Диверсанты

Валерий Ковалев (2020)

Всё началось в 1940 году, когда на Балтфлоте отобрали молодых и сильных ребят, матросов и старшин, и приказом наркома ВМФ Кузнецова зачислили в отряд специального назначения: морской диверсионный отряд боевых пловцов. Впереди была вся жизнь, и еще никто из них не знал, что будет дальше… Это художественная книга, написанная по мемуарам Михаила Андреевича Усатова, чье имя хорошо известно в среде ветеранов и действующих сотрудников Федеральной Службы Безопасности России, чье имя вписано золотыми буквами в историю спецслужб страны. книга о человеке, который прошел всю войну, начиная с самого первого дня. о человеке, который неоднократно забрасывался в глубокий тыл врага для выполнения особо важных заданий: уничтожения военных объектов, железнодорожных мостов, составов с живой силой и техникой, захвата «языков», сбора и передачи развединформации, который воевал на курской дуге, форсировал Днепр, защищал Сталинград и освобождал Польшу. о человеке, который после войны возглавлял особые отделы на Балтийском, а затем Северном Флоте, стал впоследствии одним из руководителей Первого Главного Управления КГБ СССР (внешней разведки). о том, кто подготовил и осуществил десятки загранопераций, большинство из которых до настоящей поры остаются под грифом «Совершенно секретно». кто являлся близким соратником Председателя комитета Государственной Безопасности СССР Ю. В. Андропова. Книга рекомендована для чтения лицам старше 16 лет.

Глава 3

Крылатая пехота

Начало созданию воздушно-десантных войск положило постановление Реввоенсовета СССР, принятое 11 декабря 1932 года. В нём, в частности, отмечалось, что развитие авиационной техники, а также достигнутые результаты в конструировании и сбрасыванию с самолётов бойцов, грузов и боевых машин требуют организации новых боевых подразделений и соединений РККА.

В целях развития воздушно-десантного дела в РККА, подготовки соответствующих кадров и подразделений, Реввоенсовет постановил развернуть на базе авиадесантного отряда Ленинградского военного округа бригаду, возложив на неё обучение инструкторов по воздушно-десантной подготовке и отработку оперативно-тактических нормативов. Одновременно намечалось сформировать к марту 1933 года по одному авиадесантному отряду в Белорусском, Украинском, Московском и Приволжском военных округах. Начался новый этап в развитии воздушно-десантных войск.

А уже в начале 1933 года в этих округах были сформированы авиационные батальоны особого назначения.

(Из истории воздушно-десантных войск)

Против ожиданий (Юрка надеялся, что их сначала доставят в Кронштадт), охотник закончил свой путь в Ораниенбауме.

Это был небольшой, основанный еще князем Меншиковым городок, в котором во время подавления кронштадтского мятежа находился штаб маршала Тухачевского. Там группа выгрузилась на причал, и ждавший ее военный грузовик доставил моряков в форт Красная Горка, находившийся в нескольких километрах от города. Построенный Петром I-м, он являлся одним из двух мощных береговых крепостей кронштадтской минно-артиллерийской позиции, надежно защищавшей подступы к Петербургу от подхода крупных боевых кораблей противника.

На вещевом складе форта, у которого молодой матросик-первогодок красил известью стену, всех переодели в солдатское х/б без знаков различия, защитного цвета пилотки и сапоги, изъяв флотское обмундирование, что вызвало ряд шуток.

— Ну и штаны, — оттянув в стороны галифе, критически оглядел их Мишка Ивашутин. — Все наоборот. Вверху широкие, а по низу узкие. Умора!

— Зато с мотней и подчеркивают стройность ног, — виляя задом, прошелся по проходу Колька Быков.

— А у меня гимнастерка на плече лопнула, и сапоги не лезут — пробурчал Бойко в окошко, откуда выглядывал мордастый интендант — сверхсрочник.

Тот исчез, долго копался, а потом возник снова, брякнув на стойку сорок пятого размера кирзачи и положив рядом аккуратно свернутую гимнастерку.

— На. Самые большие. И где вас таких делают?

— Известно где, в Сибири, — уселся Иван на лавку у стены, с кряхтеньем натягивая обновки. — Ну как? — шлепнув на затылок пилотку, обернулся к Томилину.

