Сквозь призму времени

Валерий Столыпин, 2020

Любим, ох как любим мы вывернуть душу до самого донышка в непринуждённой обстановке, выплеснуть горький осадок, чтобы попытаться забыть. Или наоборот накрепко запомнить и пережить заново, если переполняет до краёв ликующая радость бытия, когда есть, что и почему рассказать, но особенно некому. Откровеннее всего признаёмся и каемся, если рассказчик и слушатель почти незнакомы, когда исповедь, выворачивающая зигзаги судьбы наизнанку невозможно передать знакомым и близким, а душа или совесть страдают, болят. Поначалу я внимательно слушал бесхитростные откровения, позже начал писать. Историй у меня накопилось много.

Белые кружева

Классический рецепт —

Смешайте с грустью кофе…

А, впрочем, не пора ль

От правил отступить?

Открою вам секрет:

Я, в общем-то, не профи

Советы раздавать.

Продолжу просто жить.

Мила Светлова-Скрипка

Случалось ли вам когда-нибудь выпадать из реальности, совсем, абсолютно, напрочь, чтобы никаких ровным счётом воспоминаний, вообще ничего?

Мишка Самойлов очнулся от громкого окрика, от того, что его трясли.

Сознание возвращалось медленно. Мужчина не мог понять, где находится, почему и зачем он здесь. На поверхность выплывала лишь одна догадка: неужели вырубили в драке, но отчего на нём такая странная одежда, словно с чужого плеча?

Было время, когда он боксировал довольно прилично, даже выходил на межобластной уровень. За год в соревнованиях разделал по орех двенадцать противников. Пять из них нокаутами.

Наверно слишком сильно поверил в удачу. Решил поучаствовать в боях без правил. В первом и последнем бою получил такую плюху, что очухался в реанимации. С тех пор, как бабушка заговорила: драк избегал любым путём.

Мишка потрогал скулы, бровь, переносицу, затылок — ничего не болело, но шумело где-то в мозгах изрядно.

Что всё-таки произошло?

Тряс его молоденький милиционер, совсем юнец. У стража порядка было выцветшее конопатое лицо, жидкие рыжие волосы и пустые, словно совсем бесцветные глаза.

— Сержант Борщ, — представился он, — документики предъявляем, гражданин.

— Я что-то натворил… извините, а где я?

— Понимаю, после недельного как минимум запоя, и я бы забыл, как меня зовут.

— А число… число сегодня какое?

— Ясно. Белый и горячий. Пройдёмте в отделение, будем разбираться.

В голове у Мишки потрескивало, жужжало и вибрировало. Судя по обстановке, это был вокзал, скорее всего железнодорожный.

Возвращение к действительности было болезненным, утомительным и очень долгим.

Сначала он сидел в “обезъяннике” в отделении милиции при вокзале, пока выясняли его личность, потом добирался без копейки денег на перекладных в соседнюю область, чему способствовали оперативники, передающие его с рук на руки.

Память к Михаилу вернулась ещё там, где его нашли.

Начало истории он вспомнил, но не то, что случилось после. Где и с какой целью скитался целую неделю, так и осталось загадкой.

Хорошо хоть ключи оставил соседке, чтобы кота кормила.

Мария Ивановна посмотрела на него весьма странно, словно не узнала, однако дверь отворила.

В квартире было чисто, только прибрано явно чужой, причём однозначно женской рукой. Это видно по кухне, по компьютерному столу. Там был полный порядок, такой, что теперь ничего не разберёшь.

Было непреодолимое желание выспаться, но хотелось добраться до сути, хотя бы схематически определить, как умудрился попасть в неприглядную историю.

Михаил ходил по комнатам, заглядывал в ящики шкафов, залез в компьютер.

Экран открылся заставкой. Это был портрет Оксаны. Девушка смотрела ему прямо в глаза, обещая как минимум поцелуй.

Мишка залюбовался невестой.

— Невестой! Да, да, именно так. У нас же должна состояться свадьба. Вот, шестнадцатого июня. Шестнадцатого! Но сегодня двадцать пятое.

Мишка сел в кресло, задумался.

В голове было пусто.

Его мутило, от голода сосало под ложечкой, клонило в сон, но желание вернуться в реальность было сильнее.

Мишка решился поговорить с соседкой, встал, но она опередила события.

