Я сон, у меня есть имя

Валентина Вылегжанина

А вы когда-нибудь любили? Испытывали ли страсть, которая завладевала разумом, отдавая взамен что-то невообразимое?Смогли бы вы победить смерть ради неё?А если вы мертвы?Будучи сновидцем, существом, которое дарит детям приятные добрые сны, он вспоминает о своей прошлой жизни. Один только образ мелькает в его голове. Эта женщина никуда не исчезла, она осталась жить. Жить в его несуществующем сердце. Сможет ли он пересечь границы дозволенного, оставив в памяти любимый образ?

Глава первая

Раздался оглушительный звук, будто возле самого уха с жутким треском хлопнула входная дверь. Чернокрылые горластые вороны мгновенно взмыли в небо, без сожаления оставив свои привычные места обитания. Мигом за окном ожила вся природа бытия. Сновидец скользнул по потолку, пытаясь принять тень знакомых предметов комнаты. Но от неожиданного грохочущего звука его оболочка исказилась, вылетев из головы своего маленького героя.

Он замер. Зелёные сонные глаза мальчика блеснули в темноте. Они обежали небольшую уютную комнату, после чего резко уставились на чьё-то плотное чёрное отражение. От изумления мальчик слегка приоткрыл рот. Не осознавая своё положение, сновидец огляделся вокруг.

«Что могло создать такой шум? Почему именно сейчас, ведь до утра ещё осталось больше часа?»

За окном мелькнула яркая молния, озарив лицо подопечного, и тут же погасла. В воздухе повис запах прохлады и опавшей листвы, показалось, что осень со всего размаху влетела в комнату и закружилась вихрем. Тут же возникла тишина, будто бы то, что случилось несколько секунд назад, всего лишь приснилось. Но сновидцы не умеют видеть сны, а значит, это была явь.

Глаза напротив наполнились удивлением, неловким смущением и недоверием. Послышался чуть заметный шорох вьющихся шёлковых волос по глади бархатной подушки. Голова мальчика наклонилась влево. Зрачки расползлись чёрным ярким пятном, медленно заполняя зелёные очертания оболочки глаза. Сновидцам запрещено сталкиваться взглядом со своими подопечными — и, немного помешкав, необычный тёмный образ скользнул в угол комнаты. Мальчик удивлённо привстал с кровати, поджав под собой напряжённые локти. Показалось, что чья-то душа затрепетала в сером пыльном углу, как льющаяся тень от света горящей свечи. Не думая о последствиях, необычное существо попыталось дотянуться до окна. Это была его единственная надежда просочиться сквозь раму и ускользнуть, растворившись в темноте ночи. Кровать мальчика заскрипела, и, поёрзав от ночной прохлады, маленькие босые ноги затопали к ненадёжному убежищу сновидца. В ту же секунду вся его сущность наполнилась тревогой, суетой и в то же время лёгкой невидимой притягательной силой.

Мальчик облокотился спиной о стену и сполз вниз, примостившись рядом со странной тенью на полу.

— Не бойся меня, — заговорил он, — я уже видел тебя и раньше. Ты приносишь интересные сны.

Сновидец недоверчиво и достаточно быстро двинулся по направлению к окну. У него всё ещё оставалось подозрение, что этот странный мальчишка пытается хитростью выманить его на свет, а на самом деле ничего не видит дальше своего носа. Он почти добрался до деревянной рамы, как высокий голосок собеседника снова выкрикнул обескураживающие слова:

— Стой! — он перевёл дыхание, будто нескончаемо долго гнался за кем-то. — Не оставляй меня!

Чёрная тень замерла на месте и решила послушать, что скажет ей этот маленький человечек, в одно мгновение раскрывший великую тайну сновидений.

— Меня зовут… — губы мальчика чётко произнесли имя, но сновидец не мог расслышать ни единого звука.

Ни одному существу, приносящему сны, не дано слышать имён и тем более иметь своих собственных. Сновидец прищурился, пытаясь понять неразборчивые слова, и тут же его беспокойство сменилось интересом. Тень, собравшаяся покинуть детскую комнату, подползла ближе к губам мальчика и озадаченно поморщилась. Проворный собеседник всё понял мгновенно и, ловко вскочив на ноги, заметался по комнате. Шорохи заполнили пространство, маленькие голые пятки подопечного то приклеивались, то отклеивались от деревянного пола, нарушая ночную сладкую тишину. Вдруг шорох сменился резким скрипом. Это открылась дверца тумбочки. В ночной глади появилось белое светлое пятно, лист бархатной бумаги разрезал небольшое пространство тёмной тихой комнаты. Сновидец скользнул к столу, нависнув над ним грузной серой массой.

