Побег из ада

Валерий Николаевич Ковалев, 2022

Июнь 1945-го. Поверженный Бреслау. Командир штрафбата майор Лосев по приговору военного трибунала попадает в лагеря "Дальстроя". Организовав группу осужденных из офицеров, совершает оттуда побег. Сотни километров тайги, схватка с преследователями. Переход границы с Китаем. А там очередная война, в которой приходится участвовать.Содержит нецензурную брань.

Глава 2. Последний бой

Несмотря на капитуляцию Германии, отдельные группировки нацистских войск не спешили складывать оружие. Особо тревожное положение сложилось в западной части Латвии — Курляндии. Здесь закрепились остатки немецкой группы армии «Север», зажатые двумя советскими фронтами.

В окруженной группировке имелось около тридцати дивизий неполного состава, общей численностью от ста пятидесяти до двухсот сорока тысяч солдат и офицеров немецкой армии.

Группа «Курляндия» продолжала сопротивляться вплоть до середины мая 1945 года. Всего в плен сдалось до двухсот тысяч человек, включая четырнадцать тысяч латышских добровольцев.

22 мая был уничтожен крупный отряд эсэсовцев, численностью более трехсот человек. Под развернутыми знаменами 6-го армейского корпуса СС во главе со своим командиром Вальтером Крюгером он пытался вырваться из окружения. Был уничтожен. С советской стороны погибли двадцать пять красноармейцев, сам Крюгер застрелился.

Сразу после общей капитуляции, фашисты высадили морской десант на датский остров Борнхольм. Немецкий гарнизон выставил ультиматум, о сдаче только американцам.

Бои продолжались два дня. В плен захватили одиннадцать тысяч нацистов.

12 мая ожесточенный бой разгорелся возле чехословацкой деревни Сливница. Отходившую на запад группировку СС блокировали и разбили. Тысячу эсэсовцев уничтожили, еще семь тысяч попали в плен.

14-15 мая в Словении произошла «Полянская битва». Целая армия в количестве тридцати тысяч фашистов и хорватских усташей пытались уйти в Италию к союзникам. На их пути встали югославские партизаны и советские офицеры, прорывавшиеся были разгромлены.

Длительные бои шли на нидерландском острове Тексел. Здесь еще в апреле 45-го подняли восстание советские военнопленные. Им обещали помощь союзники, но позже забыли. Не было связи, и остров оказался отрезанным от материка. Там никто не знал, что война закончилась, и только когда один местный житель сбежал с острова и вызвал канадских военных, боевые действия завершились, немцы сдались.

(Военно — историческая справка)

Через полчаса с территории городка гудя моторами выехала колонна «студебеккеров». В кузовах покачивались бойцы, впереди пылил «джип». Рядом с водителем сидел Лосев, позади Артюхов с Каламбетом.

Разведчик был родом из Одессы, в звании подполковника и, как говорится, свой человек. Иногда он наезжал в батальон, где подобрав группу добровольцев, ходил за линию фронта. А еще был веселым и компанейским человеком. После удачных поисков* Лосев не раз пил с ним водку.

По информации Артюхова остаточная группа немцев в количестве до роты, проявилась в искомом квадрате. Прошлой ночью, выйдя к дороге, атаковала несколько грузовиков с продовольствием, расстреляв водителей и охрану.

— Не иначе жрать нечего, — констатировал разведчик. — Вот и напали.

Колонна быстро продвигалась к юго-востоку, благо дорожная сеть это позволяла.

— Нам бы такие дороги, — обернулся Лосев к Артюхову с Каламбетом.

— Это да, — согласились оба. — В России подобных мало.

— Что-то не вижу твоего замполита, — наклонился вперед подполковник. — Никак ранен или погиб?

— Уехал поступать в военно-политическую академию, — снова обернулся Лосев.

— Да, растет, — покрутил головой. — Шустрый малый.

— Куда шустрей, — хмыкнул заместитель. Хотите о нем историю?

— Давай.