— М-да, — почесал тот затылок. — Форменный бандит.

Остальные дружно заржали.

Когда группа, переобмундировавшись, направлялась вслед за Гусевым к машине, один, уже видевший ее береговой матрос, удивленно выпучил глаза.

— Вас, кореша, никак турнули с флота? — Подошел ближе.

— Типа того, — подмигнул ему Вовка Крючков.

— За что?

— Исключительно за раздолбайство, сынок, — ответил Ваня Самохвалов. — Так что служи исправно.

— Ну и дела, — покачал тот головою.

Затем ребята погрузились в кузов, Гусев сел рядом с шофером в кабину, и грузовик, урча, выехал за ворота.

Сначала он покатил по наезженной дороге в сторону хвойного леса, миновал его стороной и выбрался на ухабистый проселок. Километров через десять автомобиль свернул к полосатому шлагбауму с часовым и после проверки документов въехал на территорию полевого военного аэродрома, где стояли защитного цвета краснозвездные самолеты. Громоздкие и неуклюжие.

— С машины! — вылез офицер из кабины, когда полуторка, скрипнув тормозами, остановилась на краю обширного летного поля.

Прихватив вещи, моряки спрыгнули вниз, а старший лейтенант, приказав ждать, натянул поглубже мичманку и пошагал в штаб. Оставшиеся присели на траву в тени машины, некоторые вытащили папиросы и закурили.

— Вот с таких мы, наверное, и будем прыгать, — показал рукой в сторону крылатых машин Вовка Курочкин. — Это ТБ-три, тяжелые бомбардировщики.

— Откуда знаешь? — спросил Вишневский, пожевывая в губах травинку.

— Поступал в летное училище. Не получилось.

— Ну и как они? — поинтересовался Шаулин.

— Машины будь здоров, — значительно сказал Курочкин. — Потолок восемь тысяч метров, дальность полета две тысячи километров, скорость триста километров в час. Вооружение — четыре пулемета калибра семь шестьдесят две, бомбовая нагрузка три тонны.

— Впечатляет, — согласился Вовка.

Спустя минут двадцать вернулся Гусев (группа встала) и сообщил, что через час будет погрузка в самолет, а затем перелет в Белоруссию.

— Однако, — переглянулись ребята, но ничего не сказали.

Затем Гусев отщелкнул кнопки на планшетке и вручил Легостаеву засургученный пакет. — Отдашь представителю части, старшина. Вас встретят.

— Слушаюсь, — козырнул Юрка.

— Ну, а теперь прощайте, — тряхнул руку каждому старший лейтенант. — Не поминайте лихом.

Затем сел в кабину, водитель запустил двигатель, и грузовик выехал с территории.

— Ну, вот и простились с флотом, — глядя ему вслед, вздохнул Зорин.

— Почему простились? — обернулся к нему Сафронов. — Флагман с командиром обещали, что мы вернемся.

— Да это я так, к слову.

После этого все снова уселись на траву, потянулись тягостные минуты ожидания. На исходе второго часа (солнце стояло в зените) ребята перекусили захваченным в дорогу сухпаем, запивая его водой из фляг. Из одноэтажного кирпичного здания неподалеку, появились шесть летчиков в кожаных шлемах и комбинезонах и направились в сторону самолетов. Одновременно из штаба вышел какой-то человек и помахал в сторону группы рукой. Моряки встали, разобрали вещи и пошагали к штабу.

Человек оказался лейтенантом в синем галифе и такой же фуражке с крабом, лихо заломленной набекрень.

— Так, орлы, построиться по двое и за мной, — оглядел парней офицер.

Спустя минуту диверсанты следовали за авиатором по серому бетону к взлетной полосе, где уже ревел двигателями тяжело выкативший туда бомбардировщик. Из открытой двери фюзеляжа в бетон упирался короткий алюминиевый трап, а в проеме темнел человек в шлеме.

— Всем в машину! — громко заорал лейтенант, придерживая рукой фуражку.

Поднявшись по одному наверх, моряки оказались в довольно просторном отсеке с длинными металлическими скамейками по бортам, где и расселись. Через минуту самолет вздрогнул (от рева заложило уши), и все почувствовали, как началось движение. Далее оно ускорилось, последовали несколько толчков, а потом возникло непонятное ощущение.