«Меня зовут Август», — было выведено на листе.

— А как зовут тебя? — еле слышно прошептал любопытный мальчишка. Он скрестил холодные руки на груди, немного поёрзал от ночной осенней прохлады и ещё ближе наклонился к своей немой тайне.

Отшатнувшись, сновидец скользнул в угол и робко произнёс:

— У меня нет имени.

Его дыхание ослабло или вовсе прервалось. Заметная дрожь пробежала по отчётливому очертанию, неся в себе неимоверное волнение.

Глаза мальчика сначала округлились, а затем озадаченно прищурились.

— Это мы сейчас исправим! — прозвенел весёлый голос, и на бумаге появилась новая запись.

Чёрная тень скользнула к потолку и, капая горячим воском на стол, расплылась по его поверхности.

«Я буду звать тебя Шёпот!» — ярким пламенем вспыхнула тревожная надпись.

Ладони сновидца запульсировали светом, внутри них зажглось колкое, но в то же время тёплое, мягкое, волнующее чувство.

«Что со мной?» — подумал он и от полного смятения резко вылетел в окно.

— Шёпот, возвращайся снова, я буду тебя ждать! — трепетный голос мальчика нарушил тишину. И он слышал эти звуки, касающиеся сновидческой горячей груди. Он слышал своё имя! Оно врезалось в каждую часть его бытия и расползалось мелкими каплями по краям сосуда.

«Шёпот…» — барабанило внутри. — «Шёпот…»

Так он получил своё имя — и уже никогда с ним не расставался.

Гроза стихла. Поздняя осень вальсом кружилась вдоль узких улочек, волоча за собой последние опавшие листья. Шёпот растворился в первых утренних лучах солнца, вместе с холодным пронизывающим ветром скользя под окнами старых кирпичных домов. Его пальцы пульсировали светом, который то загорался ярче с неистовой силой, то затухал. С любопытством он поднимал сухие листья и разглядывал, как они светились на его ладонях, подобно разноцветным фонарикам. Он прислонял их к лицу и вдыхал аромат осени, которая разливалась по его жилам излишней сыростью, сухостью и даже старостью. Природа старела, увядала в это время года. До сегодняшнего дня иероглифы, выбитые на руках, никогда не гасли и тем более не вспыхивали ярким непривычным светом. Он знал, что всё дело в том, что у него появилось имя, которое било по всей его оболочке барабанной дробью, после чего резко затихало и с новой силой ударяло в грудь.

«Хорошо, что у меня есть карманы, — подумал он, — иначе меня могли бы определить в зону забвения».

На прошлой неделе один из сновидцев внезапно стал переливаться всеми цветами радуги, что вызвало большой диссонанс в сонной общине. После такого происшествия за ним прибыли старцы и отвели его в зону забвения. Из этой зоны он так и не вернулся; по крайней мере, Шестой его больше никогда не видел. Существует мнение, что оттуда нет выхода никому и попавший туда обречён на вечные страдания. Но Шёпот считал, что выход есть всегда, главное — вовремя осознать и принять эту мысль. Дело в том, что никто не знает, что происходит за невидимыми дверями сновидческих и сознательных зон, поэтому без толку судачат о своих выдумках. Многие поговаривают, что за границей этих миров идёт очищение душ, после чего они снова становятся людьми. Но Шёпот подозревал, что не только людьми, но и сознателями, а может, такими же сновидцами, как и все остальные, только с обновлённой памятью и внешностью. Также он не исключал такой вариант, что, возможно, и ему не раз приходилось бывать в зоне забвения, после чего ему тщательно, с особым усердием, выскребали новые накопившиеся знания и обнуляли его заполнившуюся память. Как компьютерная игра, где главный игрок, не дойдя до финиша, ломается, попадает в лапы противника или не успевает достигнуть цели в отведённое ему время. После чего происходит перезагрузка — и игрок приступает к привычному для него этапу игры с первого уровня.

Сновидец часто беседовал сам с собой, представляя, что прохаживается по красным улочкам с какой-нибудь дамой. Он мило снимал перед ней шляпу и выдвигал локоть вперёд, приглашая ухватиться за него. После их воображаемого воссоединения он продолжал свой разговор.