— Значит так. Было это год назад, под Кутно. Нас тогда отвели на пополнение. Помнишь комбат? Лосев молча кивнул.

— Так вот, — продолжил капитан. — Разместили в какой-то деревне, замполит определился на постой к молодой дебелой польке. Ну и ребята решили пошутить.

Ночью подобрались к окнам, заглянули — он в кровати дерет хозяйку. Один саданул прикладом в стекло, а второй дико заорал «немцы!».

Замполит в подштанниках заскакал к двери, а оттуда в лес. Утром едва нашли.

— Га-га-га! — грянул в кабине дружный смех. Громче всех ржал представитель штаба.

— И чем все закончилось? — утер слезы.

— Не стали разочаровывать, — пожал плечами Каламбет. — Он до сих пор в неведении.

Колонна между тем двигалась все дальше. По сторонам тянулись живописные ландшафты: зеленые поля, перемежались лесами, голубели озера с реками, у горизонта в бледной дымке проступали горы.

Спустя полтора часа, миновав небольшой городок со средневековым замком на скале, прибыли месту назначения. Это был уходящий к югу лесной массив, на дороге у которого темнели три сожженных полуторки. Лосев приказал остановиться.

«Джип», сбавив ход, подвернул к первой, сползшей в кювет. Скрипнули тормоза, встал. За ним вся колонна. Комбат с остальные вышли из кабины, достав из планшета карту, развернул на капоте.

— Значит так, — упер палец в координатную сетку. — Лес тянется вдоль дороги на несколько километров. С флангов поля, в тылу река (чиркнул ногтем). Окружим и прочешем. Ротных ко мне, — обернулся к заместителю.

Через короткое время те стояли у «джипа», Лосев поставил боевую задачу.

— Начало через десять минут, — взглянул на наручные часы. — Выполнять!

Офицеры, козырнув, побежали к грузовикам, хлопнули дверцы кабин. Затем три грузовика тронулись вперед, задние развернулись к началу леса. Остальные остались на месте.

— К машинам! — донеслась оттуда команда.

Открылись задние борта, на траву прыгали бойцы, строились за кюветом в две шеренги. Затем всех рассредоточили на расстоянии нескольких метров друг от друга. По истечении контрольного времени последовала команда «вперед!». Держа оружие наизготовку, цепь двинулась по оставленному немцами следу и исчезла среди деревьев.

Комбат с заместителем и разведчиком остались на месте, там же минометная рота и водители.

— Ну что, подышим? — достал Артюхов из кармана коробку «Герцеговины Флор».

— От таких грех отказаться, — первым взял папиросу Каламбет. Задымили.

Солнце между тем поднялось к зениту, в небе пушились легкие облака, под ними черной точкой дрожал жаворонок.

— Тут словно и не было войны, — нарушил тишину Каламбет.

— Этих мест она не коснулась, — выдул ноздрями дым разведчик. — Прошла мимо.

Лосев уселся на бампер «джипа» и надвинул на глаза фуражку.

Спустя полчаса издалека донеслись звуки стрельбы, все насторожились. Потом из лесу вынырнул боец в каске, тяжело дыша, подбежал к машине.

— Вестовой от командира третьей роты, товарищ майор. — Наткнулись на охранение фрицев! Завязали бой.

— Добро, — снова взглянул на часы Лосев. — Веди.

Вслед за ним потрусили к деревьям. Там еще была прохлада, пахло хвоей и сыростью. Звуки боя между тем нарастали, теперь стрельба возникла и на флангах. Достали пистолеты.

— Попались гады, — оскалился Каламбет, щелкнув затвором. Под ногами мягко пружинил мох, выскочили на поляну. Ее пересекал санитар с сумкой через плечо, таща подмышки раненого.

— Куда его? — бросил на ходу Лосев?

— Пулевое в живот, — просипел тот и поволок дальше.

Затем наткнулись на трупы двух немцев. Из-за деревьев замахали, — сюда!

Там залегла цепь, согнувшись, подбежал ротный, доложил, — впереди противник.

— Много?

