Причудливые виражи

Валерий Столыпин, 2023

Если любишь жизнь, то и она тебе не откажет во взаимности. Иначе не бывает. Каждый предмет, любое явление от одного только внимания способны менять свойства адекватно посылу. Любовь и счастье не появляются сами по себе. Они – ответ на поступки и мысли. О чём подумал, что предпринял, то и вернётся бумерангом. Улыбка, доброжелательность, открытый взгляд – оружие фантастической силы. Как, впрочем, презрительный, насмешливый, настороженный, неприязненный. Вектор движения у этих инструментов сугубо противоположный. Кому из претендентов на внимание улыбнётся судьба, нет смысла предсказывать. Жизнь невозможно повторить, как и истории любви. Именно об этом хотят вам поведать персонажи историй, собранных в этой книге.

Жениться ради хохмы

Я смотрю и немею ‒ ты с осенью этой сливаешься,

Ты прозрачен настолько, что видно меж рёбер звезду.

И, глотая оскомину, в тысячный раз понимаю, что

Не уйду от тебя. Не уйду от тебя. Не уйду.

Наталья Разувакина

Случаются такие недели, просто кошмарные недели, когда все невзгоды, все несчастья и их пагубные последствия сходятся в одной единственной точке, на перекрестии которой волей судьбы оказываешься именно ты.

Сегодня был именно такой день, пусть и вечер пятницы.

Я едва дышал, размышляя, выпить без закуски бутылку знаменитого шотландского виски Бруклади Х4, на которую с любопытством и вожделением заглядываюсь скоро год или сразу лечь спать?

Говорят, что это пойло даже разбавленное горит. Именно забыться мне сейчас и нужно.

Когда решение было почти принято, позвонила Люська Корепанова, одноклассница, с которой я лишился девственности и приобрёл мужественность в девятом классе, после чего девочка решила, что это событие даёт право считать меня не только другом, но в некотором роде родственником.

Когда ей становилось плохо, что случалось с завидной периодичностью, потому, что Люська умела влюблять и влюбляться быстрее всех, кого я знал в свои двадцать семь лет, она звонила в любое время дня и ночи или приезжала внезапно, и требовала родства в самой интимной его форме.

Не скрою, Люська мне нравилась. Она была темпераментна, крепко скроена и весьма симпатична. Её внешний вид, томный взгляд и щекочущий запах обычно заводили меня с половины оборота.

Подруга умела изысканно одеваться, не менее умело раздеваться, отдавалась с таким энтузиазмом, так вкусно, что после её ухода меня трясло ещё пару часов.

Другой бы на моём месте обрадовался, предвкушая страстное эротическое свидание, но только не я. Сейчас мне никто не был нужен. На кону стоял вопрос — быть или не быть мне заместителем начальника отдела.

Всё складывалось замечательно, пока поле моей деятельности в компании не пересёк странный персонаж, сумевший разыграть целый спектакль, в результате которого меня обвинили в нелояльности фирме.

Несмотря на мой приличный в данной сфере опыт, он сумел перевернуть обстоятельства сотрудничества со мной с ног на голову.

Руководство поверило ему, а не мне.

Понятно, что мне было не до эротики, а тут Люська.

— Вадичка, солнце моё, приезжай скорее ко мне или застанешь только холодный труп, — рыдая, выпалила подруга, — ты не можешь, не имеешь права бросить меня на произвол судьбы в такую скорбную минуту.

— Извини, это невозможно. У меня совещание. Я не знаю, когда оно закончится.

— Врёшь, Забродин, я слышала, как отбили время твои настенные часы. Не зли меня, или я отдамся первому встречному, который может оказаться как паралитиком, так и сифилитиком. Не имеешь права так со мной поступить.

— Ты в своём уме, Люсьен, что стряслось?

— Мне срочно нужно выпить. Нет, мне нужно нажраться и забыться, но сначала я хочу потерять сознание от грубого необузданного секса с тобой.

— Это не ко мне. Я романтик. Я не умею грубо, не могу жёстко. И потом… слушай, Люська, мне нужно настроиться. Ты же знаешь, я не умею быть нежным по заказу. Сейчас это невозможно в принципе, у меня такая депрессуха. Найди кого-нибудь другого. А причина, причина-то в чём, ты же с Димкой расписаться хотела?

— Димки, Витьки, Славки… все они уроды, предатели! Не-на-ви-жжу-у-у!!! Ты мой единственный верный друг.

— Вот те на! Ты же клялась, что Димон твоя первая и единственная настоящая любовь. Первая, единственная… а я кто для тебя? Снеговик с горы на букву х, которому ты отдаёшься, когда саму себя за что-то наказываешь.

