На самом Дальнем Западе

Вадим Александрович Силантьев

Роман-вестерн «На самом Дальнем Западе» написан на основе реальных событий. Тут есть все: приключения и злоключения, любовь и ненависть, эротика и мистика жизни… Главные герои – мещанская семья выходцев из уездного городка Стерлитамак. В 1860 годах россияне оказываются в Калифорнии. Они стараются достичь семейного благополучия. А вокруг Гражданская война, «Золотая Лихорадка», эхо Форта-Росс, истребление индейцев, и где-то рядом бродит Снежный Человек, поймать которого – очень прибыльное дело…

© Вадим Александрович Силантьев, 2021

ISBN 978-5-0055-5349-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

— ВЕСТЕРН ИСТОРИЯ ПРИКЛЮЧЕНИЯ-

– — *Х* —

Это четвёртая книга серии «Вестерн История Приключения», основанной в 1994 году Вадимом Александровичем Силантьевым. Первая книга серии «Из записок Ричарда Маклима — авантюриста с Дикого Запада» (автор, естественно, В. А. Силантьев), уже стала раритетом. Переиздаваться она в первоначальном виде не будет (если будет переиздаваться), стоимость её, на сегодняшний день (у коллекционеров) — 2018 год, от трёх до пяти тысяч рублей. В ближайшие месяцы планируется выход пятой книги серии «Из предыстории Магадана» (историко-приключенческий роман-летопись), автор Вадим Силантьев.

Памяти Ващенко Александра Владимировича — хорошего человека, доктора филологических наук, профессора-индеаниста, литератора, переводчика, вдохновителя молодёжного движения индеанистов-любителей* СССР, а позже России и моего (с 1983 года) старшего товарища ПОСВЯЩАЕТСЯ.

_______________________________

*В середине 70-х годов прошлого века в СССР возникло не формальное движение индеанистов-любителей. Людей, вернее в большинстве подростков обоего пола, увлеченных жизнью и историей американских индейцев. Движение и сейчас существует. (Более подробное разъяснение по индеанистам-любителям найдёте в Интернете.)

НА САМОМ ДАЛЬНЕМ ЗАПАДЕ

историко-приключенческий роман-вестерн

1. Cложный эпиграф к роману:

Одни утверждают (их поддерживаю): «Нужно. знать историю и учиться на её примерах.» Другие.. (тот же великий Вильям Шекспир) возражают:. «Что знает Вечность — знать живым не надо!..». Впрочем, как говорится, — каждому своё…

2. Стандартный эпиграф:

«Только стервятник.

Старый гриф-стервятник.

Знает в мире, что почём.»

(Леонид Дербенёв)

3. И ещё один эпиграф:

«Наибольшее приключение — это сама жизнь.»

(Вим Вендерс)

В И Д Е Н И Е

Мягкое солнце Северной Калифорнии одаривало своими лучами обширные долины и цепи скалистых, изрезанных ущельями и поросших лесом, гор. Шаловливый ветер разломал пушистые облака и вытянул их в линии, концы которых закруглились к верху. На большой высоте парит крупный калифорнийский гриф или «северный кондор». Летит он легко — небо его стихия. Могучая птица осматривает простирающийся под крыльями край.

Горы Калифорнии пустынны, и лишь в тех местах где есть хороший лес заметно оживление — здесь идут заготовки древесины. Иногда встречаются заброшенные прииски и рудники или редкие фермы либо ранчо. Люди живут в предгорьях; где растут дубы, где есть ирга, много толокнянки и других ягод, где водятся олени.

На первый взгляд страна выше поселений белых колонистов кажется необитаемой, не видно ни домом, ни людей. Но верные приметы — кожаная лента привязанная к ветке берёзы; простенькие, примитивные ловушки на мелкое зверьё; игривая пума несёт в зубах рваный зимний индейский мокасин; отпечаток голой ступни на песке у ручья; прозрачное голубое облачко от костра; распорка, с натянутой для вяления, рыбой — помогут отыскать скаты крыш невысоких круглых жилищ, а рядом тростниковые хижины и шалаши. Нагой мужчина бьёт копьём рыбу в ручье. Молодая женщина с грудным ребёнком, сидящем в корзине за её спиной, собирает дикие ирисы на склоне холма. Охотник стреляющий из лука в лань… Эти люди движутся бесшумно, их босые или обутые в мокасины ноги неслышно ступают по земле. Обнаженные тела, цвета меди, сливаются с окружающими красками. Одежда, которую они носят — юбка из волокон дублённой коры, набедренная повязка из кожи — сочетаются с окружающей природой…

Но речь сейчас не об индейцах. Ещё более бесшумно ступает по узкой тропе, вьющейся вдоль ручья, волосатое существо с длинными, почти до земли, передними лапами. Чудище около семи футов* в полный рост, но иногда оно приседает на все четыре конечности. На голове у мохнатого светлая грива. Волосатое создание сдирает кору с деревьев и с лёгкостью выкорчёвывает большие пни в поисках червей, найдя которых тут же с удовольствием поедает. Несколько молодых веточек тоже идут на корм.

Вдруг чудище насторожилось. Ещё мгновение и непонятное существо свернуло с тропинки в прибрежные заросли ив. Прислонившись к толстому дереву, затаилось, особо не прячась.

Из-за поворота вышел молодой индеец: длинные волосы схвачены за спиной в хвост-косицу, набедренная повязка, мокасины. В ушах серьги из раковин, на груди нарисовано солнце. За спиной колчан со стрелами, в руках лук из можжевельника. Краснокожий остановил взгляд на вывернутом пне: «Хех! Это волосатый!» Тонкая стрела, с наконечником из бутылочного стекла, легла на лук. «Где оно?»

Внимательно осмотрел заросли индеец. «Всё спокойно.» Вот взор охотника остановился на прислонившемся к дереву чудище. Сейчас последует выстрел. НЕТ… ЧТО ТАКОЕ? Индеец явно не увидел создание заросшее шерстью. Но это же не возможно!?! Он смотрел на него в упор!.. Несколько секунд озирался лучник: «Скрылся волосатый!»

Осторожно продолжил человек свой путь. А чудище, бесшумно обломив ещё несколько зелёных побегов и отправив их в пасть, двинулось в противоположную сторону. Лишь глубокий отпечаток его ступни остался на прибрежном иле. Создавалось впечатление, будто существо весит не менее 500 фунтов**.

Северный кондор видел эту сцену… _____________________________________

*фут — английская мера длины, равная 30,5 см.

**фунт — основная единица массы в английской системе мер = 0,454 кг.

ПРЕДИСЛОВИЕ К ПОВЕСТВОВАНИЮ

Долина реки Сакраменто, что в Северной Калифорнии, в начале шестидесятых годов девятнадцатого века вела относительно тихое существование. Золота здесь обнаружили мало и к названному времени оно почти всё было добыто. Ну, а раз в округе не свирепствует «золотая лихорадка», население живёт мирным трудом без стрессов, нервозности и корыстной зависти… Это была страна фермеров и ранчерес. Англосаксы тут уживались с немцами, французами, чехами, румынами, мексиканцами, русскими, неграми и даже китайцами. Места те славились прекрасными пастбищами и достаточно плодородными землями. Ранчо и фермы, лесопилки и мельницы, пастбища, реже нивы. Стада, отары иногда табуны. Ряд населённых пунктов, именуемых местными жителями — городами, давали приют нескольким тысячам белых поселенцев.

ВЫ спросите: «А где же индейцы?» Были и индейцы. Край, о котором идёт повествование, когда-то принадлежал небольшому народу яна. Однако, оттеснённые более сильными аборигенными племенами, яна отошли в предгорья. В какой-то степени этому немногочисленному народу повезло: испанские и мексиканские землевладельцы и вакейро* никогда не претендовали на гористые земли своих соседей туземцев. В общем то вторжение латинян не затронуло нацию яна.

Индейцы жили по издревле сложившимся традициям, полуоседло и замкнуто. Яна, как и десятки других калифорнийских племен, предпочитали всему остальному свой небольшой, до мельчайших подробностей изученный мир, границы которого были расположены на расстоянии нескольких дневных переходов. Конечно индейцам было ведомо и о существовании более обширного внешнего мира. Они знали соседей, иногда говорили на родственном им диалекте. И всё-таки то, что относилось к замкнутому, изолированному миру племени, включая предания о легендарных событиях прошлого, значило для здешних америдов гораздо больше чем любое феноменальное происшествие за пределами их территории.

…Тщательное рассмотрение хозяйственного уклада индейцев Калифорнии показывает: они были прекрасно приспособлены к специфическим особенностям природного окружения. К моменту появления в этих краях европейцев, у местных аборигенов наблюдался распад родоплеменных отношений, начала выделятся общинная верхушка — вожди и знатные воины. Таким образом, и по уровню социального развития оные индейцы не были примитивны.

Трагедия нации яна началась с «золотой лихорадки», охватившей Калифорнию в конце 40-х годов XIX века. Волна переселенцев захлестнула край. Сокращалась территория туземцев, скуднели запасы пищи. Эмигранты, в большинстве своём, воспринимали краснокожих хозяев той земли как существа неполноценной расы. Взаимонеприязнь возрастала.

Нехватка съестных припасов толкала яна на хищение у белых домашнего скота. В ответ поселенцы организовывали карательные экспедиции — убивали и вешали индейцев. Вражда разрасталась, яна отчаянно сражались с колонизаторами. Особенно ярыми врагами бледнолицых были яхи — небольшая группа индейцев, насчитывавшая триста, от силы четыреста человек, включая женщин, стариков и детей.

Несмотря на бесспорное численное преимущество завоевателей, победы им давались нелегко. В военные действия вовлекались не только отряды добровольцев-карателей, но и регулярные части американской армии (кстати, военные частенько уберегали америдов от полного истребления переселенцами).. Исход борьбы никогда не вызывал сомнений: туземца обречены. Только, в те времена сражающие стороны, казалось, не видели слишком явного перевеса сил.

Наконец, к концу пятидесятых, сопротивление яна (как и ещё нескольких десятков индейских племен Калифорнии и Южного Орегона, соседнего штата) было сломлено. Часть америдов истребили, часть поместили в резервации, а часть в виде батраков пошла в услужение к победителям. Яна закрыли в резервацию Ном-Лайки (близь городка Техома).

И лишь их родственники яхи не собирались сдаваться. Горстка обнажённых аборигенов обороняла свои земли, расположенные в междуречье Дир-Крик и Милл-Крик.

_________________________________________

*вакейро (испанское слово) — пастух

РОССИЙСКИЕ ПЛОТНИКИ

Ветер едва шевелит листву. Солнце в зените. Почти жарко.

На гранитной глыбе застыл бурундучёк…. Павел настилал крышу нового сарая. Их семейная артель подрядилась работать у богатого ранчереса Гилмора, и уже вторую неделю выполняла на ранчо все плотницкие работы. Они перестелили полы на веранде особняка, обновили ряд комнат ивот сейчас заканчивали строительство сарая. Отец и старший брат трудились внизу, а Павел, как самый ловкий и молодой, завершал кровлю. Утирая со лба тяжёлый пот, младшОй плотник увидел, что к ним подходит сын пожилого скотовода. Отец Павла вышел на встречу заказчику:

— Вот. Заканчиваем, док*!

— Отлично, мистер Тарасов. Сигару?

— Спасибо! — глава работного семейства угостился.

Павел сел на краю крыши свесив ноги.

— Док, я тоже не отказался бы от настоящей кубинской сигары. — молодой плотник беспечно болтал ногами.

— Лови, парень.

Ловко поймав сигару, Павел приветливо улыбнулся:

— Благодарю, мистер.

— К вечеру сарай будет окончен. — глава семейной артели смачно дымил сигарой.

— Хорошо, доложу отцу. — доктор Флойд Гилмор внимательно оглядел постройку. — Вы отлично работаете.

— Стараемся. — Павел почесал согнутым указательным пальцем кончик носа, поправил платок, повязанный на голове по пиратски. — Док, я ещё не дочитал ту книжицу. Можно я её позже занесу?

— О чём речь, вернёшь когда прочитаешь. — тридцатилетний доктор меланхолично вздохнул. — Ну, ладно, не буду вас отвлекать.

Уже уходя, Флойд обернулся:

— Да, расчет получите сразу. Так что… — сын ранчереса кивнул несколько раз.–…Вы отлично работаете!

— Благодарствуем! — старший Тарасов уважительно склонил голову. — Спасибо, мистер!

Доктор зашагал к хозяйскому дому, а глава семейства круто обернулся к перекуривающим чадам:

— Заканчиваем прохлаждаться, ребятки, — произнёс он по-русски — За работу.

Павел нехотя подтянул ноги. «Надоела эта ломота за красивые глазки,» — думал двадцатитрёхлетний плотник — «Опять отец выдаст денег только на табак и пару стаканчиков. Деньги в семью, деньги в семью. Ну, купим хорошее пастбище. Ну, займёмся скотоводством… Нет, даже золото мыть было интересней. Там хоть кроме тятьки никто тобой не командовал. А тут расшаркивайся перед каждым клиентом. Хорошо бы мотануть в горы. Заняться охотой и трапперством — вот где жизня. Или вообще податься в прерии. ДА!.. Только, разве отпустит тятька… Проклянёт, лишит родительского благословения. Э-эх, ма!..»

Возможно, многие читатели считают, что русские в Америке были лишь подданными Российско Американской компании (РАК) ** — сильно заблуждаются они. Выходцев из Российской Империи в Новом Свете было гораздо больше; те попадали сюда не только из Сибири через Дальний Восток, а и через Европу. Россияне проникали в Америку и из Украины, и из под Смоленска, из Новгородской и Белгородской губерний, из Царства Польского, Бессарабии и Финляндии***.

Примечательна судьба семейства Тарасовых — крещёная мордва мещанского сословия из южно-уральского городка Стерлитамак. Старший Тарасов — Андреян, слыл человеком неугомонным. Хороший плотник, он мог бы жить в достатке на Южном Урале… Но его постоянно толкало познать новое. Казалось, что в неведомых землях ждёт «манна небесная», и мордвин покинул уютный стерлитамакский дом. С женой (по натуре такой же аватюристкой, в хорошем смысле этого слова) и двумя малолетними сыновьями, Андреян подался в Москву (стоящую на древних мордовских землях). В «белокаменной» семья Тарасовых не прижилась; вместе со знакомым купцом двинул неугомонный плотник в Финляндию (финны и мордва родственные народы).

Но и на скандинавских землях не усидел Андреян — здесь тоже не было «манны»… Тогда надумал неугомонный мордвин плыть в Америку (Говорят золота в заокеанской стране видимо не видимо, а бывших российских подданных, опять же, сыскать возможно. Так что не одни из матушки России будем).

В Соединённых Американских Штатах сначала осели Тарасовы в Айове**** — действительно встречались здесь и русские, и поляки и скандинавы. Зная два языка (мордовский и русский), новые американцы быстро осваивали местный диалект и три года спустя разговаривали почти без акцента. Впрочем, в те времена в Штатах никто на акценты внимания не обращал, собственно, как и сейчас… Следует добавить, что Андреян ещё знал несколько десятков немецких слов и это знание тоже очень помогало в общении с американцами (среди которых было много людей германского происхождения)… Опять же, при желании любой русский может понять поляка, серба, болгарина или чеха (наших славянских родственников)…Жизнь в Новом Свете — «в общем то, не плохо», но разве об этом мечтал Андреян. В Калифорнии добывали золото. Десятки, да что там, сотни старателей превращались в богачей… И старший Тарасов решил испытать Судьбу в последний раз. Семья молча последовала за российским Одисеем. Однако, видно не суждено было Андреяну поймать жар-птицу. Полтора года лопатили каменистую калифорнийскую землю отец с повзрослевшими сынами… Не нашла фамилия Тарасовых несметные залежи золота. Вот ведь как! Что ж, зато за годы странствий дети Андреяна превратились в хороших плотников. Семейство стерлитамакских мещан принялось зарабатывать состояние более прозаическим ремеслом. Артель Андреяна строила дома, заготавливала лес, столярничали. Супруга Андрияна, Наталья тоже владела очень нужным в те годы ремеслом — она была весьма искусной портнихой (шила на заказ). Так что куда бы ни заносила судьба фамилию российских искателей счастья, они везде не бедствовали.

В Калифорнии Наталья одарила Андрияна дочкой — Дашуткой. Вся семья радовалась прибавлению. «Дашута — это наше золото!» — говорили Тарасовы. Больше всех, конечно, радовалась Наталья. Любая женщина мечтает о дочке — помощнице и подружке…

…Бригаду Тарасовых все звали русскими. «Оно и правильно, здесь в Америке мы русские… А жизнь свою всё равно обустроим наилучшим образом. Вот вам крест — чувствую! Как же иначе? Не беда, ещё словим своего журавля!..» — отец семейства в задумчивости тёр согнутым указательным пальцем переносицу.

______________________________________________

*Док — так американцы обращались к врачам.

**РАК — управляла поселениями русских в Америке (Алеутские острова, Аляска, Форт-Росс в Калифорнии).

***Все перечисленные области во второй половине XIX в. входили в состав Российской Империи.

****Айова — штат в США (средний запад).

ЛЕСНАЯ МОЛИТВА

Слышащий Камни был стройным двадцатилетним юношей из племени яхов. Он не являлся великим воином как Чужак Гром, или искусным охотником как Бурибу*, но в селение Синие Копья его уважали. Даже Ворон — куви (колдун) деревни выделял Слышащего Камни. Серьёзное уважение соплеменников заслужить не легко, ведь их поселение самое крупное в стране яхов.

Сегодня Слышащий Камни решил вновь спуститься в Волшебное Урочище, а для такого похода следовало собраться с душевными силами и заручится поддержкой Добрых Духов. Место для медитации молодой ях нашёл к северу от родного посёлка: Укромная небольшая полянка, со всех сторон её обступали кусты и папоротники, далее стена густого леса.

Перед тем как возвести молитву Богам, погрузиться в созерцание природы и себя, Слышащий Камни тщательно подготовился. Он воткнул у ног обсидиановый нож, распустил косицу. Встряхнув жёсткими иссиня-чёрными волосами, поправил рисунок солнца на своей груди (только Слышащий Камни рисовал солнце на груди, никто из яхов никогда не украшал себя подобным знаком).

Раннее утро. Алмазные росинки искрятся под ласковыми лучами светила. День обещал случиться чудесным.

Слышащий Камни расслабил мускулы и закрыл глаза.

— О Боги моих отцов и Вы — Добрые Духи, дайте силы простому из людей?! — воскликнул юноша, возведя руки к небу.

Пять** раз повторил молитву-заклинание индеец и опустил руки на колени. Краснокожий сидел скрестив ноги. Медленно открыл глаза юноша, взглянул на окружающее более сосредоточенным, каким-то абстрактным, взором.

Молодой туземец следил как рождается новый день. Искал приметы, что Боги и Духи услышали просьбу.

Сначала ях долго смотрел на большой желтовато-серый камень, стараясь услышать как тот растёт. Сколько длилось то созерцание? Затем он уловил какой-то слабый звук. «Хех!» — сосредоточился на шорохе. Индеец сидел неподвижно, ни разу не пошевелившись. Звук слышен всё ближе и ближе. Юноша уловил слабый шорох кустов, раздвигаемых каким-то животным. «Кто станет первым моим помощником?» — мысленно задался вопросом краснокожий.

Папоротники раздвинулись. Слышащий Камни увидел смышлёную мордочку скунса. «Хороший знак!» — решил индеец, не мигая смотря на полосатого зверька. — «Животных этих никто не обижает. Такой помощник верная защита от злых духов…» Вильнув пушистым хвостом, скунс спокойно прошёл мимо окаменевшего туземца.

В кроне деревьев несколько раз щёлкнул дятел-сосун. Это привлекло внимание. Высоко в узловатых ветвях дуба индеец увидел тёмный шар. «Хех, иглошерст***! Тоже хорошая защита от бед!..» И тут же промелькнула грациозная и молниеносная крупная кошка — рыжая рысь. «О, это самый лучший покровитель в походе! Боги послали надёжных помощников. Силы приходивших зверей будут помогать и оберегать меня.»

— Спасибо В А М!

Ещё какое-то время, будто каменное изваяние, сидел Слышащий Камни на лесной поляне; но медитация окончилась.

Заручившись поддержкой, откликнувшихся на его призыв зверей, индеец мог начинать тяжёлый поход в загадочное Волшебное Урочище.

_________________________________________

*Бурибу (слово из языка яхов) — танцующий мужчина.

**У яхов 5 считалось священным числом.

***Иглошерст — древесный дикобраз.

НА ДОРОГЕ

В воскресенье Павел Тарасов отпросился у отца в Вайне. Он и среди недели пару раз бегал в городок, однако на сон оставалось так мало времени, что юный плотник буквально засыпал на ходу. Впрочем, дело молодое, а в Вайне его привечала жена Дилижансника-Боба. Объятья чужой супруги манили — сие поприятнее чем валятся после работы с книжкой или слушать истории подле ночного костерка. Приходилось жертвовать сном. «Ладно, какие наши годы? Отоспимся, придёт время.»

Дорога в городок узкая, едва разъедутся две повозки. Дубы и ели подступают к обочине, заросли кустарника казались непролазные. Ущелья и скалы обступали тракт.

Павел не унывал. Когда тропа шла вниз, он метал в придорожные деревья за сапожный нож. Револьвера у молодого плотника не было — дороговатая безделушка («В плотницких работах огнестрельное оружие ни к чему.» — так сказал отец). А вот с ножичком Павел обращаться умел. Русский всегда носил два клинка: один в ножнах на поясе, другой за голенищем — оное оружие не менее грозно в умелых руках. МладшОй Тарасов ловко бросал нож; очень редко парень не попадал в намеченную цель. Ещё молодой мордвин точно кидал топор. Не всякий прерийный индеец одержал бы верх над юношей, начни состязаться с Павлом в точности метания топоров либо томагавков.