— Все мы остерегаемся этой зоны, поэтому стараемся скрыть от всеобщего осуждения свои приключения, происходящие каждую ночь в домах наших маленьких друзей. Между нами есть негласное правило — не рассказывать никому о снах, которые мы посылаем своим полюбившимся героям. Понятно, что из каждого правила есть исключения. По утрам мы собираемся нашей небольшой компанией из четырёх сновидцев и описываем мгновения счастья, которые ежедневно отправляем в земную жизнь. Это похоже на искорки из разных миров, которые мы тщательно собираем в нашей памяти. Часть ненужной информации отсеиваем, часть оставляем в своих ладонях. Там хранится, по крайней мере, около пяти тысяч сновидений и ярких вспышек памяти из материального мира. Мы достаточно хорошо знаем эти миры — наш и человеческий, благодаря общей совместно собранной информации. Стоит нам поднести ладонь к маленькой пушистой головке сорванца, как его память переносится в наше сознание, словно в большой копировальной машине. У каждого из нас имеются номер и определённая внешность, такая же, как и у людей. И у каждого из нас свой характер, своя индивидуальность. Например, номер Двести двадцатый — остроумный шутник, — продолжал он рассказ о своих лучших друзьях, будто показывая, что он неплохой парень и его окружают хорошие ребята. — Пятьдесят девятый — простодушный романтик, Шестьсот первый — рассудительный теоретик. Я, Шестой, — отчаянный, любящий справедливость простак, влюблённый в приключения.

И тут начиналась его самая любимая часть. Наконец-то он имел честь поведать своей спутнице о себе:

— Я люблю утренние сборы нашей компании лишь за то, что здесь мы обсуждаем интереснейшие вещи, которые заставляют трепетать наши души от любопытства и наслаждения. Пожалуй, это единственный важный смысл наших сборов. В любом другом случае я бы предпочёл быть в одиночестве, тогда как Двести двадцатый панически боится этого чувства, считая, что одиночество создано для отшельников, социально неразвитых личностей. Мне же порой необходимо уединиться с самим собой, чтобы ощутить в себе образовавшуюся дыру независимости. Каждый из нас должен выговориться. Кто-то подозревает, что человек знает и о нашем мире тоже, но окончательно нам это неизвестно. И всё же мальчик, который сегодня дал мне имя, знает теперь гораздо больше своих сверстников. Но об этом следует помалкивать, — он грозно смотрел на свою воображаемую спутницу и подставлял палец к губам. Воображаемая дама сочувственно кивала головой и медленно удалялась.

Легко паря над каменной мостовой, он нёсся навстречу свету, думая о сегодняшнем приключении. Он был счастлив, смел и возбуждён. Ни разу ему не приходилось перебирать мысли о своём ночном похождении такое длительное время. Обычно это заканчивалось двумя минутами восхищения и недолгим утренним рассказом в кругу своих товарищей. Но так как времени на философские размышления всегда не хватало, приходилось умеючи вклиниваться в разговор другого. После утренних бесед наступало время наполнения. Здесь в сновидцев вкачивали новые интересные приключения и счастливые моменты, которые они обязаны были дарить своим подопечным при ночном дежурстве. Кто-то называл это занятие обедом, кто-то посещением кинотеатра, Шестой же придерживался мнения, что это перепрограммирование личности. После такого времяпрепровождения некоторые воспоминания бесследно исчезали, взамен им приходили новые, порою абсолютно ненужные, но, безусловно, яркие. И всё же ему повезло больше других, у него были карманы, куда он прятал мозаику своих мимолётных вспышек памяти.

Солнце осветило черепичные крыши домов, а Шёпот всё ещё присутствовал в стенах города, серьезно размышляя о судьбе мальчика. И вдруг ему на ум пришла сумасшедшая идея: «А что если я сегодня вернусь в зону ожидания чуть позже обычного, чтобы иметь возможность пронестись прозрачным ветром за Августом, который, скорее всего, уже собирается в школу? Ничего не случится, если я пропущу утреннюю болтовню со своими товарищами. Вместо этого у меня будет идеальная возможность узнать чуть больше о земной человеческой жизни и, несомненно, о себе». Помешкав, он остановился на другой стороне обводного канала. Тень мелькала на играющих волнах Влтавы, колеблясь между двумя крайностями. Немного усомнившись, он бросился назад, но свет на его ладонях напомнил о чудесном имени. Ветер усилился, солнечные лучи проникли сквозь прозрачные занавешенные окна кирпичных домов. Наступило утро.

