я вообще-то знал его плохо, — протянул первый зам. — Видите ли, он был Мишиным охранником, а не моим.

— Как его звали? — спросил Ласточкин. — Я имею в виду охранника.

— Митя, — подумав, ответил Верховский. — Дмитрий то есть. А фамилию его я не знаю.

— Как он выглядит? — спросил Ласточкин.

— Вы разве не видели его? — удивился Верховский. — Ну, довольно высокий, лет тридцать или около того.

— Цвет волос, цвет глаз не помните?

— Волосы темные, насколько я помню. А что?

— Может, вы знаете его адрес или телефон?

Юлиан Валентинович сдвинул брови.

— Адрес нет, а вот телефон… Погодите минуточку. Номер его мобильника у меня есть совершенно точно, потому что мне часто приходилось звонить, узнавать, где Миша. — Верховский пролистнул страницы своего органайзера. — Вот! Нашел…

Юлиан Валентинович продиктовал номер, и Ласточкин его записал.

— Стало быть, — подытожил мой напарник, — по-вашему, Кликушина могли убить из-за чего угодно, только не из-за бизнеса. Я прав?

— Вы абсолютно правильно поняли мою мысль, — самодовольно заметил Верховский. — Не скрою, дела у нас идут хорошо, мы никого не топили и никому не перебегали дорогу. Да и потом, колготки — такой товар, который всегда нужен. Уверяю вас, масса фирм занимается их продажей, и до сих пор мне не приходилось слышать ни о каких серьезных разборках в этой области.

Ласточкин прищурился.

— Какое совпадение, мне тоже, — буркнул он. — Еще один вопрос, Юлиан Валентинович. Вы знакомы с женой Кликушина?

— С Эммочкой? — удивился Верховский. — Ну конечно же, я ее знаю. А что?

— Как по-вашему, — спросил Ласточкин, — ее словам можно доверять?

— Каким словам? — насторожился Верховский.

— Видите ли, — объяснил Ласточкин, — у Эммы Григорьевны есть некие подозрения…

Внезапно он замолчал, словно спохватившись, что и так сказал слишком много.

— Какие еще подозрения? — Верховский нервным движением поправил узел галстука.

— О, — с двусмысленным смешком отозвался Ласточкин, — очень любопытные подозрения, знаете ли. Очень!

И тут с Верховским произошла разительная перемена. Внешне это был все тот же человек, улыбчивый, вежливый, хорошо одетый, но что-то в нем появилось совершенно иное. Нижняя челюсть выдалась вперед, глаза забегали. Первый зам почуял опасность, но не знал, в чем конкретно она выражается. Я была готова поспорить, что даже губы у него пересохли.

— Э-э… — проблеял он. — Я, право же, не понимаю… — Он сконфуженно хихикнул. — А почему, собственно…

— Видите ли, — снисходительно объяснил Ласточкин, — она уверена, как и вы, что дела мужа не имеют к его смерти никакого отношения. Она считает, что у Кликушина была какая-то женщина, которая якобы его и заказала. Но на наши вопросы о том, кем эта женщина была, Эмма Григорьевна отвечать отказалась и вообще вела себя довольно странно. Поэтому я и спросил у вас, можно ли доверять ее словам.

— Ах, вот оно что. — Первый зам бледно улыбнулся и дернул шеей. — Да нет, это все глупости! Насколько я знал Мишу, у него была идеальная семья и в Эммочке он души не чаял.

— Мы тоже так подумали, — отозвался Ласточкин, поднимаясь с места. — Что ж, большое спасибо вам за то, что уделили нам немного своего драгоценного времени. На всякий случай запишите мой рабочий телефон, вдруг что вспомните. Сами знаете, в жизни разное бывает.

Юлиан Валентинович механически кивнул, негнущейся рукой раскрыл органайзер и записал рабочий телефон и фамилию капитана.

— Всего доброго, — сказал Ласточкин и мимо светящегося аквариума проследовал к выходу. За ним безгласной тенью двинулась и я.