Всадив засапожник в очередную мишень, Павел услышал топот копыт. Вскоре на дороге показался доктор Флойд Гилмор. Меньшому Тарасову нравился этот молодой мужчина. Павел всегда стремился свести дружбу с доком.

— Добрый день, мистер! — юноша приложил два пальца к полям шляпы. — К больному едете?

— Хелло, Пауль! — доктор придержал свою низкорослую лошадку.

— Док, мы тут недалеко от вашего ранчо работаем. Может, дадите что-нибудь ещё почитать? — Павел заискивающе улыбался.

— Конечно, Пауль. Появляйся… — Флойд видел, что русский тянется к нему. «Лишний товарищ не помешает.» — Только, вот что, парень: не заходи в кабачок Тощего Слима. Там сегодня гуляет компания Андерсонга. Они опять шатались по горам и убили несколько яхов. Сейчас пьянствуют — празднуют «великую» победу. Слышал, ты не ладишь с Гудом… НЕ ходи к Тощему Слиму.

Русский нахмурился. Он действительно повздорил с Хирамом Гудом — «лейтенантом» отряда волонтеров-карателей… Но больше всего он недолюбливал Поля Мая, тоже из карателей… «Впрочем, все они душегубы!» Хотя, «капитан» волонтеров Рон Андерсонг всегда приветлив с молодым плотником…

=Благодарствую, что упредили. Но я не боюсь тех вояк… А слыхали, третьего дня, в Догтауне случился большой пожар? Говорят, кто-то сильно обгорел.

— Это всё сплетни. Раненых на пожаре не было. Правда, четыре хижины сгорели… А ты, всё же, не лезь на рожён.

— Спасибо, мистер.

Доктор Гилмор пришпорил свою лошадку, а юноша, выдернув нож из ствола каштана, заспешил на встречу с любовницей.

Не успела пыль, поднятая путниками, осесть, как узкий тракт стремительно пересекли три обнаженных меднокожих воина. Яхи, это били они, пробирались к ближайшему пастбищу, намериваясь добыть на ужин соплеменникам парочку телят (принадлежащих бледнолицым). Нехватка продовольствия постоянно толкала индейцев на грабежи.

МОЛОДОЙ ИНДЕЕЦ

1

Все жители деревни Синие Копья знали о существование Волшебного Урочища. Они знали как попасть в то чудесное место. Помнили многочисленные легенды и предания связанные с ним. Но не многих подпускало к себе Урочище. В разные времена несколько храбрецов погибло пробираясь в загадочное место. Даже куви Ворон не стремился часто посещать это таинственное ущелье. А своё мастерство шамана последний подтвердил не единожды в состязаниях колдунов.

Слышащий Камни был избранным. Его Волшебное Урочище принимало всегда и всегда отпускало с чудесными дарами.

На исходе второго дня Слышащий Камни подошёл к глубокой пропасти — это всего лишь ворота в Урочище. Предстоял тяжёлый спуск в бездну.

— Рыжая Рысь, помоги мне?! — обратился индеец к духу большой кошки. — Дай мне твои гибкость и ловкость, дай мне твою прыгучесть!?!

Сняв мокасины, расслабляюще встряхнув руками и ногами; покрутив плечами, молодой туземец начал отчаянный спуск. Он сползал в темнеющее нутро громадной горной трещины, прыгал с уступа на уступ, карабкался по отвесным стенам. Иногда спускался при помощи веревки. Их у него было пять. Пот струился по лицу и спине яха. На руках и ногах появились ссадины. Случалось — срывалось дыхание. Но он неумолимо приближался к цели.

— Рыжая Рысь, помогай!?! — Слышащий Камни закрепил последнюю верёвку.

Ещё несколько долгих мгновений и индеец встал на твёрдую почву. До наступления полной темноты оставались считанные минуты.

— Спасибо, Большая Рыжая Кошка!..

Пройдя три сотни шагов, краснокожий юноша упёрся в каменную стену, практически по среди которой зияла внушительных размеров дыра — настоящий вход в Волшебное Урочище.

Только нельзя спешить, следовало дождаться рассвета, молясь Богам и Добрым Духам.

— Скунс, Иглошерст и Могучая Рысь, защищайте меня от злых сил?! — индеец закрыл глаза. — Боги моих отцов и Вы — Добрые Духи, не гневайтесь на простого из людей…

Ночи в мае прохладные, однако костёр можно разжигать только под утро, когда забрезжит заря (таков древний обычай таинственного места). И Слышащий Камни, имевший на теле лишь набедренную повязку, стойко переносил ночную свежесть не прерывая молитв. Его окружали звуки тьмы: шорохи, шум ручейка, неясные стоны и вздохи, копошение ночных птиц.

С рассветом индеец запалил небольшое костерище, бросая на огонь табак и душистые травы. Солнце уронило свои живительные лучи в глубокую пропасть. Запели птахи. Потеплело. Ночные страхи исчезли.

— Священное Место — Волшебное Урочище, дозволь войти?..

Пять раз повторил юный индеец просьбу и ступил в пещеру. Пройдя через не очень длинный извилистый каменный тамбур, юноша вновь очутился на воздухе.

— Приветствую тебя, Волшебное Место!.. Ответом яху было звенящее эхо, чудесная музыка колокольчиков. Казалось, брызгами серебра зазвенела гигантская арфа. ЧУДО! Поющие горы? Неужели такое возможно? По меньшей мере — странно. ЭТО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО

Ч У Д О!!!

Волшебное Урочище представляло из себя нагромождение скал посреди глубокого ущелья, бездонной, замкнутой со всех сторон, пропасти. Огромные глыбы спёкшихся между собой валунов разной величины и формы: от похожих на кулак до громадных, весом в несколько тон, причудливых фигур. Все эти скалы сверху и по бокам окрашены в необычный красный цвет… Иногда такой же оттенок встречался и у основания глыб. Жизнь здесь отсутствовала: нет деревьев и кустов, нет ни травы, ни лишайника… Ни одна птица не залетала в эту таинственную поющую чащу… Даже насекомые не появляются тут.

Но как прекрасно звучали эти загадочные камни — звонили будто колокола в очень широких диапазонах тембра и громкости. Прекрасное, чарующее место; одновременно пугающее и даже жутковатое.

Волосы Слышащего Камни шевелились, в горле пересохло, тупо защемило сердце. Юноша сделал глубокий выдох, приводя в порядок мысли и чувства. Помогло, нервное напряжение спало.

— Волшебное Урочище, позволь забрать несколько поющих камней?! Я сделаю из них музыкальное ожерелье — оно будет радовать моих соплеменников и прославлять Твою щедрость?..

Вновь малиновый звон. Бубенцово-колокольный перелив. Фу-у, невообразимо…

Он собрал десяток продолговатых камешков: пять красноватых и столько же серебристо-серых. Каждый камень индеец проверял на звук — те пели… «Хорошо, ожерелье будет красивым!» Молодой туземец хотел сделать подарок своей избраннице — скромной Чикакати (Перепёлка). На следующую вёсну родители девушки устроят праздник в честь её совершеннолетия, и тогда Слышащий Камни попросит руки девы… Красавица Чикакати станет хорошей женой; она такая нежная и изящная. У них с Перепёлкой будет много детей и самый красивый дом в селение, он знает как сделать свой дом таким, а Чикакати поможет в этом. Улыбка озарила лицо юноши. Молодой индеец сложил музыкальные камни-бусины в небольшой мешочек, висевший на поясе.

«Да, звенящие бусы очень ценный подарок!» Он изготовит его очень искусно — ожерелье будет гораздо красивее чем у куви и у него…

Музыкальные бусы были изобретением Слышащего Камни. Во всей стране яхов не найти подобных — во время ходьбы или танца, камешки стукались друг об друга и ожерелье негромко пело, восхищая окружающих. «Аха*, это будет замечательный подарок для любимой!»

Тщательно завязав мешочек с драгоценными подарками таинственного ущелья, индеец расправил спину. Окинув бодрым взглядом волшебную каменную чащу, юноша произнёс:

— Спасибо за дары, Священное Место! Позволь покинуть Тебя?..

Музыка зазвучала в ответ. Мягкий серебряный звон.

Подъём на верх был гораздо легче. Радостные чувства переполняли краснокожего. «Чикакати, я знаю — ты любишь меня. Ты всегда улыбаешься мне при встречи. Твои глаза всегда светятся теплом, когда встречаются наши взоры. Во-ви** будет твоим домом! Это случится скоро!»

2

Слышащий Камни спешил в родное селение. Хотелось поскорее приступить к изготовлению чудесного ожерелья. Всё радовало индейца. Приветливо пели птицы. Одобрительно шумели деревья. Весело порхали мотыльки и прыгали кузнечики. Травы кивали своими пушистыми макушками и ласково гладили ноги.

Вдруг, с вершины очередного горного гребня, юноша увидел всадника: «САЛТУ***!» Стрела легла на лук. Люди из селения Синие Копья практически ещё не воевали с колонизаторами. Воины посёлка крайне редко ходили в набеги на белолицых; разве, что для подтверждения своей храбрости. С бледнолицыми сражались те индейские деревни, где имелись большие потери, нанесенные захватчиками. К этому времени, три селения яхов были полностью сожжены карателями и вот эти краснокожие вели отчаянную безнадёжную борьбу. Остатки людей из разорённых селений не обращались за помощью к соплеменникам — местная индейская гордость. В добавок, каждое поселение яхов являлось самостоятельной, автономной общиной; со своими законами и обычаями. Просить помощи в соседних кланах — унижение, доказательство слабости и несостоятельности… Именно яхи из разоренных деревень вели жестокую войну с колонизаторами — они мстили. Так как в сожженных селениях погибали в огне запасы пищи, мстители воровали у белых скот. Ну, а американцы обвиняли сразу весь народ яхов и убивали первых попавших под руку аборигенов, что вызывало ответную реакцию.

Слышащий Камни знал — тропа, по которой движется всадник, делает большую петлю и если взять чуть правее, через заросли, то можно опередить салту. Юноша нырнул в лесную чащу. Он убьёт этого бледнолицего, обязательно убьёт, а большая собака, на которой тот едет (лошадь), станет сытным обедом на празднике в честь его победы. «Боги моих отцов, помогите сразить жестокого врага!?!».

Бесшумно выскользнув из кустарника, молодой индеец обследовал дорогу. Свежих следов лошади нет — он обогнал салту. Краснокожий припал ухом к земле: отдалённый топот донёсся до него: «Бледнолицый где-то в пяти-шести полётов стрелы от засады. Вот и замечательно!» Слышащий Камни укрылся в зарослях, взяв на прицел изгиб тропы. Прошло достаточно времени, а всадник всё не появлялся из-за поворота. «Не понятно? Свернуть с дороги салту не мог?!» Ещё ожидание, не появляется бледнолицый. Индеец снова приник ухом к земле: «Получается, что всадник стоит на месте?!? Ладно, проверим.» Он почти ползком добрался до поворота. Ни один кустик не выдал движения яха. Приподнявшись, Слышащий Камни застыл в изумлении. На тропе стояли бледнолицый и лучший воин их селения Чужак Гром. Они мирно разговаривали; можно назвать их беседу дружеской. Гром поднял с земли тюк со шкурами и передал салту. В ответ тот протянул немолодому индейцу два мешочка. Гром невозмутимо опустил вещи белого в свою сумку… Слышащий Камни беззвучно вздохнув, убрал лук в колчан. Этот салту друг его односельчанина, а значит белолицего нельзя убивать: уважаешь соплеменника, уважай его друзей. Молодой воин пристально рассмотрел бледнолицего: сухощавый, крепкий мужчина немалых лет (почти старик), на левой щеке широкий, в палец толщиной, шрам. «Теперь понятно у кого Чужак Гром покупает такой хороший табак и порох для своего ружья…»

«Может быть и лучше, что сегодня не случилось убийства, я несу поющие камни, нужно думать как сделать красивые музыкальные бусы. А война требует иного душевного настроя. Нельзя перемешивать волшебную музыку и войну…»

Вторая половина дня. Опалённое солнцем небо расплакалось обильным дождём.

____________________________________

*Аха (слово языка яхи) — ДА.

**Во-ви (яхи) — Мой дом.

***Салту (яхи) — бледнолицый, бледнолицые.

ВИДЖИЛЯНТЫ*

1

Над долиной нависло уныние. С неба непрерывно лило, облака опустились так низко, словно собирались обрушиться на землю.

Над долиной нависло уныние. С неба непрерывно лило, облака опустились так низко, словно собирались обрушиться на землю.

Разбрызгивая лужи, к одинокому ранчо подскакал всадник. Из-под обвислых полей шляпы, он окинул беглым взглядом усадьбу. Возле несуразного дома высился тополь, на его ветвях трепыхали странные чёрные флажки — их было больше двух десятков. Непонятные траурные украшения. Впрочем, эти чёрные флажки не вызывали у всадника удивления. То были скальпы яхов, убитых хозяином жилья — «лейтенантом» добровольцев-карателей Гудом..

…Однако, вкусы у парня. Каким-то людоедством отдаёт (лично мой комментарий)…

В сарае всадник заметил несколько лошадей: «Скорее всего здесь Андерсонг.»

Ливень усиливался. Тяжёлые капли падали в грязь. Лошадь жалко дрожала. Мужчина сильно вымок; но дождь был весьма тёплым. Дверь дома резко распахнулась. На веранду вывалил Голландец-Джохан, пьяно споткнулся, икнул, при этом дёрнувшись всем телом назад, расстегнул гульфик сильно потёртых джинсов** и стал мочиться высокой изогнутой струёй в ближайшую лужу.

— Андерсонг здесь? — обратился всадник к окончившему свои дела гуляке.

— А где же ещё быть капитану?! — Голландец расплылся в довольной пьяной улыбке. — Конечно тут.

Спешившись, мужчина прошёл в дом. Хирам Гуд и Поль Мая играли, на заставленном бутылками столе, в карты. Возле них сидела, подперев отяжелевшую голову руками, девица из барделя. Андерсонг храпел на широкой деревянной кровати. Табачный дым, тяжёлый запах пьянки и грязь на досчатых полах.

— Какие новости, ковбой? — Гуд поднял на вошедшего мутный взгляд. Пьяная девица открыла один глаз.

— Андерсонга разбудите?

— Без него нельзя? — Поль Мая развернулся на табурете.

— Яхи опять совершили набег. — вошедший отбросил за спину мокрую шляпу, тесёмка завязки врезалась ему в кадык.

— Ух ты! — хмыкнул «лейтенант» виджилянтов, — Джохан, толкни Рональда. Послушаем нашего гостя всем «штабом». — красивое (почти) лицо Гуда было спокойно.

Ковбой поведал охотникам на индейцев следующие: На стадо Мичелов, у которых тот служит пастухом, напали яхи. Дикари увели двух телят и убили его напарника. Он преследовал индейцев до горного ручья. Яхи, перекинув через поток несколько брёвен переправились на другой берег, уничтожив за собой мост. Ковбой просит виджилянтов устроить погоню за красномазыми бандитами. Нужно отомстить за смерть белого. А Мичелы обещают заплатить волонтерам премию в пятьдесят*** долларов, если те настигнут убийц.

— Хым, богатые люди Мичелы. — Андерсонг тряхнул гривой длинных волос. — Хирам, ты как? Пойдёшь в горы?

— Пятьдесят долларов — это деньги. — Гуд почесал пересоицу. — Только людей собирай сам. Мне ещё с Полин нужно выяснить кое-что… — «лейтенант» карателей подмигнул окончательно пришедшей в себя девице.

Андерсонг (весьма рослый молодой мужчина склонный к полноте с несколько одутловатым лицом) снова повернулся к ковбою:

— Фарли, надеюсь ты понимаешь, что после такого дождя шансов поймать именно тех диггеров**** мало. А вот проучить яхов можно. Мы привезём твоим хозяевам десяток скальпов…

— Я тоже с вами поеду. Убитый был моим хорошим приятелем.

Поль Мая чиркнул спичкой о поверхность стола и стал раскуривать погасший окурок сигары.

.-Ладно, парни, поднимаем отряд. — «капитан» поправил кобуру с револьвером. — Утром собираемся здесь у Хирама.

Виджилянты выпили «на дорожку» и зашагали по грязи к своим лошадям. Вечерело. Гуд провожал товарищей с веранды:

— Рональд, утром, заодно, привези пару фляг виски, в походе не помешает… И продуктов побольше пусть ребята с собой берут. Минимум три-четыре дня будем «охотится»…

Андерсонг только мотнул головой, и вскочив на чалого жеребца поскакал не оглядываясь.

— 2 —

Рассвет медленно охватывал восточную часть неба. Четырнадцать вооруженных всадников поднимались в горы: отряд виджилянтов — охотников на индейцев. На этот раз Рон Андерсонг собрал

только половину своих сообщников. Но и этого было более чем достаточно против малочисленных яхов. Обычно в индейских деревнях набиралось по 10—12 взрослых мужчин вооружённых луками… Даже если прибавить к воинам стариков и совсем зелёных мальчишек получалось около двух десятков краснокожих защитников. На такое количество плохо вооруженных америдов хватило бы и меньшего числа бандитов, пардон — карателей.

На перекрёстке дорог всадники столкнулись с бригадой российских плотников. Отец и старший сын шли впереди, а Павел, как всегда упражняясь в метании ножа, замыкал шествие. Рональд Андерсонг, поздоровавшись со старшими Тарасовыми, остановился возле молодого плотника.

— Хелло, Пауль!

— Добрый день, капитан!

— Парень, присоединяйся к нам. В горах найдутся настоящие мишени.

— Не могу, Рональд, работа. — Павел извиняющее прикусил губу.

— За эту экспедицию нам выложат пятьдесят монет; так что деньги будут, — Андерсонг облокотился на луку седла. — Хочешь, отпрошу тебя у отца?

— Он не отпустит.

Павел нахмурил лоб. В нем боролись два чувства. Нет, к туземцам бывший россиянин не испытывал ненависти — почти сочувствовал. Но вокруг «бдительных» Андерсонга стоял ажиотаж. Об охотниках на индейцев писали газеты, не только местных городков, но и Сакраменто и Сан-Франциско. Карателей воспевали как

бесстрашных без корыстных героев, а слава была не чужда Павлу (как и многим молодым людям). И потом, действительно, очень хотелось испытать себя, окунуться в войну. Плюс к тому, капитан бдительных всегда уважительно звал в эти походы… «Однако, отец разозлиться, если обратиться к нему с подобной просьбой.» Андреян Тарасов недолюбливал охотников на индейцев, считая их убивцами и шаматонами*****. Павел вздохнув, пожал плечами.

— Не отпустит отец. — повторил молодой плотник.

Отряд виджилянтов, обогнув собеседников, скрылся за поворотом.

— Отец, отец. Ты как маленький, Пауль… Бывай. — капитан карателей, пришпорив чалого, двинул догонять своих людей.

— Бывай. — Павел, выдернув из дерева нож и убрав за голенище сапога, поправил на голове платок-пиратскую повязку.

День обещал быть облачным. Духота.

____________________________

*Виджилянты — от английского «бдительный» — участники карательных отрядов, которые были сформированы в Северной Калифорнии из числа гражданского населения. Цель их — охранять закон и порядок, защищать мирных граждан.

**Проще говоря — прямые брюки сшитые из парусины в мастерской предпринимателя Левая Страусса. ***50 долларов в те годы считались хорошими деньгами (2,5 ковбойской месячной зарплаты).

****Диггеры — призрительное прозвище индейцев Калифорнии придуманное переселенцами пятидесятых годов; термин происходит от глагола to dig (английский) — «копать». А индейцы Калифорнии были больше собирателями, чем охотниками: выкапывали съедобные коренья и т. д.

*****Шаматон (устаревшее русское) — бездельник, пустой, никчёмный человек.

БЕГЛЕЦЫ

Киру с наслаждением подставлял тёплому ветру обнажённое тело: «Как чудесно снова очутиться среди горных лесов. Свобода! Действительно Свобода!».

Они шли всю ночь. Их четырёхлетняя дочурка не жаловалась на длительность похода, даже иногда шагала сама. НО, в основном, кроху несли попеременно родители. Киру специально выбрал для бегства дождливый вечер — администрация не устроит погоню. Хотя салту из резервации вряд ли устроили бы преследование беглецов и в хорошую погоду. Из резервации Ном-Леки южные яна убегали частенько: бежали по одиночке, семьями, иногда целыми группами. Вот группы преследовали (опасаясь, что индейцы как минимум займутся масштабным грабежом). Шериф Техомы организовывал облавы на таких беглецов. Правда, Большой Шеп (так искажался на языке яна титул шерифа) никого из тех убежавших не поймал…

Киру решил уйти к яхам — то были сородичи его Солнечной Земляники, его жены. Мятежный индеец обстоятельно продумал свой план: Деревни южных яна сожжены бледнолицыми. Искать скрывающихся соплеменников?.. Нет, лучше идти в страну воинственных яхов. Во-первых, они с оружием в руках защищают земли предков от захватчиков, а отомстить бледнолицым нужно обязательно. Во-вторых, салту остерегаются проникать на территорию не покорившихся сородичей — очень хорошо… В-третьих, его жена и дочь болеют какой-то неизвестной народу яна болезнью, а все знают, что куви (шаманы) яхов самые искусные. ДА, только в стране воинственных яхов можно укрыться от многочисленных, ужасных и безжалостных салту.

