Среди льдов далёкой планеты

Валентин Беляков

Вельт – мир, покрытый панцирем замёрзшего Океана. Но среди стужи страсти полыхают лишь жарче!Несмотря на суровый климат, история Вельта не остановила свой причудливый ход: на руинах древнего мира пускают побеги новые цивилизации, где на смену забытым технологиям древних приходят вновь изобретённые паровые машины. При этом духи и демоны прошлых эпох никуда не исчезли – просто измельчали и замаскировались до поры до времени.

Глава 5. Окрестности Коппергарта. Вельт, эра Позднего Льда, восемь лет назад

Я в страхе отшатнулся.

— Не бойся, Куберт. Мы пока не собираемся забирать тебя, — произнёс обладатель жутких глаз.

— Кто ты? — прошептал я, превозмогая себя и снова заглядывая в дыру.

— Кто из нас тебя интересует?

— Оба…

— В твоём языке нет слова, чтобы назвать нас обоих, — ответили они дуэтом. Глаза приблизились, так что я смог увидеть в них своё тусклое искажённое отражение. Также я смог увидеть, что пары глаз принадлежат двум разным головам, но росли они, кажется, из одного тела. Тела, покрытого тускло-золотой чешуёй (такой камуфляж был бы более уместен на песке). Мощные короткие когтистые лапы упирались в стенки колодца — существу было явно тесно в проруби. Оно произносило слова, не открывая рта. Голоса у голов были совершенно одинаковые, но перепутать их было невозможно. Я чуял едва уловимый запах, идущий от существа: морозного ветра, солоноватых брызг и водорослей, озона грозовых туч, раскалённой спёкшейся глины пустыни… Запах Древнего Мира.

Я сдавлено вскрикнул, отпрыгнул от проруби и сделал так, как частенько поступала моя мать, когда пугалась чего-нибудь (например обыкновенной крысы) — зажмурился и забормотал мысленно: «чего я не вижу, того нет. Чего я не вижу, того нет. Чего я не вижу, того нет! ЧЕГО Я НЕ ПОНИМАЮ, ЧЕГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ, ТОГО И НЕ СУЩЕСТВУЕТ!!!»…

— А вот это точно неправда. Ты и сам в это не веришь, я же знаю. Ты не такой, как они, — донёсся затихающий голос из колодца. И хоть он и не звучал на самом деле, его эхо ещё долго звенело у меня в голове. В таком состоянии меня и застал Старик, когда вернулся: сидящим в двух саженях от края проруби прямо на льду, съёжившимся и зажмурившимся.

— Что с тобой, дурачок? — встревожено спросил он.

— Оно там… В глубине… Чудовище с двумя головами!..

— Ты тоже его видишь? — удивился он, — я частенько болтаю с ним. Оно… Они… Не так страшны как кажутся. С ними интересно потолковать о древнем. О вечном.

— Кто это?

— Очень древнее существо. Даже больше чем существо, пожалуй. Не хорошо, что ты его видел. Оно не приходит просто так.

— А когда приходит?..

Улл не ответил. И это напугало меня сильнее самого мрачного пророчества.

— Как твой кашель, Куберт? — почему-то спросил он.

— Почти не беспокоит, — машинально соврал я.

— Чего я не видел, того нет, — я вздрогнул, — ты знаешь эту присказку?

— Ну… Моя мама так иногда говорит. И, кажется, соседка…

— Так говорят многие жители Коппергарта. Но что самое страшное — большинство из них в это верят. А ты как считаешь, Куб, существует ли жизнь вдали от острова, на периферии?

— Я вообще не считаю Коппергарт центром мира, если уж на то пошло, — ответил я. Уллу можно так ответить. Но любой другой счёл бы такой ответ сумасшедшим или просто глупым. Старик грустно улыбнулся.

— Я так и думал. В этом я полностью с тобой солидарен. Боюсь, рано или поздно жизнь на острове задушит тебя. Если не разум — то тело. Скорее всего, я рассказывал тебе, о том времени, когда остров только стал островом?

— Да. Это произошло из-за величайшей бури. Потопа. Тогда остров ещё не имел названия.

— Тогда всё было иначе, — подтвердил Старик, — мир населяли гигантские создания, для которых ты был бы…

— Не больше фаланги пальца! — восторженно перебил я. Я обожал эту историю. И никогда ещё она не казалась мне столь реальной.

— Именно так. И Коппергарт был способен прокормить лишь одного из них. Он дал нам знания. Основы механики, сельского хозяйства, строительства — всё, что мы знаем сейчас, наши предки переняли у Него. К сожалению, их разум был ещё довольно примитивен. Затем Он построил корабль и уплыл. Мир звал его.