— Ты насовсем, Миша, а жена где, почему ты один, — напугала Мария Ивановна бесшумным появлением с котом на руках.

— Жена… у меня есть жена?

— Должна быть. По крайней мере, когда мы в последний раз разговаривали, ты собирался на собственную свадьбу. Выглядел куда интересней, чем сейчас. Невесту звали Оксана, если ничего не путаю. Почему ты в такой странной одежде? Не брит, пахнет от тебя, мягко говоря, не очень… не понимаю.

— Я сам ничего не понимаю. Хотел у вас спросить, разобраться. Ладно, сначала нужно выспаться, иначе совсем с ума сойду. Жена, невеста. Что я ещё о себе не знаю?

Сон был беспокойный. В нём он шёл по длинному тёмному коридору и открывал двери, одну за другой.

Нигде никого не было, однако пустота встречала странным смехом: непристойным, истерическим, вульгарным, даже нахальным.

Этот раздражающий хохот выводил из себя, взвинчивал. Было ощущение, что разгадка таится за одной из этих дверей, но она ускользала, сопровождая напрасные усилия сатанинскими звуками.

Это нечто над Мишкой явно издевалось, не иначе.

Дверей было много, очень много. Что-то гнало его вперёд, заставляло торопиться.

За очередной дверью, у Мишки было предчувствие, что именно она охраняет тайну, был яркий свет.

Тишину нарушали мерные шлепки. Где-то он подобное слышал.

Справа стояло существо с рожками в козлиной шкуре. Оно ритмично с силой двигало тазом в направлении стола, энергично помахивая хвостом, а руками с копытами держало женские ноги в знакомых туфельках.

Эти туфельки… туфельки он лично примерял Оксане.

Оксане. Примерял. Невесте. Примерял.

В это время рогатое повернулось. У него были Витькино лицо.

Лицо или маска Витьки Пронина, лучшего друга и свидетеля на его свадьбе.

Мишка закричал, проснулся. Видимо во сне он придавил Чубайса, кота, доставшегося от матери по наследству.

Тот взвился, протянул когтищами по лицу, располосовал щёку.

Оксана, Витька, туфли, свадьба, — как робот повторял Михаил, прижимая к щеке окровавленную подушку.

Сердце билось в предчувствии чего-то ужасного, непоправимого.

Оксана появилась в его жизни чуть больше года назад. Они познакомились у Витьки на дне рождения.

Девушка покорила его сердце сразу, стоило лишь заглянуть ей в глаза. Они танцевали, разговаривали. От неё веяло теплом, уютом и уверенностью.

Оксана знала, чего хочет от жизни, по каждому вопросу имела сформированное суждение, была жизнерадостна и легка. И дело не в весе девочки, в её живости, остроумии, дружелюбии и нежности.

Двигалась подруга плавно, по-кошачьи. Так же пластично выгибалась, жестикулировала, посылая мимические сигналы.

Спустя пару часов Мишка уже сходил по ней с ума. Оксана позволяла за собой ухаживать. А как она пахла! Словно земляничная поляна в хвойном лесу в знойный полдень.

Юноша надышаться не мог.

К тому же девушка позволила проводить себя до дома. Как же застенчиво и скромно она себя вела, даже поцеловать не позволила.

Почти год волочился парень за Оксаной, добивался взаимности. Настойчивость и любовь сделали своё дело.

Влюблённые подали заявление на регистрацию брака, обговорили детали, приготовили к свадьбе всё-всё-всё.

Как же сладко было её целовать. Хрупкое тело в его неопытных руках буквально таяло. Наконец-то Оксана позволила некоторую степень близости.

События минувшего года пролетели в сознании, шурша запоминающимися мгновениями, чудесными переживаниями, увлекательными моментами, непередаваемыми эмоциями, не проходящим состоянием безграничного счастья и уткнулись в нечто ужасное.

Опять это пугающее нечто. Всё, как во сне.

Мишка попытался вернуть обратно ангельскую внешность любимой, снова включил компьютер.

Оксана была великолепна, хотя позировала, намеренно выдавая себя за опытную, даже немного стервозную женщину.

На портрете в заставке она выглядела той ещё штучкой.

Тут ему в голову пришла идея позвонить.

Телефона нигде не было.