Под утро семья беглецов сделала привал на небольшой поляне. Киру зажарил украденную в резервации курицу. Уталив голод, жена и дочка незаметно заснули. «Хорошо! Всё очень хорошо!» — думал мятежный индеец начиная дремать. — «Мы уже на землях яхов, здесь бледнолицых не должно быть… Немного поспать, одним глазом, не опасно… Я услышу любой подозрительный шорох…»

Киру очнулся от забытья. Хохлатый перепел, шурша крыльями, взмыл к небу. Индеец сжимал в руке заряженную пращу. Резкий бросок. Камень настиг цель. Разорвавшись брызгами перьев, птица рухнула в кусты. «Вот и еда на следующем привале. Всё очень хорошо!»

Подвесив охотничий трофей к поясу, индеец разбудил своих женщин:

— Доспим в селении Летающие Палки. Идти нужно.

— Аха. — только и ответила Солнечная Земляника.

Семья краснокожих беглецов снова вступила в сень горного леса. Свобода! Они всё же вырвались из неволи! Теперь всё будет хорошо!

Вспоминался кошмарный год жизни в резервации Ном-Леки: Жителей трёх деревень южных яна согнали на небольшой клочок земли. «Хе-хе-хо!..» В начале в Ном-Леки было сто пятьдесят шесть индейцев. Белые приучали их жить своей, чуждой туземцам, жизнью (идти дорогой белолицего человека). Ну ладно, мы попробуем. Только не убивайте нас и наших детей?!?

Их заставляли сажать кукурузу, картофель и капусту (калифорнийские индейцы никогда не занимались земледелием) — Зачем? Можно же собирать клевер и другие съедобные травы, ягоды и грибы, желуди и каштаны. Зачем напрасно терзать землю? Много съестного в окружающей природе!..

Им дали кур, приучали есть яйца. Но куры давали мало яиц и много испражнялись. Домашнюю птицу яна съели.

Их заставили одеться в обноски салту (жители окрестных городков пожертвовали индейцам не нужные самим лохмотья).

Ещё мужчин яна хотели постричь… К-аи*!!! Никогда!! В волосах сила человека. Мужчины яна всегда носят длинные волосы…

Но не это было самое страшное. Белые люди воровали из резервации женщин яна (этим грешили золотоискатели, трапперы и разные сомнительные личности). В Ном-Леки часто случались нехватки пищи; краснокожие люди голодали…

Вспышки неизвестных яна болезней сократили обитателей резервации на четверть.

«Хе-хе-хо!.. Очень плохая жизнь была в Ном-Леки. Очень плохая!». Пересекая широкую лесную тропу, Киру обнаружил отпечатки лошадиных подков: «Это следы салту!» Непроизвольно сжались кулаки: «Нужно быть осторожными!»

До деревни яхов семья беглецов пробиралась очень осторожно; прислушиваясь к каждому подозрительному шороху. И вот они вышли на довольно обширный луг. Солнечная Земляника до боли напрягала зрение: «Где посёлок Летающие Палки?» — где её родное селение?

Беглецы сделали ещё несколько десятков шагов, и почувствовали запах давнего пожарища. «Не ужели салту уничтожили поселение?». Беглецы бродили по пепелищу. Ливни размыли горы пепла, вплавив его в почву. От девяти зимних жилищ индейцев остались наполовину засыпанные круглые ямы. «Бледнолицые повсюду! Аха, хиби**! Салту уничтожили наше желанное прибежище! Проклятые, ненавистные белолицые!»

…Индейцы обнаружили остатки погребального костра.»! Значит кто-то из селения Летающие Палки уцелел! Постараемся их разыскать.»

— Муж, нужно идти к Пещере Мирной Змеи. — Солнечная Земляника незаметно смахнула со щеки слезинку. Киру поднял на руки дочурку, та возилась с найденной в золе костяной ложкой.

— Сколько идти до пещеры? — в горле у индейца пересохло, густые брови нахмурились.

.-Один сон***. — из глаз индеанки**** выскользнуло ещё несколько слезинок.

День клонился к вечеру. Лучи заходящего солнца играли на зелени. Ветер небрежно шевелил листву. Юркий рыжий бурундук шмыгнул в траву. Пара журавлей не спеша пересекала начинающее тускнеть небо.

Ночью костёр не разводили. Было прохладно. Индейцы пожалели, что выбросили одежды белых. Продремали в наскоро сооружённом шалаше. Киру почти не спал.

— Салту ещё получат своё наказание! Зло притягивает к себе другое зло. Они поплатятся за свою жестокость и коварство, за свою безжалостность. — произнёс краснокожий беглец обращаясь к небу, где уже чувствовалось наступление утра.

…Чуть заметная звериная тропа уводила с горных лугов общины Летающие Палки в густые леса. Беглецы шли ориентируясь на фиолетово-зелёную вершину высокого холма. Где-то там Пещера Мирной Змеи. Они обязательно найдут сородичей Солнечной Земляники.

Было жарко. Томимые полуденным зноем, беглецы осторожно крались к намеченной цели. Как тени миновали индейцы хрустально-чистый ручей, едва утолив жажду. Они обязательно найдут оставшихся в живых людей из родного селения Солнечной Земляники!

Вдруг Киру услышал отдалённый топот множества лошадиных копыт. «Опасность!» Индеец напрягся, готовый действовать, все чувства его обострились. «Вот и бледнолицые. Хорошо! Пришло время отомстить!»

Отряд всадников двигался по нижней террасе, параллельно движению беглецов.

— Жена, спрячьтесь среди тех деревьев. — голос индейца был тверд, губы плотно сжались.

Индеанка крепко прижала к груди дочку, глаза её блестели. Сняв с пояса пращу, мятежный яна двинулся навстречу врагам.

Выйдя к лесной дороге, Киру прислушался. Приближающиеся цоканье лошадиных копыт. «Аха, аха — время мести!»

Четырнадцать всадников не спеша поднимались на перевал. Киру зарядил пращу. Несколько вращательных движений, для придания большей силы снаряду (простому булыжнику). Свист летящего камня. Индейский снаряд угодил точно в цель — затылок последнего салту. Бледнолицый отрывисто вскрикнул и взмахнув руками кубарем свалился с лошади. И сразу, казавшаяся безмятежной, тишина знойного дня нарушилась тревожными, нервными звуками. Заржали, звеня сбруей, встревоженные кони. Закричали, застигнутые врасплох, всадники. Загремели беспорядочные выстрелы.

— Хирам, откуда стреляли? — Андерсонг сжимал в подрагивающей руке дымящийся револьвер. Его жеребец норовил встать на дыбы.

— Сзади, сзади прилетела стрела! — взвизгнул Дилижансник-Боб разряжая винтовку.

Камень, прилетевший из зарослей, угодил одной из лошадей в голову. И она вместе с седоком шарахнулась в колючую стену придорожных кустов терновника и ежевики.

Град пуль заставил Киру укрыться за стволом сосны. Пользоваться пращёй сделалось не возможно. Индеец выхватил стальной нож, его гордость.

Каратели быстро пришли в себя, спешившись и укрывшись за лошадьми, они непрерывно обстреливали подступающий к дороге лес.

Поль Мая прокричал:

— Там один или два дикаря! Я видел как кто-то убегал! Давайте поймаем ублюдков! Лейтенант Гуд поднялся от погибшего виджилянта. Перезаряжая карабин, бросил:

— Гонятся по чаще за яхом, всё равно, что ловить сачком облака.

— Правильно говоришь, Поль. — Андерсонг зло щурил глаза. — Этого красномазого подлюгу нужно словить. Он ответит за смерть белого человека.

Несколько безответных выстрелов. С треском падают срезанные пулями ветки. Эхо от выстрелов закладывает уши. Пороховой дым.

— Парни, растягиваемся в цепь и прочёсываем лесок. — капитан виджилянтов машет над головой кольтом. — Кто останется с лошадьми?

— Я! — Хирам Гуд поднял дуло карабина.-О*кей!

— Андерсонг кивнул (на лице раздражение — понятно, что Гуду не нравится его команды). — Вперёд, парни!

Киру чувствовал необыкновенный прилив сил. Он видел, что один из врагов мёртв, а остальные бледнолицые здорово перепугались. «Вот так-то, салту! Вас тоже находит смерть!» Мятежный индеец укрылся на кряжистом дубе. «А вам не нравится подыхать жестокие, безжалостные салту!». Под деревом раздался шорох. Внизу проходил один из карателей. Резкий прыжок. Блеск стали. Мёртвый враг уткнулся лицом в траву. Треск кустов справа. «Ещё салту!» Грохот выстрела. Свист пули. Испуганное покачивание веток магнезии. «К-аи! Вам не убить меня мерзкие бледнолицые!»

Взволнованный крик:

— Сюда, Парни! Они зарезали Фарли!

Когда виджилянты вернулись на тропу, Гуд уже опорожнил треть фляги.

— Ещё один мертвяк! — лейтенант бдительных невесело усмехнулся. — Что-то нам сегодня не везёт.

— Заткнись! — огрызнулся Андерсонг.

— Молодой человек! — красивое (почти) лицо Хирама Гуда перекосила злоба. — Капитаньте по-вежлевее, а то и докапитаниться не долго.

Рональд Андерсонг нервно дёрнул плечами. Его рука было потянулась к револьверу, но встретившись с жёстким взглядом более взрослого и опытного мужчины, каким являлся Гуд, вяло вытянулась вдоль тела.

— Хирам, не заводись. Ты прав. Мы зря полезли в чащу. Этот дикарь оказался ловким воином. — капитан потёр свой шершавый подбородок. — Ну, ничего. Мы очень жестоко накажем этих милл-криков*****. Очень! — он закивал головой.

— Да, пожалуйста, Рональд, но без меня. Поход складывается неудачно. Не успели мы отъехать от Техомы, а уже два трупа. Следует обмануть неприятности; я поворачиваю назад.

— Но, Хирам…

–Сказал плохая примета. Скверное начало влечёт за собой отвратительное продолжение… Ты бы тоже не духарился, Рон… В другой раз накажем диггеров.

— А пятьдесят долларов?

— Жизнь не стоит менять на какие-то пятьдесят монет.

— Хирам, не сбивай людей?!

— Ха, кто их сбивает. Тут все люди взрослые.

С Гудом ушло шесть человек. Расставаясь, охотники на индейцев не смотрели друг на друга. На душе у капитана бдительных было скверно, но из принципа, из-за упрямства Андерсонг не мог повернуть назад. «Ладно, выкрутимся как-нибудь.» — успокаивал себя предводитель добровольцев-карателей.

На западе, низко над горизонтом, висело раскалённое солнце. Ярко-розовое небо обещало на следующий день хорошую погоду.

______________________________________

*К-аи (яхи) — «нет».

**Аха, хиба (фраза яхи) — Да, повсюду.

***Сон — яхи (как и яна) измеряли расстояние «в день» или «в сон».

****Индеанка — автор настаивает именно на таком написании слова.

*****Земли племени яхи находились в междуречье Дир-Крик и Милл-Крик, по этому белые часто называли их милл-криками.

МУЖЧИНЫ И ЖЕНЩИНЫ

1

Павел Тарасов подпер щёку рукой и лежал так глядя на пламя костра, вспоминая и размышляя: «Она ласковая Дженнифер Блайд, почти нежная. Меня любит… Но она чужая жена, а хотелось бы совсем свою, и такую как учительница Сара. Только Сара всегда печальная, духу не хватает подойти к ней. В этом случае — толи дело Дженни.., какая она в постели… Эх, жалко, что далеко от Вайне работаем. Муж то Дженни снова попёрся с Андерсонгом в горы…» Павел прислушался к речи отца. А тот просвещал сыновей в меру своих познаний.

— Южные башкирцы, они как местные степные индеяни, даже говор у них с тутошними алыярами* малость схож**. Правда, наши инородцы значительно цивилизованнее будут — металлы то они издавна плавят.., соответственно, и мастерят из них хошь гвоздь, хошь саблю, хошь перстень или брошку… — Андреян Тарасов хлопнул себя по щеке, отгоняя назойлевого комара. — Бывало понаедет в Стерлитамак*** башкирят на торги…

Павел перестал слушать: «Опять тятька вспоминает РоссЕю… Эх-э-ха. Однако, надоело сие артельство. Рон Андерсонг снова звал с собой в горы поохотится на краснокожих… Оно конечно душегубство, только и индеяне убивают наших… Нет, хотелось бы повоевать с красными, всё привлекательней чем гнуть спину с утра до вечера на заказчиков. Бежать нужно от тятьки, а то так и состаришься под его надзором. Следует самому побродить по свету, поискать свою долю. Отец то вона как поколесил по миру. Что-то решать надо… А в воскресенье обязательно схожу к Дженнифер, её Дилижансник-Боб будет в поездке…«****

Где-то долго залаяла собака. Летучая мышь чертила сумрак своим зигзагообразным полётом.

…………………………………………………………………………..

**** (ремарка) Следует по подробнее остановиться на внешности Павла Тарасова, так как это один из главных героев романа.

Про таких как младший сын Андреяна Тарасова люди говорят — видный человек. Мужественное лицо, некоторые говорили, что симпатичное. Справа над верхней губой заметная родинка. Ростом метр семьдесят семь, что во второй половине XIX века считалось — высокий. Телосложение крепкое, плечи широкие, руки мускулистые (сильные), узкая талия. Возможно, ноги могли бы быть по длиннее.., но на мой взгляд — пропорциональные его комплекции. Девушки и женщины находили нашего героя интересным и частенько смотрели ему в след.., но он замечал это редко. Одевался Павел модно (по тем временам) и опрятно. Один его товарищ даже так выразился по этому поводу: «Пауль, ты имеешь успех у женщин только потому, что хорошо одеваешься…»

Впрочем, вся фамилия Тарасовых была одета со вкусом; мама то у них портниха.

Ходил выходец из Стерлитамака высоко подняв голову, спину держал прямо. Одним словом, заметный молодой человек (не из слабаков, уважительный в общение, в меру честный /идеальных людей, как известно, нет/, чуждый лицемерия и подобострастия). Людям Павел (в большинстве случаев) нравился.

…………………………………………………………………………

–2-

Вечером сквозь облака пробилось солнце, и теперь в долине, при быстро уходящем свете дня, когда уставшее светило было полу скрыто хребтами гор, наступила приятная прохлада. Облака, подгоняемые ветерком, тянулись на север. Они цеплялись за некоторые горные вершины окутывая их. Воздух стал чист и сладок.

— Завтра родится хороший день. — сказал сам себе Слышащий Камни, взваливая на плечо связку добытых голубей. Настроение у молодого индейца было приподнятое. Конечно голуби — это почти детская охота. Но он настрелял даумиста***** птиц. Часть из них мать юноши испечёт, часть закоптит, а часть он раздаст соседям — пусть полакомятся нежным голубиным мясом и другие жители деревни.

Слышащий Камни специально сделал крюк, чтобы войти в селение со стороны хижины Чикакати (хоть ноша была не из лёгких). Перепёлка, его возлюбленная, увидит, что молодой ях удачливый и умелый охотник. Никто в деревне за один раз не набивал столько птицы.

Спускаясь с очередного перевала юноша окинул взором чудесный вид. На фоне тёмно-зелёного леса чёрной лентой извивается река, а чуть вправо, на зелёной поляне усыпанной жёлтыми цветами одуванчиков, раскинулось самое большое селение яхов: семнадцать вместительных полуземлянок с куполообразными, крытыми дёрном, крышами. Рядом с ними летние жилища — лёгкие навесы и шалаши. Обнаженные жители селения (калифорнийские индейцы большую часть года могли обходиться практически без одежды — набедренные повязки) заняты своими делами.

Когда юноша вошёл в деревню Синие Копья, первыми его заметили ребятишки. Абсолютно голые малыши обступили удачливого охотника плотным кольцом и громкими криками выражали восторг

— Ах, какой ловкий Слышащий Камни!

— Ух, как много голубей!

— Ох, какой удачливый Слышащий Камни!

Даже деревенские собаки радостно приветствовали молодого охотника довольным тявканьем. Юноша гордо шагал между хижин наслаждаясь триумфом. Он видел, что мужчины восседавшие на земляных крышах своих жилищ или лежавшие в тени летних навесов тоже поглядывают на него с одобрением. «Хех, здорово я поохотился сегодня!» Молодой ях старался контролировать выражение лица, напуская на себя маску безразличия, и всё же улыбка иногда скользила по его губам.

Возле дома Перепёлки юный индеец приостановился. Чикакати стояла подле летнего навеса. Её глаза светились нежностью. Стройная, ладная девушка — почти девочка. Бёдра стягивает короткая юбка из дублённой кожи. Маленькие груди прикрывают ожерелья из ягод, камешков и перьев. В ушах цветные серьги шарики из рыбьих пузырей, а на голове сплетённая из трав небольшая шляпка****** без полей. Украшенная сверху кисточкой. Она улыбалась юноше.

— Чикакати, дай что-нибудь попить?.. — после этой фразы у Слышащего Камни действительно пересохло во рту.

Индейская красавица юркнула в шалаш и осторожно вынесла плетёную чашу наполнённую до краёв освежительным ягодным напитком.

Меднокожему парню сжало грудь. Он долго ждал этого момента — девушка оказывает знак внимания.

Утолив жажду, Слышащий Камни возвратил чашу. Их пальцы соприкоснулись. Сладостное мгновение.

— Спасибо!.. — выдавил из себя юноша.

Очень долго отцеплял молодой охотник пять тушек голубей «Пять — священное число!»

— Чикакати, прими птиц… Я их много добыл сегодня.

— Спасибо!.. — застенчиво, даже смущённо, улыбнулась смуглая красавица.

А в душе у Слышащего Камни всё ликовало.

3

Школа располагалась на окраине Техомы — бревенчатое строение состоящее из двух помещений с отдельными входами. В ученическом классе стены обшиты тщательно оструганными некрашеными досками разной ширены. Небогатая обстановка: длинные столы и скамейки, небольшая железная печюрка, несколько книг на перекошенных полках. У торцевой стены грифельная доска (роскошь для провинциального учебного заведения), стол педагога, а над ним выцвевший портрет президента Вашингтона. За перегородкой находилось гнёздышко преподавательницы, жильё Сары.

Флойд Гилмор явился под вечер — выполнял просьбу любовницы: «По возможности не афишировать их связь» — А почему?.. Она уклонялась от прямого ответа. «Ну, как знаешь, дорогая!»

Доктор Гилмор не мог разобраться в своих чувствах к учительнице. Ему нравилось, что Сара такая красивая и умная, но её капризно-властный характер удручал и даже утомлял. Иногда док порывался оборвать их отношения, заводил любовные интрижки на стороне, но потом соскучившись по общению снова возвращался к Саре. Это длилось уже второй год. Сначала Флойд думал, что подруге следует завести своего ребёнка. Оказалось, ребёнок у Сары уже имелся — пятилетняя дочка (она жила у родителей учительницы в Сакраменто). «Вот как!?!» — Нет, Гилмор определённо не мог понять любовницу… Однако, тянуло его к ней. Он был почти влюблён, а может быть и без почти…

Сара открыла тут же (словно ждала за дверью), посторонилась впуская в своё довольно уютное обиталище. Флойд снял сапоги и, повесив шляпу в как бы прихожей, прошелестел по истёртому ковру в кресло. Бутылка французского коньяка и коробка конфет появились на столе.

— Приходить в гости к приличной женщине с алкоголем дурной тон. — симпатичная учительница скривила сочные губы.

— На тебя не угодишь, дорогая. — Гилмор постарался придать голосу безразличие.

Вот это ханжество (так считал наш герой-любовник) и останавливало доктора от решительного шага. Флойд готов был жениться на подруге, но он чувствовал, что до конца не устраивает Сару. Провинциальная преподавательница всегда претендовала на что-то большее, чем стать женой обыкновенного, заурядного дока. Были бы у Гилмора большие деньги, он не задумываясь бросил бы их к ногам избранницы; только денег то не было. И Флойд боялся, что эта женщина оставит его, если ей подвернётся настоящий богатей.., а если не подвернётся, то она изведёт в общем-то простака-дока саркастическими упрёками. Одно он знал точно: их влечёт друг к другу; и Сара, по своему, скучает без него. Хотя…

За окном быстро темнело. Коньяк пьётся маленькими глоточками. Зажгли керосиновую лампу. Бутылка казалась бесконечной. Сара пила немного, однако она как бы оттаяла, разрумянилась, иногда улыбалась — правда, как-то меланхолично. «Господи! Наказание ты моё, дорогое!..»

Флойд придвинул к себе возлюбленную. Та только дёрнула красивыми плечами не отстраняясь. Гилмор ощутил в своих руках стройное, упругое тело, вздохнул тёпло-сладкий женский запах. Сара не шевелилась. Его губы закрыли ей рот…

Скоро в окне учительской квартиры погас свет.

_________________________________________

*Алыяры (народное) — здесь употребляется как туземец, инородец.

**Существует научная гипотеза о родстве индейских сиу-языков с тюркскими. А башкиры, татары и чуваши, как известно, тюрко-язычные нации. По этому поводу я, когда то, выдал такую фразу (переиначив существующую): «Поскреби русского, найдёшь татарина; поскриби татарина, найдёшь индейца.» Сия сентенция была даже опубликована, в конце прошлого века, во всероссийском журнале «Техника молодёжи». Правда, к ней ещё была добавлена моя статья на эту тему… Кстати, некоторые учёные-лингвисты находят родство между индейскими атапаскими языками и фино-угорскими (между прочим, к фино-угорским народам относятся наши мордва, марийцы, удмурты, коми, корелы, манси и ханты).