— Никак летим, Юрок! — наклонился к тому сидевший рядом Мишка Усатов.

— Вроде того! — откликнулся приятель и поднял кверху большой палец.

За ребристой, дюралевой обшивкой монотонно гудели двигатели, крылатая машина уносила их все дальше.

Спустя три часа, на закате, ТБ-3 приземлился. На другом аэродроме: поменьше первого, с зеленой травой и с трех сторон окруженном высоким лесом. Группа, прихватив вещи, выгрузилась из бомбардировщика и на взлетной полосе была встречена загорелым офицером в сопровождении старшего сержанта с медалью «За отвагу» на гимнастерке. Старший лейтенант принял от Легостаева пакет, сунул его в полевую сумку, а затем упруго прошелся перед шеренгами.

— Слушать меня внимательно! — остановился в центре.

— Вы прибыли в двести четырнадцатую воздушно-десантную бригаду под командованием полковника Левашова. Я ваш командир роты старший лейтенант Романенко. Сейчас всех отведут в часть, накормят и определят в казарму. Дорошенко! — обернулся назад.

— Я! — вытянулся старший сержант.

— Выполняйте.

После этого офицер направился к самолету, у которого стояли летчики, а Ковальчук повел группу к выходу с аэродрома.

— И де ж вы раньше служили, хлопцы? — шагая сбоку, поинтересовался у Легостаева сопровождавший. — По виду вроде не новобранцы.

— Мы, товарищ старший сержант, из стройбата, — ответил Юрка. — Оттуда перевели к вам.

— Вон оно шо, — хмыкнул Дорошенко. — Стройбата нам токо не хватало.

Оставив позади аэродром и пройдя по грунтовой дороге километра три, группа оказалась на КПП части. Старший сержант предъявил вышедшему из будки дежурному с наганом в кобуре пропуск, и прибывшие вошли на территорию. Там, разделенные бетонным плацем, располагались шесть кирпичных трехэтажных казарм, а за ними виднелись разных размеров и высоты другие здания.

— Ось тут будете жить, — ткнул пальцем старший сержант в первую казарму слева, после чего группа вслед за ним поднялась на третий этаж, где за дверью у тумбочки стоял дневальный, а справа и слева имелись два просторных, с высокими потолками помещения.

Судя по заправленным постелям и висящим в изголовьях вафельным полотенцам, одно было обитаемым, а второе нет. На койках лежали только голые полосатые матрацы и подушки без наволочек.

— Ваша спальня, — завел в него подопечных старший сержант. — Оставляйте тут вещи.

— А там кто живет? — кивнул Сафронов на смежную.

— Первый взвод, — ответил Дорошенко. — Он щас на учениях в поле. Я, до сведения, ваш старшина роты.

Затем, что-то сказав дневальному, он отвел всех в столовую. Там на прибывших был оставлен расход^[30], и моряки подкрепились мясной рисовой кашей, горячим чаем и ржаным хлебом с маслом.

Во время ужина старший сержант исчез, а потом возник снова. Когда бойцы вернулись в казарму, на каждой кровати лежало постельное белье, а еще Дорошенко извлек из карманов галифе и вручил всем синие петлицы на гимнастерки.

— До отбоя пришить уместе з подворотничками, — нахмурил густые брови. — А то ходите як те партизаны.

Далее он пригласил ребят за собой в каптерку, где новички получили половину чистой простыни на подворотнички. Иголки с нитками у всех имелись. Пока подшивались, ребята выяснили у словоохотливого старшины, что часть дислоцируется рядом с местечком Марьина Горка, в шестидесяти километрах от столицы Белоруссии Минска.

— Далековато нас занесло, братва, — даже присвистнул Быков.

Еще Дорошенко (его звали как Чапаева — Василий Иваныч), рассказал, что десантная бригада имеет боевое прошлое. Сформированная в 1938 году, она приняла участие в войне с белофиннами, а еще имела отношение к освобождению Бессарабии в составе Южного фронта от гнета румынских помещиков и капиталистов.

— Так медаль у вас за финскую? — поинтересовался Ивашутин.

— Эгэ ж, — ответил Дорошенко. — Я тогда був командиром отделения, и в поиске мы захватили финского капитана.