— В охранении было трое. Судя по интенсивности ответного огня не меньше взвода. Отошли. Я пока выслал разведку.

— Будем ждать, — принял решение комбат.

Укрылись за выворотнем упавшей сосны, прислушались. Стрельба на флангах тоже стала затихать, а потом сошла на нет. Вскоре появились два разведчика в маскхалатах, сообщив, впереди в километре пустошь и развалины старого замка. Немцы укрылись там.

За ними прибежал связной из первой роты. Доложил то же.

— Вроде мы их обложили, а комбат? — подмигнул представитель штаба.

— Давай быстро назад, — приказал связному Лосев. — Максюте передай, выдвинуться вперед и залечь. Никаких действий не предпринимать до моей команды.

С таким же распоряжением отправили связного в третью роту.

— Ну что? Двинемся и мы? — кивнули в сторону чащи Артюхов с Каламбетом.

Вместо ответа комбат подозвал лежавшего за соседним деревом усатого сержанта.

— Дуй к дороге Сальков и веди сюда минометчиков. — Усек?

— Понял, товарищ комбат — забросил за спину автомат и поспешил обратно.

— Теперь можно и вперед (проводил взглядом). — Давай Яшкин, командуй, — бросил ротному.

Старший лейтенант, встав на ноги, махнул рукой с зажатым в ней «ТТ» на ремешке.

Цепь поднялась и осторожно двинулась дальше. Вскоре лес начал редеть, вышли к поросшей кустарником опушке, залегли снова. Перед ними открылась низина с озером. Рядом то, что было когда-то замком.

Лосев достал из футляра бинокль, покрутил наводку. Оптика приблизила остатки стен, наполовину разрушенную башню и каменное здание без крыши. В нем темнели два ряда амбразур.

— Метров пятьсот будет, — сказал наблюдавший в свой Каламбет.

— Ну-ка дай, — протянул руку Артюхов и чертыхнулся, — из той коробки простреливается вся местность.

— Готовиться к атаке, товарищ майор? — перебежал к комбату ротный.

— Подождем минометы, — опустил бинокль.

— Умное решение, — согласился подполковник. — Зачем зря ложить бойцов?

Как только минометы прибыли, Лосев приказал развернуть расчеты.

— Готовы, товарищ комбат, — доложил через пять минут командир батареи.

— Восемь залпов, а затем дробь, — повернул к лейтенанту голову. — Давай!

Тот, придерживая полевую сумку, порысил обратно.

— Бат — тарея огонь! — донеслось сзади.

Последовали резкие хлопки, в небо унеслись пристрелочные мины, на развалинах вспучились разрывы. Затем батарея перешла на поражение, они исчезли. Мины начали рваться внутри каменной коробки.

Отзвучал последний залп, над ней повисло облако пыли, а когда рассеялось, в одной из нижних амбразур замелькало что-то белое.

— Что и требовалось доказать, — сказал Лосев. — Яшкин, принимай капитуляцию.

Старший лейтенант поднял роту. Топоча сапогами, цепь заспешила к развалинам. За ней, сунув пистолеты в кобуры, двинулось начальство.

Когда подошли к форту, у его покрытой лишайниками стены под охраной автоматчиков понурясь стоял десяток пленных в камуфляже.

— Wer ist der Älteste?* — остановился напротив Артюхов.

Один, в офицерской фуражке с черепом, что-то прохрипел. Последовали еще несколько вопросов с ответами. Подполковник удовлетворенно кивнул, — gut*.

— Остатки полка Ваффен СС, прорвались из Бреслау. Двигались в землю* Гессен, чтобы сдаться американцам, — перевел слова немца.

— Хрен им. Не получилось, — сжал губы Каламбет.

Через низкий проход вошли внутрь. Там валялись изрешеченные осколками тела, оружие со снаряжением и стонали раненые, которых перевязывали двое санитаров. Удушливо пахло взрывчаткой.

— Семьдесят пять дохлых фрицев, — возник рядом Яшкин. — А в том углу, — кивнул на дальний, — еще один. Не иначе большая шишка.

