Марс наш!

Валерий Петрович Большаков, 2016

Наш ответ блокбастеру «МАРСИАНИН»! 2037 год. Мы – первые на Марсе! С межпланетного корабля «Леонов» высажена научная группа, в долине Маринер разворачивается первая марсианская база. Это не нравится теряющей мировое господство американской «Империи добра», и она развязывает войну, используя проверенную методику: «безнаказанно расстреливать безоружных с безопасного расстояния». Враги не учли одного: марсианская база «Королев» – это часть России, а русские умеют «драться за Родину»… Первый роман о схватке за Красную планету между Россией и Соединенными Штатами.

© Большаков В. П., 2016

© ООО «Издательство «Яуза», 2016

© ООО «Издательство «Эксмо», 2016

Глава 1. Casus belli

Борт транспортного корабля снабжения (ТКС) «Аламо».

20 августа 2037 года

Луч лазера прошил корабль насквозь.

Сверхсолнечное жжение испарило обшивку «Аламо», она словно протаяла — и в пробоину с ревом устремился воздух, вытягивая в открытый космос тестеры, картриджи, исчерканные листы, тюбики с завтраком…

Родерика Хартнела спас блок компьютера — тот держался на присосках.

Могучая тяга сорвала прибор и с силою впечатала в борт, затыкая дыру.

Рев сразу стих, переходя в тонкий, режущий уши свист.

— Что за…

Хартнел поспешно отстегнулся, всплыл над креслом, протягивая руку за шлемом, и поспешно нацепил его.

Лязгнула, отворяясь, крышка люка. В командный отсек просунулся Энрике Фернандес.

Черноволосый, он был бледен до синевы, и смахивал на вампира.

— Родди! — крикнул он. — По нам стреляют! Бьют из лазеров!

— Кто?!

— Их не видно, маскируются!

— Радиограмму! На Землю! Быстро!

— А как?! Они антенну сбили!

— О-о, дьявол…

Корабль сотрясся, по отсекам прокатился грохот, тут же сменившийся жутким воем разгерметизации. Второе попадание…

Свет мигнул и потух.

— Всем в спасательную капсулу! — засуетился Хартнел. — Быстро, быстро, быстро!

Воздух, исторгнутый через пробоину, сработал как двигатель маневрирования — корабль «ушел в кувырок».

Сила инерции, будто исполняя приказ Родерика, мигом перекинула его через пульт с обзорными экранами и утянула к шлюзу.

Чувствительно приложившись спиной об люк переходного отсека, Хартнел торопливо разблокировал его.

— Фернандес! Мюллер! Кернс! Быстро, я сказал!

— Идем, командир! — откликнулся Энрике. — Пег ранен!

Замигал красный аварийный свет, и Родерик рассмотрел Ганса с Энрике, тащивших Пегготи Кернса.

— Что с ним?

— Попал под луч…

— Ч-черт… За мной!

Хартнел просунулся в переходник, добрался до стыковочного узла и набрал код.

— Ганс, люк закрой!

— Йа, йа… О майн готт…

Забравшись в спасательную капсулу, Родерик спешно активировал все системы, наплевав на обязательное тестирование — не до того.

— Укладывай, укладывай…

Пегготи жалобно застонал.

— Ганс, вколи ему обезболивающего!

— Найн. Нельзя — сердце не выдержит.

— Ч-черт… Приготовиться к старту! Расстыковка!

— Команда на расстыковку подана.

Старенькая капсула «Орион», похожая на притупленный конус, вздрогнула.

Медленно круживший «Аламо» придал ей ускорения, посылая, как из катапульты, и «Орион» поплыл, удаляясь от ТКС.

Неприятная мысль посетила Хартнела: а кто ему сказал, что неизвестные, обстрелявшие корабль, пощадят «спущенную шлюпку»?

«Поживем, увидим, — насупился Родерик. — Если доживем…»

— Старт!

Негромко зашуршали двигатели, «шлюпка» стала удаляться, вот только куда скроешься в космическом пространстве?

Одна надежда, что их долго-долго не будут замечать, позволяя удалиться за пределы действия локаторов…

Глупая надежда.

Хартнел поискал на экране Землю.

Вон она — маленький голубенький серпик.

Господи, далеко как…

Пегготи издал громкий стон, обрывая пляшущие мысли.

— Я их вижу! — воскликнул Фернандес. — Боже праведный, это же наши!

— Что значит — наши?

