Страна Аистов. Саги и Сказки Пруссии

Вадим Храппа

Пруссия… Более ста лет прошло с тех пор, как эта страна исчезла с политической карты мира. Но осталась география. Остались сосны на дюнах у моря, руины средневековых замков, буковые рощи. Осталась древняя история этой страны в её преданиях и легендах о временах столь давних, что их уже нигде, кроме этих мест, не помнят. Здесь ещё, сидя на камнях над приливной волной у городка Раушен, по ночам поют сирены, а утром в шелесте многовековых лип слышен голос богини Лаймы. Здесь по булыжным мостовым узких улиц провинциальных городков ещё бродит эхо звона рыцарских лат.

Неринга

Во времена, когда пруссы были свободны и счастливы в своем язычестве, на тонкой косе уходящей от Самбии на север, жило маленькое племя куров. С юга их защищали могучие самбы, а с других сторон окружала вода. Так что воевать им было не с кем. Обрабатывать землю они не умели. Это позже плуг разбудит пески и, дюны начнут пожирать мирные поселки, а тогда коса была зеленой и цветущей. Залив был полон рыбы, а леса — дичи, и непритязательные куры были бы счастливы. Если б не горькая участь их вождя Карвейта, прозванного «Великим» за высокий рост и силу. У него было все, что нужно для спокойной жизни — кроткие подданные, большой и крепкий замок, красивые жены. Вот только детей у Карвейта не было. Куда он только не ходил со своей печалью, к каким только богам не обращался, ничего не помогало.

Как-то на охоте Карвейт убил оленя. Он уже собирался разделывать тушу, как вдруг видит, под липой неподалеку стоит старик с длинными белыми волосами.

— Здравствуй, Великий Карвейт, вождь куров, — сказал старик.

— Здравствуй, — ответил Карвейт. — Кто ты, старик? Я не знаю тебя.

— Это ничего, — говорит старик. — Достаточно того, что я тебя знаю. Не дашь ли ты мне часть своего оленя, вождь? Я иду издалека, и уже много дней ничего, кроме лесных ягод, не ел. Силы мои на исходе, а путь предстоит длинный.

Вытащил Карвейт меч, разрубил оленя пополам и указал на заднюю, лучшую часть туши.

— Бери, старик. Я моложе, зубы мои покрепче, мне и жесткое мясо сгодится.

— Спасибо, Карвейт, — сказал старик. — Не нужно мне твоего мяса. Это я испытывал тебя. Теперь вижу — ты действительно добрый вождь. Я пришел помочь в твоем горе. Будет у тебя ребенок. Но для этого твое племя должно отказаться от приношений всем богам, каким вы сегодня молитесь, и три года, каждое новолуние приносить к этой липе по оленю. Здесь обитает прекрасная богиня Лайма. Ей будете отдавать жертвы. А теперь обернись, вождь. Видишь то место на берегу залива? Ровно через три года, день в день, ты придешь сюда на рассвете с любимой женой, и здесь вас будет ждать счастье. Ребенок ваш будет необычным, но ты достоин его, Карвейт.

Вождь хотел спросить у старика что-то, но, обернувшись к липе, не увидел его. Старик исчез.

Мечом Карвейт нарубил дров, сложил ритуальный костер и взгромоздил на него оленя.

Три года куры носили жертвы богине красоты и кротости Лайме. Впрочем, последние месяцы, с недоумением поглядывая на стройные талии всех трех жен Карвейта, они делали это менее охотно. Но Карвейт Великий считал себя человеком слова и решил до конца оставаться верным обещанию. По истечении срока, на рассвете, он явился с любимой женой к месту, указанному старцем. У самого берега волна покачивала плетеную корзину, в которой спал крепкий пухленький младенец.

Девочку назвали Неринга. В благодарность Лайме за чудесный подарок, куры, собравшись всем племенем, устроили под липой пышный пир, длившийся три дня и три ночи. Явилась даже старая колдунья-отшельница, жившая в черных песках на севере косы. Она подошла к колыбели, отогнула корявым пальцем покрывальце, долго вглядывалась в девочку и сказала:

— Еще ждут тебя, Карвейт, неприятности с этим ребенком, но у девочки великое будущее и славное имя ее останется в веках.

Как она сказала, так и случилось.

С первых же недель девочка стала вызывать тревогу родных и беспокойство всего племени.

Она требовала все больше и больше еды, молока шести кормилиц не хватало, чтобы ее насытить. Когда ребенку исполнился месяц, няня уже не могла поднять его. В полтора месяца девочка дотянулась до куска жареного мяса, схватила его и съела. С этого возраста ей стали давать пищу взрослых. К году она бегала с подростками по лесу и была ростом со своего отца. Вот тогда и явился к Карвейту вайделот.