Хрустя гравием и камнями, направились туда.

На санитарных алюминиевых носилках лежал лет пятидесяти немец в запорошенном мундире. На плечах витые погоны, в петлицах дубовые листья. Правая нога до бедра в гипсе. В откинутой руке «вальтер», из простреленного виска еще сочилась кровь.

Артюхов наклонился, похлопал мертвеца по нагрудным карманам и извлек из одного серое удостоверение с орлом. Развернул.

— Командир полка Ваффен СС «Бессляйн», бригаденфюрер* Людвиг Фогель (прочел). По-нашему генерал-майор, — отщелкнув кнопки, сунул в планшетку.

— Не захотел идти в плен, гад, — харкнул на землю Яшкин. — Видать сильно зверствовал.

— Ладно, прикажи собрать оружие и документы, — сказал комбат. — Пленных с ранеными и этого, — взглянул на тело, — отправь к машинам.

— Есть, — приложи к пилотке руку и оглянулся, — Цивенко, ко мне!

— Слухаю, — подбежал жилистый старшина.

— Этого вместе с пленными, — ткнул в генерала пальцем, — доставить на дорогу.

— Поняв, — загремел сапогами по обломкам.

Через пару минут вернулся с двумя немцами.

— Узялы и понэслы, — изобразил жестом. Те послушно подняли носилки и двинулись к выходу.

— А это что? — наклонился Яшкин.

Под ними, в головах, лежал небольшой кожаный саквояж.

— Тэкс, — присев на корточки, отщелкнул замки, раздернул. Внутри матово замерцали слитки.

— Дай один, — протянул руку Артюхов и внимательно осмотрел. — Золотой. С имперским клеймом, вес пятьсот грамм. — Сколько там еще?

— Девять, — посчитал оставшиеся ротный.

— Не пустой шел к американцам этот бригаденфюер, — сдвинул на затылок фуражку Каламбет.

Подполковник вернул слиток ротному.

— На. Понесешь все лично. Будет о чем вспомнить.

Спустя еще час, автомобильная колонна, гудя моторами, следовала по шоссе обратно. День клонился к закату.

Прибыв в часть, выгрузились. Автомобили определили на стоянку. Личный состав, сдав оружие, привел себя в порядок и строем отправился в столовую. Лосев вопросительно взглянул на Орешкина (тот оставался за старшего) начштаба утвердительно кивнул.

Чуть позже они вчетвером сидели за столом в одном из помещений штаба.

На нем в кастрюле дымилась рассыпчатая картошка, розовело аккуратно нарезанное сало, рядом хлеб. Тут же стояли две открытых банки «второго фронта»*, стеклянная четверть местного бимбера* и солдатские кружки.

Уселись. Каламбет наполнил их до половины. Все взяли в руки.

— За нас, — поднял свою Артюхов. В нее звякнули остальные, выпили.

— Крепкий, зараза, — выдохнул воздух Орешкин. — Никогда не думал, что такой можно варить из яблок.

Стали закусывать. Поле второй закурили, завязался разговор. Вначале о Бреслау. Взяли его большой кровью и с трудом.

— По другому не могло быть, — глубоко затянулся Артюхов.

Немцы превратили город в крепость, не хуже Кенигсберга. К тому же на момент штурма 5-ю армию срочно перебросили на Берлин, а в нашей насчитывалось всего двадцать три с половиной тысячи бойцов. Не хватало артиллерии и танков. Крепостной же гарнизон составлял до сорока пяти тысяч, включая войска СС, горных егерей и парашютистов.

Кстати, потерь могло быть много меньше, мы предложили ультиматум. Но комендант Бреслау гауляйтер* Карл Ханке его отклонил. Сам же, приказав сражаться до последнего солдата, бежал из города на самолете.

— Сволочь, — жестко сказал Лосев.

— Разрешите вопрос, товарищ подполковник? — скрипнул табуретом Каламбет.

— Валяй, — прищурился тот от дыма.

— После взятия Бреслау ходили слухи, что Жуков предлагал Сталину форсировать Эльбу и вломить американцам. Это правда?