— Да «Энтерпрайз» это! На нем Блайн командиром, я его знаю! Надо немедленно связаться с ними, объяснить…

— Что ты собираешься объяснять киллеру, идиот?! — заорал Родерик — Наши? Прекрасно! Вот они тебя и прикончат! По-нашенски!

— Это же ошибка, какое-то дикое недоразумение…

— Это подстава, Энрике. Сто процентов…

— О майн готт…

Хартнел приник к экрану, ощущая себя голым на пустынной площади — ни убежать, ни укрыться.

А убийца — вот он, подходит не спеша, ухмыляется, помахивает «кольтом»…

Черт! Черт! Черт!

Хартнел навел оптику, чтобы получше разглядеть «наших».

Да, это был «Энтерпрайз».

Только какие-то длинные штуки приделали к корпусу, типа тонких решетчатых мачт, торчавших во все стороны.

У четырех мачт на концах серебрились большие оребренные цилиндры, похожие на бочки из-под солярки.

На двух стойках этих «бочек» не было.

В мозгу у Родерика закопошилось понимание.

Два попадания… Две «бочки» — два попадания.

Еще одна сработает, и пипец «Ориону»…

Спасательная капсула успела удалиться на несколько километров, когда «Энтерпрайз» начал неторопливую погоню.

Разбитый «Аламо» в это время плавно вращался, сверкая на солнце и выказывая страшные, обгорелые зияния в борту.

Двигательный отсек с виду не пострадал, но отчего же подрагивала картинка?

Да он накаляется! Видать, реактор пошел вразнос…

Оболочка, прикрывавшая двигатели, медленно вздувалась пузырями, ее вело и корежило.

Росли темные пятна, сливались, и уже пробивалось малиновое свечение.

Не выдержав нагрева, лопнул бак с аммиаком, и корма «Аламо» скрылась в полупрозрачном облаке.

— Догоняет… — проскулил Фернандес.

— Боится сделать промах, — выцедил Родерик. — Хочет, чтобы уж наверняка…

— Ракета, Родди! — подскочил Энрике. — Они выпустили по нам ракету!

— Да где ты ее видишь?

— На локаторе!

Хартнел, поминая дьявола, глянул на противометеоритный локатор.

Вот она…

Скорость у ракеты класса «космос — космос» была невелика по сравнению с метеоритами.

— Попробую увернуться!

Родерик прикинул траекторию ракеты и врубил пару двигателей коррекции.

Те зашипели, отклоняя «Орион».

Медленно, Иисусе, до чего ж медленно!

Ракета, похожая на ядро с прицепленными движками, пролетела мимо.

— Не попала! — возрадовался Фернандес. — Не попала!

А реактивный снаряд описал дугу и понесся обратно, настигая цель «в лоб».

— Родди!

— Да вижу я…

Хартнел выждал пару секунд, шепча: «Тысяча раз… Тысяча два…», и дал импульс из маневрового.

Этот был посолиднее двигателя коррекции — «Орион» ушел с линии огня со скоростью пешехода.

Ракета унеслась, минуя капсулу, обратно к «Энтерпрайзу».

— Попади! — взмолился Энрике. — Попади!

Но нет — зачастили вспышки автоматической пушки, и ракета рванула, вспухла клубом подсвеченного дыма и будто растаяла в черноте.

А пушка заработала снова, выпуская длинную очередь.

Стреляли с упреждением, поэтому Родерик затормозил «Орион», а потом вернул его на прежнюю траекторию.

Цепочка зловредных снарядиков промахнула рядом, ощутимая лишь локатором, на экране которого пару раз мигнуло красным: «Метеоритная атака!»

Если бы…

Сгинуть от метеорита было бы не так обидно и стыдно.

Астронавт должен быть готов ко всем опасностям космоса — к перегрузкам, к разгерметизации и вакууму к испепеляющей жаре и ледяному холоду к радиации и метеоритам.

Но не к подлому расстрелу!

— О майн готт… — вздохнул Ганс.

— Что еще? — буркнул Хартнел, не спускавший глаз с силуэта «Энтерпрайза».

— Пег умер…

Родерик перекрестился, даже не взглянув на Кернса.

— Скоро наша очередь… — выдавил Энрике жалкую улыбку.

— Перестань!

— А я так и не помирился с Долорес…

Хартнел свирепо засопел.

— Ганс! Дай водички! Продуктовый ящик рядом с тобой.

— Йа, йа… Воды мало, командир.

— Нам хватит, — криво усмехнулся Родерик.

