Марс наш!

Валерий Петрович Большаков, 2016

Наш ответ блокбастеру «МАРСИАНИН»! 2037 год. Мы – первые на Марсе! С межпланетного корабля «Леонов» высажена научная группа, в долине Маринер разворачивается первая марсианская база. Это не нравится теряющей мировое господство американской «Империи добра», и она развязывает войну, используя проверенную методику: «безнаказанно расстреливать безоружных с безопасного расстояния». Враги не учли одного: марсианская база «Королев» – это часть России, а русские умеют «драться за Родину»… Первый роман о схватке за Красную планету между Россией и Соединенными Штатами.

Глава 6. Туман войны

Вывалившись из кессона, Воронин не смог снять скафандр и нормально обработать рану — на борту царил вакуум.

Завидя перекошенное лицо командира, Ашот спросил:

— Тебя что… — И не договорил.

— Подстрелили, — буркнул Николай. — В бочину попал, гад.

— Перевязать надо!

— Чучело! Как я тебе перевяжу?

— А, ну да… Слушай, я тут смотрел… Чтобы ты понимал — в пилотской дырки мелкие, их уже затянуло. Я потом металлизирую… Надо хотя бы рабочий отсек залатать, тогда можно и давление поднять.

— А кислород смотрел?

— Резервуар целый, который с жидким воздухом. Стабилизатор атмосферы тоже не задело, вроде…

— Вроде или точно?

— Снаружи дырок нет.

— А регенератор?

— Вот тут проблема. Правда, биотехнический отсек герметичен, контейнеры с хлореллой не побились и не замерзли. Цэ-о-два они поглотят, пока ремонт… И еще фильтры есть.

— Блин… Ты, давай, латку ищи. Видал, какая дырища в рабочем отсеке? Там и бочкой смолопласта не обойдешься.

— Может, снаружи вырезать? Титана лист? Я его обожму с той стороны, а ты отсюда запенишь.

— Попробуем… Ладно, топай, а я пока РИТЭГ приволоку.

— А… зачем?

— Греться.

— А термоэлементы?

— А реактор? — тем же тоном ответил Воронин. — Не тупи!

— А, ну да, там же все оборвало… Может, с кабелей и начнем?

— Потом. Там работы — море.

Отталкиваясь здоровой ногой, Николай двинулся курочить аварийную систему, куда были запитаны РИТЭГи — радиоизотопные термоэлектрические генераторы.

В каждом из них было рассовано почти три кило плутония-238, и выдавал РИТЭГ полтора киловатта тепла.

Печка. «Космическая буржуйка».

— Командир! — догнал его голос Гоцмана.

— Я за него, — буркнул Воронин. — Как там Пратт?

— Плох. Ему нужно срочно делать операцию, а негде!

— Бли-ин… Кравцов где? Михаил, кажется?

— Мишу я с Даниэлем оставил.

— Смените его и шлите Миху сюда. Сергей!

— Здесь я!

— Будешь с Михаилом герметизировать кают-компанию. Генка вам покажет, как Ген!

— Иду-иду!

Командир ТМК приволок печку в пилотскую кабину и огляделся.

В тусклом аварийном свете пестрели темные кляксы смолопластовых пробок, затянувших пробоины.

Наскоро заделав их, Николай проворчал:

— Потом он металлизирует…

— А? — откликнулся Ашот.

— Бэ.

— А-а… Чтобы ты знал — я тут вырезал пластину, скрутление, вроде бы, такое же, как на рабочем. Попробуем, может?

— Давай… Ты фал хоть прицепил?

— А? А-а! Чичас!

— Чучело…

Зацепившись магнитными подковками за металлическую полосу на полу, Воронин покачивался, как воздушный шарик на веревочке.

Пробоина открывалась прямо перед ним, здоровая, как окно.

Окно в космос.

Закрыть надо, а то продует…

Спохватившись, Воронин достал инструменты и принялся ровнять рваные, оплавленные края «окна».

— Готов? — спросил Ашот.

— Готов…

Подолян в скафандре приплыл как бы сверху, толкая перед собой многослойный лист обшивки.

В разрезе: титан, гранулы смолопласта, какой-то композит, сетка из гафния, защищающая от нейтронов, опять композит…

И такой-то высокотехнологичный материал использовать как заплату!

С ума сойти…

— Прижимай!

— Зазоры есть? — пропыхтел Подолян.

— Да вроде нет.

— Вроде или точно?

— Я т-те поерничаю щас! Прижал?

— Ага!

