Холодное золото

Валерий Шарапов

Романы о настоящих героях своей эпохи – сотрудниках советской милиции, людях, для которых служебный подвиг – обыденное дело. 1972 год. Москву всколыхнула серия жестоких убийств работников искусства: знаменитой певицы, известного дирижера и популярного артиста. У каждой из жертв грабители похитили уникальные коллекции – драгоценности, редкие книги, монеты… Следствие поручено капитану МУРа Ивану Егорову. Он сразу же выделяет схожие черты всех трех преступлений. Все убитые – деятели культуры, все убиты в своих квартирах одним и тем же способом: жертвам сломали шейные позвонки. А вскоре Егоров выясняет, что было у этих людей и общее увлечение, ставшее для них роковым… Сыщик без промедления решает использовать шанс задержать опасного убийцу… Это было совсем недавно. Когда честь и беззаветная преданность опасной профессии были главными и обязательными качествами советских милиционеров…

Глава 7

Как назло, транспорт в этот день ходил медленно. И когда Егоров поднялся на третий этаж и подошел к своему кабинету, он увидел человека, подпиравшего стену прямо напротив двери. Конечно же, это был племянник убитой певицы Леонид Сазонов, и, конечно, он был зол на то, что его заставляют ждать. Увидев, что капитан открывает дверь кабинета (Полозкова, напарника Егорова, все еще не было), ожидающий оживился и развязно спросил:

— Скажите, а капитан Егоров когда-нибудь придет? Он меня на час дня вызвал, а время уже половина второго. Долго мне еще ждать?

Наработанный опыт подсказывал Егорову, что в таких случаях, перед такими людьми ни в коем случае нельзя оправдываться. Надо держать себя как можно строже и говорить сухо.

— Ждать больше не надо, Сазонов, — сказал он самым жестким тоном, на какой был способен. — Сейчас я вас приму.

Он вошел в кабинет, снял плащ, разложил на столе блокнот, ручку, после чего приоткрыл дверь и негромко сказал:

— Можете входить. Вот сюда садитесь.

После чего сел сам и начал формальную часть допроса: имя, фамилия, адрес и прочие исходные данные. Сазонов отвечал надменно, через губу. Кажется, он считал, что у милиции против него ничего нет и что этим формальным опросом все и ограничится. Надо было показать ему, что он ошибается. Поэтому, задав последний вопрос из обязательного перечня, Егоров чуть наклонился к собеседнику, взглянул ему прямо в глаза и спросил:

— Скажите, Сазонов, вы убили вашу тетю только с целью ограбления или вы еще и хотели ей отомстить?

Надо сказать, этот вопрос произвел большое впечатление на свидетеля. Он онемел, вытаращился на капитана, даже рот открыл от удивления.

— Что значит «вы убили»? — воскликнул он, когда обрел дар речи. — Что значит «почему убил»? Кто вам такое сказал? Я никого не убивал!

— А вот у нас другие данные, Сазонов, — заметил капитан. — У нас имеются показания домработницы Петровой, согласно которым за день до убийства вы явились в квартиру вашей тети и требовали у нее денег. А когда их вам не дали, устроили жуткий скандал и угрожали убийством. Одних этих показаний мне хватит, чтобы отправить вас в Лефортово! А ведь у нас есть свидетельства и других людей, которые видели, как вы себя вели с вашей тетей. Вы угрожали ей убийством, а затем привели вашу угрозу в исполнение…

— Кто это на меня клепает?! — закричал Сазонов. В возбуждении он даже вскочил со стула. — Кто этот гад? Небось этот приживала Борис Маркович? Импотент несчастный! Он сам прилип к Виолетте, хотел попользоваться!..

— А чем попользоваться, Сазонов? — спросил Егоров.

— Как это «чем»? Бриллиантами, конечно! Небось надеялся, что ему что-то перепадет!

— Значит, вы знали о существовании коллекции, — сделал вывод капитан. — Так и запишем в протоколе: «Да, я знал, что моя тетя имела собрание редких драгоценностей». Ведь вы знали, верно?

— Я этого не говорил! — пытался отпереться племянник, однако Егоров был неумолим.

— Как же так «не говорили»? — вкрадчиво спросил он. — Кто только что произнес слово «бриллианты»? Кажется, этого человека звали Леонид Сазонов? Вы знали, что ваша тетя их собирает, знали, где они лежат…

— Не знал, где лежат! — вновь закричал подследственный. — Никогда не видел, как она их достает!

— Откуда достает, Сазонов? — тихо, даже участливо спросил Егоров. — Ведь вы про тайник говорите, верно?