***город Стерлитамак находится на Южном Урале в башкирских землях; основан в 1766 году как соляная пристань.

*****Даумиста (яхи) — число «сорок». ****** своеобразная тюбетейка.

ОБЩИНА ЛЕТАЮЩИЕ ПАЛКИ

1

Солнечная Земляника вывела их к отрогам невысоких гор, почти холмов. Перейдя в брод неширокую речушку, семья беглых индейцев стала подниматься на довольно крутой склон. Лес здесь был редок; преобладали низкорослые ели и пихты. Зато ягоды было очень много. Красные и чёрные бусинки совсем не скрывались в густых травах, соблазняя глаз. Мятежные индейцы несколько раз останавливались и лакомились дарами природы.

Солнце стояло в зените, когда беглецы вышли на заветную поляну. Шесть лёгких навесов; чуть дымятся костры. А над прибежищем остатков общины Летающие Палки возвышается вход в священную Пещеру Мирной Змеи. Обнажённые индеанки хлопотали в становище, слышался детский смех. Пели птицы на разные голоса: трели, замысловатые посвисты, а то и скрежет и скрип. День был очень солнечный и такой мирный; не возможно представить, что где-то рядом рыщет опасность и смерть.

Залаяли собаки. Захлопали крыльями испуганные птахи. Всполошились меднокожие люди.

ТРЕВОГА!!! Неужели разыскали нас бледнолицые убийцы?!? Но тогда почему молчит сигнальный барабан часового?!?

Вскоре шум стих. Обитатели становища успокоено вздохнули: пришли соплеменники, такие же беглецы как и мы.

Мятежную семью вышли встречать двое: низкорослый мужчина и сгорбленная старуха. Они стояли друг перед другом. Солнечная Земляника держала на руках обессилившую дочурку. Киру пытался изобразить улыбку.

— Мы пришли жить с Вами. — произнёс мятежный индеец. — Дерзкая Пума, узнаёшь ли мою семью?

Старуха сощурилась рассматривая пришельцев. Почесала иссохшую грудь, увешенную множеством ожерельев из когтей кагуара, собачьих зубов, черепов лягушек и змей. Тёплый ветерок колыхал лисий хвост, которым была украшена шапочка старой индеанки.

— Ты муж нашей дочери — Солнечной Земляники…

— Мудрая куви, я увёл свою семью из плена салту. Мой народ побеждён белолицыми. Примите нас в общину?

— Это решает муджаупа*… Я же рада видеть стоящих передо мной..-Сивини** здравствует?! — лицо Киру озарила искренняя улыбка.

— Аха. Жёлтая Сосна по прежнему управляет останками общины Летающие Палки. — морщинистое лицо шаманки потеплело. — Муджаупа появится в лагере к вечеру.

— Всесильная, Дерзкая Пума, — оборвала переговоры Солнечная Земляника. — Наша дочка очень больна, не дай ей умереть?.. — в глазах молодой женщины застыла мольба и скорбь. — Помоги, бабушка?

— Ты тоже слабеешь, женщина. Вас обеих поедают болезни салту.

— Да. Помоги, Бабушка?..

— Все мои талисманы и знахарства сгорели в разорённом селение, дочка. — старуха заговорила очень ласково, как-то извиняюще.–…Но я попробую защитить мать и ребёнка…

Сгорбленная куви взяла девочку на руки и понесла в становище. За старухой шли женщина и двое мужчин. Трещали кузнечики; бабочки и пчёлы кружили над ними.

— 2-

Вождь Жёлтая Сосна сидел на вершине лесистой горы (здесь был пост охраны лагеря). Отсюда хорошо просматривались подступы к индейскому становищу. «На десятки миль в округе спокойно.» Муджаупа достал из мешочка, висевшего на груди, табачный лист, растёр его между пальцами и забил в трубку. Снова окинув внимательным взглядом окрестности, индеец приготовился добывать огонь. Он извлёк из дупла сухого дерева огниво: две палки. Более толстую, со множеством отверстий, вождь зажал ногами, а другую, практически идеально круглую, длиной около метра, вставив в одно из отверстий, стал вращать между ладонями. Добыча огня таким древним способом требует большого внимания и сноровки, но Сивини работал почти механически. Он успевал посматривать по сторонам и следить за рождением огня. Вот в желобке потемнело. Взгляд по сторонам. Справа на расстоянии десяти полётов стрелы пробежал койот. Вращение сверла взад и вперёд. Древесина в желобке крошится мелкими опилками, они заполняют отверстие и начинают слегка дымится. Снова взгляд по сторонам: горный лес, изломанный рельеф, еле заметные тропы, лента реки. Сверло бешено вращается, глубже погружается в желобок-очаг. Руки Сивини двигаются с молниеносной быстротой. Дымится всё сильнее и сильнее. Где-то рядом пропищала серая белка. Вращение. Капли пота выступили на лбу муджаупы. И вот, наконец, крошечная искорка внезапно проскользнула в потемневшем и истлевшем дереве. Она образовалась не на дне углубления, а в желобе, что шёл от отверстия, и перекатилась на землю. Индеец осторожно добавлял к кучке загоревшихся сухих веточек горсти сухой травы и коры, аккуратно раздувая ещё слабое пламя. Вскоре у ног Сивини пылал небольшой костерок. Уголёк разжёг трубку. Жёлтая Сосна с наслаждением затянулся ароматным дымом. Однако даже на миг не забывал вождь о своей миссии — наблюдать за окрестностями, охранять лагерь.

Вождь Жёлтая Сосна сидел на вершине лесистой горы (здесь был пост охраны лагеря). Отсюда хорошо просматривались подступы к индейскому становищу. «На десятки миль в округе спокойно.» Муджаупа достал из мешочка, висевшего на груди, табачный лист, растёр его между пальцами и забил в трубку. Снова окинув внимательным взглядом окрестности, индеец приготовился добывать огонь. Он извлёк из дупла сухого дерева огниво: две палки. Более толстую, со множеством отверстий, вождь зажал ногами, а другую, практически идеально круглую, длиной около метра, вставив в одно из отверстий, стал вращать между ладонями. Добыча огня таким древним способом требует большого внимания и сноровки, но Сивини работал почти механически. Он успевал посматривать по сторонам и следить за рождением огня. Вот в желобке потемнело. Взгляд по сторонам. Справа на расстоянии десяти полётов стрелы пробежал койот. Вращение сверла взад и вперёд. Древесина в желобке крошится мелкими опилками, они заполняют отверстие и начинают слегка дымится. Снова взгляд по сторонам: горный лес, изломанный рельеф, еле заметные тропы, лента реки. Сверло бешено вращается, глубже погружается в желобок-очаг. Руки Сивини двигаются с молниеносной быстротой. Дымится всё сильнее и сильнее. Где-то рядом пропищала серая белка. Вращение. Капли пота выступили на лбу муджаупы. И вот, наконец, крошечная искорка внезапно проскользнула в потемневшем и истлевшем дереве. Она образовалась не на дне углубления, а в желобе, что шёл от отверстия, и перекатилась на землю. Индеец осторожно добавлял к кучке загоревшихся сухих веточек горсти сухой травы и коры, аккуратно раздувая ещё слабое пламя. Вскоре у ног Сивини пылал небольшой костерок. Уголёк разжёг трубку. Жёлтая Сосна с наслаждением затянулся ароматным дымом. Однако даже на миг не забывал вождь о своей миссии — наблюдать за окрестностями, охранять лагерь.

Вождь общины Летающие Палки устроил этот наблюдательный пост сразу как его люди пришли к Пещере Мирной Змеи. Правда, выставляли часовых довольно редко, так как в племени осталось всего трое крепких мужчин. Иногда посылали в дозоры двенадцатилетних мальчиков, их в общине двое. Но всё равно охранялось становище не регулярно. Мужчинам следует добывать мясо для клана, ловить рыбу. Иногда вождь организовывал набеги на бледнолицых — заклятых врагов. Ох как хотелось отомстить за смерть родной деревни. За гибель двадцати двух соплеменников. Презренные салту, они убивали без разбора. В разорённой деревне погибли женщины и дети, старики и старухи. «ПРЕЗРЕННЫЕ САЛТУ!»

Второй день часовые клана Летающие Палки оберегали лагерь. Совсем недавно Желтая Сосна устроил очередной набег на бледнолицых. Яхи забрали у белых двух тяжёлых*** и убили одного врага, его крепкий длинный стальной нож сейчас весит на поясе муджаупы. Не плохо они посчитались с салту… Правда, те организовали погоню и вождь решил выставить дозоры. «Враги с белыми лицами очень сильные и удачливые воины.., и очень умные. Их нужно опасаться! Только, вряд ли в этот раз нас смогут выследить.»

Вождь общины Летающие Палки устроил этот наблюдательный пост сразу как его люди пришли к Пещере Мирной Змеи. Правда, выставляли часовых довольно редко, так как в племени осталось всего трое крепких мужчин. Иногда посылали в дозоры двенадцатилетних мальчиков, их в общине двое. Но всё равно охранялось становище не регулярно. Мужчинам следует добывать мясо для клана, ловить рыбу. Иногда вождь организовывал набеги на бледнолицых — заклятых врагов. Ох как хотелось отомстить за смерть родной деревни. За гибель двадцати двух соплеменников. Презренные салту, они убивали без разбора. В разорённой деревне погибли женщины и дети, старики и старухи. «ПРЕЗРЕННЫЕ САЛТУ!»

Второй день часовые клана Летающие Палки оберегали лагерь. Совсем недавно Желтая Сосна устроил очередной набег на бледнолицых. Яхи забрали у белых двух тяжёлых*** и убили одного врага, его крепкий длинный стальной нож сейчас весит на поясе муджаупы. Не плохо они посчитались с салту… Правда, те организовали погоню и вождь решил выставить дозоры. «Враги с белыми лицами очень сильные и удачливые воины.., и очень умные. Их нужно опасаться! Только, вряд ли в этот раз нас смогут выследить.»

Мысли индейца оборвало появление рябчика. Пёстрая птица присела на полянку невдалеке. За спиной Сивини висел колчан со стрелами и луком, но он не воспользовался ими. Подле вождя лежала плоская, тщательно отшлифованная, выгнутая палка с небольшим шаром на конце. Отдалённо это оружие напоминало деревянный топорик или лёгкую палицу (очень лёгкую). Вождь медленно, плавно поднял палку. Дул еле слышный ветерок, муджаупа определил его направление и метнул оружие под углом к ветру. Почти бесшумно, изогнутая палка, вращаясь в полёте, ударила в цель. «Хорошо, небольшой ужин!» — улыбнулся Сивини.

Индеец поднялся на ноги. Для яхов, средний рост которых не превышал 170 сантиметров, он был довольно высок.

Пружинистой походкой широкоплечий атлет подошёл к добыче. Сначала вождь поднял летающую палку, затем трофей.«Интересно кто пришёл в лагерь? Пришельцы что-то несли на руках. К-аи, на этот раз салту не отыщут наши следы!» Муджаупа повернул к костерку.

3

Солнце садилось, быстро наступала ночь. Они сидели кружком подле выхода из священной Пещеры Мирной Змеи. В центре потрескивал большой костёр, освещая неровным светом семерых туземцев: четверо мужчин, два мальчика-подростка и седой, с лицом покрытым глубокими морщинами, старец. Москиты спиралью пролетали над дымом и стрелой поднимались в безопасное место, к высоким сводам огромной пещеры.

Вождь Жёлтая Сосна занимал самое почётное место, возле него, скрестив под собой ноги, разместился старик. Остальные яхи восседали согласно своего общественного положения. Киру досталось одно из худших мест — спиной к выходу, вместе с подростками. Беглый яна не обращал на это внимание — он ещё не принят в общину.

Киру рассказывал мужскому собранию историю своего побега из плена. Излагая о злоключениях и приключениях, мятежный яна наклонился чуть вперед. Его левый кулак характерным жестом упирался в бедро, а правая рука вцепилась в рукоятку стального ножа. Наконец индеец, окончив повествование, смолк. Продолжительное молчание. Потрескивает костёр, зудят комары. Сивини, рассеянно прихлопнув кровососущую мошку, продолжал думать о своём. Перед муджаупой не стоял вопрос: принимать или не принимать в клан чужака из южных яна, женатого на скво их селения. «Разумеется принимать! Хоть, четверо настоящих мужчин будет на двадцать семь женщин, старух и детей. Конечно два подростка тоже почти мужчины, но только ПОЧТИ.» Другое беспокоило вождя. Перед «советом воинов» колдунья Дерзкая Пума сообщила ему, что пришедшая сквау и девочка сильно больны, и что кроха вернее всего умрёт. «А Солнечная Земляника?» — спросил муджаупа шаманку. «Её я постараюсь излечить…» — отвечала мудрая старуха..

…Болезни принесённые салту — это очень опасное явление. Болезни бледнолицых истребляют меднокожих людей много безжалостней чем их могучее оружие…

Вождь чуть встряхнул головой, как бы отгоняя захватившие его мысли, пристально посмотрел на Киру. Глаза чужака блестели в свете костра, рот превратился в одну жёсткую складку. Бывший воин племени яна ждал решения своей судьбы.

Жёлтая Сосна приветливо улыбнулся, взял лежащую на коленях трубку и стал не спеша раскуривать.

— Мы все глубоко скорбим о судьбе наших братьев южных яна. — муджаупа сделал большую затяжку. — Селение Летающие Палки тоже испытывает не лучшие времена… Но уцелевшие после резни устроенной нам бледнолицыми рады приветствовать нового Брата. Киру, ты и твоя семья, с этого момента, члены нашей общины. Передайте трубку только что рождённому яху. Дым священного табака скрепит этот союз.

Вождь подал трубку новому соплеменнику. Собравшиеся одобрительно загудели подтверждая слова предводителя. Мальчики стали радостно поздравлять нового воина клана. Пока трубка передавалась, Киру сидел не шелохнувшись, правда, по его волевому лицу проскользнула лёгкая улыбка…

Когда мужчины летающих палок выходили из пещеры стояла глубокая ночь. Гряда облаков скрыла луну, воздух был душным. «Наверное к утру пойдёт дождь.» — подумал Киру. В носу у новоиспеченного яха немного пощипывало, его приняли в большую семью.

_________________________________

*Муджаупа (яхи) — вождь.

**Сивини (яхи) — жёлтая сосна.

***Тяжёлые — так яхи называли коров и телят.

ОХОТА В ГОРАХ

1

Рон Андерсонг психовал. Два дня его поредевший отряд рыскал в горах. Виджилянты искали яхов. Нужно было доказать, что охотники на милл-криков специалисты своего дела, и что он — Рональд действительно настоящий следопыт и воин. Ох как нужно было доказать им всем, а особенно Хираму Гуду. Предводитель добровольцев-карателей чувствовал, что так называемый «лейтенант» пользуется бОльшим уважением среди жителей долины Сакраменто. Да, Гуд старше его, лучше стреляет (можно сказать, много лучше), ну, поопытнее. Но ведь именно он — Рональд Андерсонг всегда откликается на просьбы поселенцев наказать воинственных диггеров. Хирам то частенько отказывает… И всё равно люди больше уважают Гуда. Вот досада!.. Неужели он завидует Хираму?.. Чёрт, всё же завидует. А чему завидовать то? Гуд почти нищий. Женщины его любят. Ну и что: такие же голодранки как и он. Красавчик? Ха, Хирам скоро сопьётся.., а может и не сопьётся, какая разница… Тогда почему он завидует Гуду?.. Нет, в этот раз обязательно нужно пристрелить хотя бы парочку-тройку краснокожих, иначе авторитет Хирама поднимется ещё выше — «лейтенант» же объявил, что поход будет неудачным. Вот подлюга! Ну, нечего, он им всем докажет. Всем.

Рука Андерсонга потянулась к фляге: «Чёрт, виски ещё вчера кончились!» Он отбросил флягу на место и зло пришпорил своего чалого жеребца.

2

Чужак Гром жил в деревне Синие Копья девять лет (или около того). В страну яхов он пришёл с юга. Раньше Гром принадлежал к общине кочевников, состоящей из выходцев разных племён*, бежавших в горные долины от пуль и болезней испанцев. Та община разводила лошадей, используя животных и для верховой езды, и в качестве пищи. Испанцам кочевники мстили — систематически совершая кровавые набеги на гациенды и поселения колонизаторов. Возможно племя Грома победило бы малочисленных латинян той долины, но появились гринго. Белые люди с востока нагрянули в Калифорнию бесчисленными толпами, словно нашествие саранчи. Этих бледнолицых не удавалось осилить… Как то, в сезон дождей, гринго нагрянули на стойбище дерзких краснокожих и община прекратила существование.. Чужак Гром сумел уберечь семью: две жены и четыре дочери. Бежали на северо-запад. Долго скиталась индейская семья по горам и лесам Калифорнии. Здесь уже везде хозяйничали гринго, разыскивая жёлтые камни (золото).

В деревне Синие Копья Гром остановился случайно — молодая жена собралась рожать. Глава семейства преподнёс в дар общине одну из лошадей (на которых они бежали), а вождю стальной нож и ожерелье из стеклянных бусинок… Чужак Гром рассчитывал, что на этот раз Могучие Духи пошлют ему сына и хотел, чтобы долгожданный мальчик окреп в спокойной обстановке. НО снова родилась девочка… Бывший кочевник остался жить с яхами; по крайней мере, белолицые тогда не посягали на земли этого народа.

Его кони были съедены, его полотняная рубаха и штаны износились, его надежды не сбылись — за девять зим** вместо сына родились ещё две девочки…. В племени Синие Копья семья бывшего кочевника существовала обособленно — яхи не жаловали беглецов, относились к ним настороженно, хотя признавали что чужак великий воин.

Чужак Гром — звали бывшего кочевника новые соплеменники… Прохладные взаимоотношения с жителями деревни слабо волновали; сына не дают Духи.

3

И тогда Гром воспитал старшую дочь, Красивое Лицо, как воина. Никто из юношей селения не мог победить девушку-чужачку в стрельбе из лука. А ещё Красивое Лицо имела своё ружьё и тоже стреляла из него превосходно (надо сказать, что в племенах яхов почти не было огнестрельного оружия; во-первых милл-крики, до военного конфликта с янки, почти не контактировали с белыми; во-вторых яхи даже и не стремились овладеть искусством ружейной стрельбы, предпочитая луки либо пращи). Дочь Чужака Грома отлично плавала, ловко лазила по горам, постоянно ходила с отцом на охоту. Гром обучил свою воительницу и верховой езде…

Индейские племена Северной Калифорнии жили по законам «первобытной демократии». Власть вождей, в большинстве, была номинальной. Самые главные вопросы общин решались сообща. Существовал ряд неписанных правил и законов, которых америды придерживались (в каждом, отдельно взятом, племени эти законы были разные, но они опирались на Справедливость). Никто, в принципе, не давил ни на кого. В любой момент, любой член общины мог выйти из неё и примкнуть к другой; мог вообще уйти в другое племя (скажем, кто-то из яхов или яна мог уйти в племя шаста, с которыми милл-крики и их родичи частенько враждовали). В общем, первобытная демократия.

Конечно люди одного племени (народа) отличались от людей другого (даже соседние племена): разные языки или хотя бы диалекты; некоторое различие в одеждах и узорах, которыми её украшали; различие в причёсках; некоторое различие в оружие и так далее… Скажем те белые переселенцы, что редко пересекались с индейцами, эти различия не замечали и краснокожие для них были, как говорится, на одно лицо. А вот бывалые бледнолицые — охотники и трапперы, которые жили среди туземцев, те различия сразу видели…

Чужак Гром и его дочь воительница, по оценке бывалых белых авантюристов, резко отличались от милл-криков. Они постоянно носили мокасины, подошвы которых изготовлялись из голенищ сапог салту. Так же отец с дочерью практически всегда, за исключением особо жарких дней, носили своеобразные туники. Которые также делались из рубашек колонизаторов (просто отрезались рукава.., иногда те туники украшались на груди и по подолу бахромой из кожи или лоскутами меха)…

Бывший кочевник люто ненавидел основную массу белых и всегда находился с ними в состоянии войны. Однако были и исключения. Чужак Гром поддерживал дружеские отношения с тремя-четырьмя бывалыми авантюристами (принадлежащих к породе трапперов или как их ещё называли — люди гор).

Время от времени Гром устраивал набеги на своих заклятых врагов. Обычно случалось это тогда, когда у дерзкого краснокожего заканчивался порох или табак… Но Чужак Гром давно понял, что индейцам не победить белых людей. Он не раз объяснял вождям и воинам яхов:

— Салту победить не возможно! Их больше чем листьев в лесах, больше чем песка в пустынях… У них могучее оружие и с годами оно становится ещё более сильным (у них вообще очень много хороших вещей). Да и отважных воинов у белолицых очень много. Если кто-то не хочет покориться салту, он должен уходить в глухие, труднодоступные места… Земля то огромная и таких мест ещё не мало…

4

Этим солнечным утром Красивое Лицо добыла своего первого медведя-гризли. Воительница срезала серого великана одним выстрелом, пробив стрелой сердце грозного зверя. Медведь был такой огромный, что отец и дочь не смогли его поднять. Пришлось девушке-охотнице сбегать в деревню и позвать на подмогу двух мужчин. Помогать вызвались Слышащий Камни и Мрачный Лис.

Четверо индейцев, привязав гигантскую тушу к прочной жердине, взвалили ношу на плечи.

— Сегодня вечером устроим праздник в честь славной победы моей дочери. — улыбнулся Гром.

— Очень достойная победа. — Слышащий Камни крепче сжал жердину.

Индейцы шли по крутому берегу. Река бежала мимо, солнце отражалось на её поверхности миллиардами крошечных сверкающих зеркал. Иногда воды с журчанием закручивались в небольшие водовороты или пенились на перекатах. Плыли куски коры, лепестки цветов, листья. Большие и маленькие стрекозы, грациозные крылатые насекомые, весело сновали над потоком.