— Слухи они и есть слухи, — пожал Артюхов плечами. — Мне об этом ничего неизвестно.

— Ладно, — положил локти на стол Лосев. — Будет ли война с Японией?

— Непременно, — утвердительно кивнул подполковник. — В вышестоящих штабах уже идет работа.

— Так что? Снова в поход? — ткнул в пепельницу сигарету Орешкин.

— Ну, положим не всем, но часть войск перебросят на Дальний Восток.

— Разве тех, что находились там всю войну мало?

— У японцев только Квантунская армия в Маньчжурии насчитывает семьсот тысяч личного состава. А всего более семи миллионов, включая флот.

— Да, махина, — переглянулись остальные.

Заместитель снова плеснул в кружки. Выпили.

— А помнишь, как с тобой ходили в разведку? — крякнув, утер губы представитель штаба.

— Как же, помню, — тряхнул чубом комбат.

Год назад, когда был капитаном, а Артюхов — майором, тот в очередной раз приехал в батальон с тремя своими ребятами. Готовилось очередное наступление, нужен был осведомленный язык, но взять такого не получалось. Дивизионная разведка притащила двух — ефрейтора и фельдфебеля, но они обладали информаций только в пределах своих частей.

Командующий армией учинил разнос начальнику штаба, тот ниже по инстанции. В конечном итоге начальник разведки вызвал к себе Артюхова (он курировал спецоперации) и приказал взять языка лично.

— Не можешь организовать фрицевского офицера, иди сам! И без него не возвращайся. Отдам под трибунал!

— Вот такие брат дела, — сказал Артюхов Лосеву в его землянке.

На стене горел карбидный фонарь, в углу дремал телефонист у полевого аппарата.

— Дай мне твоего грузина. Он башковитый малый (взглянул на капитана).

Грузин — он же лейтенант Куртадзе командовал разведвзводом и бывал с ним в поисках.

— Не могу, — вздохнул Лосев. — Он третий день в санбате. Малярия.

— Черт! — выругался куратор. — Незадача.

— Слушай. А давай с тобой пойду я? — подался к майору.

Тот знал, что комбат «по-тихому» не раз бывал за линией фронта. И, как правило, ему сопутствовала удача. Делал это в интересах штрафников, представляя тех к досрочной реабилитации или наградам.

— А за себя кого оставишь?

— Каламбета. Если что, прикроет.

— Ладно. Тогда слушай.

Достав из планшетки карту и карандаш развернул на ящике, заменявшем стол.

— Вот тут у тебя перед окопами болото (обвел). — Так?

— Так.

— Пройти можно?

— Вполне. Ребята на днях лазали. Обмелело.

— За ним лес с немецкими позициями, — провел линию. — Насколько плотные?

— Вот тут, тут и тут, огневые точки, — показал пальцем Лосев. — Между ними одна линия окопов. Перед ней колючка. Судя по наблюдениям, на ночь немцы уходят в блиндажи, на точках дежурят пулеметчики.

— А как насчет мин?

— Есть. Пару дней назад перед их позициями пробегал заяц. Подорвался

— Диспозиция ясна, — бормотнул куратор. — Теперь излагаю план. Вот тут, за лесом, в пяти километрах рокада* — снова провел карандашом. А в этом месте изгиб (поставил точку). Ночью по-тихому форсируем болото и минное поле. Для него выделишь двух саперов.

Затем перебираемся через окопы и в лес. Оттуда к извилине дороги. Там устраиваем засаду. Ну как? Уразумел, — взглянул на капитана.

— Уразумел, — кивнул Лосев. — Есть предложение в части возвращения.

— Излагай.

— Когда пойдем обратно, нужно отвлечь фрицев огневой поддержкой батальона. Только надо согласовать время. Можно пригласить заместителя с начштабом?

— Валяй.

Через пять минут в землянке сидели Каламбет с Орешкиным. Их ввели в курс дела и дали ценные указания.

— Будет сделано, — заверили оба.

