Трио, квартет и более. Повести и рассказы о любви

Вадим Андреев (2024)

На ваше обозрение предлагаю книгу о любви, о сложных отношениях между женщиной и мужчиной с точки зрения мужчины. Книга о самом сокровенном, даже интимном, с глубоким анализом сокровенного и интимного. Моя новая книга — совершенно новый для меня стиль и тема. Это не роман — это несколько повестей и рассказов о разных людях — мужчинах и женщинах — и их отношениях. С разных сторон и с разных точек зрения. Новый для меня мир человеческих межполовых отношений… Использованы коллажи и стихи автора.

Старый буксир

Не так уж много стало дел для старого буксира моего друга последнее время. Потому я приходил и выводил его на водную гладь или просто уйти от дел и побыть одному, или если просто хотелось развлечься видом спокойной поверхностью моря. Иногда я заплывал в устье реки и даже вставал там на якорь. Удочки вынимал редко, — часто просто для само-обоснования остановки в том или ином месте. Т.е. использовал старый буксир как прогулочную посудину с небольшим расходом топлива и спокойным ходом.

Сегодня я приехал на него от нечего делать. Прихватил с собой избыточное количество пищи и напитков, — думаю, даже за все выходные я столько не съем и не выпью. На причале увидел двух дамочек, сидящих на скамейке и мотающие ногами в такт простенькой мелодии из мобильника. Невысокого роста, и невысокого интеллекта, как мне показалось. Одна полнее в шортах, другая худощавая в короткой джинсовой юбке с подвязками через плечи. Обе в белых футболках с какими-то непонятными надписями. Вид на столько скучающий и несчастный, что мне даже не захотелось с ними заговорить.

— А Вы в море? — раздался голос одной из них у меня за спиной.

Я остановился и некоторое время раздумывал, отвечать или промолчать. Потом повернулся, поставил сумки и молча посмотрел на них.

— Вам юнги надо на корабле? — спросила полненькая.

— Надо подумать. Парусов на буксире нет… — начал я.

— Можем предложить себя в качестве рулевых, если научите, как это делать, — перебила меня худенькая.

Ну, буксир не та посудина, что может перевернуться при неосторожном или неумелом повороте. Да и мелей нет поблизости, если не направлять в сторону берега, — плыви себе и плыви…

— Заносите свои вещи, — махнул я рукой в сторону борта. — Там разберемся, на что вы сгодитесь.

— А вещей у нас нет… — развела руками Толстушка. И посмотрела растерянно на Худышку. Для себя я уже мысленно окрестил их Тол и Худ. Для простоты и укорочения имен.

— Тогда помогайте отдать концы, — улыбнулся я, занося свои баулы с пищевыми припасами на борт.

Дамы удивленно посмотрели мне на брюки, когда я снова вышел наружу, потом друг на друга. Я расхохотался.

— Это чуть позднее подумаем. Пока надо только отвязать канаты, что держат судно у причала.

Мы вместе отвязали канаты, запрыгнули на палубу. Я провел их в рубку, завел мотор и вывел буксир на свободное пространство. Мы плыли вдоль берега и смотрели на проплывающие довольно далеко от нас пляжи и санатории. Девушки во все глаза смотрели сначала по сторонам, потом на приборную панель.

— Ладно, гостьи, становитесь к штурвалу и попробуйте вывести нас в сторону моря, точнее в сторону горизонта, — улыбнулся я.

И вышел из рубки. Мелей и рифов здесь не было. Потому угробить нас у них не было возможности. Когда я возвращался назад, жуя пирожки из пакета, то услышал их переругивания в рубке. Уже в самой рубке увидел картинку, как Тол крепко держалась за штурвал и задом отталкивала в сторону Худ. Та шипела, как змея, и рвалась к штурвалу. Но «масса» давила всё больше. Точнее отталкивала.

Я положил пакет с пирожками на откинутый столик, взял за ухо Тол и оттянул ее от штурвала.

— За бунт на корабле будешь наказана, — сказал я и удостоверился, что Худ направила движение судна в нужном направлении. — Держись… — и я мотнул головой в сторону низкого наклонного столик вдоль переднего стекла.

