Солдат Великой Отечественной

Валерий Михайлович Краснобородько (2017)

Эта история написана по воспоминаниям ветеранов Великой Отечественной войны. Многие из них прошли окружения, плен, но лишь спустя десятилетия они могут об этом спокойно рассказать, о тех тяжёлых днях начала войны. Ужасы плена, трудности при побеге, проверка особым отделом, через всё это пришлось пройти нашим героям! Они хотели жить — дрались за жизнь! Они хотели видеть свою Родину свободной — они дрались за Родину! Они дали присягу Родине — они не нарушили её! Обложка разработана и выполнена автором. Содержит нецензурную брань. Содержит нецензурную брань.

Глава 2. Городская больница

Городская больница. Ветеран заходит во врачебный кабинет, где за столом сидит тучная женщина, неопределённого возраста — врач, Лариса Фёдоровна, с невероятно сильной завивкой на голове, времён Советского Союза. Он проходит, и скромно садиться на стул. Внимательно смотрит на доктора.

Врач, поднимает взгляд с бумажек, перед ней на стуле, сидит пожилой человек, это наш герой, и он, чему-то застенчиво улыбается. Лариса Фёдоровна, хорошо знала Михаила Семёновича Сергеенко, ветерана войны и никогда не унывающего, и ни на что не жалующегося старичка. И не знала, как начать разговор.

— Милая, ну что там? — спокойно спрашивает Михаил Семёнович, первым нарушая тишину кабинета.

— Михаил Семёнович, — вздыхая, отозвалась женщина-врач, стараясь держаться спокойно, хотя за долгие годы работы в поликлинике, научилась, ко всему относиться совершенно спокойно, как к чему-то постоянному и обыденному. Но, именно этого человека было, почему-то, ей очень жаль. И она, тянула время, как могла. Надеясь найти способ, как смягчить предстоящий разговор, поскольку понимала, избежать его всё равно не удастся, — всё немножко хуже, чем вы предполагали…

— Что? Не доживу, до ста лет?! — отвечая, пациент с интригой, прищурился и добродушно улыбнулся ей в ответ.

— Весёлого, тут мало…, — вздыхая, отвечает доктор.

— Ладно! — старик махнул рукой, таким образом, заканчивая прелюдию, и стал серьёзным, — Не тяните кота, за интересные подробности, в смысле за хвост! Лариса Фёдоровна, говорите, как есть.

— Понимаете, — она, очередной раз осеклась, мельком взглянув на бумаги, потом перевела взгляд на ветерана, но натолкнувшись, на его решительный и бесстрашный взгляд, наконец, решила, не тянуть «кота за… интересные подробности» и закончить фразу на одном дыхании: — Михаил Семёнович. Всё очень серьёзно. У вас рак. Понимаете…

Старик, улыбнулся уголком рта, и ответил на удивление совершенно спокойным, даже чуточку весёлым, как ей показалось, голосом:

— Ничего, прорвёмся! Милая, можно водички? — обратился старик, к молоденькой медсестре, в коротком, до бесстыдства, белом халатике. — Сестричка, не бросишь старика-то?

— Ну, что вы! — девушка, набрала из кулера воды, в одноразовый, пластиковый стакан, и подала пациенту. При этом сочувственно улыбнулась и продолжила, — Сейчас, знаете, такие технологии…

Ветеран, всплеснул руками, и весло рассмеялся:

— Внучка! Какие технологии! Мне 97… А, вовремя войны, когда, во мне было почти столько же, только килограммов, вот такая же девчушка, как ты, вытащила меня с передовой! На одних руках! Волоком. Во как. А ты, технологии… Кх… Кх… Она, без всяких технологий… Спасла мне жизнь, без всяких технологий! А я, за неё и других таких же девчат, и родителей наших, бил фашиста! Благодаря ей, у меня есть дети и внуки, а это, поверь мне старику, в жизни самое главное. Понимаешь? — он поставил пустой стакан на стол, — Смысл жизни, в самой жизни. Будущая жизнь, вот, где прячется смысл жизни! — он откашлялся, поднял голову и жизнерадостно улыбаясь, продолжил, — Рак, а что рак?! Войну победили, и рак победим! Возьмём, всё от жизни, что нам причитается, а костлявой старухе оставим то, что останется! Так что, не вешать нос, медсестрички!

Ветеран, подмигнул Ларисе Фёдоровне, внимательно слушавшей его речь и, не беря со стола никаких своих бумаг, направился к двери. И уже, взявшись за белую, пластиковую дверную ручку, резко, по-военному, развернулся на каблуках и, глядя на врача в упор, спросил, голосом, полным желания, ещё немного пожить, но не для себя, а для кого-то другого из будущего или закончить, что-то очень нужное и полезное:

— Сколько, мне осталось?

— Чего?! — растерялась Лариса Фёдоровна. Вот секунду назад, этот пожилой человек, демонстрировал полное пренебрежение к смерти, а спустя минуту, уже в его взгляде пылала надежда, словно, она одна и могла, или продлить его жизнь, или отобрать. И от этого, женщине, стало совсем не по себе. Даже, растерялась на мгновение, — Ну, не знаю… Бывает, по-разному…

Медсестра, так и замерла, посередине кабинета с чьей-то медицинской картой в руках, от такой резкой перемены настроения у пациента, и теперь, с любопытством наблюдала за продолжением разговора, глядя, то на старика-ветерана, то на своего врача.

— Вы, не поняли, Лариса Фёдоровна, до Дня Победы, дотяну или нет? Не хотелось бы омрачить своей смертью великий праздник.

При этих словах, в глазах Михаила Семёновича, появилось столько надежды, что врач, сама чуть не пустила слезу. Но быстро собралась, и с поддельной уверенность ответила, естественно, завышая срок его оставшейся жизни.

— Да. Да конечно! И, доследующего тоже… А может и дольше…

— Не-е…, — замотал головой ветеран. И вновь, на его лице, появилась простодушная улыбка. — Это дочка, уже много! Нам, главное, день простоять, да ночь продержаться… Ну, до свиданья вам! Всего хорошего. Бог вам в помощь! А я, значит, пойду…

Сергеенко вышел в коридор, плотно закрыв за собой дверь. В кабинете остались врач, медсестра и звенящая тишина. Они, не отрывали взгляда, от того места, где только что стоял ветеран. И каждая из них, думала о старике и его силе воли, в стремлении жить. Пока в кабинет, не влетела, очень толстая женщина. Тётка размахивала во все стороны, своей большой потрёпанной, кожаной сумкой и полным продуктами пакетом, в одной руке, и плащом, в другой. И было не совсем понятно, то ли, она уже отбивалась от людей, сидевших за дверью, то ли пока угрожала им, помешаете — врежу! При этом она, так зычно гаркала, в сторону расшумевшейся за дверью очереди, тем самым, вернула медиков в реалии современной, городской жизни.

— Чёго вы разгавкались, как собаки брехливые?! Я токмо спросить! Чё, глухие, чи шо? А то я могу, слух-то живо поправить! Я же сказала, что только спросить! — тётка, хабалисто кричит в ответ на людей.