С наступлением темноты разведгруппа, экипированная в полевую форму фельд жандармов, привезенную с собой Артюховым, перевалив бруствер на левом фланге, поползла к болоту. Там их уже ждала пара саперов в маскхалатах. Ночь выдалась темной, небо затянули тучи, накрапывал дождь.

Изредка над немецкой обороной в двухстах метрах впереди взлетали ракеты, освещая все мертвенным светом. Лопаясь в вышине, гасли.

Болото действительно изрядно обмелело. Перебрались удачно, поползли дальше.

Действуя короткими щупами, саперы проделали проход в минном поле, сняв семь «лягушек»*. Переждав очередную серию ракет, вырезали в проволоке проход, удерживая концы. Группа исчезла за ограждением.

Через несколько минут справа донесся немецкий говор, приняли левее. У кромки вражеской траншеи ползший первым Артюхов прислушался (внизу было тихо) и махнул рукой. Тенями скользнули туда, потом наверх. Исчезли во мраке.

Лес встретил шумом дождя в кронах, углубились в чащу. Там с Лосевым, накрывшись плащ палатой, в свете фонарика сверились с картой. Выбрав направление, повели группу дальше.

На рассвете вышли к рокаде* с примыкавшим к ней лесом, след в след двинулись вдоль опушки. Изгиб дороги оказался в километре впереди, напротив, за кюветом густой ельник.

— Давай, Миша — передал Артюхов одному из разведчиков бинокль.

Сунув за пазуху, тот ловко полез на ближайшую в охват ель и исчез в кроне. Группа рассредоточилась неподалеку в кустах.

Минут через пятнадцать по дороге пропылила колонна грузовиков с солдатами, впереди бронетранспортер. Спустя еще десять в другую сторону пролязгала гусеницами рота «Фердинандов»*, оставив за собой острый запах выхлопных газов. После этого движение прекратилось.

Распогоживалось. Облака уползли к западу, выглянуло солнце. Над землей поднимались испарения. Тихий до того лес ожил: зачирикали птицы, рядом пробежал еж, в траве зашуршали муравьи.

— С запада легковой «опель!» — донеслось сверху.

— Приготовиться, — сказал Артюхов.

Разведчики сняли с предохранителей «шмайсеры», они с Лосевым вышли на дорогу. Оправив обмундирование с шейными бляхами «Feldgendarmerie» встали на обочине. Вскоре послышалось жужжание мотора, из-з поворота возник в камуфляжной окраске автомобиль

— Работаем, — бросил капитану майор, сделав шаг на проезжую часть и поднял руку,"Аus!".

Сбавив ход, машина остановилась. С двух сторон подошли к ней.

— Проверка документов, — сказал Артюхов на немецком высунувшемуся шоферу, вслед за чем грянули два выстрела из «парабеллумов». Он застрелил водителя, Лосев сидящего рядом унтер-офицера.

В следующую секунду задняя дверца отворилась, наружу выскочил поджарый гауптман* с портфелем. Майор уцепил его за плечо и получил сильнейший удар в челюсть. Повалился на спину.

Немец же, набирая скорость, понесся к ельнику, Лосев за ним. Когда уже вбегали, догнав, в прыжке саданул рукояткой пистолета по черепу. Фашист упал, юзом пропахав землю. Набежал еще разведчик, заломив руки, потащили к машине.

Заурчал мотор, свернула в кусты и исчезла меж деревьев.

В чаще леса автомобиль бросили, замаскировав еловыми лапами, порысили вместе с пленником назад. Тот поначалу упирался, что-то мыча через тряпичный кляп, но получив по морде, стал исправно перебирать ногами.

Через час устроили короткую остановку у встреченного ручья, отдышавшись, попили воды и наполнили фляги. А заодно Лосев допросил гауптмана. Тот оказался офицером связи армейской группировки «Центр». В портфеле имелась карта оборонительных рубежей и несколько засургученных пакетов.

— Да, важная птица, — оценил Артюхов. — Теперь главное, все доставить по назначению.