А еще моряки выяснили, что в бригаде существуют увольнения, чему весьма обрадовались. Очень уж хотелось побывать в гражданкой обстановке, да и пообщаться с женским полом.

— Белорусские девчата как, симпатичные? — поинтересовался Шаулин.

— Ничо, тикы мелковатые и сиськи малэньки, — ответствовал старший сержант. — Самые лучшие наши хохлушки, есть за шо взяться.

— Ох, я б сейчас взялся, — прищурил зеленые глаза Шаулин. — А ты, Никола? — толкнул локтем Зорина, орудовавшего рядом иголкой.

— Я к девушкам отношусь серьезно, не то, что ты, балаболка, — покраснел Зорин.

— Так и я серьезно, — сделал удивленную рожу Вовка. Кубрик грохнул смехом.

Когда закончили с шитьем и надели гимнастерки, Дорошенко всех построил на среднем проходе и осмотрел. Скрипя по доскам пола хромовыми офицерскими сапогами.

— Вот теперь настоящие бойцы, — довольно крякнул он. А потом достал из нагрудного кармана список и провел вечернюю поверку.

— Теперь всем умываться и отдыхать, — сказал в завершении. — Завтра подъем в шесть. После чего ушел к себе в каптерку.

Ровно в двадцать три ноль-ноль дневальный заорал со своего места «Отбой!» и вырубил на этаже свет, включив ночное освещение. Вскоре в разных концах спальни раздался храп. Диверсанты крепко спали.

На следующее утро, после зарядки и завтрака, в казарме состоялось знакомство с командиром взвода лейтенантом Иванченко. Тот был примерно их лет, подтянутый и спортивного вида. Офицер сообщил, что во взвод будут добавлены еще десять человек из молодого, принявшего присягу пополнения, занятия начнутся после обеда.

— Разрешите вопрос? — поднял вверх руку Андреев.

— Разрешаю.

— А письма домой отсюда писать можно? Не возбраняется?

— Не возбраняется, — чуть улыбнулся офицер. — У нас, кстати, своя почта.

Во второй половине дня все тридцать сидели в одном из учебных классов бригады, и Иванченко знакомил бойцов с азами десантной подготовки. При этом рассказал, что ВДВ — род войск, предназначенный для охвата противника по воздуху и выполнения задач в его тылу по нарушению управления войсками, срыву выдвижения и развертывания резервов, нарушению работы тыла и коммуникаций, а также по прикрытию отдельных направлений, районов, открытых флангов. Блокированию и уничтожению высаженных воздушных десантов, прорвавшихся группировок противника и выполнения других задач. Основным способом его доставки является десантирование как парашютным, так и посадочным порядком. На самолетах или планерах.

Первое применение воздушного десанта в СССР произошло весной 1929-го года. В осаждённом басмачами городе Гарм была высажена с воздуха группа вооружённых красноармейцев, которая при поддержке местных жителей разгромила банду, вторгшуюся из-за границы на территорию Таджикистана.

Лекция впечатлила бойцов, они почувствовали свою значимость.

— Да, — сказал по этому поводу во время перерыва в курилке Николай Зорин. — Десантные войска это тебе ни хухры-мухры. Тут все серьезно, почти как на флоте.

— Совершенно центрально, — поддержали его Легостаев с Усатовым.

Потом все завертелось, как в калейдоскопе. От теории перешли к практике (укладке парашютов), а вскоре к прыжкам с вышки. Она, в числе других тренировочных сооружений, имелась на учебном полигоне. Тот располагался за жилым городком и был отлично оборудован. Имел полосу препятствий, наземный тир, а также всевозможные спортивные снаряды. Которые содержались в образцовом порядке. Штатная численность бригады составляла тысячу семьсот десантников, сведенных в парашютный и мотомеханизированный батальоны, а также артиллерийский дивизион.

Скрыть то, что ребята военные моряки, не удалось. В первую же баню, где мылись поротно, многие из их новых сослуживцев обратили внимание на флотские наколки. Да и приобретенный за годы службы на кораблях жаргон давал о себе знать. Вновь прибывшие называли табуретки банками, свое спальное помещение — кубриком, пол в нем — палубой, а порции белого хлеба — птюхами. Впрочем, особых вопросов в этом плане ни у кого не возникало. Дисциплина в бригаде была на высоте, командиры строгие, и десантники лишнего не болтали. Кстати, новые сослуживцы, которые добавились в группу, тоже захотели иметь наколки. На что Бойко авторитетно заявил — вам еще рано, потому как салажата.

