Нам здесь жить

Валерий Елманов, 2017

Принято считать, что события во времена средневековья протекали медленно. Угодившие в XIV век два российских опера такого бы не сказали – дел водоворот, работы хоть отбавляй. Притом работы по специальности: спасение языческих жрецов можно назвать операцией по освобождению заложников, обучение воинов – подготовкой спецназа ОМОНа, взятие неприятельской крепости – захватом воровской малины. Но главное – впереди. Надо придумать, как добиться объединения всей Руси, как организовать решающую битву с Золотой Ордой на полвека раньше положенного и как провести ее по своим правилам. Вот только кому именно из князей помогать, кого выбрать в «объединители»? Ошибиться нельзя, а определиться с выбором так сложно… Книга рекомендована для чтения лицам старше 16 лет.

Глава 9. Двое дерутся — третий не встревай…

«И дернул же меня чёрт напоследок пойти проверить ловушки. Мясца в дорогу закоптить захотелось, мало, видишь ли, показалось», — вздохнул Улан, глядя на плетущегося чуть впереди и то и дело спотыкающегося пленника.

Учитывая то, что рассказал московский дружинник, дальнейшие перспективы для друзей и впрямь получались безрадостные…

Засветло он со Званом вернуться в деревню не успел. А может оно и хорошо, поскольку ввиду позднего времени на околице, за исключением весело переговаривавшихся между собой Петра и Заряницы, никого не было.

— Мать честная! — ахнул Сангре, завидев едущего на коне побратима и уныло бредущего перед ним связанного пленника. — Ну как чувствовал, что рано тебя одного в лес отпускать. Это где ж ты такого двуногого сохатого раздобыл? — Улан виновато поморщился. — Та-ак, судя по полному отсутствию боевого ликования на лице воина-победителя, сдается, сюжет фильма закручен значительно тоньше, чем мне, бестолковому, показалось поначалу.

Улан сконфуженно развел руками:

— Так получилось. Понимаешь, я…

— Стоп, — остановил его Петр. — Вначале отведем этого гаврика на конюшню, да и лошадку в стойло поставим, а тогда ты мне все подробненько и обстоятельно изложишь, лады? Хоть духовной пищей мой желудок усладишь, а то из телесной, по твоей милости, кроме пустого супчика вприкуску с черствыми сухарями, у нас ничего нет, — и он, повернувшись к Зарянице, попросил: — Слушай, ты нам сегодня печку не поможешь затопить, а? — и ободрил ее: — Да ты не бойся, всё расскажем, ничего не утаим.

Заряница, нахмурившись, кивнула, но побрела в избу с видимой неохотой. Сангре терпеливо дождался, пока она закроет за собой дверь и, бесцеремонно ухватив пленника за шиворот, потащил его, как он сострил, в пустующее стойло. По пути он продолжал шутить, вслух прикидывая, кто на ком поедет, когда они подадутся на заработки. Улыбка пропала с его лица, едва они вышли обратно во двор.

— Ну а теперь излагай, где ты надыбал этого орла и на кой чёрт он нам сдался? — осведомился он у Улана, остановив его на пороге и не дав войти в избу.

— Это не орел, — уныло покачал тот головой. — Это… дружинник московского князя Юрия Даниловича.

— О как! — изумился Петр. — Ну-ну, обертка оказалась с интригой, теперь посмотрим за начинку. Продолжай, продолжай.

Улан замялся, вздохнул и виновато развел руками:

— Я, наверное, и впрямь погорячился. Понимаешь, обидно стало: я дорогу показал, а они…

— Стоп, — остановил его Петр. — Сделай вдох, за ним глубокий выдох, и приступай с самого начала.

Улан кивнул и послушно начал свой рассказ:

— Мне последнюю ловушку проверить осталось, ну, там, куда лоси забредают осиновой корой полакомиться. Заряница советовала посмотреть, вдруг какой-нибудь угодил.

С каждой секундой Петр все больше мрачнел, а когда услыхал, что его друг показал московскому князю обходную дорогу мимо местных болот, не смог сдержаться и горестно охнул:

— Издрасьте вам через окно, где вы сохните бельё… Нет, ну ты окончательно охренел, сарацинская твоя душа!

— Буддист я, — машинально поправил Улан.

— Не-ет, Уланчик, — вкрадчиво протянул Петр. — На этот раз ты все перепутал и решил, согласно евангелию, поступить как христианин, то бишь помочь ближнему. И национальность твоя — добрый самаритянин. М-да-а, сдается, что очередной изгиб судьбы снова вышел не в нашу пользу. Слушай, а может ты специально, чтоб мы в Тверь не могли попасть? — с подозрением уставился он на друга, но тот столь старательно замотал головой, что сомнения Сангре бесследно улетучились. — Хотя какая разница, специально или нет, — грустно продолжил он. — Главное — факт. А он таков, что если в Твери узнают, сколь усердно ты поработал на Юрия Данилыча в качестве проводника, дав ему улизнуть, то…

Петр задумался. Улан терпелив подождал продолжения, но не выдержав, переспросил:

— То что?