Сверившись по своей «трехверстке»* двинулись дальше. К вечеру вышли с тыла к немецким позициям напротив штрафного батальона. В кустах сделали привал, подкрепившись сухпаем, стали ожидать ночи.

Краски дня постепенно гасли, лес погружался в темноту. Из вражеских окопов в небо изредка влетали ракеты.

Выставив охранение подремали до двух часов. Затем по знаку Артюхова, покалывая гауптмана финкой, подползли к траншее с тыла в районе колючки, где ждал проход. Затаились. До слуха донеслось пиликание губной гармошки.

— Давай, — шепнул на ухо майор, лежавшему рядом разведчику.

Тот приподнялся, приложив ко рту ладони, и трижды прокричал кукушкой.

Как только в лесу затихло эхо, на дальнем фланге штрафного батальона заработал станковый пулемет. К нему присоединился другой. В воздухе зашелестели мины, став рваться в немецких окопах. Огонь усилился, перемещаясь к центру, на той стороне дружно ударили сорокопятки*.

Немецкая оборона тут же принялась отвечать, все смешалось в адском вое и грохоте. Под него вплотную подползли к немецкой траншее. Метнув вниз несколько «лимонок», нырнули в громыхнувшие разрывы.

Чуть позже, хрипя и изнемогая, ползли по минному проходу к болоту. Прохлюпав по нему, выбрели к своим окопам. Уже на бруствере пулеметная очередь вдогонку прошила одного разведчика, вместе с пленным втянули его за бруствер.

— Санитара сюда! — прокричал ожидавший там Орешкин, и дал в небо зеленую ракету. Огонь на позициях батальона прекратился. Майор с пленным и своими тут же уехал в тыл.

Спустя двое суток Лосева вызвали в штаб армии. Там Артюхову и ему вручили ордена «Красной Звезды», разведчикам медали «За отвагу». Когда же обмывали награды в землянке, куратор поинтересовался, — ты случайно не разрядник по бегу?

— Нет, — ответил капитан. — А что?

— Фриц, которого мы взяли, призер Берлинской олимпиады 36-го года по этому виду спорта.

— Да, — почесал затылок Лосев. — Как же я его догнал?

Спустя еще час, прихватив пленных с мертвым бригаденфюрером и сдитки, Артюхов с охраной убыл в Бреслау.

— Бывайте мужики, — пожал на прощанье офицерам руки. — Кстати, меня переводят в штаб армии. Глядишь, еще увидимся. И усевшись в кабину, хлопнул дверцей.

На следующее утро зарядил дождь. После завтрака Лосев, сидя в кабинете, подписывал бумаги. Их стало много больше, как всегда бывает в мирное время. Тут же находился Орешкин.

— Ты что, их рожаешь? — недовольно пробурчал майор. — Уже пальцы затекли.

— Причем тут я? — шмыгнул носом. — Дивизия запрашивает. Раньше было шесть форм, а теперь десять. Писарь не справляется. Помогаю сам.

— Чернильные души, — скривился Лосев, подписав очередную.

Открылась дверь появился Каламбет в мокрой плащ палатке.

— Дежурный передал, тебя вызывает комдив, Николай Иванович, — отряхнув, повесил на крючок.

— Не иначе поощрит, — высказал предположение Орешкин.

— Потом догонит и еще раз поощрит. — Забирай, — отодвинул документы.

— А почему нет? — уселся на стул сбоку заместитель. — Операцию провели тактически грамотно, считай без потерь. Да еще прищучили эсэсовского генерала и золотой запас.

— Ладно, поглядим, — встал из-за стола Лосев. Натянул хромовую куртку с фуражкой, взял с сейфа планшетку и покинул кабинет.

Спустившись вниз, миновав дежурного, вышел наружу. Дождь кончился, все дышало свежестью. На небе из конца в конец висела радуга. У открытого бокса водитель — сержант протирал тряпкой стекло «джипа».

— Заводи, Петрович, едем в штаб дивизии.

