В поисках Шамбалы

Валерий Иосифович Василевский

Когда я начал писать эту книгу, то думал, что она станет продолжением опубликованного детектива «Отложенная партия». Но вскоре понял, что герои своевольничают, уводят меня во времена своей юности. Так продолжение стало началом. А главным героем её стал другой человек. Продолжение обманывало мои ожидания, выстраивало совершенно другую историю. Недоумевающий автор пытался бороться, искать увлекательные приключения, а сюжет всё больше уводил взрослеющего главного героя к поискам своего Я.

Оглавление

Артель «Печора»

Без приключений Макс и Артём добрались в Инту, где была одна из баз «Печоры». Удивило и обрадовало общежитие: с бассейном и зимним садом. Увы, везунчику, впервые не подфартило, интервью с Тумановым пока не сложилось, Вадим Иванович неожиданно улетел в Москву. Но простаивать пишущий «волк», которого кормят ноги, не умел. Оставил Артёма обустраиваться в комнате, которую им выделили на двоих, и побежал искать знакомых. Не было в мире места, где таковых не находилось.

Так и случилось. Первым же встречным оказался Леонид Мончинский, Макс общался с ним в московском Доме журналистов, и в Иркутске, где тот жил.

— Старик, привет! — раскинул руки Макс.

— Везунчик! Какими судьбами?

— Да вот, хорошего повара сюда привёз, — отшутился Макс.

— Ну, тогда сразу пошли в столовую! Где протеже?

Они захватили Артёма и пошли обедать. Столовая порадовала чистотой, порядком. Познакомились с шеф-поваром.

— Зовут Виталием, — представился тот, — учился, трудился, мучился в Москве, сюда приехал на отдых, — пошутил дородный, молодой еще хозяин кухни. Обрадовался приезду Артёма.

— Говорил Вадим Иванович, что ты прилетишь, хвалил твои киевские котлеты. Рад такому помощнику. Но сегодня ты — гость. Отведайте моих разносолов. Правда, вы опоздали, но голодными не уйдёте. — И на столе появились паштет из фасоли, икра грибная, рыбная солянка. Артёму очень понравился хлеб.

— Бородинский? — спросил он у коллеги, помогая тому убрать со стола использованную посуду.

— Нет, Витальевским ребята зовут, — рассмеялся повар. — Сам пеку, по своему рецепту. А у тебя есть свой рецепт хлеба?

— Нет, — смутился Артём. — Зато я читал о хлебе много. Знаю, например, сведения «отца истории» Геродота о том, что в Египте считалось позором употреблять в пищу пшеницу и ячмень. Хлеб там выпекали из полбы, которую некоторые называют зеей. Хотя, в принципе, это просто полудикая пшеница.

А предпочитали её, наверное, потому что хлеб из полбы лучше бродит, — разговорился Артём. — В Двуречье пекли хлеб из сезама, а у нас на Руси до царствования Петра 1 предпочитали хлеб из аморанта. Пётр почему — то запретил использовать этот злак для хлеба. Я пока не нашёл этому объяснения. Ведь очень полезный злак. Щирица, бархатник, аксамитник, петушиные гребешки, кошачий хвост, лисий хвост — названий у этого красавца предостаточно. Привычный для глаза любого дачника-огородника цветок амарант хранит величайшую тайну!

— Да, — вступил Мончинский, услышавший разгвор поворов. — Мара — богиня смерти у древних славян. Амарант в буквальном переводе означает «отрицающий смерть», начальная буква «а» и имя страшной богини формируют волшебное слово, намекающее на бессмертие…

— Виталий развёл руками. — К сожалению, я и этого не знаю.

Артём вернулся за стол. Старшие говорили, не умолкая. Артём невольно впитывал новые знания.

— Ты тоже приехал к Вадиму за интервью? — спросил Макс Мончинского. Собеседник рассмеялся: — Я уже давно не журналист. Работаю с Тумановым несколько лет.

— Вот те на. Сменил хлеб журналистский на хлеб старательский. Впрочем, неизвестно что тяжелее. У меня всё наоборот, зарабатывал на хлеб, как говорят, топором (с Тумановым просеки прорубал), а теперь — пером. Что случилось-то, журналистику разлюбил?

— Заставили! Я после окончания университета работал в агентстве новостей, писал и для некоторых американских газет. В одной из них стал лауреатом. Редакция пригласила меня приехать в США. Не выпустили.

— Посчитали, что слишком длинный язык? Нет, скорее всего, за то, что была у меня судимость. В армии подрался, попал в дисциплинарный батальон.

— И ты обиделся. Ушёл из журналистики. Прости, брат, это поспешно…

— Не обиделся, просто посчитал, что трудно будет работать дальше. И не совсем ушёл. Писал я в «Огонёк», Сафронов не побоялся сотрудничать с провинившимся перед властью… А сейчас я доволен. С Вадимом хорошо ладим. Есть много общего: я был кандидатом в мастера в боксе, а он — даже чемпионом флота… Да и мыслим с ним в одну сторону… Заработки здесь отменные. Но я и перо-то не бросил. Пишу книгу.

— О чём, не секрет? — Леонид немного помялся. Макс вопросительно поднял от тарелки голову. — Не хочешь — не говори!

— Не один пишу, а друга не спросишь о согласии, он сейчас далеко. Впрочем, он компанейский человек и ничего не скрывает.

— Я его знаю?

— Наверняка! Слышал часто, и уверен, что один раз видел. Мы с тобой на следующий день познакомились!

— Постой, постой! — вскочил Макс. — Это же 1976 год. Иркутск. И с твоего балкона поёт Высоцкий! Я проходил мимо. И на следующий день разыскал тебя, чтобы познакомиться с ним. А он уже улетел, к сожалению…

— Да. Тогда мы с ним поработали над книгой две недели. А позже была переписка и регулярные встречи для вычитки, правки, обработки уже написанного… Мы работали, когда он приезжал в Бодайбо и когда я прилетал в Москву. Должен сказать, что основным его вкладом в общую работу, как поэта, была образность. Этим можно было любоваться. А вот в прозе он был несколько тороплив.

— О чём же книга? Хотя, постой. Попробую угадать. О судьбах заключённых! Ведь бывших зеков в артели не пересчитать. Как назвали?

— Чёрная свеча! — О-0-0! Сразу заставляет задуматься..

Обед подходил к концу. Артём уже подчистил свою тарелку, собрал посуду и отправился на кухню…

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я