— 5 —

Охота на краснокожих требует немалой сноровки, Андерсонг имел её. Виджилянты несколько раз спешивались и углублялись в чащу, выслеживая индейцев. Они поднимались на вершины гор, чтобы с высоты осмотреть окрестности. Вдруг обнаружится дым от костров туземного селения или в поле зрения попадет одинокий охотник либо рыбак. Но не везло карателям. «Чёртов Хирам Гуд, накаркал неудачу!»

— Не унывайте, парни, разыщем диггеров. — Андерсонг ободряюще подмигнул Полю Мая. — Пятьдесят зелёных будут наши. Так что гульнём по возвращении.

— Твои слова, да в уши Богу. — Поль Мая вытер под носом. — Жарковато сегодня.

Между тем солнце достигло зенита. Жара бы стала вовсе не переносимой, если бы не лёгкие порыва ветерка, приносившего запахи цветов и листьев.

Охотники на диггеров обогнули ущелье с востока и взобрались на гребень холма, нависавшего над рекой Милл-Крик. Внизу они увидели группу индеанок, которые беззаботно собирали побеги молодого клевера, не подозревая об смертельной опасности.

Четверо белых мужчин (один виджилянт остался с лошадьми) осторожно спускаются по склону, бесшумно приближаясь к своим жертвам. Вот, наконец, их разделяют всего несколько сот ярдов. Каратели близки к цели. Андерсонг жестами показывает сообщникам, чтобы те окружали краснокожих. Поль Мая обходя индеанок справа, улыбаясь, показывает большой палец: «Пятьдесят долларов считай в кармане.» «Бдительные» щурят глаза, выбирая мишени, прикидывая откуда сподручней начать стрельбу.

И в этот момент раздаётся громкий гортанный крик — четверо обнажённых яхов, согнувшихся под тяжестью огромной ноши и случайно оказавшиеся на краю каньона, предупреждают скво об опасности. Мгновенно брошены корзины, сквау бегут вниз к реке. Краснокожие воины рассыпались в цепочку прикрывая отход женщин. Загремели выстрелы, засвистели стрелы. «Чёрт, вот неудача!» — Андерсонг вовремя укрылся за толстым стволом бука. С коротким стуком в дерево вонзается стрела.

Слышащий Камни оглянулся на убегающих соплеменниц: одна из скво, споткнувшись, головой вперёд рухнула в траву. Бедняжка больше не поднялась. «Мерзкие салту! Они убили женщину!» Пронзительно взвизгнула пролетающая мимо пуля. Молодой индеец юркнул в кустарник.

Поль Мая сдал немного назад: «Вонючие дикари, ещё и отстреливаются! Совсем обнаглели эти твари!» У карателя сосало под ложечкой, но и он палил почти без остановки.

Красивое Лицо зашла слева: «Вон промелькнула грузная фигура бледнолицего!» Девушка-воин вскинула лук. Звон спущенной тетивы. Её стрелы всегда просили крови (заговаривались на это) — пернатые снаряды непримиримой воительницы.

Салту взвыл и осел в траву. Зажимая пробитый насквозь бок, виджилянт выхватил револьвер. Шесть пуль заставили отважную индеанку отступить.

— Рон, я ранен! — взвизгнул «бдительный», распластавшись на земле.

Мрачный Лис бросился на подмогу смелой девушке, посылая на бегу несколько стрел.

— Я-у-а-ЯХ! — издал боевой клич краснокожий, перебегая от дерева к дереву.

Непрерывные хлопки выстрелов. Злобный вой пуль. Пороховой дым. Крики, кличи, брань.

Андерсонг склонился над раненым товарищем. Впереди мелькнула тень. Капитан схватил ружьё поверженного виджилянта и не целясь разрядил в неприятеля.

— Потерпи, Джохан, эта болячка ерундовая. Сейчас перевяжу. — Андерсонг стал сдирать с пострадавшего соратника рубаху.

Чужак Гром посылал свои стрелы не спеша, стараясь бить наверняка.

— Не лезь под пули салту! — прокричал опытный воин Слышащему Камни. — Стреляй отсюда!

Каратели немного попятились. Натиск милл-криков был неожиданным. Перестрелка. Грохот выстрелов. Свист стрел.

Позиция у бледнолицых выгоднее, они расположились выше на холме. Их оружие дальнобойней и удобней. Горное эхо вторит частой ружейной пальбе раскатами грома.

Жаркий день, небо казалось раскаленным куполом. Ветерок стих. Опалённые солнцем листья сникли.

Капитан бдительных поймал на прицел обнажённую фигуру краснокожего воина. Плавное нажатие на курок. Выстрел. Отдача в плечо. Из облака порохового дыма вырвалось оранжевое пламя. Индеец согнулся и упал в заросли чапараля.

— Оба! Хлопнул одного. — Андерсонг, довольный собой, стал перезаряжать двухстволку.

Красивое Лицо бросилась к Мрачному Лису. Воин умирал. Она перевернула тяжёлое тело на спину. Из уголка рта индейца сочилась струйка крови.

— Ты очень красивая. — прохрипел Лис, с трудом разлепляя веки. Воительница приподняла его голову, положила себе на колени.

Ломая ветки над ними просвистела пуля.

— Отец, помоги мне?! — позвала индеанка.

— Прикрывай нас! — скомандовал Чужак Гром Слышащему Камни.

— — —

— Всегда мечтал обнять тебя. — хрипел умирающий, давясь своей кровью.

— Я знала это. — Красивое Лицо погладила Мрачного Лиса по щеке. — Помолчи пока, тебе тяжело говорить. Девушка видела, что её избранник отходит, но она не хотела в это верить: «Я выдумала опасность. Лис выживет.» Набрав в рот травы, воительница разжевала тампон, которым залепила рану.

Чужак Гром присел возле умирающего. Услышав, что подошёл ещё кто-то Мрачный Лис снова открыл помутневшие глаза.

— Ухожу в Страну Звёзд. — Лис постарался изобразить улыбку. — Просьба к тебе, великий воин.

— Да… — Гром кивнул.

— Салту срезают волосы, позоря мёртвых. К-ха, к-ха… — умирающий давился кровью. — Ты не дашь этим бандитам надсмеяться над моим телом. Мои волосы не достанутся врагам. К-ха, к-ха… Чужак Гром отрежет мою голову?!?

— Аха. — Гром снова кивнул.

По щекам девушки текут слёзы. Грохот выстрелов. Треск ломающихся ветвей. Горное эхо. Звон в ушах. Палящее солнце.

— Слышащий Камни, — голос бывшего кочевника стал низким и жёстким. — Ты прикроешь отступление женщин, а мы с дочерью попробуем увести салту в сторону.

— Пусть Красивое Лицо охраняет отход скво. — молодой индеец вызывающе вскинул подбородок.

— Красивое Лицо пойдёт со мной. — тон старшего возражения не принимал.

6

Рональд Андерсонг попался на уловку индейцев. Отослав раненого Голландца-Джохана к лошадям, виджилянты начали преследовать бесстрашных отца и дочь.

— Джо, вы, вместе, с Лемом, возвращайтесь в Техому. Лошадей наших там оставите. Ну, а мы ещё поохотимся. — напутствовал пострадавшего Рон; на стволах капитанского ружья висел свежий скальп индеанки.

— Удачи, вам! — раненый голландец поплёлся прочь.

7

Пятые сутки длится погоня. Отец и дочь уводят карателей всё дальше и дальше от деревни Синие Копья. Они уходят на северо-восток к горе Ваганупа (белые именуют этот действующий вулкан — Лассен). Если бы не Андерсонг, виджилянты давно бы повернули назад. Но капитан бдительных упрямый парень…

Путь лежал по труднопроходимой, изломанной местности. Индейцы увлекали кровожадных салту за собой, но никогда не подпускали их слишком близко. За всё время погони Андерсонг и двое его подручных видели только следы (некоторые Чужак Гром оставлял специально) своих неуловимых жертв…

Часы дневного зноя. Раскалённое солнце. Привал просто необходим, но Гром неуклонно идёт вперёд. Сделав ещё сотню шагов, неутомимый индеец оглядывается на дочь. Тело девушки-воина покрыто разводами пота перемешенного с пылью, голова поникла на грудь. Красивое Лицо, почувствовав пристальный взгляд отца, сразу подтянулась, изобразила на губах улыбку.

— Остановимся у воды. — бывший кочевник сделал вид, что поверил в показную бодрость дочери. — Горжусь воином моей семьи. Ободрение отца окрылили девушку, она зашагала веселее.

Базальтовые скалы, долины, меж которыми, заросли густого леса. Приходилось то и дело огибать громадные каменные глыбы, лавировать между кустами и деревьями, продираться сквозь заросли кустарника и вьющиеся растения. Красивое Лицо часто фыркала. С метёлок каких-то цветущих трав летел пух и лез в нос.

Обогнув гору Ваганупа с юга, индейцы остановились перед, густо поросшими лесом, холмами. Между их голыми вершинами пролегла тесная расщелина, по дну её вилась, блестя на солнце, узенькая нитка ручейка.

— Вода! — устало выдохнула воительница.

— Аха.

8

Ночной переход. Они пересекли небольшую поляну, где на землю падал широкий клин лунного света. Красивое Лицо не могла не вслушиваться в полночные звуки, которые окружали её, в крики ночных животных, шелест прошлогодних листьев в траве. Несколько раз сердце замирало у воительнице в груди, когда казалось, что беспощадные салту подкрадываются сзади. Но то был лишь отзвук её собственных шагов… Чудовищные монстры мерещились в зарослях.

— Не бойся ни бледнолицых, ни злых духов. — бросил через плечо Гром. — Я с тобой.

И бесстрашие отца передалось индеанке. Навождения отступили..

Тропа проходила через густой лес, который словно удерживал звуки. Красивое Лицо слышала как пересыпается песок под её ногами. Впереди зловеще заплакал, запричитал койот.

— Он нас испугался. — Гром говорил очень тихо. — Скоро придёт солнце.

9

Переждав жару в тени тополиной рощи, индейцы возобновили поход.

— Тут есть горная тропинка. — бывший кочевник повёл плечами. — Ты пойдёшь по ней, а я устрою засаду. Нужно отомстить салту… Встретимся у Ваганупа на ручье.

— Отец, это я должна отомстить за смерть Мрачного Лиса. — девушка-воин остановилась. — Я лучше стреляю из лука.

Чужак Гром смерил дочь оценивающим взглядом. Красивое Лицо напряглась. В глазах индеанки решительный огонь. Опытный воин почувствовал — спорить бесполезно. «Да, она заменила мне сына!» — мелькнула восторженная мысль.

— Это трудное дело. — он пытался уговорить её. — Нужно бить наверняка. Возможно, больше одного раза не получится выстрелить прицельно. У салту часто стреляющие маленьки ружья***. Тут не умение требуется, а крепкие нервы. В засаде останусь я, дочка.

— Я Воин!.. — девушка не отводила глаз.

Несколько секунд они молчали. «Нет, не отговорить упрямую.» — думал Гром — «Сам такой воспитал…»

— Хорошо… — сдался бывший кочевник. — Стреляй один раз и уходи маскируя следы…

— 10-

Далеко за полдень. Луч солнца, пробивающийся через свод зелёного шатра над головой, слепил ей глаза. Красивое Лицо слегка сместилась вправо: «Сильно отстали от нас белолицые.» Губы индеанки скривились в презрение.

По горной тропе пробежал крупный заяц. Пёстрая пичуга уселась невдалеке. Где-то прогрохотал сорвавшийся в ущелье камень. «Мрачный Лис, ты будешь отомщён. Будешь!»

Наконец появились преследователи — трое обнажённых по пояс бледнолицых. Следует отдать должное виджилянтам, шагали они довольно бодро. Нахмурившись и стиснув зубы, индеанка взяла на прицел потную спину замыкающего шествие. «Ищи кровь!» — произнесла воительница в след смертоносной пернатой палочке.

Носительница смерти вонзилась точно между лопаток. Бледнолицый выронил ружьё и, закинув за спину руки, стал молча дёргать за древко стрелы. Но через мгновение его глаза остекленели и он рухнул назад. Раскинув руки и ноги, крутясь в воздухе, полетел в пропасть охотник на милл-криков. А навстречу ему поднимались со дна бездны острые скалы.

— Суки! Суки! Суки! — с воем побежал прочь от исчезнувшего в пропасти товарища Поль Мая.

— Ложись! Спрячься за камни! — прокричал Андерсонг, стреляя по укрытию индеанки.

— Я-у-а-ЯХ! — издала победный клич воительница. — Мрачный Лис, ты отомщён! «Ты отомщён, Мрачный Лис!» Ей отвечали непрерывные хлопки выстрелов.

____________________________________________________

*Считается, что на восточных склонах Сьера-Невады в период с 1769 по 1849 г. получили развитие специфические, социополитические «группы», названные американским исследователем Сюардом неродственными общинами верховых кочевников. В верховьях Сан-Хоакина сложились многочисленные индейские общества, жившие набегами с целью захвата лошадей и скота, принадлежащего испанцам. Те группы создавали уже совершенно новую аборигенную культуру, которая являлась комбинацией индейских и европейских черт и языков.

**Девять зим — девять лет (яхи, как и многие другие индейские племена, считали годы зимами).

***Так индейцы называли револьверы.

ЛЮБОВНИКИ И СУПРУГИ

1

Павел нашёл Дженни в курятнике. Молодая женщина заботливо кормила клушек, ласково разговаривая с ними. Домашние птицы степенно отвечали своей хозяйке и споро клевали корм.

Российско-американский плотник бесшумно подкрался к любовнице, схватив её за талию, страшно тявкнул в ухо.

— Ой! — вскрикнула Дженни всплеснув руками. Испуганные куры в страхе шумно разлетелись в разные стороны.

— Ну, ты, что?! — лицо Павла приняло изумлённое выражение. — Я же пошутил…

— Шуточки у тебя. — женщина надула губки.

— Всё, всё больше никогда не буду так поступать.

Русский притянул к себе любовницу. Она обвила его мягкими руками, прижалась. Шелковистые волосы легли ему на плечи и грудь. Павел жадно поцеловал Дженнифер, ощущая сладостное тепло её губ.

— Приглашай в дом, киска.

Жилище четы Блайд было весьма опрятным. Дом имел две комнаты и кухоньку. В центре зала стоял круглый стол с задвинутыми под столешницу стульями, чисто выметены досчатые полы, стены обитые шёлковой тканью, на окнах голубоватые шторы. Возле одной стены объёмный комод, возле другой, старенький, но ещё довольно приличный, диван.

— Есть будешь?

— Если накормишь.

В обществе этой женщины Павел был всегда уверен в себе. Желания закипали в нём.

Ужин, разговоры, объятья, поцелуи. Окна давно занавешены, двери заперты.

Они лежали на широком супружеском ложе.

— Дженни, ну сделай мне хорошо, раз у тебя краски? — Павел чувствовал, что она никогда не согласится на такую любовную утеху.

— Нет, милый..-Ну что, что в этом такого?.. Тогда бы за ранее предупредила, мол сегодня не можешь…

Он ощутил лёгкое прикосновение женской руки на клинке члена..-Дженни..?

— Нет, милый. Не могу я это.

— Вот ты мучительница. Он обнял любовницу и целуя тёрся об неё. Неверная супруга отвечала сладостными вздохами.

И вдруг всё взорвалось. То было неудержимое извержение живого жидкого огня, который остывал на обнажённом женском теле.

— А-а-х. — простонала Дженнифер, не открывая глаза.

Сквозь занавески в спаленку лился магический лунный свет.

2

Киру почти не видел свою Солнечную Землянику. Шаманка поселила мать и девочку в отдельном шалаше — никто не должен соприкасаться с больными. Сама же Дерзкая Пума тщательно готовилась к схватке с неизвестной болезнью. Куви собирала травы, изготовляла какие-то отвары и порошки, непрерывно молилась Богам и Добрым Духам. С самого начала битвы за жизни Солнечной Земляники и её дочурки, Дерзкая Пума перестала принимать пищу. Для того чтобы излечить больного, мало целительных настоев и лечебных средств — нужна магия. А эта волшебная сила даром не приходит к шаману…

Киру возвращался с охоты. Тощая, маленький горная куропатка висела у него на поясе. На окраине стойбища индеец окинул взглядом окрестности. Последние сполохи заходящего солнца, окрасили в розовый цвет вершины дальних гор.

Из палатки, где старая ворожея устраивала паровую баню, вышла Солнечная Земляника с дочкой на руках. Сердце мужчины ёкнуло. Жена резко повернула голову в его сторону. Киру напряжённо застыл, стараясь из далека рассмотреть выражение лица своей скво. Солнечная Земляника помахала рукой. Индейцу показалось, что губы супруги сложились в добрую, обнадёживающую улыбку.

— 3-

Флойд Гилмор встретил Сару возле лавки толстухи Линды. Учительница, как всегда, модно и со вкусом одета. Учитывая её скромные доходы (мизерная субсидия от штата и незначительная плата за обучение вносимая родителями учеников) то была задача не из простых. Док, вежливо приподняв свою широкополую шляпу, произнёс:

— Как поживаете, мадмуазель?!

— О, какой официальный тон. — Сара чарующе улыбалась.

— Да нет. Это я так… — Гилмор не нашёл что ещё добавить; обычно возлюбленная старалась избегать открытых разговоров на людях.

— Флойд, во Фриско* начал работать аттракцион «Русские горки», — учительница просто обворожительна. — Может быть, свозишь меня?..

— Только прикажите, дорогая.

Доктор был озадачен таким капризом подруги: то заставляет его тайно пробираться к ней в дом, а то вот такое при людное предложение. Гилмор прикинул во сколько обойдётся поездка. Сумма получалась равная, как минимум, его трёхмесячному заработку. Однако экономить на любимой тоже не признак благородства… «Ладно, после подтяну потуже пояс.» — решил док.

— Так когда же поедем?.. — Флойд переминался с ноги на ногу.

— Я ещё не надумала. — ласково произнесла Сара, беря Гилмора под руку. — Потом скажу.

— — —

(ремарка) Полагаю, следует хоть не много пояснить читателям о чувствах Сары к провинциальному эскулапу: Женщины сложные люди (эмоциональные создания); сегодня она тебя любит и жить не может без тебя… Но нет гарантии, что так будет завтра, тем более через неделю… Определённо, Флойд Гилмор нравился иудейской красавице (или почти красавице)… В отличие от доктора, учительница знала — Флойд её любит; не сомневалась, что он готов на ней жениться… Но Сару не редко огорчали, иногда просто раздражали, лидерские замашки Гилмора… Правда, надо признать — наша почти красавица, частенько, скучала по своему любовнику… Остаётся добавить, Сара на всю жизнь сохранила стихотворение Флойда, посвящённое ей:.

Ветер хлещет в лицо

И рвёт мою грудь.

Я стараюсь вздохнуть,

Но мне не вздохнуть.

Встань за спину.

Тебя я от ветра закрою.

Будь со мною ВСЕГДА?!

ВСЕГДА будь со мною?!

___________________________________

*Фриско — (сокращение) город Сан-Франциско, столица штата Калифорния.

…………………………………………………………………

(публикация из газеты «Техомская Оса» / июль 186* г.)

Размышления о Милл-Криках**

Да, мы граждане округа Техома живём при вялотекущей войне! Наши соседи индейцы, а прежде хозяева земли на которой мы сейчас проживаем и строим свой бизнес стараются сохранить независимость и просто уцелеть. Если слегка задуматься, индейцев Милл-Крик даже жалко — остатки племени загнали в верховья гор и методически истребляют.

Согласен, защищаясь туземцы, за последние четыре года, убили около тридцати наших соотечественников (за это же время аборигенов округа истребили много больше сотни). Из-за нехватки пищи, краснокожие время от времени, воруют наш скот. Конечно нам подобное не нравится. А кого-то, скажем прямо, сие пугает: ладно бы пропадали коровы и овцы, но ведь и люди гибнут… Слава Богу, наша домашняя война не такая кровавая как отгремевшая несколько лет назад в Южном Орегоне так называемая «Война Роуг-Ривер». Тамошние аборигены, не отличающиеся от здешних образом существования и социальной организацией (проще, такие же безлошадные, полуголые дикари), за шесть лет конфликта уничтожили более тысячи граждан Соединённых Американских Штатов; сожгли и разграбили десятки ферм; украли и съели сотни голов домашнего скота. Конечно же племена Южного Орегона покорили, загнав уцелевших в резервации, где те старательно вымирают… Но похоже нашим Милл-Крикам не светит даже резервация — самопровозглашённый защитник округа Рональд Андерсонг года за 2—3 просто их всех перебьёт. И мы, как бы, с этим решением индейского вопроса согласны… Ведь с одной стороны Андерсонг и его люди действительно нас защищает и оберегает наше имущество. Но с другой стороны, Господа, это же дикость! На Востоке страны президент Линкольн воюет за освобождение от рабства негров, а у нас истребляют коренных американцев…

Власти округа усиленно этого не замечают, власти штата Калифорния тем более. Интересная ситуация…

…Клуб «Демократы Вайне» решил на прямую обратиться к капитану Андерсонгу:

— Мистер Рональд Андерсонг, не нужно устраивать кровавую баню Милл-Крикам?!?Проявите милосердие, снисходительность и благородство, не истребляйте наивных дикарей?!.. Хотя бы детей, женщин и стариков возьмите в плен и поместите в резервацию (благо их хватает на территории штата). Достаточно уже крови! Вы слышите нас, капитан бдительных?!!