— Держи…

Воронин щедро напустил смолопласту из аварийного баллона.

Темная масса быстро набухала, теряя блеск.

— Держится, вроде… Ашот!

— А?

— Провари шов! Можно не сплошной, а то нам вакуум-смеси не хватит.

— Чичас!

И пяти минут не прошло, а в маленьком иллюминаторе уже завиднелись лиловые отсветы сварки.

Наскоро металлизировав заделанную пробоину, Николай запенил образовавшуюся вмятину между краями керамитовых пластин.

Некрасиво, зато крепко.

Надежно.

Проверив чуть ли не каждый квадратный сантиметр переборок, Воронин открыл цистерночку с воздухом.

Регулятор подавал парящую струю, и вскоре пилотская кабина и соседний рабочий отсек скрылись в морозном тумане.

Подумав, Николай притащил еще один РИТЭГ.

Вроде бы простенькая операция — сходить да принести.

Пришлось, однако, запирать пилотскую кабину, а потом откачивать воздух из рабочего отсека — не в космос же его сбрасывать.

И лишь после этого, превратив отсек в шлюз-камеру Воронин покинул тепленькое местечко и вернулся с еще одной «буржуйкой».

Когда Ашот постучался во внутренний люк, в пилотской кабине и рабочем отсеке потеплело до плюс пяти.

На переборках блестели капли конденсата, и Воронин сосредоточенно отлавливал их пылесосом — сушить воздух пока было нечем, кондиционер требовал срочного ремонта.

— Да-да! — откликнулся Николай. — Войдите!

Звякнула крышка люка, и Подолян вплыл, напуская облако пара.

— Дверь закрой, выстудишь тут все…

Ашот торопливо захлопнул люк, протер запотевший лицевой щиток, а потом догадался откинуть шлем.

— Ух, ты! Тепло как!

— Да уж, не хухры-мухры… Давай, вылазь, поможешь мне бочину залатать.

— Ой, я и забыл! Чичас!

Отпарив потоулавливающее белье, Подолян оголил рану.

— Сквозная… Чистая… Может, Гоцмана позвать?

— У него Пратт. Тяжелый.

— А-а… Тогда… Ты уж потерпи, ладно?

— Да уж потерплю…

Промыв рану заживляющим раствором, Ашот осторожно залепил ее тампопластырем.

— До свадьбы заживет! — бодро сказал он.

— Спасибо, доктор… Так, наводишь здесь порядок, а я в кают-компанию прогуляюсь.

Воронин натянул пустолазный скафандр Гуань-чэна, тесноватый, зато целый и чистый. Отшлюзовался и выплыл в остаток коридорного отсека.

Пола не было, покореженная металлическая дорожка висела, перекрученная и продырявленная, словно хлипкий мостик над грузовым отсеком внизу, откуда торчали гнутые балки каркаса с остатками обшивки.

Внешний борт присутствовал, но со множеством пробоин.

Постарались америкосы…

Самое интересное, что свет горел, правда, аварийный, красный, и не везде.

Красное и черное… Мрачновато.

Николай сжал зубы и засопел.

Гуань-чэна жалко. Вредный был, но мужик стоящий.

А ученая братия? За что ее?

Летели, радовались…

Господи, какие все-таки сволочи! Из-за своей сраной политики столько людей погубили, ни за что, ни про что…

— Штурман, ты в кают-компании?

— Так точно. А ты?

— В коридоре.

— Ныряй вниз, как бы к камерам-хранилищам.

— А-а… Где аварийный люк?

— Точно. Емкости со смолопластом хватило только-только, тут пробоины мелкие…

— Понял. Сейчас я…

Осторожно спустившись через пролом в переборке, Воронин оказался в развороченной камере-хранилище.

А вот и люк.

Откинув крышку, Николай проник в кессон.

Вскоре он перешагивал высокий комингс салона, или кают-компании, как его привыкли называть пилоты.

Все были здесь — и уцелевшие пассажиры, и Царев.

Генка трудолюбиво копался в кислородном регенераторе, а Зайченко висел под потолком, старательно металлизируя пробоины, затянутые черными кляксами смолопласта.

Гоцман был занят, он оперировал Даниэля Пратта.

Даниле сильно не повезло — поражающий элемент распорол ему живот.

Усыпленный гипноиндуктором, мигавшим синим огонечком, Пратт лежал на простыне.

Одним концом она была привязана к ножкам выдвижного стола, а другой конец держал Кравцов.

Хирург был без маски и перчаток, хотя мороз стоял крепкий.