Он вдруг остро ощутил невесомость.

Теперь она была и в его душе, грешной, запятнанной проступками и незаслуженными обидами, которые он причинял жене, сыну, матери, отцу…

И ничего уже не исправишь…

Пока человек жив, он наивно полагает, что способен планировать свое житие, в нем крепко убеждение: все еще можно исправить, переиграть!

Перед кем-то извиниться.

Поцеловать жену.

Взять на руки ребенка и уверить, что папа его любит.

Но когда ты играешь в жмурки со смертью и осознаешь, что выигрыша у тебя нет, и не будет…

Вот тогда и родится внутри отчаяние и безысходность.

Чего же он тогда увертывается?

Взял бы, да и подставил «Орион» под ракету, чтобы сразу — вдрызг…

А привычка такая — жить.

Глупая привычка…

Мюллер протянул Хартнелу бутылочку с водой.

Родерик открыл ее одной рукой и выцедил разом.

Полегчало.

«Энтерпрайз» шел, не отставая, словно выжидая чего-то.

Может, командир ТМК запрашивал дальнейших указаний?

Добивать ли «Орион», или пускай болтается в космическом пространстве?

А что? Кислороду — мизер.

Они в «шлюпке» и суток не продержатся.

А спасать их некому.

Свои, вон, со свету сживают…

Неожиданно «Энтерпрайз» ускорился, стал вырастать на обзорном экране.

К сожалению, спасательная капсула не могла повысить свою скорость.

Были бы планетарные движки, как на русской капсуле, врубил бы их для ускорения, а так…

«Орион» приводняется на парашюте.

Да и толку от тех движков…

Хартнел похолодел — он ощутил, что сердце отбивает последние удары.

В следующее мгновение глаза Родерика уловили ярчайшую вспышку.

И это было последнее впечатление в его жизни — луч рентгеновского лазера пробил «Орион» насквозь.

«Уорлд Таймс», Нью-Йорк:

«Москва в очередной раз продемонстрировала азиатское варварство — 22 августа, ровно в полдень по Гринвичу, тяжелый межпланетный корабль (ГМК) «Леонов» из состава российских военно-космических сил, вооруженный боевыми лазерами, ракетами и безоткатными пушками Нудельмана^[1], атаковал мирный космический корабль «Аламо», уничтожив его.

Транспортный корабль снабжения «Аламо» осуществлял доставку груза для базы НАСА «Порт-Годдард» (Марс, Долина Маринер).

Уже выйдя на возвратную траекторию к Земле, безоружный и беззащитный, он подвергся вероломному нападению, хотя Кремль, как всегда, отрицает факт обстрела.

Мировое сообщество возмущено этим преступлением против человечности и требует положить конец произволу русских».

«Норт-Америкен икзэминер», Нью-Йорк:

«Сенатор Маклейн, выступая в Лаборатории реактивного движения Пасадена, призвал администрацию США дать отпор стране-агрессору.

«Давно пришло время посадить русского медведя в клетку! — заявил он. — Если мы хотим, чтобы космос был мирным, нужно применить силу!»

«Европейский Информационный Центр», Брюссель:

«Президент Соединенных Штатов Хайме Фуэнтес подверг резкой критике военные действия в космосе, повлекшие за собой гибель американских граждан, и призвал все цивилизованные страны сплотиться против новой угрозы.

Президент также выразил соболезнование семьям погибших астронавтов: Родерика Хартнела, командира; Энрике Фернандеса, пилота; Пегготи Кернса, специалиста полета; Ганса Мюллера, специалиста по полезной нагрузке.

«Мы помним и скорбим, — сказал «Первый Сеньор». — И не простим смерти наших парней».

«Russia Today», Москва:

«Президент России Георгий Анатольевич Жданов заявил на пресс-конференции в Кремле, что считает инцидент с кораблем «Аламо» провокацией и жестоким спектаклем, разыгранным в космосе.

«Я уверен, — сказал он, в частности, — что режиссеры данной трагедии сидят в Белом доме и в Лэнгли, а продюсировали их те четыреста олигархов, которые правят Америкой. Им все неймется, им не по нутру, что центр силы, богатства и власти сместился с Запада на Восток. Надеюсь, «загнивающий империализм» станет хорошим удобрением…»

Примечания

1

Непонятные слова и выражения автор поместил в краткий глоссарий, чтобы не отвлекать внимание читателя сносками. Глоссарий находится в конце книги.