— Понял, — уселся за руль. Лосев устроился рядом. Зафырчал мотор, тронулись, покатили к КПП. Солдат поднял шлагбаум, выехали из части, водитель прибавил газу.

— Красивые все же здесь места, — озирая окрестности, сказал комбат.

— У нас не хуже, — отозвался водитель.

Был он родом с Белгородчины, возрастом за сорок и служил у Лосева автоматчиком еще в штрафной роте. После реабилитации остался с ним, пересев на «джип» и теперь исправно крутил баранку.

— Что домашние, пишут? — снял фуражку комбат.

— Угу, — переключил скорость. — На неделе получил от жены письмо.

— Ну и как они там?

— Тяжко. Отступая, немцы сожгли село, живут в землянках. Землю пахали на себе, с грехом пополам отсеялись.

— Как это на себе? — повернул голову комбат.

— Да как? Пять баб в упряжке, одна за плугом. Такие вот, дела.

Замолчали. Ровно гудел мотор, под колеса уносилась мокрая лента асфальта.

— Товарищ майор, — прервал молчание шофер. — Когда начнут увольнять в запас? Очень уж домой охота.

— Уже начали. Список батальона в дивизии. Ты там в первой очереди.

— Спасибо, — растроганно засопел носом.

Через полчаса въехали в Бреслау.

Штаб находился в центре в одном из уцелевших зданий. На площади пленные разбирали баррикады. Въехали в охраняемый двор, там стоял десяток автомобилей с мотоциклами, припарковались рядом.

— Жди меня здесь, — выпрыгнул из кабины Лосев и, одернув гимнастерку, направился к входу.

Миновав стоящего у двери часового, вошел внутрь, кивнув говорившему по телефону дежурному, взбежал по ступеням на второй этаж. Прошагав длинным коридором, и здороваясь со знакомыми офицерами, вошел в приемную доложился адъютанту.

— Присядьте — ответил щеголеватый, с усиками, капитан и снял трубку одного из телефонных аппаратов.

— Товарищ полковник, майор Лосев прибыл. Слушаюсь, — опустил на рычаг. — Обождите.

Лосев присел на один из стульев у стены, потянулись минуты ожидания.

Нового комдива не любил. Дивизию тот возглавил в январе 45-го, прежний, генерал-майор Круглов, ушел на повышение. С этим же отношение не сложились.

В отличие от Круглова, благоволившего штрафбату и считавшего его самым боеспособным подразделением, Шмыгаль, так звали полковника, окрестил его личный состав уголовниками. При первой возможности бросал в бой, рапорта Лосева о награждении отличившихся и реабилитации раненых подписывал со скрипом.

Как — то раз Лосев в сердцах высказал ему все, за что комдив хотел снять его с батальона. Отстояли начальник штаба и куратор из «СМЕРША».

Минут через десять из начальственного кабинета появился упитанный финансист с папкой, просеменив к выходу.

— Теперь вы, — кивнул адъютант на обитую черным дерматином дверь.

Встав, пройдя к ней, отворил.

— Товарищ полковник! — сделал несколько шагов вперед. — Майор Лосев по вашему приказанию прибыл, — поднял к виску руку.

Сидевший в дальнем конце кабинета под портретом Верховного комдив сдвинул брови. Был он лет на семь старше, с глубоко сидящими глазами и бритой головой.

— Ты что себе позволяешь, мать твою?! — грохнул по столу кулаком.

— Не понял? — в свою очередь нахмурился майор.

— С час назад мне звонил военный прокурор! За что изувечил польского офицера?!

— Не увечил. Чуть повоспитывал. Хамски себя вел, — глядя поверх головы начальника ответил Лосев.

— Издеваешься!? — налился краской.

— Попрошу на меня не орать, — тихо сказал майор. И было в его голосе что-то, отчего комдив сбавил пыл.

— Ладно, — буркнул, — езжай к прокурору. Разберусь с тобой позже.

— Есть, — развернулся через левое плечо и вышел.

В приемной выяснил у адъютанта, где находится гарнизонная прокуратура. Миновав коридор, спустился вниз.