«Решено, я отправляюсь к Августу! В конце концов, я смогу легко притвориться его тенью и провести с ним сегодня немного времени, изучив его характер, поняв его ощущения».

Все дороги к новому городу шли через большой каменный мост. Мост резко возвышался над городом, как большой толстый живот на теле чиновника, показывая тем самым свою строгость и важность. Когда-то в древние времена он славился оригинальной деревянной системой с разводным механизмом, но в новом столетии его заменили каменной стационарной конструкцией. И всё же в нескольких местах многоуровневого Плащевого моста виднелись деревянные балки, напоминая жителям Чешского городка о чудесном преображении исторического памятника. Сновидец примостился за старым дубом, здесь можно было легко разглядеть каждого, кто стремился покинуть старый город и войти в новый, его лицо, движения и повадки. Вот уже побежали первые сорванцы. Он узнал одного из них.

— Сегодня ночью я приходил к нему до того как попасть в дом к Августу! — воскликнул Шёпот. — Кажется, именно этому мальчику снились белые лошади с длинными пышными гривами. Они гуляли среди степных просторов и фыркали от прикосновения детских пальчиков к их мокрым шершавым ноздрям.

Сновидцу нравились лошади. Он ещё не понимал, для чего ему оставили это воспоминание перед тем как отправить в зону забвения. Возможно, это каким-то образом было связано с его предыдущей жизнью. Быть может, в его далёком прошлом, будучи мальчишкой, он садился верхом на коня и скакал по зелёному полю, обгоняя порывы тёплого ветра. В воздухе пахло ароматным свежим сеном, душицей на солнечном лугу, прозрачным ручьём, малиной и грибами. Усиливая воспоминания яркой вспышкой, он приближался к деревенскому хлеву, где виднелся силуэт седого старика. Дед махал ему рукой, зазывая подъехать ближе.

«Кем же я был до того как стал сновидцем? — мелькнула в нём навязчивая мысль. — Может, я действительно особенный, раз помню некоторые моменты моей потусторонней жизни?

Вот уже около семи лет он пытался узнать о себе хотя бы малость, но, к сожалению, практически не продвинулся в своих воспоминаниях ни на толику.

Его мысли мгновенно спугнули прозрачные тёплые капли дождя, собравшиеся на листьях деревьев и медленно скатившиеся вниз. Солнечный ореол ободком подтянул к себе седые пышные тучи, которые раскатом грома предупредили о надвигающейся грозе. Самое непредсказуемое время года — это осень. Шёпоту казалось, что за ночь весь запас воды, скопившейся в небе, был полностью выброшен на землю. От этого утро, заступив на смену ночи, стало таким бодрым, лёгким, воздушным и свежим. Город свободно вздохнул от выплаканных слёз и наполнился озаряющим солнечным светом. Но кто-то резко сменил его лучистое настроение и обрушил на черепичные крыши домов вторую волну ливневого потока. Шестой любил это время года, ему казалось, что он очень на него похож своей непредсказуемостью, сыростью и печалью. Но всё же больше всего он боялся проливного дождя. Сновидцам нельзя мокнуть под прозрачными каплями осени, иначе их оболочка принимает вид объёмной водяной блестящей тени. Он прижался ближе к дереву, пытаясь избежать неожиданной смены погоды. За мостом показалось счастливое лицо Августа. Он подставил ладонь к небу и тут же, остановившись, раскрыл над собой огромный синий зонт. Красный кирпичный город вмиг наполнился всевозможными круглыми разноцветными яркими пятнами. В памяти Шёпота вспыхнули блестящие конфетти, летящие навстречу новогодней ночи. Вот ещё одно дежавю, которое необходимо сохранить в своей бесконечной плёнке. Он бережно выложил его на ладони, скатав в небольшой комок, и упрятал в глубокий карман. Август задорно пробежал мимо него, слегка коснувшись веток большого старого дуба.

— Что ж, — вздохнул сновидец, провожая взглядом своего нового друга, — в следующий раз я обязательно проследую за тобой, а пока нужно незаметно вернуться в зону ожидания к своим любопытным друзьям.