А затем состоялся первый прыжок с ТБ-3. В составе взвода.

Ранним росистым утром, когда над травой таял ночной туман, подразделение во главе с лейтенантом, экипированное в комбинезоны и парашюты, проследовало на аэродром. Там, построив его у готового к взлету самолету, в кабине которого чернели головы пилотов, командир взвода провел последний инструктаж. После этого была дана команда «на погрузку!», и сапоги застучали по металлу трапа.

В отсеке все расселись двумя рядами по скамейкам, бортмеханик захлопнул боковую дверь, а пилоты запустили двигатели. Затем бомбардировщик тяжело покатил по взлетке, набрал ход и с ревом, от которого заложило уши, оторвался от земли. Начав набор высоты. Через несколько минут полета на подволоке отсека зажегся желтый фонарь, и Иванченко дал команду «зацепить карабины» за протянутые сверху тросы, что проверил лично. Спустя еще некоторое время замигал второй — зеленый, лейтенант крикнул — «Приготовиться!», бортмеханик распахнул дверь, а вся группа встала, подойдя ближе, и изготовилась к прыжку.

— Пошел! — заорал командир взвода, и Сафронов, сложив на груди руки, первым шагнул в холодный, выжимающий слезы ветер.

Далее, с короткими интервалами, последовали Бойко с Мартыновским. Легостаев, сделав глубокий вдох, сиганул четвертым.

Сначала в ушах раздался свист воздуха (в глазах зарябило), а затем последовали резкий хлопок с рывком, и над ним широко раскрылся купол.

— Даешь! — в восторге завопил Юрка.

Потом вспомнил, что следует подрабатывать стропами, взглянул вниз и потянул одну из них. Парашют чуть изменил направление. Взвод выбросили над обширной пустошью, окаймленной с одной стороны рекой, а с другой опушкой уходившего к горизонту леса.

Перед самой землей Легостаев сгруппировался, чуть подогнув колени, далее последовал сильный толчок в подошвы, десантник повалился на бок. Его немного протащило по траве, потом, зацепившись за кочку каблуком, Юрка вскочил, подтянул за стропы опавший купол и задрал голову к небу. Там, приближаясь к земле, белели остальные, а затем один за другим опадали по всему поросшему мелким кустарником ландшафту.

Как было оговорено заранее, взвод собрался у просеки на опушке, где стоял бортовой «ЯАЗ» с дремавшим в кабине водителем. Рядом, на пеньке, отмахиваясь веткой от комаров, сидел Дорошенко, у ног которого стоял перехваченный лямкой сидор.

— С почином, вас, хлопцы — встал старшина навстречу. — А де ж товарыш лейтенант? — оглядел группу.

Не оказалось и рядового Гриши Юдина, из пополнения.

— М-да, незадача, — сдвинул на затылок синюю фуражку Дорошенко. — Будем ждать.

— Да вон они, вон! — показал в дальнюю часть пустоши кто-то из ребят. Там возникли два темных, со светлыми блестками человечка.

— Видать отнесло, — приложил к глазам руку старшина. — Бувають случаи.

После чего приказал всем приступить к укладке парашютов. Переходя от одного к другому, внимательно наблюдая, при необходимости оказывал помощь.

Спустя полчаса подошли, неся свои парашюты в охапках, командир взвода с Юдиным.

— Отнесло? — поинтересовался Дорошенко у лейтенанта.

— Немного.

Далее укладка продолжилась, затем ранцы поместили в кузов, а вслед за этим, построив взвод в две шеренги, Иванченко произвел разбор. Отметив в завершение, что с поставленной задачей бойцы справились.

— Теперь разрешаю двадцать минут отдохнуть, — взглянул на наручные часы и распустил строй.

Старшина раздернул горловину мешка и вручил каждому десантнику (командиру первому) по ломтю хлеба с тонкой пластиной сала: «Трэба пополнить калории».

Усевшись, кто где, все дружно заработали челюстями.

— Я бы десять таких срубал, — прикончив свой бутерброд, облизнулся Мишка Ивашутин.