Гоцман плавно водил роботоинструментами — те аккуратно зажимали края распоротых кишок и штопали белыми скрепами.

Скрепы постепенно врастут — и растворятся.

— Промывочка… — запыхтел хирург. — Николай, будь другом, промокни пот!

— Сейчас!

Сориентировавшись, Воронин взял салфетку и приложил ко лбу Гоцмана — пот собрался блестящими шариками.

— Спасибо!

Промыв и трижды пропитав швы густо-коричневым раствором кожной регенерации, хирург принялся зашивать живот — роботоинструмент быстро-быстро застрекотал, вкалывая тонкие иголочки.

«А чего это я глазею?» — подумал Николай.

— Ген, что у нас с кислородом?

— Есть пока… Плохо, что регенератор как бы побит. Резервный я сейчас доведу до ума, а основной… Как сказать… Миха обещал им заняться, когда… Ну…

— Я понял.

— Ага. А то цэ-о-два как бы в рост пошел.

— Понятно. Продовольствие?

— Ну, если груз распотрошить, хватит хоть на год.

— Вода?

— Гидросистема как бы перемерзла, но… Михаил! Воды много?

— Хрен там! В обоих баках на дне. По ведру на каждого.

— Миша, не дергайтесь.

— Извините, доктор…

Воронин снял шлем и вытер наконец-то потный лоб.

— Через неделю, — устало проговорил он, — мы будем на подлете к Цвергу И у нас появится ма-аленький шанс. Во-от такусенький… Выжмем все из СОМ, уравняем скорость с астероидом…

— Топлива для СОМ как бы хватит, — осторожно сказал Царев. — Но на торможение мы его израсходуем все, до капли.

— Я и говорю о чем, — кивнул Николай, — но у нас нет иного выхода. Только затормозившись, мы сможем отстыковать МПК и сесть на Цверг. Если в европейском лагере… в смысле, на временной станции найдем воду… Тогда… Тогда поживем еще.

— Согласен, — кивнул Царев. — Да нам и выбора-то не оставили. Или на Цверг, или… пропадем без вести как «Терра-2».

— Хватит уже негатива, — проворчал Зайченко. — Давайте мыслить позитивно!

— Давайте… — вздохнул Воронин. — Если будем вкалывать, как папа Карло, и починим корабль, то доберемся до Марса. И будет нам счастье. Доволен?

— Уже что-то…

— Учти, припашу всех, а тебя, Генка, надо будет обучить пилотажу. Я один не справлюсь.

— Я только за, — прогудел штурман.

— Тогда наливай…

Все протянули грушевидные стаканы-непроливайки, и Геннадий бережно, строго по мерке, нацедил витаминизированную воду через трубочку.

— Помянем наших, — сказал Николай. — Не чокаясь.

«Жэньминь жибао», Пекин:

«В прошлом году с космодрома Оверберг стартовала ракета «Ассегай», которая вывела на орбиту вокруг Земли первый южноафриканский пилотируемый корабль.

ЮАР стала последним государством БРИКС^[2], «записавшимся» в космический клуб. В 20-х и в начале 30-х годов космические полеты осуществили Индия, Бразилия и Аргентина, Иран, Индонезия, Малайзия, Египет и Турция, а такие «гранды» БРИКС, как Россия и Китай, овладели технологиями достаточно для того, чтобы собирать на орбите космические корабли с ядерным двигателем.

Сейчас во всем мире восемь таких кораблей — китайский «Янцзы», российские «Титов», «Леонов» и «Гагарин», американские «Либерти», «Энтерпрайз» и «Астра», европейская «Гея».

И это не просто очередной успех науки и техники — началась самая настоящая космическая экспансия.

Российская «Полярная база» на Луне и евро-американская «Порт-Рорис» (Залив Росы, Океан Бурь) снабжают сырьем орбитальные заводы «Гардар» (РФ), «Коламбус» (ЕС), «Тяньгун» (КНР).

На орбите высотой пять тысяч километров строится крупнейший российско-китайский завод безгравитационного литья «Вэйдады Ю-и» — «Великая дружба»^[3].

Все людней становится на марсианских базах «Королев» (Россия) и «Порт-Годдард» (США).

Ширится и крепнет плацдарм человечества на Марсе…»

Примечания

2

По мнению автора, к описываемому времени состав БРИКС существенно расширится, но не называть же этот союз стран БРИКСИМАТЕИ…

3

ИС-5 впервые упомянут в романе А. и Б. Стругацких «Страна Багровых Туч».