Ян Сенкевич, председатель клуба. «Демократы Вайне»

_______________________________________

*Реконструкция исторических событий дело не из лёгких. Специально опускаю последнюю цифру даты, так как в разных документальных источниках даты, относящиеся к освещаемым событиям, разнятся, не редко на один, два года. **Статьи Я. Сенкевича просто расположены в хронологической последовательности и по возможности равномерно распределены по тексту романа. И ещё, в те годы призывов в защиту индейцев в газетах США было крайне мало, но они были: на пример, приблизительно в тоже время, в газете городка Юнион (сегодня Арката, северная Калифорния) некто Брет Гард (ныне классик американской литературы) выступил с резким осуждением истребления америдов.

………………………………………………………………………

ОХОТА В ГОРАХ (продолжение)

1

Солнце скрылось за облаками, в лесу потемнело. Андерсонг почувствовал на шее щекочущее прикосновение травинки, лежать расхотелось. Капитан сел, стал сворачивать сигарету.

— Поохотились, называется. — Поль Мая подбросил в костёр сухую ветку. — Эти диггеры не такие уж и дураки. Как они от нас ушли, словно растворились в воздухе.

— Ну, и чёрт с ними! — зло огрызнулся Рон, сплюнув в костёр.

–…Что предъявим Мичелам; один скальп? — Поль вопросительно уставился на предводителя. — В долине нас засмеют с такой добычей.

— А кто тебе сказал, что дело закончилось?

— Не понял? — Поль Мая потёр под носом. — Нас только двое. Если вернёмся на земли яхов, спокойно из охотников можем превратиться в дичь.

— А кто говорит возвращаться? — Андерсонг выпустил табачную струйку дыма и снова сплюнул в костёр.

— Тогда я совсем не пойму? — Поль растерянно заморгал глазами.

— Мы возле Чико-Крик. Здесь поблизости деревня майду. Сдаётся мне — яхи укрылись у них.

— Вот ты сказанул; те краснокожие остались в горах. А майду мирное племя. Они на наших фермах работают. Хе-е, эти индейцы никогда и не воевали с белыми.

— Воевали, не воевали — я не знаю. Говорю, милл-крики укрылись у них. Следы туда ведут… Или тебе денег не нужно? — Рональд Андерсонг пристально смотрит на собеседника, один его ус приподнялся в лёгкой усмешке.

Поль Мая продолжал хлопать глазами соображая. Почесал затылок, снова потёр под носом:

— А.. Понял!.. Мы перестреляем майду и денежки будут наши. — Поль осклабился. — Ну, ты голова, Рон!

Рядом прокричал козодой. Где-то далеко пела какая-то птица. Ясная, чистая трель эхом отдавалась в тишине.

2

Утро случилось неспокойным. Высокие облака то и дело набегали на солнце. Сначала виджилянты шли молча. Скрипит под ногами песок. О чем-то переговариваются листья.

— Рон, в той деревне туземцев человек сто будет. — прервал молчание Поль.

— Дальше?..

— Как бы они того… — Поль Мая неопределенно затряс затылком.

— Женщины и старики, что ли?

— Ну, не скажи. Там и мужиков человек двадцать наберётся.

— Эти, в основном, на заработках или на охоте… Короче, не конюч.

— Х-ах… — тяжело вздохнул Поль. — Наверное дождь будет.

3

Из глубины леса доносилось настойчивое уханье кукушки*.

— Точно, дождь будет. — подал голос Поль Мая. — Вон «дождливая ворона» подтверждает.

— Не сахарные, не растаем. — уронил Андерсонг.

Летняя гроза приближалась, вырастая с юго-запада неторопливым волшебством. Сине-чёрные тучи становились всё гуще и гуще. Дышалось легко.

Недалеко от тропы, что вела к селению майду, бдительные встретили трёх золотоискателей. Ничего не найдя в горах, озлобленные старатели направлялись в городок Киферридж.

— Ребята, мы преследуем воинственных яхов. По-моему красномазые ублюдки укрылись у майду. Пошли с нами. Поможете наказать бандюг. — предложил золотоискателям-неудачникам Рон Андерсонг, приветливо улыбаясь.

— А, что они натворили? — откликнулся вожак троицы.

— Ухлопали ковбоя у Мичелов, увели у них несколько телят. И у нас троих убили, одного ранили. — влез с пояснениями Поль Мая.

— Вот суки! — возмутился коренастый старатель.

— Да, обнаглели краснозадые. — Рон изобразил переживание. — Проучим гнид?!

— И ещё как, капитан Андерсонг.

Троица золотоискателей, больше похожих на бездельников и бродяг, присоединилась к неутомимым охотникам на индейцев.

Издали доносился глухой рокот грома. Порыв ветра потревожил листья, сухо зашелестевшие. Кузнечики, беспрерывно стрекотавшие среди трав и деревьев, запели ещё громче.

4

Индейскую деревню быстро окружили. Первым человеком попавшим на ружейный прицел оказался мексиканец. Рон прекрасно видел это, и тем не менее коренастый золотоискатель выстрелил. Мексиканец побежал, но вторая пуля настигла его. Деревня в миг переполошилась. Индейцы в ужасе бросились в рассыпную.

Гром выстрелов и гром небесный. Вспышки ружейного огня и сверкание молний. Женщины, дети, старики валятся срезанные пулями и расползаются стараясь спастись. Ужас и страх охватил людей со смуглой кожей. Из крайней хижины выскочил мужчина с большим мощным луком. Он трижды стреляет в нападающих и тут же грохается мёртвым. Вопли, стоны, крики, детский плачь.

Пожилой вождь успел несколько раз пальнуть в бледнолицых из дрянного мушкета. Это чуть придержало натиск белолицых, дав возможность некоторым майду спрятаться. Но вскоре винтовка индейца смолкла; обороняться стало некому.

Ладонь умирающего вождя судорожно сжала горсть пыли. Последним усилием старик посыпал себе прахом грудь, на которой лежал медный католический крестик.

Повсюду валялись трупы майду. Резкий запах крови и смерти. Шальной порыв ветра швырнул в лица карателей пепел недавно погасшего костра.. Вечернее солнце потускнело, а потом совсем исчезло из вида. Сверкнула молния, с треском расколов небо. Плотная движущаяся серая завеса шла над верхушками деревьев. Водяные капли начали падать тяжёлыми тёплыми шарами. Постепенно их становилось всё больше и больше.

Густые дождинки-слёзы зло застучали по земле, превращаясь в барабанную дробь.. Бледнолицые укрылись в ближайшей хижине.

— Сколько сняли скальпов? — спросил Андерсонг.

— Штук двадцать-двадцать пять. — Поль Мая вытер под носом.

«Пусть теперь говорят, что я не могу изловить красномазых. Мы настигли их в этой деревне.» — Рон закурил. — «Пусть докажут, что здесь не было воинственных милл-криков… Так то, Хирам Гуд.»

— 5-

Гроза пронеслась. Через несколько минут дождь совсем прекратился. Бледное солнце стыдливо проглянуло сквозь обессилившие тучи. Под влиянием заката небо приобрело зеленовато-розовый отлив.

Троица союзников не погнушалось обшарить хижины и трупы. В карманах убитого мексиканца нашли четыре серебряных монеты (одна досталась Полю; виджилянт вытребовал). Прихватили несколько шерстяных фабричных одеял. В карале, за деревней, стояли две лошади и пять мулов — их тоже конфисковали…

Оседлав четвероногих, каратели двинули в Киферридж. На востоке появилась радуга. Всадники спускались с холма быстрой, тряской рысью. Скорость освежила Рональда, едкий запах лошадиного пота радовал. Капитан бдительных, в общем то, был не самым страшным злодеем. Да и на конченного подлеца он не тянул. Просто Андерсонг, как и тысячи других белых американцев, не считал индейцев людьми… Так, злобные дикари. Некоторые из них, вообще, людоеды!.. А ещё у него были (весьма) далеко идущие планы, в которые жирными буквами вписывалась борьба с милл-криками.

__________________________________________________

*Американская жёлтоклювая кукушка в отличие от российской ухает, а не кукует (своих птенцов она растит сама). Окрас: голова, крылья, спина серо-оливковые, нижняя часть белая. За крики перед дождём, прозвана — «дождливая ворона».

В И Д Е Н И Е

На неприступном утёсе высится могучая сосна. Это может показаться сказкой, но высота дерева достигает сто метров, а толщина, у основания, около семи метров в диаметре. Словно гигантская башня господствует сосна над горной местностью. Ничего не страшится величавое дерево: ни ураганов и молний, ни землетрясений и оползней. Сотни лет уже живёт эта сосна. Даже человек не посягает на древесного исполина, восхищаясь его мощью и красотой

Почти у самой вершины той сосны, в дупле, чета калифорнийских кондоров устроила своё крепкое и надёжное гнездо. Конец июня. Два пушистых птенца сидят в гнезде (что крайне редко для этих хищных птиц), поджидая родителей с кормом. Вот прилетел самец. Кондорята капризно закричали, требуя пищи. Огромный гриф отрыгнул птенцам в клювы пережеванное мясо и уступил место самке. Заботливая мать ещё раз накормила детятей, отодвигая их от края гнезда. Детёныши, проглотив пищу, успокоились. Их пуговки глазки стали слипаться. Прижавшись к тёплым бокам мамы, кондорята задремали. Прикрыла глаза и самка, втянув голую шею в могучие плечи с пушистым воротником.

А глава семейства, усевшись на краю своего дома, осматривает окрестности. Горы, холмы, леса, поляны, реки, ручейки. Копошится жизнь у его ног. Только как можно существовать там в низу? Хорошо, что наша стихия небо, а не пыльная грязь. Хорошо, что мы родились птицами и живём на вершине мира. Хорошо, что мы сильны и свободны. И-и-иЙ, действительно, всё очень хорошо!

Кондор хотел было и сам вздремнуть, но его внимание привлекло странное создание. На расстояние миль в пять, привалившись спиной к скале, спало что-то волосатое. Нет — это не медведь. Гриф сфокусировал зрение; очертания существа проявились. Крупное, лохматое чудище сидело на корточках уперев локти в колени, а ладонями закрыв мохнатую морду. Голова его была покрыта светлой гривой волос.

Вот создание встрепенулось и подняло морду. Посмотрев в сторону грифа, чудище сверкнуло кроваво-красными глазами. Несколько мгновений не отводило взгляда чудище, а потом отвернулось и, устроившись по удобнее, снова задремало.

В ДЕРЕВНЕ СИНИЕ КОПЬЯ

1

Жаркий день плавно перешёл в душный вечер. Листья на деревьях вяло свисают, цветы и травы поникли.

И только чумазым, смуглокожим, черноволосо-лохматым ребятишкам всё не почём. Разделившись на две команды, они играют, на тенистой опушке леса, в два мяча* (этакий своеобразный индейский футбол). Крики, споры, смех…

Вождь и колдун сидели в тени ивового шалаша, молча созерцая, в общем то, неторопливую жизнь селения. Недалеко от старейшин расположился восемнадцатилетний сын муджаупы; юноша изготовлял стрелы, шлифуя их песком. Мимо прошёл Бурибу — лучший охотник общины. Индеец нёс на плечах тушу лани.

— Умелый добытчик! — произнёс Ворон, провожая одобрительным взглядом соплеменника.

— Аха. — муджаупа утвердительно кивнул.

Маленькая, рыжая собачонка, подбежав, ткнулась в бок главе клана. Т-ен-на** потрепал любимицу за уши. Тем временем шаман набил трубку.

— Сынок, подай куви огня.

Юноша принёс, взятую из костра, тлеющую веточку. Старейшины закурили. Снова молчание. Довольное посасывание длинных чубуков. Уютный, сизый табачный дымок.

— Однако, жара заставляет животных уходить выше в горы.

— Да, звери ищут прохлады. — Ворон сделал очередную затяжку, но табак в трубке уже выгорел. — Аха, пора вести племя к горе Ваганупа. Сезон большой летней охоты подошёл.

— Через сколько дней следует начать поход? — муджаупа повернулся к собеседнику (шаман вёл календарь, высчитывая по звёздам даты важнейших общинных дел).

— Три маленьких солнца*** осталось. — куви закивал в подтверждение своих слов. — Хех.

–…В окрестностях Ваганупа должна быть хорошая охота…

— Будем просить об этом Богов.

— Нынче все в племени молят Богов о хорошей охоте на Ваганупа. — вождь тоже стал набивать табак в свою трубку.

–…Что ты чувствуешь по поводу новой большой охоты?

— Прошу у Богов милости и удачи. — шаман потупил взгляд. — Следует надеяться на лучшее.

— Аха, нужно…

Вождь селения резко прервал свою речь; где-то рядом зазвенели колокольчики. Малиновый, нежный звон..-Слышащий Камни сделал Чикакати поющее ожерелье. — Ворон тепло улыбнулся.

— Знаю. — подобная же улыбка тронула и губы Т-ен-на.

Солнце нырнуло за горизонт. В небе осталась только сине-чёрная мантия, осыпанная звёздами.

— 2-

Темнота казалась живой. В лесу было не так душно. Растущая луна, три четверти которой ещё погружены во мрак, жёлтой дугой выгибалась в небесах. Чуть слышный ветерок. Колышущие тени. Чикакати прислушалась. «Где он?!» — ёкнуло в груди.

Слышащий Камни бесшумно подошёл сзади и мягко обнял девушку:

— Я здесь, Перепёлочка.

Объятия. Камешки поющего ожерелья коротко звякнули. Лунный свет, как волшебный путеводный огонь, нёс добрую надежду.

________________________________________

*Мячи индейцы делали из старых, отслуживших своё звериных шкур. Конечно формы мячей были далеки от совершенства, а вес их был не самым маленьким. **Т-ен-на (яхи) — Гризли. ***Три дня.

БЛЕДНОЛИЦЫЕ И КРАСНОКОЖИЕ

1

Далеко за полдень. Горная тропа едва шире колеи коляски. Жара. Дорожный песок, казалось, впитывал и накоплял эту жару. Песок вздымался под лошадиными копытами и вился сзади белёсым облаком. Жужжали мухи, кружили вокруг взмыленной коняги, мелькали перед лицом. Пыльный лес и заросли чапараля* на обочине и пыльные цветы. Воздух густой и душный.

Старик Манфред не обращал внимания на духоту — он давно привык и к жаре и к холоду. Другое мучило повидавшего виды охотника и пионера Северной Калифорнии. «Черт! Где раздобыть денег?» — думал Манфред, почёсывая широкий шрам на левой щеке — «Не то чтобы пороха купить, выпить не на что… Остались одни долги.» — Тьфу! — «Кругом одни долги. Где денег раздобыть? Хоть вешайся, ничего не светит… Дьявол! И так выпить хочется. Видимо всё же придётся продать шерифу мою девятизарядку…» Бывалый охотник имел ввиду своё ружьё Портера. Весьма редкую и довольно ценную вещь. На весь округ Сакраменто такое ружьё имелось только у него одного. А ему оно досталось по наследству. В 1852 году Манфред вместе с закадычным другом и компаньоном Эдгаром Маго (по настоянию последнего) нанялись разведчиками в одну из рот ополченцев-волонтеров (состоящую в большинстве из золотоискателей-шахтёров). То была «Война Роуг-Ривер». Почти пол года приятели воевали с индейцами шаста, роуг и модок. В сентябре того же года, в одной из стычек, Эдгар погиб и его многозарядное, редкое по тем временам, ружьё осталось Манфреду. Девятизарядный Портер имел несколько не обычную конструкцию: барабан с зарядами был поперечным и не съёмным (то есть крепился с боку). Как все барабанные винтовки и карабины, Портер считался не очень надёжным оружием, но шерифу округа буквально загорелось иметь редкое многозарядное ружьё оригинальной конструкции. Он неоднократно предлагал старому пионеру продать Портер**, с каждым разом повышая цену…

Старая кляча охотника сама свернула с дороги на более узкую тропинку; здесь не было колеи от колёс. Неторопливое цоканье копыт.

Где-то через пол часа они прибыли к обветшалой хибарке. Низкий бревенчатый домишко, почти развалившийся сарай, жалкий огород, засаженный картофелем и маисом, пустой кораль — вот и всё хозяйство.

Манфред, не глядя по сторонам, довольно проворно спрыгнул с коняги и уже было хотел завести лошадь в кораль, когда заметил стрелу, торчавшую в двери хижины.

— Чёрт!

Она была окрашена в зелёный цвет, большой дубовый лист привязан к древку. «Телеграмма от центральных яна! Индейцы зовут торговать в их деревню. Благодарю тебя, Всевышний! Быстро ты разрешил мои денежные затруднения!»

Старик Манфред являлся одним из немногих белых людей, кто нашёл общий язык с народом яна. Пожилой пионер мог не опасаясь охотится на землях индейских общин, так как краснокожие уважали старика за честность и справедливость. Правда, с племенами яхов Манфред почти не контактировал (только Чужак Гром изредка общался со старым пионером) — но зато среди центральных яна пожилой бледнолицый считался своим.

Зелёная стрела с привязанным к древку дубовым листом говорила, что торговца ждут с товарами центральные яна из деревни «Проворной Белки». Если бы стрела была с еловой веточкой — сообщение: яна общины «Отчаянного Койота» готовы к торговле. И так далее… Раньше индейцы приходили торговать к дому Манфреда сами, но после того как каратели почти полностью, дважды, уничтожили караваны тех краснокожих купцов, был придуман этот способ сношения: гонец из туземной деревни скрытно пробирается к жилищу охотника и пускает стрелу; дальше заботы пожилого пионера. Добавим, что перечисленные выше кланы центральных яна имели мирные договора с правительством Соединённых Американских Штатов и, с печалью в сердцах, ждали своей очереди перемещения в резервации…

«Ну, слава тебе, Господи! Услышал ТЫ мои молитвы!» — старик улыбаясь и потирая шрам радостно смотрел на индейскую телеграмму. Зелёная стрела чуть вздрагивала на ветерке пернатым хвостом.

2

Внешне жизнь общины Летающие Палки протекала спокойно: женщины собирали ягоды, травы и коренья, плели корзины и посуду, дубили звериные шкуры, готовили пищу; дети играли и помогали старшим; мужчины охотились, занимались рыбалкой или, иногда, исчезали на время — совершали набеги на бледнолицых врагов. Собственно, старались выследить салту одиночек, к селениям белых они практически не приближались..; действительно, таким манёвром был убит один охотник, почти мальчишка. Паренёк преследовал подраненного им оленя и угодил в засаду милл-криков… На самом деле воины клана «Летающие Палки» обманывали себя — мол, контролируют территории возле нового селения… Конечно же мужчины понимали, что им не победить отряд бледнолицых даже человека в четыре, но при обнаружение такового они могли бы их задержать, смогли бы предупредить людей общины, спрятать… В общем эта суета с как бы военными вылазками хоть как-то успокаивала…

Вроде всё не плохо, но внутри каждого члена клана засел страх. Страх терзал их, грыз сердца, старался раздавить. Невозможно забыть то роковое утро, когда белолицые напали на их деревню…

НЕТ, лучше не вспоминать тех ужасов. Кровь родных, огонь, смерть. Нет! К-аи! Нет!

«Наше будущие будет благополучным. Больше никогда не повторится подобный кошмар. Ведь мы хорошо укрылись от салту?!? Не должно повториться подобного кровавого избиения. Не должно!?!»

Киру быстро привык к размеренному сосуществованию общины: охотился, рыбачил, мастерил охотничье снаряжение (стрелы, гарпуны, копья). Легко дышалось на свободе и очень хотелось верить в безмятежное будущие. Ох как хотелось…

Запасы растительной пищи в этом районе были приличные: ягоды, грибы, съедобные коренья, жёлуди, каштаны. Но охота и рыбалка оставляли желать лучшего. Его успокаивали: «Жарко. Звери уходят выше в горы. Скоро община двинется к Ваганупа. Вот там и запасёмся мясом.»

А пока. В одной набедренной повязке, с колчаном через плечо, Киру отправился на местную охоту. Он бесшумно пробирался сквозь кустарник, пока не дошёл до крохотной поляны. Здесь водились кролики. Мятежный яна ни кому не рассказывал об этом месте.

Вынув из колчана лук, индеец проверил тетиву: «Хорошо натянута!» Несколько стрел зажато под мышкой — в этом положении они не мешают стрельбе, и в тоже время охотник имеет возможность в любую секунду достать их. Засада. Голоса леса. Киру мог часами ждать появления зверя (или зверька); считая не нужным бегать за добычей. Шорох! «Это кролик!» Индеец поднёс два пальца к губам и издал мягкий причмокивающий звук, имитируя крик длинноухого. Зверёк откликнулся на зов. На полянке показались три ушастика. Быстрые бесшумные выстрелы (только тетива звенит) — три добытых тушки. Вот и мясо. Двух кроликов он положит возле шалаша Солнечной Земляники и их дочки. Скорей бы излечились его женщины. «Дерзкая Пума очень хорошая шаманка, она победит болезнь салту!..» Охотник вынул стрелы из поверженных зверьков и повесил тушки у пояса: «Пора возвращаться в стойбище.»