— Товарищ старшина, так будет после каждого прыжка? — отхлебнув из фляжки тепловатой воды, поинтересовался у старшего сержанта Диденко.

— Ни, — захлестнул тот лямкой опустевший мешок. — Тикы после первого. В бригаде така традиция.

Затем курящие задымили выданной махоркой, а не подверженные вредной привычке с удовольствием растянулись на траве, глядя в небо. Чистое и бездонное. Несколько позже, подрагивая на рытвинах, грузовик ехал по лесной дороге в сторону части, до которой, со слов лейтенанта, было тридцать шесть километров

Ехали казаки из Дона до дома,

Подманули Галю, забрали с собою.

Ой, ты Галя, Галя молодая,

Теперь будешь с нами, гарная такая!

— весело пели в кузове диверсанты, и им вторило лесное эхо.

Уже вечером, после отбоя Юдин рассказал ребятам, что прыгая предпоследним замешкался, и командир дал ему здоровенного пинка.

— Ну а ты? — с интересом спросили несколько.

— Вылетел как пробка из бутылки.

— Правильно сделал лейтенант — заявил Бойцов. — Здесь тебе не у мамы дома, а десантные войска. Не фиг обижаться.

— Да я не к тому, — продолжил Юдин. — Он ведь мог меня поставить перед строем и наказать. Однако не стал. Видать, мужик нормальный.

— Ладно, давайте спать, — сладко зевнул Курочкин. — Поживем-увидим.

После этого были новые прыжки: на точность приземления, с полной выкладкой, в дневное, а потом ночное время. Десантировались на пересеченную местность и лес, а однажды в неглубокое, поросшее осокой озеро. При этом имел место трагикомичный случай.

Как-то раз взвод выбросили на большое, уже сжатое ржаное поле, неподалеку от белорусского колхоза. У Пашки Григорьева перехлестнуло стропу, а потом ветром отнесло к строениям, где при посадке он проломил собой крышу, убив насмерть свиноматку и осиротив девять ее детенышей. По такому случаю состоялся скандал с набежавшими селянами, и ремонт пришлось выполнять за счет части. Свиноматку командование выкупило на мясо, а Пашке за небрежную укладку парашюта влепили семь суток гауптвахты.

— Целых семь за какую-то свинью, — расстроился Григорьев.

— Не горюй, браток, — успокаивали его друзья. — Могли дать на полную катушку. Опять же поросята остались без мамки. Так что легко отделался.

Одновременно с парашютной подготовкой продолжились занятия по рукопашному бою, стрельбе из всех видов стрелкового оружия, метанию гранат, а также подрывному делу. К этому добавились обучение работе на передатчике, ориентирование на местности по компасу и топографической карте.

Рукопашным боем с взводом занимался Иванченко. Основное внимание при этом он уделял новому пополнению, а старшие оттачивали уже имевшиеся знания в парах. Впрочем, обучил лейтенант всех и нескольким приемам джиу-джитсу, заключавшимся в нанесении противнику обездвиживающих ударов. Головой, руками и ногами. Но коньком командира взвода, являлось метание ножей и остро заточенных саперных лопаток. Ими он точно поражал цели на расстоянии до десяти метров. Через три недели многие во взводе приобрели в этом деле неплохие навыки.

Устанавливать разного рода мины с толовыми шашками и их взрывать десантников натаскивали на специальном полигоне в лесу, в трех километрах от части. Полигон был оборудован фрагментами железнодорожного полотна, бетонными надолбами и другими подобными объектами.

Ориентирование на местности и радиосвязь выполнялись в составе отделений, командирами которых назначили Бойко с Сафроновым и Легостаева. Каждому отделению выдавались компас с картой и рация, после чего они вывозились «в поле», выходили к контрольным точкам и устанавливали между собой связь. Получалось не сразу, но постепенно опыт накапливался.

В октябре, когда окружающие леса окрасились багрянцем, а в поблекшем небе закурлыкали журавли, Юрка получил долгожданное письмо от Маши (он написал ей в Кронштадт сразу после прибытия в часть, узнав номер полевой почты).

Маша сообщала, что сначала была очень расстроена переводом Легостаева к другому месту службы, но теперь знает, где он, и успокоилась. Надеется встретиться снова. Еще девушка писала, что из экспедиции вернулись родители и теперь в доме веселее. Далее шли еще несколько новостей из городской жизни. А еще передавался привет от деда. «Жду ответа, как соловей лета», значилось в конце. «Целую».