Я вздохнул. В детстве я часто воображал, какие приключения ждали мудрого великана в бескрайнем бурном океане. Достиг ли он своей цели? Нашёл ли другие земли? Конечно, он давно мёртв, но может его измельчавшие потомки до сих пор бродят по свету? В любом случае, Коппергарт остался в стороне от большой жизни. Он ещё какое-то время торговал с проплывающими мимо кораблями, (в это трудно поверить, но у нас был даже небольшой порт) а также неоднократно подвергался нападениям пиратов. Для защиты от них и была построена стена.

Но потом океан замёрз. Это произошло не мгновенно (Улл даже говорил, что во времена его раннего детства пустыня ещё была разделена на отдельные исполинские льдины), но после этого уже ни один человек не приходил на остров из Вне. Горожане пребывают в полной уверенности, что все вне острова вымерли, а может, никогда и не существовали. Город вгрызся в недра острова, жадно высасывая угольную и медную руду, превращая подземные пустоты в фермы и плантации. Все жители острова походят друг на друга, потому что так или иначе состоят в родстве. Мои родители, например, приходятся друг другу двоюродными братом и сестрой. Не трудно догадаться, что рано или поздно ресурсы истощатся, но коппергартцы выгоняют саму мысль об этом из поля зрения, предпочитая исступлённо бормотать: «чего я не вижу, того нет». Никто из них не откроет глаза и не произнесёт этого вслух. Им страшно признать, что…

–… Коппергарт умирает, — сказал я неожиданно для себя самого. И сам удивился уверенности, прозвучавшей в голосе. Ни намёка на вопросительную интонацию. Ни намёка на страх. Улл снова вздохнул.

— Это происходит постепенно, как замерзание океана. Но это так. Хотя я вряд ли увижу, чем это закончится. Да и ты тоже.

— Если у острова нет будущего, нужно найти его в другом месте. Нужно построить корабль, как великан-основатель! Только сухопутный корабль, который сможет ехать по льду. Главное только убедить остальных…

— Я потратил на это полжизни! — горестно воскликнул он, — коппергартцы не поймут этого, даже умирая от голода! — никогда я не видел, чтобы Старик вышел из себя. Не слышал в его голосе столько боли и ярости, — я понял это слишком поздно. Мне нужно было бежать одному, без оглядки. Но теперь я уже слишком стар.

Лицо Улла посерело. Внезапно он как будто постарел лет на двадцать, но на самом деле просто стал выглядеть на свой настоящий возраст. Это пугало.

— Тогда я построю корабль только для себя. Я доберусь до обитаемых земель, возможно, даже смогу привести помощь из Вне.

— А возможно сгинешь в ледяной пустыне. Заблудишься, или горючее кончится, умрёшь от голода, замёрзнешь насмерть. Я не утверждаю, что больше никого не осталось. Но никто не обещал, что тебе по силам их найти. Это опасное предприятие, Куберт. Буду откровенен — скорее всего оно закончится твоей смертью. А я не хочу быть тем, кто толкнул тебя на это.

— А какие есть варианты? Ты никогда не говорил этого напрямик, но кажется я понял. Мой кашель… Ты прав, город душит меня каменной пылью в воздухе своих шахт. Этот двухголовый ящер, — я со спокойным сердцем заглянул в прорубь. На этот раз там было темно и пусто, как и всегда — он показывается лишь тем, кто скоро умрёт, верно?..

…С тех пор, как мы начали воплощать в жизнь нашу самоубийственно смелую идею, прошло больше шестидесяти дней — ведь я мог принимать участие в строительстве только по выходным, да и материалы нельзя было закупить все сразу, чтобы не вызвать подозрений. Хоть я и не делал ничего формально противозаконного, было очевидно, что общество нашей затеи не одобрило бы.

Город освещали лишь тусклые огни котельных, а за стеной и вовсе царила кромешная тьма. Я крался по лестнице, словно вор, изо всех сил стараясь не поскользнуться и то и дело поправляя лист кровельного медного сплава, сползающий со спины.

— Последняя деталь, — устало выдохнул я, стараясь отдышаться, — должно хватить, чтобы закончить обшивку. Еда тоже при мне.

— Ты больше не будешь заходить домой? — удивился Старик.

— Нет, — покачал головой я, — боюсь, иначе они могут меня удержать.

Это была ложь, потому что на самом деле я боялся, что удержу себя сам. Забьюсь под матрас и останусь в Коппергарте навсегда. Потому что мне было страшно. Действительно очень страшно. Кажется, Улл догадался, что я слукавил, но виду не подал. Кто знает, может когда-то с ним и случилось подобное.

— Закончим за сегодняшнюю ночь и завтрашний выходной. Следующей ночью отосплюсь и с рассветом… — я нервно сглотнул, — … отправлюсь в путь.

— Довольно логичное решение, если хочешь подольше проехать при свете, — одобрил Улл. Мы отправились на нашу стройплощадку. Дом Старика скрыл бы её от любопытных глаз, если бы кому-то вздумалось выглянуть из-за Стены.