Но ведь есть скайп, одноклассники, наконец. Куда она пропала, почему сам он оказался не рядом?

А свадьба…

Рука потянулась к мышке.

Гул в голове набирал обороты, словно реактивный самолёт разгоняет двигатель. Мишка даже схватился за уши, чтобы хоть так заглушить непереносимый шум.

Вдруг всё стихло. Слышно было, как Чубайс лакает что-то из блюдечка рядом со столом. Этот звук напомнил то, что испугало, что вывело его за пределы сознания, потому, что поверить в это было невозможно.

Там, в той комнате…

Оставалось несколько минут до регистрации. Торжественный акт у предыдущей пары подходил к завершению. Жених волновался. Невеста, видимо, тоже.

Оксана в облаке фаты и свадебных кружев улыбнулась мило, передала Мишке свадебный букет, чмокнула в губы, — я скоро, любимый. Даже соскучиться не успеешь. Как же я люблю тебя, плюшевый мой пупс.

— Давай я тебя провожу.

— Ну что ты, неудобно оставлять гостей в такую минуту. Я так счастлива.

Мишка посмотрел, как невеста подобрала платье, как ловко, словно плыли по блестящему паркету, переступали малюсенькие туфельки.

Как же ему хотелось, чтобы всё это ненужное торжество быстрее закончилось. Юноша мечтал о первой брачной ночи, о том, с каким наслаждением будет знакомиться с обнажённым телом теперь уже почти жены.

Мишка чувствовал каждой клеточкой тела, как прикасается губами к животу любимой, как опускается ниже и ниже.

На этом месте ему стало неловко, потому, что его желание явно угадывалось по выпирающему бугру в брюках.

Жених посмотрел на гостей. Им было не до него.

Из зала уже выходили новоиспечённые молодые супруги: раскрасневшиеся, уставшие, но весьма довольные, что торжественная церемония позади.

В зале их ждали накрытые столы с конфетами, фруктами и шампанским.

Невесты всё не было.

На него начали шикать. Хотели было послать на поиски свидетеля, но тот тоже испарился.

Мишка побежал сам.

Сам побежал.

Коридор был длинный, направо и налево комнаты.

Жених открывал все подряд.

Нигде никого не было.

В туалете тоже.

Он даже в дамскую комнату заглянул.

Там Оксаны тоже не оказалось.

Оставалась всего одна дверь.

Мишка уже хотел повернуть назад, но чего-то такое услышал. Кажется голос.

Мгновение он колебался, открывать или нет, нужно было торопиться. Если пропустят свою очередь, ждать придётся до окончания всех регистраций.

За последней дверью жених увидел то, чего не должно было быть в принципе, чего просто не могло быть.

Не мо-г-ло!

Но было.

Белые кружева, миниатюрные туфельки на высоком каблуке, летающие в воздухе, стройные ножки невесты в спущенных до колен ажурных колготках.

Его невесты, которую держали за щиколотки, вколачивая нечто меж ног.

Витька Пронин со спущенными брюками вилял голым задом, отчего раздавались шлёпающие звуки.

Оксана громко стонала.

Оба были предельно увлечены.

Мишка кинул в спину Витьке свадебный букет, хлопнул дверью и побежал.

По дороге схватил с чужого стола бутылку шампанского, снял и выбросил пиджак.

Ещё он вспомнил, что пил прямо из горла, что метался по шоссе в попытке броситься под колёса.

Потом его погасили.

Или он сам потушил свет.

Что было дальше, скорее всего, восстановить не удастся. Наверно его увезли на скорой помощи, без документов, ведь паспорт был на регистрации брака.

Мишка не хотел верить.

— Нет, нет и нет, — кричал он. Этого просто не может быть.

— Чего разорался, — оборвала его неожиданно вошедшая Мария Ивановна, — потерял чего или как, почему дверь нараспашку? Ого, кто это тебя разукрасил, c Чубайсом что ли подрался?

— Потерял, Мария Ивановна! Скорее нашёл. Только понять не могу, зачем Оксанка свадьбу-то затеяла.

— Может, объяснишь всё же! Одни загадки у тебя нынче.

— Всё хорошо. Наверно так даже лучше. Холостой я, Мария Ивановна. Холостой и свободный. Совсем свободный. Как же всё здорово складывается!