Писем Юрка никогда не получал, тем более от любимой, и несказанно обрадовался. От полноты ощущений он сгреб в охапку подвернувшегося под руку Книжникова и закружил вокруг себя.

— Ты чего, сдурел? — выпучил тот глаза.

— Самую малость, Витек, — весело рассмеялся Легостаев.

За истекшее время парни побывали в увольнении только один раз. Ими командование бригады не баловало.

Было это в воскресенье и группа из пяти человек (Усатов с Легостаевым, Андреев, Бойко и Сафронов) отправились в Марьину Горку. На парнях было чисто выстиранное и отутюженное х/б со свежими подворотничками и начищенные до блеска сапоги. Местечко находилось в нескольких километрах от бригады, населяли его порядка трех тысяч человек. В былое время оно входило в состав Речи Посполитой, а во время ее второго раздела отошло к России.

Пройдясь по главной, вымощенной булыжником улице, застроенной каменными и деревянными домами, с католическим костелом в центре, ребята выпили шипучей газировки у тележки рядом с магазином под бормотанье висящего на столбе репродуктора, а затем отправились на местный рынок. Со слов ротных старожилов, по воскресеньям туда стекались чего-нибудь купить или продать многочисленные селяне из окрестных деревень, иногда наезжал из Минска передвижной цирк-шапито, да и вообще было интересно.

Рынок, по местному базар, раскинувшийся на окраине, впечатлял своим видом и колоритом. В разных его местах стояли палатки промкооперации, между ними тянулись торговые ряды, а с многочисленных телег продавали фрукты с овощами, различный инвентарь и всяческую живность. И над всем этим стоял разноголосый шум. Слышался белорусский, польский и даже еврейский говор.

— Ну, просто Вавилон, — восхищенно покачал головой Миша Андреев.

Для начала ребята потолкались между рядами, где купили по стакану каленых семечек и послушали, как носатый еврей с грустными глазами виртуозно играет на скрипке «Семь-сорок»; затем полюбовались на красивую девицу, сидевшую на телеге, откуда небритый мужик в шляпе, продавал расписные глечики^[31] и другую глиняную посуду.

— Эй, красотка! — подмигнул девушке Сафронов. — Пошли с нами!

— Няможна, — улыбнулась та, опустив ресницы. — Я замужам.

Заметив вдали полосатый купол шапито, десантники сквозь толпу направились туда и вскоре стояли у входа.

— Проходите, служивые! — заорал, увидев их, веселый администратор с пучком билетов в руке. — Дитя́м и солдатам у нас бесплатно.

— Ну, коли так, зайдем, — рассмеялись ребята.

Внутри тоже было полно народа, пахло табаком и потом, а на помосте жонглировали кольцами одетые в светлые трико женщина и мужчина. Потом, закончив номер, они сделали реверанс и под аплодисменты удалились, а на их место выскочили клоуны. Те пищали тонкими голосами, смеша публику, и кувыркались, а потом исчезли. Когда же тощий конферансье во фраке объявил номер канатоходцев, и те заскользили под куполом с шестами, снаружи раздались все усиливающиеся крики. Часть стоявшей сзади публики (и уволенные вместе с ними), тут же поспешили наружу.

Метрах в ста от цирка, бурлил людской поток, слышался женский визг, а потом кто-то завопил: «Ратуйте!» Десантники, работая локтями, протолкались вперед, где увидели занимательную картину.

Между телегами носился здоровенный, с кольцом в носу пятнистый бык, а от него во все стороны разбегались люди. Когда пространство передним животным освободилось, он встал, роя землю задними копытами, наклонил рогатую голову, а потом угрожающе заревел, поводя налитыми кровью глазами.

— Тякайте, забьеть! — проорал с одной из телег с капустой вскочивший туда хозяин.

— А ну-ка, дядя, пусти, — отодвинул в сторону мужчину в городском костюме Бойко.

— Брось, Вань, не связывайся, — предупреждающе сказал Андреев.

— Я быстро, — растопырил моряк клешнястые руки и, чуть присев, двинулся к быку.