Наше творение не выглядело особенно надёжным, быстрым, да и красотой не отличалось. Оно имело четыре шипованных колеса для хорошего сцепления с заснеженным льдом и приводилось в движение паровым двигателем, который, как и все машины в Коппергарте, работал на угле. На случай, если не вовремя закончится топливо, прилагались тщательно смазанные полозья и два съёмных небольших паруса. Каркас и обшивка этого нелепого чуда состояли из различных дешёвых сплавов. На более качественный металл у меня просто не было денег — я и так экономил даже на еде. Древесина и вовсе была роскошью, ведь деревья могли расти лишь в теплицах, от которых на острове почти отказались в последние годы. Прозрачный пластик тоже был редкостью, так как единственное крошечное месторождение нефтепродуктов на острове было почти исчерпано. Так что в кабине было всего одно небольшое окно, разумеется, спереди. В салоне едва хватало места для запасов провизии и для меня самого, но я не жаловался. Зато он будет прогреваться от тепла, вырабатываемого двигателем, и ночью в нём можно будет спать с относительным комфортом.

Пришло время закрутить последний винт. Я сделал это без особенной радости. Давила усталость. Страх нарастал. Мои пальцы уже онемели от холода, а ведь я пробыл на улице всего несколько часов. А ведь во время путешествия я не смогу попасть в нормально утеплённое помещение в течение недель?.. Месяцев?.. Велика вероятность, что это вообще последняя ночь, которую я проведу в доме.

— Ты совсем вымотался, — заметил Улл, — Я и сам справлюсь с загрузкой провизии. Иди в дом, поужинай хорошенько и постарайся выспаться, — я с удовольствием последовал его совету. Как ни странно, уснул я почти сразу же и проспал спокойно до самого утра.

Когда я проснулся, солнце уже взошло, и его лучи били мне в глаза, отражаясь от смёрзшейся снежной корки. Я спросил Старика, в какую сторону лучше поехать, но он ответил, что не имеет ни малейшего понятия, поэтому я решил оправиться на запад, чтобы солнце не слепило глаза. Я обнял Старика. В ноздри ударил запах рыбы, исходящий от его огромной серой шубы. Он протянул мне толстую рукописную книгу в обложке с металлическими вставками.

— Вряд ли это пригодится кому-то кроме тебя. На этом чёртовом острове никто не интересуется ни астрономией, ни биологией, — я принял подарок растроганно и с неподдельной радостью — книга обещала быть интересной и полезной, так как Старик занимался также производством линз и собрал, используя их, микроскоп и телескоп, с помощью которых и проводил свои исследования.

Я установил полозья и парус, чтобы сэкономить топливо: в тот день дул сильный и постоянный восточный ветер. Я решил, что это из-за его морозного дуновения у Старика слезились глаза.

Интересно, заметил ли начальник смены или кто-либо из шахтёров, что я не вышел на работу? Обеспокоена ли моя семья тем, что я не ночевал дома сегодня ночью? В любом случае им и в голову не придёт, что я стою сейчас на крыше самодельного сухопутного плота, стремительно удаляющегося от Коппергарта. Снег упруго гудел под полозьями, парус выгибался от напора ветра, словно спина перепуганного грязно-белого кота. Обшивка несмотря на лёгкое дребезжание держалась крепко. Я поплотнее запахнул полы подаренного Уллом тулупа и неотрывно глядел на городскую стену, прикрыв глаза от пылающего над ней солнца. Несомненно, именно из-за этого беспощадного света, у меня на глазах выступили слёзы. Когда смотреть стало совсем невозможно, я отвернулся и стал глядеть походу движения.

Почему-то долгое время я не хотел оглядываться из-за смутного беспокойства, а когда снова посмотрел назад — Коппергарт исчез. Беспокойство переросло в бесконтрольный ужас, душивший меня своими щупальцами, как одно из подводных чудищ. Я пытался убедить себя, что остров продолжает существовать, невзирая на то, что исчез из моего поля зрения. Пытался представить, как открывается продуктовая лавка возле моего дома, как мать недовольно морщит нос от мельчайших частиц волокна, витающих в застоялом воздухе швейной фабрики, как мальчишка-трубочист протягивает чёрную от сажи руку, чтобы получить скромную плату за свой нелёгкий труд. Но всё это казалось таким далёким… Совсем нереальным… Может, стоит немного проехать обратно, чтобы лишь увидеть на горизонте Стену?.. Сердце по ощущениям колотилось где-то между ушами, не давая нормально соображать, трясущиеся руки уже тянулись к парусу, чтобы снять его, но я приказал себе пресечь эти глупые малодушные мысли. Я попытался представить себя Великаном-основателем из древней легенды и, как ни странно, это помогло. Я спокойно сел возле рулевого паруса, скрестив ноги, и погрузился в свои мысли, созерцая бесконечную череду несущихся мне навстречу снежных барханов.