Сангре встрепенулся, очнувшись от тяжких дум, и мрачно ответил:

— Да ни хрена хорошего. Ты ж и гаммы одной прочесть не успеешь, как тебе все чакры наизнанку повыворачивают…

— Не гаммы, а дхаммы^[10], — уныло поправил товарища Улан. — Ну-у, получилось так. Нечаянно я. Каюсь, маху дал.

— Маху, — скорбно подтвердил Петр. — Да еще с каким размахом! А за нечаянно, между прочим, бьют отчаянно. И бить станут не тебя одного. Мне само собой достанется, но и всей деревне, боюсь, несдобровать. Тверичи разбираться не станут, и я их хорошо понимаю. На их месте я бы тебя нашинковал мельче капусты.

— Я ж не понял, что этот рыжий на самом деле князь, — поморщился Улан. — У него разве кольчуга чуть покрасивее была, а одежда такая же замызганная, как и у остальных. Потом, конечно, сообразил, но… Да откуда и кто узнает-то?

— Как откуда? Вот этот козел, что сейчас у нас на конюшне пребывает, и расскажет. Кстати, он-то каким боком здесь оказался? Князь подарил?

— Если это можно назвать подарком, — грустно улыбнулся Улан. — Там и еще один был, но я его…

Выслушав друга до конца, Сангре прокомментировал:

— Если имя тебе Юра, ты — садистская натура. Но нет худа без добра. Одного ты уже приговорил к заслуженной каре, и остался единственный свидетель, оказавшийся в наших руках, — и он многозначительно почесал в затылке.

— Ты чего, Блад? — насторожился Улан. — Решил его…

— Да нет, — отмахнулся Сангре. — Желательно, конечно, но к превеликому сожалению, у меня напрочь отсутствуют навыки палача. Тебе тоже не предлагаю, не смогёшь. Если б край приперло, либо ты, либо тебя — дело другое, а так запросто безоружного, да еще связанного человека… Может, через год-другой, когда окончательно свыкнемся с местными реалиями, сумеем бритвой по горлу и в колодец, как товарищ Доцент рекомендовал, да и то навряд ли. Воспитание — штука въедливая. Но и здесь его держать нельзя. Погоня-то по пятам идет — запросто в деревню заглянут. И что получается? — вопросительно посмотрел он на друга.

Тот неуверенно развел руками:

— Получается, надо его просто отпустить, — он вопросительно посмотрел на Петра. — Хотя и тут пятьдесят на пятьдесят. Хорошо, если ему до Новгорода удастся добраться, но ведь он может по пути и тверичам попасться, а те из него живо все вытянут. Да и отпускать его надо прямо сейчас, чтоб ни один сельчанин не увидал, а он из деревни в лес на ночь глядя ни за что не пойдет.

— Эх, нам бы Малюту Скуратова на пару часов или Чикатилу какого-нибудь! — посетовал Сангре. — Ладно, коль одни самаритяне в наличии, и впрямь придется отпустить. Притом прямо сейчас. А за то, что не пойдет, можешь не беспокоиться, побежит вприпрыжку, — заверил он друга. — Ну-ка пошли обратно, — а по пути на конюшню напомнил другу. — В двух словах: мы — людоеды. С тебя обычный подыгрыш.

Едва они вошли вовнутрь, Петр скорчил недовольную гримасу и суровым тоном обратился к Улану:

— Хреновая дичь. Лось и здоровее, и вкуснее намного.

— Отпустили бы, — подал голос пленник. — За меня князь хорошую деньгу заплатит. А ежели убьете, он все ваши развалюхи велит по бревнышку разметать.

Сангре недобро прищурился и, вплотную подойдя к дружиннику, сурово заметил:

— А ты, дружок помолчал бы. Или не понял, к чему я сказал про лося, кой вкуснее тебя. И куда тебя девать мы найдем, не волнуйся, — он многозначительно погладил себя по животу и плотоядно облизнулся.

— Э, э, вы чего удумали? — обеспокоился связанный.

— Звать как? — осведомился Сангре.

— Званом.

— Еще и хамит.

— Да нет, у него действительно имя такое, — заступился за пленного Улан. — А крестильное — Демьян.

— Понятно, — кивнул Петр. — Значит так. Думаю, ужин из него получится неплохой. Конечно, из медвежатины или лосятины лучше, зато этот можно назвать его именем, то бишь званным. Первое блюдо я, так и быть, беру на себя. Готовить буду демьянову уху согласно рецепта Ивана Андреевича Крылова. А второе с тебя, Уланчик. Думаю, лучше всего отбивные из него сварганить, — он деловито пощупал бедро пленника и удовлетворенно кивнул. — Ну да, на котлеты пустить — мяса маловато, и мясорубка заржавела, а на отбивные самое то.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

10

Название молитв в буддизме.