Тот угрожающе засопел, рыкнул, а потом, убыстряя ход, ринулся на человека. В следующее мгновение Бойко схватил животное за рога, проехав каблуками с метр назад, затем послышалось громкое «хэк!», и бык боком повалился наземь.

— Давай шкерт! — крикнул, тяжело сопя, Иван хозяину.

Тот шустро соскочил с веревкой в руках и, спустя несколько минут, понурый бык был привязан за кольцо к телеге.

— Ну и силища, — прошелестело в толпе. — Скрутил вязы, как куренку.

Хозяин между тем поманил солдат пальцем, те подошли и встали рядом.

— Варка! — обернулся он к тетке в платке, — а ну дай хлопцам гостинец.

Та чуть покопалась в телеге и протянула парням небольшую холщовую торбочку:

— На ласку.

— Спасибо, только нам не надо, — добродушно прогудел Бойко.

— Бярите, бярите, — настоял хозяин. — Он чертяка, кого бы запорол, — покосился на меланхолично жующего быка, — а мне сплошной убыток.

Сафронов взял гостинец, парни кивнули «спасибо» и, провожаемые взглядами селян, направились к выходу. Там молодая ромала предложила им погадать, а целая свора цыганят, окружив, стала просить «солдат, дай денюжку!».

Узнать свою судьбу десантники не пожелали, а вместо денег отсыпали в грязные ладошки пацанят семечек.

— Интересно, чего в мешке? — когда оказались на соседней улице, — спросил Усатов.

Группа остановилась, Сафронов раздернул затянутую тесемкой горловину и присвистнул. Внутри имелись с розоватыми прожилками, изрядный шмат сала, домашняя, с золотистой корочкой паляница, несколько пупырчатых огурцов и бутылка, заткнутая газетной пробкой.

— Ну вот, кореша, Ванюшка заработал для всех обед! — рассмеялся Легостаев.

— Да чего там, — смущенно отмахнулся Бойко.

По улице ребята спустились к недалекой реке, делавшей в этом месте излучину, прошли по тропинке чуть в сторону и расположились на лужайке, под плакучими ивами. Там, вынув из кармана складной нож, Андреев нарезал сала с хлебом и огурцов, а Сафронов откупорил бутылку и понюхал.

— Ну как? — вопросили сослуживцы.

— Пахнет ржаным дымком. На, — протянул Бойко.

Тот взял, запрокинул голову и забулькал горлом.

— Хороша, черт, — выдохнув, утер губы. Бутылка пошла по кругу.

На уровне оказалось и все остальное. Сало было чуть подкопченное и ароматное, ноздреватая паляница^[32] кисловатая, огурцы хрусткие. После такой еды с выпивкой всех разморило, и парни, сняв сапоги с портянками, вскоре засвистели носами. На закате они проснулись, ополоснули в холодной воде лица, а потом взяли курс в часть. Увольнение заканчивалось.

В бригаде скоро узнали о происшествии на базаре, и как-то вечером в роту наведался местный силач из продсклада, сопровождаемый несколькими друзьями.

— Ты, что ли, Бойко? — поинтересовался он, подойдя к Ивану.

— Ну, я, — кивнул тот лобастой головой. — Чего надо?

— Давай потягаемся на руках, — растопырил тот здоровенную лапу.

Моряк стал было отказываться, но ребята настояли. Давай, мол, Ваня, покажи марку!

— Ну ладно, — вздохнул Бойко.

Вскоре пара сидела друг против друга за столом в каптерке, кругом сгрудились болельщики. Противник Ивана был ему под стать, но несколько рыхловатый. По команде рефери (им выступил Сафронов), атлеты, вплотную сдвинув локти, уцепили друг друга за ладони и стали давить каждый в свою сторону. Их лица налились краской, оба засопели, а потом рука гостя, дрожа, пошла вниз.

— Есть! — заорал Сафронов, когда она припечаталась к крышке стола. — Ваши не пляшут!

Окружившие стол моряки стали бурно радоваться, а гости, почесывая затылки, удрученно молчали.

— Ты того, не обижайся, — похлопал по плечу расстроенного противника Коля.

Примечания

30

Расход — пища для военного наряда, вахты (жарг.)

31

^Глечик — глиняный гошок, крынка.

32

Паляница — круглый домашний хлеб на Украине и в Белоруссии.