— Тебе что, плохо со мной, плохо, да?! Смотри, не развались окончательно, пока я буду к тебе добираться. Похоже не только мне нужна скорая помощь. Какое вино купить?

— У меня есть скотч крепостью девяносто градусов и дагестанский коньяк. Для девочек только Бэйлис, но мне сейчас не до тебя, извини. Давай встретимся завтра вечером.

— Истеричка ты Вадичка. Что с тобой, соберись! Меня банально и подло бросили, но я держусь. Мы же друзья. Сейчас приеду и мы всё-всё разрулим. Это… ну… у тебя деньги есть, а то я на мели, так вышло?

— Люська, у меня любимая женщина в гостях.

— Ага, у тебя… женщина, а ты в ней. Ладно, согласна, запасной буду. Не смеши мою девочку, родной… она и так смешная. Приготовь закусить, сейчас я тебя так успокою, так вылечу — век вспоминать будешь… с благодарностью.

Какого чёрта я ей уступил, сам не понимаю. Люська всегда была лидером, заводилой. Тогда, в девятом классе, не я её, а она меня соблазнила.

Приехала она минут через двадцать, я только успел ополоснуться, дверь открывал с голым торсом и полотенцем на бёдрах.

Такого натиска ожидать было просто невозможно. Люська одним движение сбросила с себя плащ, под которым ничегошеньки не было. То есть, там было столько всего, такого соблазнительного, такого горячего!

Я уговаривал подругу остепениться, степенно посидеть за столом, послушать успокаивающую музыку. Какое там…

До утра мы даже поговорить не успели.

Сейчас лежу, смотрю на свернувшуюся калачиком ладную фигурку, слушаю, как Люська мерно сопит, боюсь громко дышать. У самого сердце не на месте, волны похоти ритмично накатывают, руки-ноги дрожат от избытка желания.

— Не стесняйся, Вадичка, заходи на огонёк, я чувствую твой трепетный пульс, слышу запах желания. Но сначала водички принеси. Девочки после хорошего секса всегда пить хотят, потом опять секса, потом пить… ты что, уснул? Я уже мокрая. Не заставляй девушку ждать. Слушай, Ромео, а вдруг ты женишься, кто тогда меня успокаивать будет?

— У тебя есть как минимум год, пока Вероника диплом не получит. Дальше всё сложно. Честно говоря, Люсьен, заигрались мы с тобой. Пора заканчивать с этим развратом.

— Вот ещё. Даже думать не моги. Мы с тобой родственники… с девятого класса. Подумаешь, жена, невеста. Подвинутся. Я же с тобой не по любви — для здоровья, для хорошего психического самочувствия, в качестве эффективного реабилитационного средства. Даже замужним девочкам врачи советуют иметь запасной аэродром, отдушину, чтобы спасаться от рутины и повседневности в случае получения душевной травмы. Ты о чём задумался, юноша, я для кого такие шикарные ножки раздвинула?

— Люська, не приезжай ко мне больше, а. Я ведь Веронику люблю, честное слово люблю. Ты же мне жизнь ломаешь.

— Любит, не любит, плюнет, поцелует, к сердцу прижмёт, замуж возьмёт. Давай поженимся, а? Ради хохмы, всем чертям назло. Ребёночка забацаем, мальчонку, Егорку Вадимовича Забродина, красавца и сердцееда с тёмно-серыми глазищами в половину лица.

— Почему Егорку, почему сына, зачем нам жениться, если ты меня не любишь?

— Почём тебе знать, Вадичка, люблю или нет. Так, в голову что-то стукнуло. Счастья хочется. Счастья! Знать бы, где оно бродит, Забродин. О-о-о!!! Хорошо-то как! Э-э-э, не вздумай в меня, я ещё не готова. Та-а-ак, та-а-ак, замри, замри, сказала! А-а-а… фиг с ним, была не была: двум смертям не бывать, а одной не миновать. Играем в русскую рулетку: в барабане один единственный патрон. Стреляй. О-о-о! Слышу, как твои разведчики бороздят просторы моей вселенной. Считаю до десяти. Кто не спрятался — я не виновата. Пятнадцать, двадцать… кажется, Забродин, ты стал папой. Э-э-э-э, ты чё, парниша, я пошутила! У меня спираль. Госпади, побледнел-то как, испужался. Я думала, обрадуешься. Не каждый же день девчонки в жёны напрашиваются.

Люська ловко пощёлкала пальцами у меня перед носом, а мне, мне так захотелось её наказать за глупый розыгрыш, что набросился, перевернул на живот и начал всерьёз насиловать.

Впервые в жизни я был внутри женщины без её согласия.

Она всерьёз сопротивлялась, визжала, брыкалась, но как-то вяло, словно играла в поддавки: я так и не понял — в шутку или всерьёз отбивалась, но слёзы в её глазах были вполне натуральные.