3

Отец Рональда Андерсонга был человеком грузным — шкаф с ножками. В свои шестьдесят с хвостиком старший Андерсонг совершенно отошёл от общественной жизни и наслаждался относительным комфортом домашнего очага. НО если бы ВЫ посчитали, что тучный ранчерес оставил честолюбивые планы, ВЫ бы здорово ошиблись. Алан Андерсонг любил власть и жаждал иметь её. В своё время толстому Алану не удалось захватить ни одного из главенствующих постов в округе. «Чёрт, вот незадача!!!» Случился такой курьёз — деньги Андерсонга старшего не обеспечили ему желанных начальственных кресел. «Пожадничал я тогда.» — отмечал про себя честолюбивый ранчерес — «Но ничего. Сделаю Рона шерифом этой дыры. Ха! Я докажу, что власть можно ухватить и ценой малых затрат. Нужно только всё правильно рассчитать. А рассчитал я всё точно: Сынок очистит горы от краснокожих — защита жизней и имущества сограждан. Думаю, благодарные жители округа сделают за это Рона шерифом. Ха, а как же иначе!?! Плюс некоторые вложения в прессу… Фамилия Андерсонг должна возглавлять списки обитателей нашей дыры… И будет возглавлять! Хы-х!» Алан запустил пальцы левой руки под пышную бороду (мода тех лет не молодых янки — усов нет, но борода «лопатой») и перевёл взгляд на Томаса Веспа. Редактор и хозяин «Техомской Осы» сидел здесь же на веранде, невозмутимо попыхивая дешёвой сигарой. На симпатичном, гладко выбритом, худощавом лице газетчика играла улыбка, таившая в себе коварство и подлость. Алан отхлёбывал виски из жестяного стаканчика, раскачиваясь в любимом массивном кресле-качалке: «Опять эта хитрая ехидна выдуривает деньги за свои жалкие хвалебные статейки.» Очередной глоток виски. «Но ничего не поделаешь, придётся дать писаке зелёных***. Его вонючие перья, в общем то, неплохо рекламируют Рона. Одобрительное общественное мнение требует затрат…»

— Кстати, люди возмущены последней выходкой Рональда. — продолжал Весп. — Ваш сынишка перестрелял мирных майду. Негодуют сограждане.

— Ха! В твоей статье о том инциденте, я прочёл, мол, майду укрывали у себя враждебных милл-криков. — старший Андерсонг поставил стакан на столик, стоявший между собеседниками. — Так чего же хотят наши сограждане?.. Рубят лес, летят щепки…

— Оно конечно… — газетчик опустил ноги с перил веранды. — Однако, оставшиеся в живых аборигены твердят, дескать, яхов в деревне не было.

— Разве можно верить красномазым? Все они одинаковы и своих всегда выгораживают… И разве они сейчас признаются, что укрыли у себя раненых сыном бандюг. Рон пришел в деревню майда по следам крови милл-криков. Вот так и напиши, чтоб заткнулись разные там пустобрёхи. У майду рыльца в пушку, а строят из себя невинных овечек.

— В принципе… — начал Томас Весп прищёлкнув языком, но ранчерес оборвал его.

— Ладно, хватит об этом. А вот статейка твоя об «истенном» положении дел с ренегатами майду мне понравилась. Жаль конечно, что ты упустил про следы крови раненых яхов… Но всё равно, нам с Роном твоя статейка понравилась. — Алан говорил очень мягко и вкрадчиво. — Хы! Умеешь ты писать правдиво и убедительно…

На некоторое время собеседники замолкли. Они смотрели как тьма накидывает своё таинственное покрывало на окружающий горный лес.

— Так как же с просьбой? — Весп демонстративно сонно смотрел на ранчереса.

— Взаймы говоришь?

— Хым, да…

— Срочно?

— Алан…

— Хорошо. Двадцать зелёных, значит двадцать зелёных.

«Увеличивает взятки Том.» — Алан Андерсонг отсчитал деньги — «Шерифство стоит некоторых финансовых вложений…»

Осушив ещё по стаканчику кукурузного виски, «приятели» расстались. Довольный пятидесятилетний газетчик заспешил восвояси, а тучный ранчерес продолжал раскачиваться в кресле, попыхивая трубкой. Тьма быстро спускалась с гор; громадными серыми призраки окружая усадьбу…

Вдруг, непонятно откуда, налетел порыв студёного ветра. Издалека донёсся пугающий вой — вой гнева и, на верное, агонии…

Алан, несмотря на свой внушительный вес, попытался резко вскочить с кресла. Это получилось у него со второй попытки. Тучный ранчерес стоял на веранде и встряхивал головой:

— Чёрт! Что это было?!

Но всё уже стихло, словно и не было ничего. Тот же тёплый калифорнийский поздний вечер. Птица спокойно перекликаются. Зудят наглые комары… «Может мне это приснилось???»

__________________________________________________

*Чапараль — кустарниковый дуб, высота 1,5 — 2 м.; растёт в предгорьях.

**Американское девяти зарядное ружьё Портер запатентовано

в 1851 г. Всего изготовлено и продано 1250 экземпляров.

***жаргонное — доллары.

ТОРГОВАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ

1

Они вошли (в смысле, въехали) в деревню «Проворной Белки» на исходе дня. Солнце, погружаясь в океан, озаряло и как бы даже воспламеняла далёкие горные хребты.

Индейские круглые полуземлянки обещали желанный отдых после долгого похода. Возле хижины вождя стоял высокий шест, на верхушке которого был закреплён звёздно-полосатый американский флаг — знак, что племя мирное (покорённое). Раздавались голоса лесных птиц и назойливо зудели комары. «Ф-фу! Наконец-то добрались.» Мулы, навьюченные товарами, гремели сбруей. Собаки краснокожих было залаяли на торговцев, но их быстро угомонили.

Почти все жители вышли встречать старика Манфреда и Павла Тарасова на окраину селения. Индейцы стояли пёстрой толпой, дружелюбно улыбаясь. Сразу бросалось в глаза — местные туземцы имеют контакты с белыми. На некоторых мужчинах болтались хлопчатобумажные (грязноватые в большинстве) рубахи, многие женщины щеголяли пёстрыми матерчатыми юбками. Стеклянные бусы, стальные ножи и топоры, два или три кремневых мушкета, дешёвые фуражки и шляпы.

В центре встречающих муджаупа. На нём широкая набедренная повязка из красной ткани (больше похожая на юбку),

а на голове соломенная шляпа, украшенная большим чёрным пером кондора, грудь украшают ожерелья и бусы (на мой взгляд, одеяние индейского лидера смотрится аляписто и карикатурно).

Живописно выглядели яна мирного селения. Именно мирного, так как северные сородичи яхов ещё шесть лет назад капитулировали перед бледнолицыми колонизаторами. Теперь многие мужчины и женщины общины Проворной Белки частенько батрачили на салту…

…Бледнолицые торговцы въезжали в одну из немногих, относительно свободных деревень нации яна (местонахождение этого поселения мало кто знал из салту).

А между тем, в сумерках догорающего дня, было видно как с окрестных холмов спешат в селение находившиеся в лесах охотники.

«Друг-торговец приехал — редкий и желанный гость!» Старик Манфред торговал с яна, по возможности, честно; стараясь не драть три шкуры (хватало и двух)… За это и уважали охотника индейцы, доверяя ему…

Звякнули удила. Скрипнула кожа сёдел. Манфред вышел вперед и обменялся рукопожатием с вождём. Павел держал под узцы верховых лошадей и вьючных мулов. Лошадка старого траппера толкнула русского мордой, будто спрашивая, где же кормёжка.

— Потерпи, дружище. Скоро всё организуем. — юноша натянул уздечку и почесал животному нос..

…У бригады Тарасовых случился простой в работе — не было заказов. Тут то и подвернулся охотник Манфред с предложением прокатиться в горы к яна. Пожилой пионер хотел в помощники именно младшего русского. Отец Павла не возражал — семь долларов (так сторговались), обещанные за поездку, не плохая плата. «Да и парень проветрится. Младший всегда норовит куда-нибудь убежать. Вот ведь какой непоседа. Нашему хлопцу, как говориться, сто вёрст не крюк. Пущай прокатится сынок пока работы нет. С матерым волчарой Манфредом они в беду не угодят…» Сам Павел был просто в восторге от предстоящей экспедиции, но вида старался не подавать: «Ещё передумает тятька, пошлёт старшОго брата. Э-эх-ма! Хоть растрясу косточки, а то совсем зачахнешь с ними, плотничая на всякую шушеру… Пошляться в горах — вот это я понимаю! Вот это жизня!»

Старик Манфред тоже был доволен. Русский юноша нравился ему: крепкий, подвижный, бесхитростный и нетрусливый. Очень нужен был помощник пожилому пионеру — бандитов и бродяг в округе хватало. И если кто-то дважды перестрелял и ограбил мирных краснокожих купцов, почему бы ему не напасть на бледнолицых…

— Проходите к моему дому. — вождь яна сделал приглашающий жест. — Вам следует поесть и передохнуть с дороги.

— Хорошо, муджаупа. — Манфред вытер пот со лба и отбросил шляпу за спину, где она повисла удерживаемая тесёмками.

— Расходитесь, братья! Друзья салту торговать начнут завтра. — негромко обратился к соплеменникам глава селения. — Дайте гостям освоиться.

— 2-

Товары, одолженные у толстухи Линды, Манфред распродал быстро. За ткани, бусы, медные котелки, много табака и малость пороха со свинцом (ну и так далее) индейцы давали прекрасно выделанные шкуры оленей и пум, медведей и рысей, лис и белок; попадались даже шкурки бобров. А ещё предлагали аборигены плетёные циновки и посуду. «Нормально я подзаработаю с этого дельца!» — добродушно усмехался старый траппер, почёсывая свой широкий шрам.

Завершили торги традиционным «банкетом». Выпив своего лёгкого, пьянящего напитка, яна пустились в пляс. Стучали барабаны, трещали погремушки. Ритмичные хлопки и пение. В свете костров индейские танцы смотрелись фантастично.

Манфред, Павел и вождь восседали на почётных местах.

— Конечно, ещё не раз привезу вам товаров. — отвечал муджаупе старый охотник, отпивая индейский алкоголь из плетёной индейской чаши. — Только присылай стрелу.

Искры от костров, словно огненные мотыльки, взлетали в чёрную бархатистость ночного неба.

3

Когда полуденная жара спала, они возобновили движение. Павел вёз для сестрёнки подарок — «кота с полосатым хвостом» или как его ещё называли белые калифорнийцы — «шахтёрского кота». Этих умных, юрких, жизнерадостных хищных зверьков из породы енотовых, яна специально ловили для бледнолицых. Американцы держали их в своих домах вместо кошек. Спрос на «котов с полосатым хвостом» (настоящее название животного — какомицли и они ничего общего не имеют с кошками, хоть и похожи на них; кстати, собакам они родственники) среди калифорнийцев имел место быть. Выходец из Стерлитамака поместил щеночка в плетёную индейскую корзину с крышкой; обмотал корзину верёвкой и подвесил к седлу вьючного мула. «Вот Дашутка порадуется подарочку!» — улыбался парень — «Молодец я, что догадался взять для мАлой этого чудного котика.» На привалах юноша всегда доставал зверька из своеобразной клетки, кормил и игрался с ним. Манфред взял у яна пять щенков-котят какомицли. Самого шустрого облюбовал Павел, заявив, что купит его сестричке. Бывалый траппер обрадовал его, сообщив — щенок это премия парню. Вообще, меновая торговля с яна была как всегда удачная. Пожилой пионер сдавал всё наторгованное оптом толстухе Линде, и всё равно барыш получался очень приличный (а с другой стороны — то была плата за риск).

До Техомы оставался день пути и наши купцы поторапливали мулов — всегда спешишь завершить путешествие, если до дома рукой подать. Довольный Манфред что-то мурлыкал себе под нос, но бдительности не терял. Цепким взглядом старый пионер озирал окрестности: всё было спокойно. Павел меньше радовался завершению экспедиции: «Опять ломота на стройке или ещё что-нибудь в этом духе. О-о-о. Господи, Господи…» Поперёк седла у бывшего стерлитамаковца лежала видавшая виды отцовская двустволка — приятно ощущать под рукой оружие.

— Манфред, ну ты, когда в следующий раз соберёшься торговать с красными, меня обязательно возьми? — юноша приподнял вопросительно брови.

— Парень, к чему повторятся. Если отец тебя отпустит, о лучшем напарнике я и не мечтаю. Есть в тебе жилка вольного скитальца. — старый охотник скорчил утвердительную гримасу.

— Значит договорились?..

Манфред промолчал: «Из этого русского получился бы неплохой охотник. Парень просто прирождён жить в лесах или прериях. Действительно — птицу видно по полёту.»

Возле брода купцы столкнулись с тремя грязными золотоискателями. Павел заметил как его старший товарищ поправил, расположив по удобнее, кобуру с револьвером; и сам насторожился.

— Привет, старик! — заговорил коренастый старатель, поправляя на голове, за козырёк, давно потерявший первоначальный цвет картуз. — Что, ездил дурить яна?

— У каждого свои занятия. — пожилой пионер сощурился. — А ты, как всегда, ищёшь золото… Сколько говорить: в этих краях с драгоценным песочком туго. Его давно выкопали… Южнее следует искать золотишко.

— Ну не скажи, отец, кое-кто и здесь на лопатил прилично. — коренастый ехал возле охотника. — Думаю ты не забыл историю Хромого Брауна? Тот вернулся с гор с полной сумкой золота.

— Вот и пришили его, по пьяни, той же ночью. — Манфред скривил губы. — Это я тоже помню.

— Ха, в том то и дело! Значит месторождение открытое Брауном осталось неразработанным. Отсюда вывод: нужно искать… — коренастый самодовольно улыбался. Пожилой траппер мог бы возразить против таких доводов, но спорить не желал. Было видно, что Манфред не особенно рад попутчикам. День клонился к вечеру, кругом ложились чёрные тени.

Остановились на ночлег когда почти стемнело — темно-серый предбанник ночи. Развьючили и стреножили мулов. Разожгли костёр. Золотоискатели вели себя дружественно, но Манфред был хмур; отвечал односложно или вовсе отмалчивался. Перед сном он шепнул Павлу: «Держи свою двустволку со взведёнными курками и про ножи не забывай…» Русский хотел было о чём-то спросить старшего напарника, но посмотрев в его, вдруг ставшими холодными, сверкающие глаза, сразу всё понял.

— Спите, ребята. Я — старый бродяга, постерегу лагерь до утра. — произнёс охотник, сжимая в руках свой девяти зарядный Портер (это ружьё, хранившееся как память о погибшем друге, Манфред брал только в торговые экспедиции — многозарядное оружие могло помочь при встрече с бандитами).

— Серьёзно, что ли? — предводитель старателей даже приподнялся на локте.

— Нет, понарошку. — тон пожилого пионера был убедителен..-Ну и ладушки.

4

Павел проснулся, резко сел на ложе, сжал руками гудящую голову. Ему пригрезился какой-то кошмар, правда, в памяти ничего не сохранилось кроме ощущения тревоги. Молодой плотник посмотрел вокруг. Троица золотоискателей дрыхнет, а Манфреда нет. «ЧТО ТАКОЕ?» Вскочил, вскинул двустволку. Тишина. Близкий рассвет. За спиной фыркнул мул. Павел резко обернулся. Старик Манфред уже навьючил грузовых лошадок и седлал последнюю верховую — кобылку русского (её взяли на прокат в платной конюшне Техомы).

— Едим, что ли?

— Не шуми. — бывалый охотник поднял голову от седельной сумки. Когда они скрылись за поворотом тропы, юноша спросил:

— А почему их не разбудили?..

— Пусть спят, ничего с ними не случиться. В окрестностях, кроме дюжины ворон, никого нет.

— А, что это за парни?.-Скользкие ребята. Кстати, они вместе с Андерсонгом недавно перестреляли три десятка (или около того) мирных майда, так что лучше подальше держаться от таких золотодобытчиков. — лицо пожилого пионера было суровым.

— Говорят, они обчистили трупы туземцев?.-В этом не сомневаюсь. Их мулов я прежде видел у майду… — Манфред пришпорил своего клячистого скакуна.

5

Сдали товар торговке Линде. Выпили в салуне по порции виски, за удачно выполненную работу (платил, разумеется, бывалый траппер). Павел торопился заглянуть к Дженни… Расставаясь, старик Манфред выдал русскому два доллара:

— Держи, вояка. Потрать их на себя. Отцу с матерью — поклон. Брату — привет. А сестрёнку поцелуешь от моего имени.

— Спасибо, дядька Манфред!

— На здоровье. — добродушно махнул рукой старый пионер. — Мы ещё с тобой погуляем по горам…

Губы юноши расплылись в счастливой улыбке.

В «САЛУНе ЛЬВА»

К тридцати годам Флойд Гилмор порядком остепенился — прошло время юношеского максимализма и юношеской горячности. Он долго не женился по настоянию матери, которая всегда твердила: «Сначала получи образование и специальность, а уж потом обзаводись семьёй.» Попойки в барах и салунах для молодого доктора пройденный этап. Теперь док посещал питейные заведения лишь с целью общения с согражданами. Хотя общения хватало и на работе. «Ох уж эти пациенты!».

«Салун Льва» считался в Техоме более престижным заведением. Конечно, супер фешенебельным его не назовёшь. Но тут всегда было чисто, работал хороший повар, на стенах висели картины (в большинстве пейзажи). Имелось и пианино (очень редкий в те времена музыкальный инструмени), на котором ближе к вечеру бренчали тапёры; заработок был не ахти, по этому они частенько менялись. Одним словом — весьма комфортно. Здесь собиралась степенная публика (серьёзные горожане и фермеры), меньше случалось скандалов.

Когда Флойд раздвинул крылья дверей кабачка, в нос ему ударил стойкий запах табака и спиртных напитков. «Сегодня через чур много посетителей.» — отметил док. Пройдя к стойке бара, Гилмор окинул взглядом зал: «Ба, да здесь гуляет компания младшего Андерсонга, что-то они не туда забрели.»

Все посетители салуна опрятно одеты. Уличный термометр показывал плюс 23 градуса по Цельсию. По этому публика питейного заведения щеголяла всевозможными светлыми рубашками и жилетами. Штаны почти у сорока процентов изготовлены в пошивочных мастерских Сан-Франциско Ливай Страусса. Войлочные, парусиновые, соломенные широкополые шляпы, суконные фуражки и картузы. Вообще в те годы в Калифорнии, как и во всех Соединённых Американских Штатах, по одежде было довольно затруднительно определить социальное положение человека. Когда американцы отдыхали от всевозможных трудов своих, то одевались хорошо. На Флойде была белая крахмальная рубашка; светло-коричневые жилет и брюки; чёрные лакированные ботинки; чёрный короткий галстук с золотой заколкой и тёмно-жёлтая широкополая шляпа. Вроде бы одет весьма элегантно. Но важный бармен так же был облачён в белую накрахмаленную рубашку, а в его тёмно-синем бархатном галстуке красовалась бриллиантовая булавка.

Обменявшись приветствием с барменом, Флойд заказал выпивку. «Один стаканчик и ухожу.» — решил доктор: «Шумновато нынче тут.». Однако уйти сразу не удалось. Томас Весп зазвал Гилмора к себе за стол. Флойд относился к газетчику сдержанно, но обижать пожилого писаку не хотелось. Посидели, обменялись мнениями о Гражданской Войне полыхающей на востоке. Весп радовался победе конфедератов в сражение за форт Самтер*.

— Так ты сочувствуешь южанам? — Флойд раскурил сигару.

— В принципе, я нейтральный. — газетчик отправил в желудок очередную порцию виски. — Скажу, лишь, сия Гражданская война — большое свинство, развязанное жадными торгашами и спесивыми политиками из Вашингтона… Нам повезло — обитаем далеко от района боевых действий. Ох как повезло! Погоди, ещё случится голод на востоке; не говорю уже о тысячах погибших с обеих сторон. Это будет. — он закивал головой. — Гражданская Война — несчастье посильнее эпидемии чумы! Ха-а.

Снова наполнили стаканы. Док видел, размышляя о войне Весп всё больше распыляется, и собрался поменять тему разговора. Его самого очень мучило это гнетущее чувство разделения республики на два враждующих лагеря. Док тоже был рад, что находится далеко от очага конфликта. Симпатии Гилмора принадлежали северянам: «Как не крути, они законное правительство… Вот только ощущается: то законное само спровоцировало военное выступление южан… Фу-у-у. Ладно, без нас разберутся.»

— А твоя Сара девица эффектная. — переключился газетчик. — Мне говорили, мол, вы общаетесь, но я думал болтают. Оказывается — точно. Молодец, Флойд!

— Да. Ничего учительница. — Гилмор улыбнулся, польщенный похвалой Веспа.

Из угла, где разместились виджилянты, донеслись возмущённые восклицания. Компания Андерсонга играла в карты.

— Боб-Дилижансник, ты неправильно считаешь! — звучал голос капитана бдительных. — Со мной не следует так шутить.

Разгорячённые картёжники начали шумно спорить и хозяин салуна (он же бармен) поспешил унять ссору:

— Господа, вы много кричите. Давайте успокоимся. Рон Андерсонг вскочил с места. Его лицо перекосила злоба:

— Мистер, по моему, за выпивку я вам плачу сполна! Какие претензии?

— Рональд Андерсонг, в этом заведение собираются почтенные граждане, а ваш шум мешает им спокойно отдыхать. — крупный бармен говорил твёрдо. — Я прошу вас не устраивать скандала!?!

— Кто устраивает скандал? — порядком подвыпивший молодой капитан злобно щурился. — Мы находимся в кабаке где каждый отдыхает, за свои деньги, как ЕМУ хочется.

— Вы ошибаетесь, мистер. В этом заведение другие порядки. Здесь не принято устраивать склоки! — за спиной хозяина появился его телохранитель-вышибала.-Настоятельно прошу соблюдать установленные правила?!.

Приятели Андерсонга тоже стали подниматься со своих мест. Вот этого Флойд Гилмор и опасался — назревала драка. Доктору очень не хотелось быть свидетелем беспорядков чинимых наглыми виджилянтами, но долг порядочного человека заставлял прийти на помощь хозяину салуна. Возможно, выпитый алкоголь подталкивал Гилмора ввязаться в конфликт. Ему казалось, если он смолчит и уйдёт в сторону — это будет выглядеть трусостью. А трусом док быть не желал. Страсти накалялись. «Чёрт, нужно мне было заходить сюда!?.»