— Три года, — сказал он, — Ты, Карвейт, заставлял племя молиться третьестепенной богине. На три года ты отлучил свой народ от верховных богов. И этот великий грех — на твоей совести. Если ты не хочешь накликать беду на всех куров, то должен немедленно умертвить это порождение злобного духа и отдать Нерингу в жертву Пиколу.

— Нет, — сказал Карвейт. — Неринга — дочь, подаренная Лаймой, и я верю, что она принесет счастье курам. Я никому не позволю принести ей вред.

— Хорошо, — сказал вайделот. — Тогда я отправлюсь в столицу пруссов — Ромову и донесу обо всем Верховному Жрецу — Криве. Он пришлет сюда свирепых самбийских воинов, и кровь куров ляжет на твою голову, Карвейт.

— Будь, по-твоему, — сказал вождь. — Пусть нас рассудит Крива Кривайто. Я возьму Нерингу, и мы вместе пойдем в столицу.

Путь от замка вождя куров до столицы пруссов был недолгим. Уже через сутки они предстали перед великим Кривой. Тот выслушал обе стороны, потом велел привести девочку. Пристально глядя ей в глаза, он сказал:

— Многие тысячи тысяч лет назад на Землю упала Звезда. Эта звезда родила славное племя великанов с белыми волосами и глазами небесного цвета, давшее начало многим народам. Как знать, может этот ребенок — один из них? Он принесет счастье народу куров и тебе, Карвейт.

Отныне Неринга пользовалась общей любовью и почитанием, а куры решили построить для нее огромный замок с потолками выше всякой сосны, чтобы было ей где жить, когда она вырастет.

Но и Неринга много доброго сделала курам. Подростком она с легкостью вытаскивала телеги, застрявшие в песке, и играючи выволакивала на берег лодки, терпящие бедствие в шторм. Ей ничего не стоило расчистить площадку под строительство хижины, выдернув с корнями несколько деревьев, или спихнуть в море дюну, угрожающую поселку.

Наконец пришло время и Неринге задуматься о потомстве. Но в малорослом племени куров не было ей пары, хотя лучшие парни сватались. Приезжали славные вожди и из других племен. Чтобы никого не обидеть, Неринга придумала испытание.

«Тот женится на мне, — объявила она. — Кто докинет камень до Винде — огромного замка на другом берегу залива».

Многие пробовали, но ни у кого не получилось. А поперек залива до сих лежит дамба из камней, набросанных поклонниками Неринги. Один из них, приехавший из далекой Бартии, сказал:

«Нас обманули, дав невыполнимое задание. Нет в мире человека, способного докинуть камень до того берега».

И Неринга, дабы устыдить его, подняла валун в половину человеческого роста и швырнула так, что, пролетев через весь залив, он ударился о стену замка Винде. И гром от удара был далеко слышен. А из замка вышел человек, под стать Неринге — гигантского роста, и с криком: «Кто посмел швырять камни в мой замок?», — подхватил валун в человеческий рост и так бросил его, что перелетел камень залив, пробил просеку в лесу на косе и упал в море.

И тогда сказала Неринга:

— Вот мой жених!

Вскоре после этого начался страшный ураган, длившийся больше года. Ветер не стихал ни на мгновение, а море намыло на косе, невиданные доселе, дюны. Воды залива устремились к западному берегу и соединились там с водами Немана. Потоп угрожал и замку жениха Неринги. Стала собирать она дюны в фартук и носить через залив, высыпая горами вокруг замка. Так и спасла его. А насыпь эта существует и поныне.

Весь тот год Неринга трудилась, не покладая рук. То песок от поселка отгребет, то промоину в косе засыплет, то бросится в залив ловить лодки смытые ураганом, то поможет навалить сосен для ремонта разрушенного дома. И только когда ураган стих, стало возможным отпраздновать свадьбу.

Неринга перешла жить к мужу, в Винде, но всю свою жизнь не оставляла куров без присмотра. То и дело она переходила залив и помогала им в тяжелых работах.

У Неринги родился сын. Но судьба его мало известна, ибо, согласно древнему пророчеству: «… придет ураган с моря, и будет бушевать год и один месяц, и стихнет. Но, подобно урагану, с запада и с юга придут сильные люди, закованные в железо, и будут они бушевать, пока не падут под их мечами боги и народы Пруссии, и не исчезнут с лица земли, как исчез народ ульмиганов…»