Потом я долго успокаивал Люську: ласкал, осыпал с ног до головы поцелуями, обнимал. Ощущение от мужского триумфа было необычное, невероятно сладостное. Впервые в жизни я чувствовал перед ней ответственность, непонятно откуда и почему возникшую.

Мне не хотелось её отпускать.

Мы так намаялись, что уснули нагишом в обоюдных объятиях. Когда очнулись, была уже ночь с субботы на воскресенье. Ехать домой Люське было поздно, тем более, что мы снова загорелись и долго-долго гасили пожар вожделения, доводя тела до конвульсий и судорог, после чего пили кофе с коньяком и опять ныряли в постель.

Коньяк мы закусывали поцелуями, запечённой курицей из ресторана и бешеным сексом. В таком ритме мы встретили утро понедельника.

На работу я явился с бешеными глазами и свежим перегаром.

Как назло с самого утра офис снова посетил тот проблемный клиент, разозлил меня вконец, вынудил сорваться, нагрубить.

После выяснения отношений последовала жалоба руководству. Свою негативную роль, конечно же, сыграл и запах винных паров.

Меня уволили.

Вечером приехала Люська. Я видел, как она заходила в подъезд, слышал звонок в дверь, потом телефонные трели.

Я был зол на неё, на себя, чувствовал себя прелюбодеем, предателем, поэтому дверь не открыл.

Всё-таки спать с друзьями не самая лучшая идея, тем более, когда у тебя есть невеста.

Потом я недели две искал новую работу, по поводу чего очень сильно переживал. Хорошо хоть статью в трудовую книжку не тиснули.

Люська приходила ещё несколько раз. Её номер в смартфоне я заблокировал: чувствовал, что-то в наших отношениях переменилось, вышло на иной уровень. Так недолго и в зависимости оказаться.

Позже, почти через месяц, она всё же нашла способ встретиться. Вид у подруги был более чем странный. От её жизнерадостности не осталось следа: грустинка в глазах, понурые плечи, напряжённая поза.

Мы стояли друг против друга и молчали.

Как же я хотел, чтобы это быстрее закончилось.

— Привет, Вадим, ты стал неуловимым. Обиделся, что ли? Я бы хотела с тобой поговорить.

— Начинай.

— Только не здесь. К тебе… или в кафе. Деньги у меня есть.

— О-кей, пошли ко мне. Кажется с того раза осталось немного виски и Бейлис.

— Я не пью, мне нельзя. Просто поговорим.

— Денег у меня нет, Люся, если ты рассчитываешь занять. Меня после нашего бурного свидания уволили. Перегар, нервы. Одно к одному. На новой работе зарплаты ещё не было. Кстати, с Вероникой мы расстались. Я посчитал, что не имею права её обманывать дальше.

— Дома расскажешь. У меня с собой пирожные и печенье. Будем пить чай.

— Хорошо, только, пожалуйста, недолго. Настроения нет.

— У меня тоже.

Люся сидела, допивала уже третью чашку и молчала.

— Так о чём ты хотела поговорить? Я устал, думал выспаться.

— Завтра же выходной. Поговори со мной, Забродин. Ты же видишь, я не в себе.

— О чём, Люся? О том, что мы ненормальные, о том, что перепутали всё на свете: отношения, чувства, дружбу. О том, что всё хорошее свалили в кучу, превратили жизнь в балаган, в грязное дерьмо? Знаешь, у меня внутри что-то сломалось после того, как ты пошутила, будто я стал папой. Я реально тогда поверил.

— Вадик, я не шутила, не играла с тобой. Всё было именно так, как было. Ты пока не папа, но можешь им стать, если захочешь. Женись на мне.

— О чём ты, Люсьен? Жизнь понарошку, секс для здоровья, папа по приколу, любовь ради хохмы. Глупо растрачивать жизнь на имитацию отношений. Наверно мы с тобой не умеем любить всерьёз.

— Прости меня, Забродин. Я глупая. Я позволила себе зачать ребёнка, не спросив тебя. Зачем ходить вокруг да около, я действительно беременна. От тебя. Что скажешь, Вадик?

— Не знаю, что ответить. Я притворяюсь, что не люблю, ты лжёшь, что любишь. Какое будущее ждёт нас и нашего ребёнка?

— Я не ослышалась, ты сказал “нашего”?

— Как я могу отказаться, если ты говоришь правду? Оставайся, давай проживём ночь с этим знанием, давай прочувствуем, нужны ли мы все друг другу.

— Конечно, нужны. Я всегда тебя любила, только признаться не могла, привязаться боялась. Я же львица по гороскопу, ты — водолей. Мне мама сказала, что эти знаки не уживаются. Я ей верила… и не верила. Теперь проверить хочу.