Девять Жизней. Юбилейный выпуск. Десять баллов

Валентина Спирина

Это десятый, мини-юбилейный сборник нашей серии «Девять Жизней» и мы решили отметить данное событие следующим образом: мы попросили авторов написать биографию или просто рассказать немного о себе. Так сказать, захотели приоткрыть завесу тайны жизни наших авторов. Ну а что из этого вышло, судить Вам, дорогие читатели. Желаем вам приятного, интересного, познавательного и увлекательного чтения.

Максим Киселев

Россия — Брянск

Мой город — это… Город, в котором я родился это Брянск, несомненно, он мой. Но, в то же время, он не единственный, который считаю своим. Открывая для себя новые города, как правило, они тоже становятся немного моими.

Когда я закрываю глаза, то представляю… У меня не бывает, чтобы каждый раз вровень. Новый день несёт с собой последствия этого дня, поэтому практически всегда представляю по-разному.

Пишу, потому что… Прежде всего, нравится. Думаю, это как визит к психологу, можно излить наболевшее, подумать свои думы, оценить поступки, прежде всего себя и, в конечном итоге, если получаешь облегчение, то это уже хорошо. Тут главное объективно относиться, понимать, где хорош, а где скверен.

Вдохновляет… Это безграничное пространство. Прежде всего, это — чувства, которые приходят отовсюду, от людей, животных, природы, книг, это может быть что-то радующее глаз, что-то отталкивающее, даже неприятное. И то и другое имеет своё место.

Самый необычный день… Таких дней очень много и каждый необычен по-своему. Любой день может перевернуть всю жизнь, причём как в миг, так и растянуто. Лучше всего избавляться от обычных дней, каждый день делать что-нибудь «не по плану».

Любимое произведение… Тоже очень много. Очень много ещё не прочитанного, отложенного, но иногда не берусь за новое, а хватаюсь за перечитанных мной до дыр Маяковского, Есенина, Высоцкого. Отмечу «Облако в штанах».

Мне близко по духу… Прежде всего, близкие по духу люди, с которыми я общаюсь как тихо и задушевно, так и с бурными дискуссиями до пены у рта. Близка по духу справедливость.

Мне претит… Предательство, ложь. Вот так… Четко, строго и по делу. А теперь попробуем на вкус произведения этого замечательного поэта.

«Пожалуй…»

Пожалуй,

были мы семьёй,

в которой,

были семь меня,

и семь тебя,

и семеро по лавкам.

И в доме,

всей этой толпой,

держался мир,

уют,

покой,

пусть и немного шатко, валко.

Мы ждали,

что вот-вот,

ещё чуть-чуть,

и все мечты начнут сбываться…

Мы жили так…

со дня на день…

из года в год…

И разучились целоваться.

Купил я мясо,

ты сварила щи,

да!

что там с коммуналкой?

Квитанции пока что не пришли,

заштопать надо одеялку.

И семь тебя,

и семь меня,

вдруг стали разбегаться.

По лавками семеро сидят,

грустят не понимая,

куда же им податься.

И вот,

седьмые я и ты,

друг другу,

стали уж чужими.

У всех уже свои мечты,

не звать их больше нашими,

а звать теперь своими.

«Этот день…»

Этот день,

словно запах,

набухших,

фиолетовых,

с блеском,

слив.

Ничего я не жду в днях грядущих,

потому что…

Сегодня.

Я счастлив.

То,

что было душевною мукой,

что хотелось стереть

и спалить,

оказалось спасительным кругом,

окулистом,

раскрывшим глаза,

показавшим,

как следует жить.

На шартрёзе травы,

в лучах,

чистом поле,

хоронить…

Без тоски и прискорбности,

выбирая лучшую долю,

не жалея

ошибок молодости.

Солнце,

больше не режет глаза,

на земле,

тенью пишет —

души,

тела отлив,

и роса,

как добрая,

Божья слеза…

Да.

Сегодня, я счастлив.

«Крик мой…»

Крик мой

услышишь ли?

телефонных гудков.

Горло сухое, влагу кинет, каплями лоб.

Ветер слов,

остатки нутра

оборвет,

из тела выколышет,

оставив пустынный озноб.

Как проститься,

теперь,

перешиблена речь,

завтра пройдём мимо,

обходя стороной,

дверь

любви нашей,

Мартеновскую печь.

Деснами,

меж зубов,

недожеванный,

желчи вкус,

памятью снов сорвет,

растревожит,

мягкостью, сластью,

горький сейчас

союз.

Глубже,

в городские одежды —

асфальт,

втаптывает,

морозный твой

покер фэйс.

Помнишь,

тянулись магнитудой кобальта,

летели,

закрыв глаза,

ухватив страсть,

на земле познавая БЭЙС.

Запаковались…

Коробочка красивая,

сверху

бант…

Вот новые люди

зовут

милым и милою,

оплатив просрочку,

сердец,

сдаденых в ломбард.

«Не первый я, и очевидно не последний…»

Не первый я, и очевидно не последний,

кто жизнь глотал,

не успевая прожевать.

Не запивая,

не смакуя,

больше,

больше,

холодную,

горячую,

не важно.

Пируя,

с виду упускаешь,

что чем быстрее ты её покушал,

тем больше,

её будет не хватать…

Ну вот.

Пустыми днями,

до тошноты,

набит желудок.

Страшно.

Пустые дни,

пустая жизнь,

пустая бочка

не даст глотка…

Не даст напиться…

Но всё же есть рецепт её наполнить.

Держать мгновения,

и не торопиться.

«Всё, закрыты глаза…»

Всё, закрыты глаза.

Всё.

Включайте мой сон.

Жизнь,

как бездарность.

Слабый сюжет.

Местами комедия,

драма.

Режиссёром был я?

Халтурщик.

Жаль не Оливер Стоун.

Продолжайте,

я у экрана.

Ползущей душой,

тянется лента,

вяленько,

просящая.

Стереть

этот миг,

сцену вырезать,

ужасный монтаж.

Главный герой,

человечишка маленький,

в голове каламбур,

мысли —

дебри и чаща.

Он — пустышка,

что сказать,

балагур,

не эпичный типаж.

У этой картины не будет проката,

фиаско.

Пустая,

ненужная,

будет ли впрок.

Руки отбить,

чтоб они не держали

не кисти,

не краски…

Очень мягко сказать —

на любителя…

Дайте шанс,

то был просто злой рок

я теперь уже знаю,

как надо…

Дозвольте всё переснять…

Не снимают ремейки,

ради одного

зрителя.