Тол оперлась об указанную мной поверхность. Я подошел к ней сзади и одним резким рывком стянул с нее шорты вместе с трусами. Обе дамочки ойкнули. Худ даже отпустила штурвал.

— Ты нас угробить хочешь? — рыкнул я. — Держись за штурвал и веди судно к горизонту. И никуда не сворачивай.

Худ схватилась за штурвал, а Тол не двинулась даже.

— А ты, — я хлопнул Тол по ягодице. — Давай снимай быстренько трусы.

Дамочка, держась одной рукой, — качка всё-таки была, хоть и не большая, — стянула с себя шорты и трусы. Я взял их и положил рядом с пирожками. Потом, когда она снова уперлась руками о доску, пригнул ее вперед и пощупал между ног губы. На удивление, они оказались влажными. Значит, я правильно угадал, что они хотели не только прокатиться, но и совокупляться. Значит, можно продолжать.

Я тоже снял и уложил на столик свои брюки и трусы и приблизился членом к голым ягодицам. Обе искательницы приключений просто молчали. Я приставил член к губам Тол, повозил головкой по губам, смачивая его в ее выделениях, еще больше пригнул ее голову вниз, и начал раздвигать половые губы членом.

Член вошел туго и приятно. Стенки влагалища обжимали его приятно. Движение вперед внутрь дамы было ободряющим и возбуждающим. Сильными толчками я продвигался всё глубже, пока не прижался лобком к ее ягодицам. Сопротивления или отговорок от проводимых мной действий я не почувствовал и не услышал. Дальше церемониться не стал. Взялся руками за приделанный к потолку поручень и стал толкать ее тазом, словно подталкивая к переднему стеклу рубки.

Я и сам стал любоваться видом моря перед собой. Буксир переваливался с волны на волну, то поднимая немного нос на волну, то проваливаясь носом между волнами. Волнение было слабенькое. Как на небольшом озере. При каждом наклоне носа судна вниз, я сильнее налегал на нее буквально всем телом, стараясь достать в ее нутро как можно глубже. Но уже понимал, что достиг максимальной глубины по размерам члена. Дама же выставила свои ягодицы мне навстречу, крепко вцепилась в опорную доску, и потому колебания судна на волнах и мои толчки не могли ее даже сдвинуть.

Оглянувшись на Худ, я заметил, как она внимательно смотрела на нас голодными глазами. Ну да ничего, девочка, я и тебя потом заприходую!

Даже сама мысль о том, что мне впереди предстоит проткнуть еще одну девицу, я стал быстро приближаться к окончанию процесса. Член, набухнув, стал сильнее раздвигать стенки влагалища и сильное трение этих стенок буквально разогрело его до максимума. Горячая сперма ударила струей, и я вдавился в дамочку всем своим весом.

Когда я вынул член и присел на откидную скамейку, Тол повернула голову.

— Как мне здесь подмыться?

— Вон ведро, привязанное веревкой. Зачерпнула воды за бортом, присела на кнехт и подмывайся.

— Кнехт? Это куда?

Я махнул ей рукой, и она, поняв, о чем шла речь, пошла раскорякой в нужном направлении.

Кнехт — парная тумба с общим основанием на палубе судна, служащая для крепления тросов. (из инета)

Я присоединился к ней и плеснул воды на головку члена, чтобы его немного охладить и ополоснуть от ее и своих выделений. Держась за борт, некоторое время смотрел на удаляющийся берег. Потом вернулся в рубку.

— Налетайте на пирожки, — сказал я и присел на скамейку около стола. Сам тоже откусил от одного пирожка.

Тол взяла в одну руку пирожок, второй рукой держалась за штурвал.