— Не знаю я, где тайник! — верещал племянник. — И ничего не знаю! Вы не имеете права!..

— Право я как раз имею, — твердо сказал капитан. — Не только право, но и обязанность находить убийц и грабителей. Положение у вас аховое, мы в любую минуту можем предъявить вам обвинение. Понимаете это? А раз понимаете, давайте не будем строить из себя святую невинность, а будем честно отвечать на задаваемые вопросы. Готовы отвечать?

— Д-да, я готов, — пробормотал Сазонов.

Вот это капитану и требовалось. Он, в общем-то, не думал, что Леонид Сазонов был способен убить свою тетю. Едва увидев согнутую фигуру этого человека, подпиравшего стену в коридоре, он усомнился, что этот задохлик способен свернуть шею человеку — пусть даже слабой женщине. Нет, Егоров всерьез не рассматривал Сазонова как подозреваемого в убийстве. Но ему требовалось сбить со свидетеля спесь и заставить его с готовностью отвечать на вопросы. И он этого добился.

— Так, теперь говорите: сколько раз за последний месяц вы были у вашей тети? — спросил капитан.

— За месяц? То есть начиная с сентября? Два раза.

— А если хорошенько вспомнить?

— Два… нет, три.

— Хорошо, допустим, три раза. Сколько всего денег вы от нее получили?

— Но это вовсе не относится к делу! — попробовал протестовать свидетель. — Это мое личное…

— Здесь я решаю, что относится к делу, а что не относится! — твердо сказал Егоров. — Повторяю вопрос: сколько всего вы получили с вашей тети?

— Ну, пятьсот… вернее, шестьсот пятьдесят…

— А просили сколько?

— Ну, просил я, конечно, больше… Тысячу просил.

— А когда Леонидова отказала вам в такой большой сумме, она не говорила, что ей сейчас требуются деньги, намечается большая покупка?

— Да, верно, верно, она так и сказала! — оживился Сазонов. — Сказала, что предстоит крупная покупка, а кроме того, ей нужны деньги на оплату врача и массажиста.

— Разве она ходила на массаж?

— Этого я не знаю. Но она говорила про массажиста, это точно.

— За эти три раза, когда вы были у тети, кого вы видели у нее в квартире?

— Кого видел? Ну, гадюку эту, Людмилу, домработницу… Еще этого хлыща, профессора… А больше вроде никого… Хотя погодите! Что я говорю? Я еще врача видел, этого самого доктора Святослава Игоревича. Он приходил тетку осматривать.

— Как его фамилия, знаете?

— Нет, фамилию не знаю. Но я краем уха слышал их разговор с Виолеттой, и он сказал, что ему пора на работу, в свою клинику онкологии имени Семашко. Вот где он работает.

— Значит, Леонидова страдала онкологическим заболеванием?

— Этого я не знаю, она не любила говорить о своих болезнях.

— Больше вы никого в квартире не видели?

— Нет, больше никого.

— А в разговорах по телефону Леонидова упоминала какие-то имена?

— Ну, она при мне редко какие-то разговоры вела. То есть сама в моем присутствии никому не звонила, а если ей звонили, просила перезвонить позже. Так что имен я не слышал.

— Какие вещи были у нее в коллекции, помните?

— Там много чего было. Но я все вещи вместе никогда не видел, видел только те, которые она примеривала!

— Я понял, понял. Вот вам листок бумаги, вот ручка. Вспомните все вещи, которые Леонидова при вас примеряла. И все их запишите. Пишите так: «№ 1. Ожерелье. № 2. Серьги бриллиантовые…» Ну, и так далее. Вот, садитесь и пишите.

Леонид Сазонов принялся писать, а Егоров в это время оформил протокол его допроса. И подумал, что ему придется еще раз встретиться с математиком Шварцманом и также попросить его составить такой список. И домработницу Петрову заставить это сделать. Таким путем, сличая различные списки, он сможет получить почти полную опись пропавшей коллекции. Другого способа это сделать, видимо, не существовало.

Несколько минут спустя работа была закончена. Сазонов протянул капитану листок, на котором значилось двенадцать предметов. Егоров просмотрел список, спросил для очистки совести:

— Больше ничего не видели?

— Нет, клянусь, больше ничего не видел! — заверил Леонид.

— Ладно, Сазонов, — сказал капитан, пряча листок со списком в блокнот. — Сейчас вы можете идти. Я не буду брать с вас подписку о невыезде за пределы города Москвы, но не рекомендую покидать город. Вы можете нам еще понадобиться. Вы меня поняли?

Конец ознакомительного фрагмента.