— Рон, заканчивай бузить. — между спорящими возникла поджарая фигура газетчика. — В этом кабачке, действительно, не принято шуметь. Да ты и сам об этом знаешь. Остынь, сынок?

— Ну, тебя я сюда, вовсе, не звал! — молодой капитан оборотился к Веспу. — Не лезь в чужие дела, писака!

— Остынь, сынок? — газетчик не отступал.

— Ладно, Рон, давай дальше играть. — из-за стола поднялся Хирам Гуд. — Надеюсь, весь сыр-бор не из-за твоего проигрыша.

— Ха! Кто сказал, что я проигрываю? — тон Андерсонга стал несколько мягче. — Играть, играть. Ну, давай сыгранём.

Капитан виджилянтов опустился на свой стул.

_______________________________________

*Вести о ходе Гражданской Войны доходили до Калифорнии медленно. К тому времени мятежники южане одержали ещё две весьма крупные победы над правительственными войсками.

К МЕСТАМ ЗАПОВЕДНОЙ ОХОТЫ

1

Путь от деревни Синие Копья до горы Ваганупа занимает пять дней. Община муджаупы Гризли двинулась на летнюю большую охоту почти всем составом. В селение осталось лишь два немощных старика, пять древних старух, беременная скво, которая должна разродиться в ближайшие часы и один охотник — муж роженицы. Индеец будет заботиться о супруге, новорожденном и стариках. Оставшимся заготовили, для пропитания, небольшую корзину желудёвой муки, немного сушёных ягод и вяленной рыбы. Мясо добудет молодой охотник, а свежие коренья и ягоды соберут сами старухи и старцы… Остальные семьдесят три яха, вытянувшись в длинную цепочку, шагают к местам летнего промысла.

Перед походом состоялся мужской совет. Было решено, что продвигаться к Ваганупа клан будет соблюдая предосторожности — впереди идёт разведка, замыкают колонну опытные воины Бурибу и Чужак Гром.

Община Синие Копья двигалась не спеша. Поклажи у яхов много: грудные младенцы в плетёных мешках за спинами матерей, вместительные корзины для мяса — их несут даже дети, шкуры для постелей и покрышек шалашей, правда, сии в основном тянут на волокушах собаки. Тюки, мешочки, футляры.

Воины почти все налегке, в мускулистых руках только оружие. Нельзя мужчинам обвешиваться иным грузом — в любое мгновение может появится сильный и жестокий враг. Бледнолицые — это смертельно опасно.

Племя движется к намеченной цели. Тропа давно проложена (их несколько троп к Ваганупа, но выбрана самая скрытная). Она начинается от старого индейского указателя: специально коленообразно изогнутого дерева. Когда-то, десятки лет назад, молодой платан выгнули и зафиксировали предки милл-криков. Так он и рос. Изгиб, ныне могучего дерева, указывает направление движения. Подобных индейских указателей, в те далёкие годы, было тысячи по всей Северной Америке. Оригинальные дорожные знаки аборигенов показывали направление движения по удобным тропам и дорогам к местам хорошей охоты либо рыбалки и тому подобное. Сотни индейских дорожных указателей сохранилось и до наших дней… Эта лесная дорожка почти заросла, туземцы попутно приводят её в порядок: убирают стволы поваленных деревьев, перебрасывают через горные потоки новые мосты, откатывают прочь, сорвавшиеся с крутых склонов, большие камни. Племя движется к заповедным охотничьим угодьям. «Боги наших отцов, пошлите общине богатую добычу?!! Мы, простые из людей, молим ВАС об удачной охоте!?!». В часы полуденного зноя синие копья располагаются на отдых. «Зачем идти медленно, изнывая от жары. Спадёт зной, двигаться вперёд станет много легче и веселей.»

— 2-

Последний полуденный привал, вечером община выйдет к Поляне Встреч. Яхи расположились под сенью леса. Америды перекусывают лепёшками и вяленой рыбой, кто-то разнообразит обед ягодами, собранными по дороге. Где-то сзади заварковала пара голубей; мирный звук птичьих голосов успокаивает. В лесной тени почти не жарко. Воздух сладко пахнет сухой травой и увядшей зеленью. Пению птиц вторят сверчки.

Покончив с пищей, индейцы начали приводить себя в порядок. Вождь Т-ен-на одел роскошный головной убор из орлиных перьев (который хранился в специальном футляре), накинул на широкие плечи плащ из меха американского льва. Руки, покрытые татуировкой, украсил плетёными браслетами.

Шаман облачился в накидку из чёрных перьев ворона, повесил на грудь поющие бусы и множество прочих ожерельев. На голове плетёная шляпа-тюбетейка так же украшенная чёрными перьями.. Чужак Гром достал из корзины широкополую шляпу салту, в ней тоже перо. В руках у великого воина двуствольное ружьё. Подле отца нарядная Красивое Лицо с винтовкой наперевес. На шее воительницы ожерелье из огромных когтей, убитого ею, гризли.

Слышащий Камни нарисовал на груди знак солнца. На шее музыкальное ожерелье. На татуированных руках и ногах браслеты украшенные пучками перьев. Длинные волосы собраны в хвост и перетянуты меховой лентой.

Бурибу повязал голову искусно сплетенной повязкой; раскрасил лицо белым и зелёным — цвета мира и свободы.

Женщины клана прихорашиваются ещё тщательней: яркие шапочки, красивые головные повязки, новые меховые ленты, праздничные бусы, праздничные юбки, лучезарные улыбки. Детей они так же принарядили, умыв и расчесав им вихры. На многих скво ожерелья с подвесками выточенными из перламутровых раковин (сделанные весьма искусно и даже изящно; подобные индейские украшения пользовались популярностью и у белых «то бишь цивилизованных» калифорниек).

Слышащий Камни нашёл глазами Чикакати. Возлюбленная чуть кивнула, зазвенев поющими бусами. Юноша радостно заулыбался, его ожерелье подало ответный голос.

Племя наряжалось не случайно — впереди Поляна Встреч. Ещё несколько километров перехода. Под пологом деревьев стояла приятная прохлада. Тропинка, петляющая меж невысоких кустов, покрыта ковром из прошлогодних листьев и хвои; она довольно круто спускается к неширокому ручейку с берегами поросшими мхом. Пахнуло сырой землёй. «Хорошо!» Прозрачная струя, словно зеркало, отражает зелень сходящейся над ней листвы. «Красиво!».

Подъём по пологому берегу. Муджаупа Т-ен-на остановился, давая возможность подтянутся отставшим.

— Сейчас выйдем на поляну!

3

Горная лужайка. Высокие травы и множество цветов: жёлто-белые ромашки, пышные шары багровых соцветий ежевики, радуга кашек, ярко-жёлтые одуванчики. Щебечут птицы, стрекочут кузнечики, гудят крыльями насекомые, порхают колибри. «Мы на Поляне Встреч! А где же соплеменники из других общин?»

Лесные звуки заглушил приветственный клич селения Высокие Олени. Толпа нарядных яхов появилась на противоположном крае луга. Индейцы машут руками, подбрасывают вверх оружие, радостно улыбаются.

Синие копья отвечают на приветствие сородичей дружным ответным кличем. Женщины и дети смеются.

И вдруг в воздухе просвистело три вращающихся предмета. Совершив дугообразные полёты, предметы возвращаются прямо в руки запустивших их в вечереющее небо. Весёлый приветственный клич. Наконец-то появились и люди клана Летающие Палки. Последние не так празднично одеты, но и они украшены перьями и красками. Впереди своего племени стоит гигант Жёлтая Сосна. На его поясе болтаются два окровавленных, недавно снятых, светловолосых скальпа. «Хех! Летающие палки мстят презренным салту. Хорошо! Храбрецы!»

До самого утра собравшиеся общины будут петь дружественные песни и устраивать всевозможные коллективные пляски. Будет множество приятельских разговоров и чудесных рассказов.

Сегодня празднество начала Большой Летней Охоты. Сегодня индейцы веселятся и славят Богов. Такими праздниками яхи из покон веку отмечают начало промысла. В этот день ещё в двух местах района Ваганупа идёт торжество меднокожих людей. Вся нация яхов начинает большой промысел.

ЖЕНЩИНЫ И МУЖЧИНЫ

1

Их отношения были весьма сложными. С одной стороны, они любили друг друга, а с другой — до конца друг другу не доверяли. И ещё, просто убивала Флойда Гилмора холодность Сары. Конечно, как всякий медик Гилмор знал, что есть фригидные женщины, но никогда об этом не задумывался, считая подобное крайне редким явлением. И вот Сара. Порой она напоминала ему кусок льда. Красивая, умная молодая женщина, а такая почти безразличная к сексу и очень часто неласковая. Кошмар.., наваждение какое-то… Сначала молодой доктор даже испугался — неужели его потенция совершенно иссякла. Нет. Несколько любовных интрижек подтвердили — страхи дока, по поводу его сексуальных возможностей, безосновательны. «Сара, Сара…»

Любовный акт был как всегда скоротечен. Гилмор стискивал роскошное обнажённое тело возлюбленной и, вяло целуя внешне спокойную учительницу, злился про себя. Ему показалось, что губы подруги скривились в недовольную гримасу: «О, Боже, мой!»

Флойд встал с кровати, стал сворачивать сигарету.

— Не кури!? — прозвучала капризно-раздражённая просьба.

— Пол сигаретки… — док постарался придать голосу бодро-наивную интонацию.

— Флойд, я сказала не кури! — иудейка приподнялась на локте, губы сжаты в тонкую ниточку.

Продолжая скручивать сигарету, Гилмор смотрел на возлюбленную. Она была стройна и пропорционально сложена. Её формы были соблазнительны. Каждое движение говорило о грации и уверенности. НО как в ней не хватало обыкновеннейшей женской теплоты… Выражение лица говорит о сдержанности и подозрительности. «Сара, Сара…»

— Дорогая, тогда я пойду покурю на кухню. — Флойд продолжал разыгрывать этакого «рубаху-парня»..

— Нет, не уходи… — она вздохнула.

— Ладно, кури здесь. — и опять капризная нотка. — Но только пол сигареты.

2

Небо сделалось мрачным и лишь у самого горизонта его ещё озаряли красные отсветы зашедшего солнца. Дерзкая Пума посмотрела на юг. Там высоко в горах, крохотной звёздочкой, мерцал далёкий костёр. Это Киру развёл огонь, привлекая к кострищу жестокую болезнь; которую отсылала туда заклинаниями старая ворожея.

Колдунья упорно сражалась за жизни Солнечной Земляники и её ребёнка. За прошедшие полтора месяца шаманка совершенно ничего не ела. Старуха держалась только на отварах, которыми укрепляла себя. Шаман — это не ремесло, это судьба; порой очень нелёгкая. Прожив почти восемьдесят лет, Дерзкая Пума никогда не была физически близка с мужчиной (иначе магическая сила не откроется кудеснице). Молитвы, медитация, изучения трав и кореньев, старания понять небесные звёзды и их влияние на жизнь людей, общение с Добрыми и злыми духами, реальность и сюрреальность — вот Мир настоящего куви.

Дерзкая Пума отчаянно боролась с болезней салту, захватившей тела матери и дочки. Отвары и порошки, парильная баня и заклинания, оберегающие костры каждую ночь и отпугивающие неистовые пляски каждый десятый день. Иногда болезнь как бы отступала, но потом с новой силой набрасывалась на свои жертвы. И всё же, Солнечная Земляника почти исцелилась… А вот девочка обречена. Слишком слабенькая была смуглокожая кроха. Пума чувствовала, что спасти ребёнка не удастся, но хотела обмануть судьбу. Это только малохольные и нытики думают будто судьба неотвратима. Приложи максимум усилий, истово молись, не поддавайся, сражайся с бедами и горе предназначенное небесами минует тебя…

Колдунья ещё больше состарилась: осунулась, резко обозначились скулы, глаза совсем ввалились, седые спутанные волосы смотрелись сейчас каким-то нелепым париком.

Дерзкая Пума сидела на пороге шалаша, в котором мирно спали её пациенты. Вокруг лёгкого жилища курились четыри костра, отгоняя призрак болезни. Куви почти видела этот жестокий призрак. Что-то такое неведомо-злобное — тень среди теней, какое-то темно-расплывчатое, клыкастое, пятно.

Община Летающие Палки ушла на большую охоту к Ваганупа. Возле священной Пещеры Мирной Змеи остались только пятеро: Пума, Киру, женщина с девочкой и Безжалостная Болезнь Салту.

Каждый вечер кудесница, разложив четыре заговоренных костра вокруг жилища, творила заклинания отгоняя призрак тяжёлого недуга. Киру тем временем жёг высоко в горах пятый костёр — этот огонь должен был отвлечь болезнь от своих жертв… НО хитёр призрак…

Старуха шаманка, сидя неподвижно у входа в шалаш, тихо бубнит заклинания… Она видит, видит эту нечисть… «Пламя сожги зло! Огонь, ты сильнее всех! Огонь, пламя, жар, пар, пожарище, горение…» — словно удары бубна стучит в мозгах. Дерзкой Пуме знакомо это ощущение — верный знак: заклинание вот-вот сработает. « Пламя! Жар! Пар! Пожар!..» — никого и ничего не существовало для неё сейчас, только она и её невидимая коварная соперница. «Огонь! Пожар! Жар! Пар!..» Огонь отгонит болезнь салту или сожжёт. Колдунья, по-прежнему не замечая ничего вокруг, продолжала петь заклинания, нацеливая всю свою волю и жизненную энергию на уничтожение темного призрака.

Тяжёлые тучи закрыли последние отсветы заката. «Жар! Пар! Пожар!..» Давно наступила ночь. «Пламя! Дым! Огонь!..» Где-то в дали жёлтая точка. Она почувствовала как отступило нечто. Стало легче дышать, мышцы её старого тела чуть расслабились. Заклинания, заклинания, заклинания. «Уходи к другому костру. Вон он, там в горах. Видишь?!..» Нет, не ушла болезнь, только затаилась, спряталась поблизости. Но нет больше сил излучать волны оберегающей энергии. «Ограничимся, как всегда, перемирием…» Дерзкая Пума встала, хотела сделать шаг и пошатнулась. Ноги отказывались держать тело. От усталости кудесницу била дрожь. Ползком, на коленях, добралась шаманка до чаши с её питьём. Напиток был терпкий с сильным привкусом мяты, но Пума, у которой давно пересохло в горле, пила его с жадностью. Чаша, искусно сплетенная из соломы, пуста. Старуха сглотнула слюну, глубоко вздохнув, рухнула на ложе — слишком утомленная, что бы ещё о чем-нибудь думать. Засыпая, колдунья потянулась всем своим уставшим телом и с тревожной улыбкой на морщинистых губах погрузилась в ватную пустоту.

КОРЕНАСТЫЙ, АНДЕРСОНГ И ГУД

1

Зеленовато-жёлтая, чуть всхолмлённая, большая поляна, обрамлённая зарослями кустарников, среди которых главенствовал чапараль. Стадо коров, мирно пощипывающих траву, и два пастуха. Далеко вдали двухэтажное здание ранчо с его вспомогательными постройками и коралями.

Рон вздохнул свежий утренний воздух, ощущая всем своим крепким телом приятную прохладу: «Благодать! Только всё это ненадолго. Впереди день с его жарой и зноем.» Младший Андерсонг не любил ковбойскую работу. Нудятина. Объезжай стадо, следи, чтобы коровы не разбежались, охраняй от хищников и воров, жарься на палящем солнце или мокни под проливным дождём. И это ещё не самое тяжёлое в скотоводческой профессии. Правда, перегонять стадо на продажу Рональду нравилось. Тогда отец нанимал ещё двух погонщиков и, командуя рогатым войском, младший Андерсонг отправлялся в путешествие. Надо сказать, нелёгкое путешествие.

Рон сидел на вершине небольшого холма и чистил револьвер, поглядывая по сторонам. Рядом пасся его чалый скакун. Их постоянный работник Джон возился со своей лошадью у ручейка. Вставляя барабан кольта назад в гнездо, молодой капитан виджилянтов бросил взгляд через плечо. От ранчо приближалась чёрная точка. «Кто-то едет сюда.» Он защёлкнул пружину револьвера и опустил оружие в кобуру: «Что там ещё случилось?»

Перед Рональдом предстал знакомый коренастый золотоискатель. Бродяга-старатель стал ещё грязнее: бледный, небритый, с чёрными кругами под глазами, на левом рукаве засаленной вельветовой куртки бурые пятна.

— Моё почтение капитану Андерсонгу!

— Привёт, Гюстав! Какие дела?

Бродяга соскочил с грязного мула и встал против предводителя бдительных. Рон отметил, что чумазый золотодобытчик ведёт себя очень уважительно. «Ха! Всё же считаются со мной в округе. Вот этому лет за сорок, а чуть ли не навытяжку стоит.» — мелькнула довольная мысль.

— Красномазые убили моих напарников. — выдохнул прибывший, стирая с лица капли пота.

— Где это произошло? — одна бровь капитана приподнялась.

— Недалеко от вулкана Лассен, на границе земель яна и шаста.

— Милл-крики?

— Больше не кому… — Гюстав переступал с ноги на ногу.

— Садись, что стоишь-то. — Рон кивнул головой, приглашая присесть рядом. — А ты, смотрю, всерьёз решил разыскать золотое месторождение покойничка Брауна. Поиск ведёшь планомерно, не удаляясь от Лайссен-Пик…

— Я знаю, что искать следует именно там… И я найду золото хромого Брауна… — глаза бродяги на мгновение вспыхнули. — Только, капитан, речь сейчас не о том. Убито двое белых. Нужно проучить дикарей!

— Ха!.. — Андерсонг криво усмехнулся. — Ну, ты ловкий парняга, Гюстав. Тебе мешают краснокожие в поисках золотишка, а я должен очистить для этого местность… Лихо!

Золотоискатель потупился. Достал кисет; стал набивать в трубку табак. Пауза получилась продолжительной.

— Мистер, Рональд! — коренастый старатель смотрел прямо в глаза собеседнику. — Ты конечно, частично, прав… Но только частично. Эти двое были моими друзьями. Их смерть для меня не пустое место… Слышал, ты создал фонд виджилянтов округа Техома и богатые ранчерес, время от времени, вносят в него деньги… Сейчас я, считай, нищий.., но когда ты позвал меня и обоих погибших проучить майду, мы пошли сразу (бесплатно)… Понятно, тебе не хочется в такую жару мотаться в горах и искать диггеров (которые в добавок огрызаются и могут прикончить кого-нибудь из бдительных). Ясно, что и шериф, скорее всего, не организует карательную экспедицию. Только, насколько я соображаю, ты дорожишь репутацией «капитана» виджилянтов. Если сейчас твои люди помогут отомстить, твой авторитет поднимется, а если откажешь… — Гюстав замолчал и стал раскуривать погасшую трубку.

Андерсонг продолжал довольно невозмутимо глядеть на коренастого золотодобытчика. На губах капитана застыла усмешка, правда, она потеряла свою жёсткость.

— Говорят, вы с покойничком Брауном одно время были компаньонами?

— Да. Было такое… — золотоискатель снова уставился в глаза собеседнику. — Капитан, обещаю: если найду много золота, то внесу в фонд виджилянтов солидную сумму…

Рональд поправил шляпу, тряхнул головой так, что его длинные волосы рассыпались по плечам и спине: «Нужно организовать карательную экспедицию по просьбе пострадавшего — это, действительно, неплохо сработает на мой авторитет. Заодно, напомню народу округа кто их защищает от красномазых…»

— Ты малый не промах. — не спеша произнёс предводитель бдительных, топорща свои щегольские усики. — Хорошо, помогу отомстить диггерам… Но запомни, будешь должен!

— Запомнил… — коренастый золотоискатель тяжело вздохнул.

2

Хижина Гуда являлась чем-то вроде клуба для бездельников долины Сакраменто. У Хирама собирались бродяги из разных уголков Северной Калифорнии и даже Орегона. Виски, карты, женщины

легкого поведения. Доходы «лейтенанта» не велики, а эти сборища помогали Гуду сводить концы с концами. Его визитёры привозили с собой выпивку и пищу, проигрывали лейтенанту в карты, давали взаймы. Хирама устраивала такая жизнь. Не скучно! Иногда, когда надоедало шумное окружение, Гуд отправлялся на охоту или заработки (на пример — он несколько раз нанимался к Андерсонгам на перегон скота). Но чаще, бывалый авантюрист предавался разгулу. «А, что? Нельзя?! Меня такая жизнь полностью устраивает!»

Солнце стояло высоко, когда в хижине появился Андерсонг с коренастым спутником.

— Гуд, поднимайся. — толкнул приятеля Рон.

— Серьёзные проблемы? — лейтенант с трудом разлепил веки. — Посмотри там на столе? Ничего не осталось?..

Гюстав протянул Хираму свою флягу. Сделав солидный глоток, Гуд вытер губы и воззрился на прибывших.

— Рад приветствовать хороших людей в моем скромном жилище. — он закрутил крышку фляги и протянул её хозяину. — Никудышная у тебя водка, приятель.

С пола поднялся Поль Мая; сальные волосы виджилянта стояли дыбом:

— Ребята, меня тоже угостите?

Тем временем лейтенант карателей пружинисто сел на кровати и стал натягивать сапоги.

— Дружок, дай прикурить? — из тёмного угла комнаты появился Голландец-Джохан.

Конец ознакомительного фрагмента.