Худ стояла с пирожком в руке и оглядывалась, куда бы присесть. Скамейка была одна и короткая, и я ее занял. Я подтянул ее к себе и посадил к себе на колени и сам снял с нее трусики под юбкой, для его Худ сдвинула ноги. И я только теперь обратил внимание, что трусы и шорты Тол всё еще оставались на столике. Переведя глаза на нее у штурвала, я увидел, что она стоит у штурвала в одной только футболке. Жаль, что я ее еще не раздел, чтобы полюбоваться грудями Тол, — сначала торопился. А потом старался отдышаться и подмыться. Потом после трусов с Худ я снял и футболку.

Когда Худ спиной ко мне снова села на мои голые ноги и органы собственной голой худой попкой, широко разведя ноги, я уперся взглядом на Тол, которая тоже сняла футболку через голову и повесила ее на ручку штурвала. Потом обернулась ко мне и озорно улыбнулась. Ей было от чего улыбаться. Ее груди висели прелестными перевернутыми грушами. В то время как у Худ были почти девичьи холмики на грудной клетке, хотя тоже достаточных размеров.

Такое стимулирование почти мгновенно передалось члену, который встал и уперся в пространство между ног у Худ. Елозить голой головкой по ее волосикам на лобке было неприятно, потому я пригнул ее вперед, приподнял ее таз таким образом, что ее писька оказалась как раз над стоящим членом, придавил ее губы, раздвигая их головкой и отпустил руки. Та охнула, насаживаясь на член всем своим, хоть и не большим, весом до самого дна влагалища. Я почувствовал, как уперся головкой в шейку матки. Еще бы немного, и мне стало бы больно, но обошлось. За то насаживание с размаху письки на «копье», как всегда, принесло приятные ощущения. Если бы она была еще и девственницей, то вообще было бы балдежно! Но она девственницей не была, что мне уже было почти безразлично.

— Только, пожалуйста, в меня кончать не надо, — прошептала громким шепотом Худ. — Я могу забеременеть сегодня.

— В рот возьмешь? — спросил и всем телом почувствовал, как она содрогнулась или покривилась.

— Я возьму в рот, — услышал я от Тол. — Только дайте знать, когда это сделать.

Я откинулся спиной на стенку рубки, Худ стала мерно двигаться, сидя на мне верхом спиной ко мне, и мне осталось только отдыхать. И я, сидя под ней и прислушиваясь, как ее тоже явно не рожавшая письма притирается к члену, постоянно задевая дном головку. Худ стала двигаться не только тазом, но и словно змея извиваться всем телом. Как дождевой червь или опарыш извивается, насаженный на рыболовный крючок. Только тот извивается от неудовольствия, а Худ извивалась явно от удовольствия.

Тихий тонкий стон Худ заставил не только оглянуться Тол, но и напрячься меня.

— Давай, — махнул я Тол.

Та помогла Худ встать с меня, а сама встала на колени между моих ног и почти целиком заглотила в себя член. От такого удовольствия и смены партнерши я начал кончать почти сразу, с размаху насадив ее рот на член еще больше, сильно надавив на затылок. Семенная жидкость стала толчками выделяться, как я понимаю, где-то глубоко ей в горло. Рефлекторную попытку отстраниться я пресек, еще сильнее надавив на затылок. Попытки отстраниться прекратились, и я спокойно кончил до конца и глубоко. Хорошо, что в горле дам не плавают яйцеклетки, — это часто спасает нас всех от нежелательной беременности.

Я даже не стал вставать со скамейки, а только отпустил голову Тол. Да, и влагалище, и горло у нее были рекордно глубокими. Надо будет покопаться в анатомо-медицинской литературе, связано ли это как-то…

— Как же ты хорошо мне сегодня засандалил со всех сторон, — как-то в воздух сказала Тол, словно и не обращаясь ко мне. — Неплохо было бы повторить, но у нас с подругой еще надо кое-куда попасть. Сможешь высадить нас на девятом причале. Он здесь, совсем недалеко.

Дамы вышли и пошли по мостикам причала куда-то в сторону города. Я даже и смотреть не стал в их сторону, а просто нажал на рукоятку газа и снова отправился в сторону моря. Мне предстояло выпить, поужинать и не нагружать себя тупыми разговорами с малознакомыми девицами, которых я даже и не хотел уже на сегодня. А что будет завтра… Время покажет.